Глава 9
Почти все мои припасы испортил мутант, когда срывал бешенство на, ни в чём не повинной, сумке, заодно и винтовку разломал. Целыми остались: пара банок консервированной каши, ПСО и топор, Ну, ещё патроны, которые тварь просто рассыпала на земле. Все снаряженные магазины к автомату, что лежали в сумке, пришли в негодность.
Прицел ещё можно было приладить к «калашу», так как на том имелся боковой прилив под крепление, но смысл? Это не снайперка, вдаль не постреляешь, а вблизи только хуже станет, из-за малого поля зрения.
Запас консерв восстановили в одном из тонаров, по которым прыгал мутант. Нашлись там жестяные банки с рыбными консервами (вполне неплохие, если верить наклейкам), с сосисками, которые, по всей видимости, шли в булочки, хорошая тушёнка (Петрович прям на месте проверил, вскрыв одну и потом на ходу умяв половину, оставшееся, протянул мне) и лаваши, запечатанные в вакуумные пакеты. Там же и вода имелась.
Долго не задерживались в зачумлённом городе. Петрович, было, предложил наведаться «кое-куда, там можем интересненькое найти», но я потребовал немедленно выходить.
Позже, на пустыре за городом я дёрнул напарника за плечо, пригибая к земле и указывая в сторону гаражного кооператива, примыкавшего к крайней улице. Там, по крышам шустро скакали две твари, немного отличающиеся от мутанта, успокоенного в подъезде, но не сильно.
— Видел? Было бы тебе сейчас интересненько, столкнись мы с ними.
До одиннадцати часов мы шли почти точно на восток, всё время держась лесов и рощ, обходя все открытые места. На дороги, даже и не думали выходить, несмотря на то, что мой напарник заметно снижал темп на нехоженой местности. За всё это время, прошли не более пятнадцати километров.
— Всё, Тарас, давай привал сделаем, а то сердце проклятущее, того гляди вылетит из груди, — одышливо произнёс Петрович, останавливаясь и вытирая пот ладонью с красного лица. — Хоть полчасика перекур, а то сил моих больше нет, идти.
— Только не перекур. Эти твари дым ого-го как чуют, лично проверено.
— Как скажешь, — с заметным сожалением ответил тот. — Эх-ма, так и бросишь, на старости лет травиться.
Для кратковременного отдыха нашли место, которое прикрывали плотные заросли кустарника.
Петрович скинул ботинки, рухнул на землю и задрал ноги вверх, положив те на ближайшую толстую ветку.
— Ох, лепота! — с наслаждением протянул он. — Ты бы тоже дал роздых ногам, разулся да поддержал на весу, чтобы кровушка сошла из них.
— Обойдусь, — отмахнулся я. — Есть будешь?
— Угу, чуток перекушу.
Ели консервы с лавашом, запивали всё нектаром и минералкой, потом отдыхали. О чём думал Петрович в это время, не знаю, но вряд ли о хорошем. При таких мыслях, лицо настолько мрачным не бывает. Я же размышлял о недавних событиях, когда устроил догонялки с мутантом. Судя по всему, у меня открылся Дар и неплохой, хотя я не отказался бы и от метания огня или молнии: эдак шарахнул в жбан мутанту что-то раскаленное и плюющееся искрами, тот и свалился тебе под ноги.
— Петрович? — окликнул я спутника.
— Чего тебе? — ответил тот. — Уже подъём?
— Идти пока погодим, но подняться придётся. Хочу кое-что проверить, и мне будет нужна твоя помощь.
Тот открыл глаза и приподнялся на локте:
— Что именно?
— Я сейчас сделаю нечто, а ты скажи, что видишь.
— Мне бы конкретики, Тарас.
— Просто смотри на меня, всё примечай, что я стану делать и что произойдёт со мной, — сказал я. — Только смотреть и запоминать, потом расскажешь.
Петрович попытался встать, но я махнул рукой ему, мол, сиди, а сам стал вспоминать свои ощущения в тот момент, когда на меня бросился мутант с заправки. В память врезалось чувство пульса, грохочущего, как взвод барабанщиков. Не сразу мне удалось поймать нужный ритм, только спустя несколько минут в голове раздались первые удары.
— Ох ты ж твою… — охнул Петрович.
Я тут же заглушил барабанный стук в голове и посмотрел на напарника:
— Что случилось?
— Да ты пропал, прям на моих глазах, — развёл тот руками.
— Давно?
