Глава 12

Эндрю Бледсоу ехал на запад по федеральному шоссе, стараясь не прислушиваться к громкому разговору на заднем сиденье автофургона, который завели специально для него.

– У семьи Макса в машине есть DVD-плеер.

– А у Шелли их вообще два. Один – впереди, для ее матери, а второй – сзади, для нее самой.

– С такими прибамбасами поездка точно не будет скучной.

Разговор в таком же духе продолжался еще несколько миль, но когда дети поняли, что Эндрю не заглотил приманку, Джонни спросил его напрямую:

– Па, а почему у нас нет DVD-плеера в машине?

– Потому.

– Потому что?.. Мы не можем его себе позволить?

Эндрю улыбнулся, но промолчал. Конечно, они могли позволить себе DVD-плеер. Но он считал, что детям вредно иметь дело с электронными гаджетами практически каждый час и сутки напролет. Поэтому он установил правило для их совместных поездок на машине: никаких мобильных телефонов, видеоприставок, компьютерных игр, «айподов», компьютеров – ничего, кроме автомобильного музыкального центра и книг. Каждый раз в начале отпуска дети стонали и жаловались на жизнь – так же, как и Робин, если быть до конца откровенным, – но Эндрю твердо стоял на своем, и где-то после первой сотни миль все смирялись с ситуацией и жили в соответствии с устоявшейся рутиной.

Нынче это самая большая проблема в семьях. Члены семьи слишком мало времени проводят вместе. Даже когда все физически находятся рядом, они занимаются каждый своим делом и эмоционально далеки друг от друга. Эндрю огорчало то, что многие родители не понимали, насколько это важно – проводить как можно больше времени со своими детьми.

В жизни нет ничего более важного, чем время, проведенное вместе с семьей.

Именно поэтому Эндрю так нравились такие путешествия – дети на заднем сиденье, Робин рядом с ним, диск Дэйва Элвина  в проигрывателе и свободная дорога впереди… Что может быть лучше? Эндрю нравилась его работа, он любил свой дом, но больше всего на свете любил путешествовать со своей семьей.

Правда, нынешняя поездка была омрачена тем, что его друга по колледжу Билла Филдса накануне убил собственный отец, который убил еще и мачеху Билла, и его сводного брата. А после этого устроил стрельбу в торговом центре и, прежде чем его застрелила полиция, положил восемь человек. Эндрю прочитал об этом в газетах, видел по телевизору, и эти новости просто ошарашили его. Билла он не видел уже много лет – беспечный мажор полностью вошел в бизнес отца, так что они с ним вращались в разных кругах общества, но в прошлом были очень близки – вместе ходили на свидания, в клубы, бары и на концерты. Однажды даже отправились в совместное путешествие на машине из Сент-Пола в Финикс. Это был сумасшедший безостановочный пробег, основным источником энергии во время которого было поглощаемое в неимоверных количествах пиво.

Эндрю чувствовал ностальгию по тем дням и, хотя обожал свою семью и ни за что на свете не отказался бы от своей нынешней жизни, иногда мечтал о том, чтобы обучение в колледже продолжалось немного дольше и чтобы у него было еще несколько семестров совершенно безбашенной свободы, до того как он остепенится.

– Мы легко можем себе это позволить, – произнесла Алиса на заднем сиденье. – Все он врет.

– Да знаю я, – ответил Джонни.

– Нам надо самим скопить денег и купить себе дивидюк.

– Классная мысль!

Но очень скоро дети заспорили о том, какие картины они будут смотреть, а это, в свою очередь, привело к тому, что они стали критиковать «ужасные вкусы» друг друга во всем, что касалось телевидения, кинематографа и всего на свете. К тому моменту, когда они добрались до Уиндома, отпрыски уже не разговаривали друг с другом. Всю дорогу до Омахи они молча сидели на заднем сиденье, читали свои книжки и общались друг с другом только через родителей. Но купание в гостиничном бассейне перед обедом в «Бургер Кинг» вернуло статус-кво, и дети опять превратились в жизнерадостных автопутешественников.

Они ехали в Калифорнию, в те места, где разворачивалась золотая лихорадка. Эндрю решил, что детям это будет интересно и познавательно, а им с Робин доставит удовольствие. Идея пришла ему в голову после того, как он ознакомился с потрепанным путеводителем, который купил на дешевой распродаже в библиотеке. Эндрю смутно помнил, как ездил в подобное путешествие со своими родителями, но, как это случается с большинством поездок такого рода, воспоминания о нем почти стерлись, хотя он смутно помнил, что что-то в той поездке пошло не так. Правда, это можно было сказать о любой поездке с родителями перед тем, как те развелись.

Когда они добрались до Оук-Дро, небольшого городишка, который на ближайшее время должен был стать их домом, то достаточно вымотались и были счастливы получить ключи от коттеджа, где могли распаковать багаж, отдохнуть и приготовить поесть что-нибудь домашнее. На следующую неделю Эндрю заказал несколько экскурсий: тур с гидом по самым важным историческим местам, спуск по горной речке и мастер-класс по намыванию золота. Но у них оставалась еще масса свободного времени, и Эндрю, как и остальные члены семьи, с нетерпением ждал долгих спонтанных прогулок по окрестностям и незапланированных заранее пикников – то есть всего того, что делает семейные каникулы такими запоминающимися.

Их коттедж вполне соответствовал понятию сельского жилья, хотя и был построен не из бревен, но дети были счастливы, когда узнали, что в нем установлено спутниковое телевидение. В коттедже были две спальни, мезонин, гостиная, соединенная с кухней, и ванная комната с ванной на львиных ногах – в общем, он выглядел настоящим домом после всех этих гостиничных комнат-пеналов, где им приходилось останавливаться в последние дни. У них даже появились соседи: шесть коттеджей, расположенных полукругом и выходящих окнами на некое подобие клуба, в котором, как им объяснили при заселении, каждый вечер проходили различные естественно-научные программы. И хотя Джонни и Алиса капризничали и говорили, что хотят посмотреть Симпсонов, после еды они все вместе направились по тропинке в клуб, где посмотрели слайд-шоу, посвященное хищникам Сьерры .

Днем казалось, что их коттедж находится где-то в диком поле, вдали от цивилизации, хотя от него до главной улицы городишка был всего лишь один квартал. Но по вечерам огни делового района города были видны сразу же за широкой полосой высаженных сосен. Более того, огни на площадке для гольфа, расположенной по соседству с клубом, освещали им дорогу, когда они шли друг за другом по тропинке, ведущей к клубу. Откуда-то доносились звуки музыки и шум толпы, и Эндрю вспомнил, что, когда они подъезжали, он заметил парк развлечений, разбитый на площадке возле продуктового супермаркета.

Удивительно, но клуб оказался почти полон. Через фойе они прошли в большой многофункциональный зал, заставленный деревянными скамьями, развернутыми в сторону приподнятой сцены и экрана. Как выяснилось, многие из присутствовавших предпочли жить в палатках, а не в коттеджах. В помещении они оказались рядом с семейством во главе с «патриархом», целью которого было показать своим детям к моменту, когда они окончат среднюю школу, все более-менее значительные разработки золота, меди и серебра.

После презентации они в темноте вернулись в свой коттедж, причем часть пути прошли с семьей из Невады. Глава семейства оказался полным идиотом, и Эндрю был рад, когда они распрощались и отправились в разные стороны в свои коттеджи. На следующий день у них был запланирован тур к Американ-ривер , лесопилке Саттера и к другим местам, связанным с золотой лихорадкой, поэтому Эндрю велел детям немедленно ложиться спать.

– Но ведь сейчас всего девять часов, – заныл Джонни, – и у нас каникулы.

– Кто рано встает, тому Бог подает, – улыбнулся Эндрю.

– Конечно, ты можешь заставить нас лечь спать, – сказала Алиса, – но ты не можешь заставить нас заснуть. Я не буду спать до полуночи.

– Надеюсь, что тебя не утащат монстры.

– Лучше не пугай меня, – предупредила девочка.

Эндрю закудахтал, как умалишенный.