Тот задумался, потом неуверенно ответил.
— А знаешь, не пойму. Я как-то не сразу понял, зачем смотрю на пустое место. Потом вспомнил про тебя и понял, что ты пропал. Но когда… — он не договорил, вместо слов развёл руками.
— Смотри ещё… И знаешь что?
Он вопросительно посмотрел на меня.
— Попробуй толкнуть меня или кинуть чем-то, вон сучок рядом с тобой лежит, он лёгкий, им не зашибёшь, — сказал я.
— Как скажешь, Тарас.
На этот раз я просидел с барабанным стуком в голове секунд десять, прежде чем Петрович неуверенно произнёс:
— Э-э, тебя нет, пропал.
Он взял ветку в руки и несильно кинул в мою сторону, и промахнулся больше чем на метр.
— Тарас, попал?
Я молчал, продолжая наблюдать за его действиями.
— Как знаешь. Я сейчас тебя бить буду, — произнёс он и сделал два шага вперёд, на мгновение всмотрелся в меня, потом его взгляд вильнул вправо, куда улетела ветка, и в эту же сторону он прошагал дальше, оказавшись в метре с лишним от меня.
— Я тут.
— Твою ж м… — вскрикнул Петрович и даже подпрыгнул на месте. — Как ты там оказался?
— Никак, я тут и сидел. Это тебя куда-то понесло не туда. Давай вот что сделаем…
При очередном опыте я сидел между двух высоких палок с очищенной корой. На фоне листвы и коричневой коры кустарника, их чуть желтоватая блестящая древесина выделялась, как буи на воде. Но и в этом случае Петрович промахнулся, метая «снаряды» и пытаясь нащупать меня лично.
— И что это было? — удивлённо спросил он. — Как ты это делаешь?
— Если не ошибаюсь, то это Дар Улья. Рано или поздно он проявляется у каждого и разной силы и направленности. А скажи-ка мне, Петрович, почему ты так мазал и искал меня где угодно, но только не в створе между палок? Ты же знал, что я там сижу, но начал щупать траву то слева, то справа, а палки летели куда угодно, но не в меня. Вру, один раз почти в голову попал, но я видел, что у тебя просто сорвалась она с пальцев, просто удачно промазал.
Тот почесал затылок, посмотрел на ошкуренные палки, что так и торчали в земле, потом заговорил, не скрывая удивлённых и озадаченных ноток в голосе.
— Понимаешь, ты как пропадаешь, так у меня что-то с вниманием становится, прям рассеянность нападает. Не сразу вспоминаю, что ты просил сделать, будто это было давно и вообще мне не интересно нисколько. И палки эти видел, вроде как, и помнил, что ты между ними находишься, а в голове, как будто кто-то шепчет, мол, ты левее кинь, там точно такое же место, как и между меток, и даже лучше. И такой же голос нашёптывал, когда я тебя руками ловил.
— Голос? — озадачено переспросил я.
— Ну, не прям так, по-настоящему слышал, — поморщился собеседник. — Ощущения такие просто… про голос, для большего понимания твоего сказал. Слушай, а этот Дар у каждого будет?
— Дар, у каждого, — кивнул я, подтверждая, — но всегда разный. Кто-то может сигареты от пальца прикурить, а другой стометровку за три секунды покрыть.
— Полезные штуки, — уважительно покачал головой он. — А то вечно зажигалки теряются или ломаются, а спички размокают. Да и убежать от тварей можно, никто не догонит, такого шустряка.
Я вспомнил парочку прытких мутантов, с которыми бился врукопашную. Те двигались, если и медленнее, чем сто метров за три секунды, то ненамного.
— Не сказал бы, что это так сильно поможет. Видал я тварей не менее быстрых, — сообщил я Петровичу.
— А у меня тоже будет Дар? — жадно спросил он меня. — А какой, это зависит от возраста или из какого мира прибыл?
— Должен быть, у всех же бывает, если та девчонка не наврала мне, или не приукрасила. А какой… Тут я уже ничего не могу сказать, Петрович. Ладно, пора нам собираться, а то уже времени много прошло с этими экспериментами.
Заночевали в каком-то дремучем парке, заросшем настолько, что мне пришлось местами использовать топор. Зато после того, как устроились в самой чащобе и срубленными ветками перекрыли проход, пробраться без шума к нашей лёжке, ни у кого не выйдет. Ужинали опять всухомятку, опасаясь запахом дыма, навести на себя тварей. Петрович посетовал, что не нашли саморазогревающихся консервов, а ведь они встречаются самые разные — от каши и супа, до компота.
Дежурили по пять часов и, вроде бы, даже выспались оба. Мне этих часов, вполне хватило на отдых, по причине молодости. Да и Петрович с начинающейся старческой бессонницей, не жаловался.
Шли до двух часов дня, за это время сделал две остановки на отдых и лёгкий перекус. Лёгким он был, по правде говоря, для напарника, сам же я лопал так, что за ушами трещало, и в порциях не обделял себя. В итоге, у нас осталось только на ужин, завтра уже придётся сосать лапу или выходить из лесов и искать ближайший кластер, чтобы разжиться продуктами.
Когда в лесу наткнулись на старую дорогу — две глубокие колеи, уже заросшие местами молоденькими деревцами и кустами, то решили идти по ней. И вскоре она сошлась с бетонкой.
— Странно как-то, — Петрович присел на корточки и пощупал край плиты, сантиметров на десять возвышавшейся над грунтовкой, — это кому в голову так пришло дороги строить?
— Это не строили, тут граница кластеров. Ничего не слышишь?
Напарник насторожился, повертел головой по сторонам, потом отложил оружие и приставил ладони, как локаторы, к ушам.
— Да вроде бы нет, а что случилось? — спросил он через минуту.
Там, — я махнул в сторону, где бетонка пряталась за деревьями, — я что-то услышал. Может, показалось?
— А может, и нет. Дорога-то не заброшенная, могло опять, какого бедолагу перенести сюда…
И тут впереди раздалось знакомое урчание. Судя по тому, как испуганно посмотрел на меня Петрович, сейчас он и сам услышал этот страшный звук.
— Бежим! — я толкнул его назад, в сторону зарослей на соседнем кластере, по которому проходила заброшенная лесная грунтовка.
Урчание раздалось ещё ближе и внезапно изменилось — до этого мутант, словно, жаловался на свою судьбу, а тут чистая незамутнённая радость в его голосе зазвучала.
— Беги!!! — заорал я, когда Петрович запнулся, стал притормаживать и оборачиваться назад. — Бросай мешок и беги! Я разберусь!
Сам же скинул сумку на землю, остановился и обернулся назад.
Меньше, чем в двухстах метрах от меня по бетонке мчался с безумной скоростью мутант в рваной юбке и остатках блузки. Лицо уже сильно изменилось, понять, насколько красива была дамочка при жизни, было невозможно. Двигалась она с невероятной скоростью.
«Накаркали, млин», — с досадой подумал я, вспомнив наш разговор про дары Улья и, в частности, повышенную резвость.
Между нами оставалось метров двадцать, когда я начал стрелять.
«Двадцать один… двадцать один».
Две двухпатронные очереди в грудь и голову, первая притормозила мутанта, вторая разнесла тому лоб.
Не успел я обрадоваться, как с той стороны, откуда примчался мутант, донеслись голоса ещё двух. И один из них звучал внушительно, даже громче и басовитее, чем у моего противника в городе, гонявшего меня по кустам.
На что они реагировали — на зов собрата или мои выстрелы, гадать не стал. Не всё ли равно мне сейчас? И удрать не выйдет — догонят с такой-то скоростью. Нет, уйти, к примеру, лично я смогу, но вот у Петровича шансов на это меньше нуля. И бросить его я не мог, не так воспитан.
А ещё я надеялся на свой дар.
Когда на бетонке показались две фигуры — одна поменьше и уродливый серый «халк» — я стоял на границе кластеров с топором в руках. Автомат убрал, вместо него в кобуре лежал пистолет с патроном в патроннике.
Увидев меня, гигант взревел и резко ускорился, попутно сметая в сторону своего тщедушного коллегу.
«Раз-два-три-четыре!», — мысленно произнёс я, представляя стук палочки дирижёра, и миг спустя, в голове зазвучали невидимые барабаны.
Я отошёл на два шага в сторону, пропуская мимо себя ошарашенного монстра, у которого буквально перед носом исчезла цель. Если же вспомнить слова напарника, что он становился рассеянным, когда начинал думать про меня, то одну-две секунды мутант станет собирать свои мысли.
Так оно и вышло.
Тварь замерла в нескольких метрах в стороне от меня, удобно встав спиной и открыв кошмарный затылок, где бугрилась шишка — самое уязвимое место у подобных созданий.