– Ма!

– Не пугай детей, – вмешалась Робин.

– За это я не буду спать до часа, – заявила Алиса.

Но когда Эндрю через пятнадцать минут заглянул к ней в спальню и к Джонни в мезонин, то дети уже глубоко спали.

Робин лежала с Эндрю в постели и смотрела в потолок, все еще чувствуя на губах знакомый солоноватый вкус его спермы. Телевизор был включен, но муж спал мертвецким сном, приняв одну из тех вывернутых поз, которые казались ему удобными для сна. Женщина посмотрела на него и дотронулась до его покрытой щетиной щеки. «Как это лето превратилось в целую жизнь?» – подумала она. С Эндрю они встретились, когда оба еще учились в колледже. В то лето – между первым и вторым курсами – Робин работала консультантом в лагере для неимущих детей. Он тоже работал там консультантом, и между ними практически сразу же возникла обоюдная симпатия. Предполагалось, что летний флирт для обоих будет необременителен – так, легкое развлечение перед началом нового учебного года. Но еще до начала августа оба поняли, что это у них серьезно. А ко Дню труда  они уже стали неразлучны. Сейчас у них были дети, дом, две машины и общее состояние в четыреста одну тысячу долларов. Милый мальчик, которого она впервые увидела на пирсе, где он обучал детей дайвингу, теперь ее муж, и совсем недавно она наблюдала, как его с помпой принимали в члены «серебряного круга» Клуба Святого Павла.

Время течет.

И в то же время… стоит на месте.

Робин глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. То, что настоящее было настоящим, а будущее уже стояло у порога, не значило, что с прошлым покончено навсегда. Иногда оно существовало в настоящем независимо от того, что человек предпринимал, чтобы забыть о нем.

Она осторожно встала и в задумчивости стала мерить шагами спальню. Надо было давно рассказать Эндрю, что с ней случилось, или настоять, чтобы провести отпуск где-нибудь в другом месте. В том, что они оказались именно здесь, было что-то зловещее. Когда Эндрю впервые предложил поехать в Калифорнию, Робин согласилась и подумала, что вряд ли они окажутся там, где она провела каникулы со своими родителями много-много лет назад. Вероятность была невелика. Потом, когда муж взял потрепанный путеводитель и изучил маршруты, она опять согласилась, потому что была уверена, что они поедут в Колому , или Соному , или куда-нибудь в другие исторические места, но никак не в этот унылый, находящийся вдалеке от туристических маршрутов Оук-Дро. А уж когда он похвастался ей, что они получили по Интернету отличное предложение на коттедж, отказываться и возражать было поздно. Робин ведь не рассказала ему свою историю, и Эндрю мог бы подумать, что у нее есть секреты.

И оказался бы прав.

Она никогда не рассказывала ему об изнасиловании.

Она никому об этом не рассказывала.

Для нее насильники были настоящими монстрами. Не монстрами в смысле отвратительными людьми, но настоящими монстрами. Естественно, такое было просто невозможно, но у нее в голове все перепуталось, и единственное, что врезалось ей в память, были образы существ из шоу ужасов, покрытые мехом и чешуей, с огромными глазищами навыкате и торчащими в разные стороны зубами. Когда все это произошло, Робин была еще ребенком, ненамного моложе Алисы, так что ее рассудок справился с травмой, превратив все случившееся в сказочные символы. И тем не менее воспоминания были очень яркими и правдоподобными, а морды чудовищ вспоминались настолько четко, будто она смотрела на фотографии.

Робин попыталась отделить настоящие воспоминания от хаоса ее собственных ощущений, но независимо от того, насколько сильно она старалась сделать из случившегося какой-то вариант повествования, подкрепленного фактами, сценарий всегда оставался одним и тем же: уик-энд, ей десять лет, и она принимает участие в учебной практике. Это было еще до Детройта и Миннеаполиса, когда они все жили в Сан-Франциско. Вместе со своими подружками Марией и Холли и еще десятком счастливчиков из их школы она едет в лагерь, расположенный недалеко от Оук-Дро. Вместе с ними едут учителя и несколько родителей, но ее родители то ли слишком заняты, то ли им совсем не интересно ехать с дочерью…

Первая ночь проходит просто прекрасно. А на второй день она, Мария и Холли решают отправиться на прогулку, вместо того чтобы сидеть в лагере и трудиться над каким-то художественным проектом. Теперь Робин не понимала, как им могли такое позволить. Разве во время учебной практики ученики не должны находиться все вместе? И почему с ними не пошел никто из учителей или родителей? Совершенно непонятно.