Продолжая слушать барабанную дробь, я подскочил к чудовищу и нанёс со всей силы удар топором по затылку. От столкновения металла и тела у меня осушило руку, отлетели несколько осколков кости от горба мутанта и… всё.
Пришлось отпрыгивать назад, чтобы не попасть под взмах когтистой лапы. Мутант бил вслепую и поэтому вполне мог попасть.
Желание не поднимать шум, чтобы не привлечь внимание к себе, сыграло дурную шутку. Мой топор просто не смог пробить защиту на голове противника.
Не обнаружив никого позади себя, тварь на мгновение замерла, потом резво повернулась в сторону сумки с автоматом и одним прыжком оказалась рядом с моими вещами, нагнулся, стал принюхиваться.
Когда мутант опустил голову к земле, то его горб разошёлся на две половинки, открыв вид на половинку очищенного мандарина. Щель между костяной броней была достаточная, чтобы вбить в неё лезвие топора и тут же дёрнуть оружие на себя.
Наверное, нарост со споранами и горохом был самым уязвимым местом у таких существ. Вот и эта тварь после удара топора в сосредоточие чёрной паутины и гороха, осела на землю, горой мышц и костей.
Мелкого шустрика я добил после этого без проблем: на миг ему показался на глаза, а потом подловил в то время, когда он пронёсся мимо меня. Точно также хотел свалить «халка», но не ожидал, что столкнусь с природной бронёй.
Когда начал потрошить первого мутанта, из кустов вылез Петрович с автоматом в руках.
— Я это… испугался немного…извини, что не помог… сказал бежать я и побежал… а потом гля — нету тебя, а отсюда только рычание слышно, — с виноватым видом запыханно произнёс он. — Ну, я и назад помчался… нехорошо бросать-то… да и один, что я сделаю? Вдвоём же проще справляться с этими тварями…
— И правильно сделал, что бежал. Тебя бы эти твари, махом разделали. И автоматом не свети — не дай бог, ещё такой урод примчится, — я похлопал ножом по костяной пластине на черепе твари. — Сейчас соберу полезные ништяки и обойдём бетонку по лесу, от греха подальше.
Ещё четыре горошины и четырнадцать споранов получили к, уже имеющимся у нас с троицы тварей, встреченных в лесу. Попутно, получил ещё немного информации про местную фауну. Например, у мутанта в городе, шишка с горохом прикрывалась костяным щитком, растущим на голове, эдакий козырёк. А вот у только что убитого, ещё один щиток рос на спине и почти всегда эти две толстые костяные пластины плотно соприкасались, закрывая спораны и горох, как две створки раковины моллюска. Становился уязвимым мутант в тот момент, когда низко наклонял голову, поднимая затылочный козырёк, над спинным.
А вскоре после стычки, принёсшей мне и Петровичу седых волос, произошла вторая встреча с местными жителями. Первая, которая чуть не стала для меня и последней, случилась несколько дней назад на крыше недостроенной четырёхэтажки.
Лес никогда тихим не бывает, постоянно шелестит листва, перепархивает птичья мелюзга, отваливаются сухие ветки или падают, поражённые болезнью или насекомыми, листья. Но, всё это привычный фон, к которому привыкаешь и начинаешь реагировать на нештатные звуки или движения, например метрах в двадцати впереди нас и левее слегка колыхнулась ветка — слева направо! Я уже привык видеть взлетающих птах и даже поначалу резко дёргался, пугая и Петровича, который в лесу ориентировался хуже меня. Так вот, при взлёте птицы, ветки качаясь, двигались вниз и верх. И, понемногу, я привык за эти дни блужданий по дебрям к подобным движениям в лесу. Крупного же зверя, который мог бы задеть по горизонтали ветви, не видел совсем.
То, как шевельнулась ветка, означало, что кто-то там тихо прошёл, не наступив ни на один сухой сучок. Слишком непривычное движение, в лесном краю.
— Вниз, ложись, — прошептал я и растянулся на земле первым. — Да падай же, млин, Петрович!
Тот растянулся рядом, звякнув всем, чем только можно.
— Впереди вон в тех кустах, где понизу трава с крупными красноватыми листами растёт, только что кто был. Может — зверь, может — человек.
— Твари?
— Вряд ли, пока что в тактике засад они не замечены. Но чёрт знает, что они вообще могут. Я сейчас уйду в скрыт, в маскировку, то есть, и гляну там, что к чему, а ты страхуй. Но без большой необходимости, не стреляй, а то наведём тварей на себя.
— Сделаю, — прошептал напарник. — Ты уж там аккуратнее.
— Да уж постараюсь, — хмыкнул я.
На этот раз стук ударов пульса в голове, был оглушителен и вызывал сильную боль. Почти также мне было плохо под конец вчерашней гонки с мутантом, по городской улице. Эдак откат словлю и вырублюсь скоро, нужно брать передышку.
Отошёл я всего на несколько метров, когда впереди раздался негромкий вопрос:
— Эй, вы кто такие? Обзовитесь?
Петрович дисциплинированно молчал, целясь в сторону неизвестного, раскрывшего своё укрытие.
— У меня глушитель на винтовке, мне вас свалить — как два пальца! Твари и не услышат даже. Так что, живо назвались!
Голос был мужской и сейчас в нём проскальзывали истеричные нотки.
Я вернулся назад, спрятался за кустом позади напарника и снял маскировку.
— Петрович! Поговори с ним, узнай, что ему нужно и кто таков. Если что, сообщи ему, что палец у тебя на спуске и в любом случае ты успеешь выстрелить и поднять шум.
— Понял, сейчас всё сделаю.
Вновь я исчез из этого мира для всех. Немного пафосно прозвучало, но зато точно описывает ситуацию со мной.
— А ты сам кто? Честные люди не караулят в кустах с глушённой винтовкой! — крикнул Петрович.
— Не ори, придурок! Тут крутой кусач со свитой ходит, — шикнул на него незнакомец. — Шпиг я, на Атлантисе бываю часто, на Угольном и Машковском жил недавно. Теперь ты, и товарища своего кликни, нечего прятаться в кустах, неправильно это. Не муры же вы, какие.
— Так и сам не торопишься показаться честному собранию, — сбавив голос, ответил напарник. — Сам я зовусь Петровичем из Шерстинска, товарищ мой оттуда же, а имя сам у него спрашивай.
— Откуда? Какой Петрович? Кто окрестил?
— Обыкновенный, от папы досталось, мама Николаем назвала. А Шерстинск, это город такой, — заговаривал зубы незнакомцу Петрович, пока я крался к тому месту, откуда звучал голос.
— Чего?! Да вы, мать-иху, новенькие?!
После этих слов кусты точно напротив меня зашуршали, и из них выбрался здоровенный мужик, лишь на голову ниже меня, но в плечах не уступал ни на сантиметр, в цифровом неновом камуфляже, высоких тропических берцах, в балаклаве зелено-коричневой и с болтовой винтовкой, оклеенной маскировочной лентой. На конце ствола оружия, имелся небольшой, размером с сардельку, глушитель. Тут незнакомец не соврал.
— Не стрельни, дурень. Я не враг вам, — сказал он, повесил винтовку на правое плечо и направился к моему напарнику, при этом неосознанно сделав шаг в сторону, обходя меня. — Новичков только муры, да внешники обижают. Честный же рейдер, никогда не тронет, даже поможет, чтобы от Улья заслужить карму.
— Стой там, стрелять буду! — всполошился Петрович и ткнул автоматом в сторону Шпига. — маску сними!
В этот момент, не желая терпеть боль в висках, я скинул маскировку. Ни единого звука я не мог издать, даже не шевелился при этом, но мужик проворно развернулся, скидывая оружие с плеча и направляя его на меня.
— Ты что это? Что задумал?
— Успокойся, Шпиг, ты угадал, что мы новички в Улье. Единственные местные нормальные люди, иммунные, чуть не пристрелили меня, поэтому приходится страховаться.
— Точно новички? — настороженно спросил он, не отводя ствола от моей груди.
— Точнее не бывает. Я тут дней пять. Петрович, всего второй…
— Да, считай, третий уже, — поправил меня тот.
— Третий, — повторил я. — Видел я и мутантов, и иммунных. И те и другие, хотели убить.
— Чудно. Первый раз вижу новичков, которые шарят в местных реалиях и как колобки в сказке: и от дедушки ушел, и от бабушки ушёл. Кто это тебя хотел пристрелить?
— Да не всё ли равно? Может, приняли меня за заражённого, может, помешал в их делах.
— Ну да, это не моё дело. Ладно, — он вернул винтовку на плечо, — давай отойдём в сторонку и поговорим нормально, не тыча друг в дружку стволами и стоя на виду, как три тополя на Плющихе. Двигайте за мной, — и он шагнул в кусты, в которых до нашей встречи прятался, больше не обращая внимания на меня и Петровича.