Правда, во всем произошедшем вообще было мало понятного.

Она помнит, как они втроем поднимаются по крутому склону…

И на них неожиданно выскочили монстры. Они походили на людей – две руки, две ноги, голова и туловище, – но были покрыты шерстью и чешуей, словно какие-то полурыбы-полумедведи. Правда, они не рычали, а шептали, и их лица были похожи на маски из фильмов ужасов. Робин видела зубы вампиров и носы ведьм, налитые кровью глаза и брови Питера Пэна , и все вместе это оставляло впечатление чистейшего, неподдельного зла. Руки существ с загнутыми когтями, торчащими из-под шерсти, тянутся к ней и хватают ее за руку.

И в этом месте с Робин всегда происходило одно и то же: воспоминания остаются ясными, но очень путаются. Ей никак не удается выстроить их в какой-то логической последовательности. Она помнит, как росло растение, на глазах превратившись из зернышка в целый куст; как она декламировала детские стишки, как разрисовывала грязью лицо Холли. Она помнит боль от самого проникновения, сложенные вещи, запах цветов, рыдания, смех, горячий ветер, стоящую на четвереньках Марию, вопли, жесткие волосы, скользкую кожу, яму.

А потом, после всего, их развернули в сторону лагеря – и они были одеты и чисты, как будто ничего не произошло и жизнь прекрасна и удивительна.

Они никогда не упоминали о произошедшем. А вскоре после этого происшествия стали отдаляться друг от друга. В то время это не приходило ей в голову, но сейчас Робин понимала, что они просто старались не говорить о самом насилии, а не вообще прекратить общение друг с другом, хотя лучше было бы вместе обсудить все случившееся, а не страдать от ночных кошмаров в одиночестве…

Эндрю пошевелился во сне и перекатился на спину. Робин замерла и тут увидела себя в зеркало. Она выглядела подавленной и измученной, хотя трудно сказать, было ли это результатом ее внутренних разногласий, плохого освещения или позднего времени. Чувствовала она себя ужасно и опять подумала, что, может быть, лучше все рассказать Эндрю.

А хочется ли ей пережить это еще раз? И именно во время отпуска? Ей что, хочется нацепить улыбочку, а потом излагать правду о своей самой страшной душевной травме снова и снова и так до бесконечности? Потому что она знала Эндрю – и знала, что он заставит ее описать все до мельчайших подробностей, заставит вспомнить все самые мимолетные мысли, описать весь эпизод с максимальной точностью, пока наконец не удовлетворится ее рассказом и не решит, что они сильно продвинулись в эмоциональном плане. Эндрю не был мозгоправом, но видел их по телевизору, и это, вкупе с нерушимой верой в свои способности настоящего эмпата , который легко разбирается в эмоциональных причинах любого события, наполняло его чувством долга, и он давал всем советы и наставлял на путь истинный.

Робин его искренне любила, но некоторые особенности его индивидуальности, без сомнения, изменила бы.

Так что обнажение души перед Эндрю ничего не даст. Придется переживать все в одиночку.

Робин еще раз взглянула на себя в зеркало. В мире немало женщин – так же, как, впрочем, и мужчин, – которым пришлось пережить испытания гораздо более ужасные. Так что она справится с собой и проведет здесь несколько дней.

Робин пошла в ванную комнату, попила прямо из-под крана, выключила телевизор и легла. Какое-то время она не могла уснуть, а когда заснула, то ей приснилась черная гора, вся изрытая пещерами, в которых похожие на змей монстры с блестящими белыми головками членов высовывались наружу и кричали на нее голосами Марии, Холли и ее собственным.