Через две минуты мы сидели на вершине небольшого холма, неведомыми капризами природы оказавшегося посреди леса. От местной растительности отличался густотой кустарника и возрастом деревьев, те были раза в три толще, чем у подножия. Хватало на холме и бурелома, ям от выворотней и старых, со сгнившей серединой пней. По едва заметной стёжке, Шпиг привёл нас к шалашу или землянке, точнее и сказать не могу, только описать — могучее дерево рухнуло, оставив в земле внушительную яму. А позже, человеческая рука накрыла его невысоким шалашом из жердей и маскировочной сетью, третью сторону, закрывали корявые корни выворотня, четвертая, служила входом.
— Здесь стаб удобно встал, на стыке четырёх кластеров, — пояснил он нам. — Мутанты не лезут, понимают, что поживы здесь не найти. А сверху можно следить за обстановкой и укрыться от перезагрузки.
— Ждёшь перезагрузку, потом мутантов, и бьёшь их ради гороха и споранов? — спросил я.
Тот посмотрел на меня и покачал головой:
— Какие нетипичные новички пошли. Почти во всём угадал, но ошибся в целях: мутанты мне не нужны, а вот хабар с кластера — очень даже.
— Это из-за глушителя. Думал, что спецом поставил, чтобы не привлекать внимание к себе выстрелами.
— Глушитель звук не сильно гасит, но рассеивает и кажется, что стрелок сидит намного дальше. Да и в целом, мне нет резона охотиться на тварей, выход не тот, а риск, выше многократно.
В шалаше места оказалось для двух человек, третьему, даже если всем свернуться калачиком, уже никак не уместиться, поэтому устроились снаружи, прикрытые густыми зарослями со всех сторон.
— Парень, а ты не скажешь, сколько до вашего ближайшего города идти? — спросил у него Петрович.
— Зови меня Шпигом.
— Петрович.
— Забудь про Петровича, — поморщился тот, — старые имена тут не в почёте, даже хуже того, могут не пустить на стаб, или прогнать из команды, если станешь за него цепляться. Улей не любит этого, он всем здесь даёт новую жизнь и новые имена.
— Да где ж его взять-то, мил человек? — удивился мой напарник.
— Ну, — Шпиг смешался, — обычно, новичкам даёт имя кто-то из рейдеров, кто первый их повстречал, или командир группы. Крестным становится.
— То есть, это ты?
— Не, — его собеседник тут же выставил руки вперёд, словно, отгораживаясь от слов человека напротив, — я не стану. Крёстный из меня так-сяк, а я не хочу разозлить Улей, если облажаюсь.
— И где ж тогда нам имена новые раздобыть? — продолжал наседать на него Петрович. — Сам же сказал, что со старыми нас никуда не пустят.
— Вас, как раз и пустят. Новичков стараются не обижать, помогают, если возможность есть.
— А если обидят, то Улей накажет?
— Ты не хохми, дед, — нахмурился Шпиг. — Здесь свои правила и законы, свои условия жизни. Вон муры, не верят ни в бога, ни в чёрта, ни в Улей и потому дохнут пачками. Иногда на ровном месте смерть находят. Под выстрел снайпера, единственные из толпы попадают, подрываются на мине, где перед ними, уже прошли.
— Муры, как понимаю, бандиты всяческие? — поинтересовался Петрович, получив кивок в ответ, продолжил. — Так что ж они с нормальными, э-э, рейдерами ходят по минному полю? Или тут такие законы, что можно и такое? Сегодня он душегубствует, а завтра идет в кабак, и пьёт спокойно пиво с теми, на кого вчера засаду устраивал?
— Не знаешь — не говори. Много здесь всякого народу, за всеми не уследишь, бывает и так, что перекрашиваются всяческие твари. Выдают себя за честного человека и живут рядом со всеми. Пока правда не раскрывается. Или же Улей не накажет.
— Хм, — хмыкнул Петрович.
— Не хмыкай, поживёшь с месяц, и сам всё поймёшь. Если проживёшь, конечно.
Пока эти двое чесали языками, я вертел головой по сторонам и всматривался сквозь просветы зарослей. И кое-что высмотрел.
— Шпиг, а что там за здание белеет впереди?
— Не твоё дело, — отрезал он.
— Как знаешь, — примиряюще произнёс я. — Я просто спросил, в твои дела лезть не собираюсь.
Тот покатал желваки на скулах, потом нехотя ответил:
— Да чего уж там. Караулка стоит от военных складов.
— О как! Шпиг, а что на тех складах? — спросил его Петрович. — И большие они? Может, нам что-то перепадёт?
— Нет там складов, только караулка. И не перепадёт там ничего, после того, как вы стрельбу устроили, — со злости ответил он. — Удивляюсь, как вообще твари на вас не вышли. Там же кусач с лотерейщиком и несколько бегунов крутятся! Слух у них первоклассный, не уши, а прямо локаторы!
Петрович быстро посмотрел на меня, воспользовавшись тем, что наш с ним собеседник машинально посмотрел в сторону караулки, мол, расскажем или промолчим?
— А что в той караулке ценного? Может, мы поможем тебе разобраться с тварями, а ты поделишься? — предложил я.
— Поможете? — развеселился Шпиг. — Да вы прям Твинченки, юмористы хоть куда! Вот не были бы вы новичками — погнал бы я вас, куда подальше из этого места.
— Да не злись, Тарас дело говорит. Нет, так нет, просто, объяснил бы, почему наша помощь тебе не нужна? Или там ценностей, на одного только? Так мы и уйти можем, только скажи куда, — сказал Петрович ему.
— Вот не махали бы автоматами на дороге, то и шли бы себе, — мрачно произнёс Шпиг и нервно дёрнул щекой. — Испугался, что пальбу устроите и тварей приманите к моей лёжке, они же прямо через холм могли побежать, а там бы унюхали мои вещи и пиши пропало. Вам и так повезло, что на выстрелы никто не успел примчаться… или это были не вы?
— Мы, — решил я сказать правду. — Наткнулись на одного грязного мутанта. Пришлось стрелять, следом за ним ещё прибежали двое, один так чудовище прям, на спине горб костяной из двух половинок и пасть не меньше, чем чемодан.
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался рейдер, — а дальше что? Как удрали? Выстрелов много я не слышал, а чтобы свалить кусача, так это там из пулемёта ленту высадить нужно. Или вас больше было, и только вам и удалось удрать, пока остальных рвали на куски?
— А у Тараса Дар есть особый, он и завалил тех мутантов, — сказал Петрович прежде, чем я успел раскрыть рот.
Я аж от досады поморщился.
— Да-ар?! — с сильным удивлением протянул Шпиг. — В натуре? И какой?
— Обычный, — ответил я. — Шпиг, ты сам тут секреты разводишь, с чего нам перед тобой откровенничать?
— Неплохой у тебя Дар, если с кусачём справился, — покачал головой Шпиг, потом чуть подумал и сказал. — Ладно, вот моё слово: поможете завалить тварей у караулки, и я поделюсь с вами трофеями.
— Оружием? Патронами? — тут же принялся выяснять Петрович. — Пайками? Что там вообще лежит? А то может и не нужно нам такое добро, даже продать или донести не сможем.
— Донести немного сможете и спрос на снаряды высокий. Там тридцатка в ящиках лежит от пушки бээмпэшной. За каждый снаряд, минимум три горошины дают, а могут и четыре, если дефицит у них на такие штуки.
— И сколько они весят? — спросил помрачневший Петрович. Видать, уже представил, как ему на плечи положат ящик снарядов.
— Немного, меньше кило. Из лент выщелкаем и в мешки положим. Уж десяток-то, допрёшь как-нибудь!
— Как-нибудь… — пробубнил Петрович.
— Да это чистые деньги! — возмутился Шпиг. — Тридцать горошин получишь. Сможешь пару недель на нормальном стабе перекантоваться с полным сервисом. Знахарю заплатишь, чтобы Дар твой помог открыть, прибарахлишься. За это время присмотришься, решишь для себя, чем заняться. И тебе, — Шпиг посмотрел на меня, — тоже за снаряды нужно хвататься руками и ногами, если желаешь развивать свой Дар. Он только после гороха и растёт. Об этом хоть знаешь, новичок, или не просветили?
— Так, парой слов.
— Блина, — внезапно выругался он, — всё болтаю с вами… Вы как себя чувствуете?
— Нормально, в тварей оборачиваться не собираемся, — поспешно ответил Петрович. — Так что не боись.
— Да я не об этом. Вы живец пьёте, знаете про него? Тарас, ты-то должен знать, точно, раз пять дней здесь и ещё копыта не откинул. Но если что, то могу немного налить. Но немного — самому мало, не рассчитывал на вашу компанию.
— Живец? Нектар, может быть? — уточнил я.
— Нектар, живец, смак, — махнул рукой тот, — по-разному называют. И если спрашиваешь, значит в курсе. Вас одарили напитком те неведомые доброхоты, которые чуть не пристрелили и рассказали о жизни Улья?
— Можно сказать и так. Неважно это, Шпиг. Нектар у нас есть, мы знаем, как его делать. Спасибо за заботу, признательны тебе за это, но давай вернёмся к снарядам и проблеме, как их получить.
— Ну, проблема уже наполовину убавилась, если кусача с парой бегунов завалили…
Шпиг приоткрыл завесу над тайной караулки и своего логова на холме неподалёку. Оказывается, с некой периодичностью в лес переносится караулка с территории воинских складов. Сами склады, к сожалению, перезагрузка не трогает, но даже в караулке есть чем поживиться. Внутри, в оружейной комнате постоянно лежат три ящика со снарядами к тридцатимиллиметровой пушке, это чуть более полутора сотен штук. А иногда перезагрузка захватывает «шишигу», ещё с пятью ящиками, но вот это, происходит очень редко.
Шпиг случайно узнал про этот кластер, двухэтажное небольшое строение совсем его не прельстило, и он ушёл по своим делам, после обнаружения. Через несколько дней ему пришлось драпать по собственным следам, забаррикадировался в здании и сутки провёл в осаде. Пока отбивался от мутантов, нашёл оружейку со снарядными ящиками и на радостях чуть не умер от сердечного приступа. Потом едва не схлопотал второй приступ, когда пополз кисляк. Но не было бы счастья, да несчастье помогло: при первых признаках перезагрузки, все мутанты, которые сидели под окнами и облизывались на вкусного иммунного, дружно удрали прочь.
После перезагрузки, за которой Шпиг наблюдал с макушки холма-стаба, случайно найденного при паническом драпе, Шпиг наведался в караулку и стал обладателем трёх ящиков самых ходовых снарядов в Улье.
О том, что случилось с солдатами, попавшими под перенос, он не стал рассказывать. Думаю, при таком отношении к новичкам, просто дождался перерождения или первых признаков заражения и прикончил, пока те в силу не вошли.
С той поры (с какой не уточнил) он так здесь и пасётся, предпочитая постоянный и немалый доход, риску охоты на мутантов.
С последней перезагрузкой ему не повезло. Из-за непредвиденных обстоятельств немного опоздал, а когда появился на стабе, то увидел, что на нужном кластере уже пасется стая мутантов во главе с сильной тварью. Перезагрузка перенесла двойной комплект караульных: новую и старую смену, плюс, машину с водителем и пассажиром, которые быстро переродились. На новый кластер, ко всему прочему, примчались старожилы Улья — лотерейщик и кусач (или два лотерейщика и один потом отожрался на человечине), плюс, уцелели несколько бегунов из вояк, плюс, мутанты притащили свиту, как раз та дамочка и была свитской, местные в остатках камуфляжа бродят, их по этим лохмотьям можно отличить. Иммунных, если такие были, и всех слабых мутантов, к этому времени сожрали.
Шпиг и не знал, что делать: горевать из-за лишних соседей или радоваться, что опоздал, и его не схватили за зад гости, при загрузке хабара в рюкзак.
Сейчас, когда узнал, что часть мутантов уничтожена и среди этой части, самый сильный, он загорелся идеей перебить остальных с нашей помощью, немедленно.
Пришлось его огорчить.
— Не, Шпиг, сегодня никак. Дар у меня только открылся, при использовании устаю сильно, продолжительность не очень, самочувствие, соответствующее. Сам об этом должен знать, — отказался я участвовать в немедленной битве добра со злом. — Завтра давай.
— А если завтра ещё набегут? Мало того, если сегодня заберём снаряды, то завтра к обеду, уже на стабе будем. А там можно успеть на караван, который к вечеру привезёт нас к покупателям снарядов.
— Караван? — удивился я. — Откуда?
— От верблюда. Думал, что у нас тут сплошная дикость, выживаем, как можем, носимся, вроде дикарей из пещерного века, где все против всех? Ничего подобного! У нас есть города, даже области целые из десятков стабов, и на тех областях зачищают тварей в ноль, при перезагрузке кластеров, сортируют иммунных, создают границы и не пускают тварей внутрь, к заселённым стабам. А между ними — стабами и областями, ходят караваны с товарами, переселенцами, рабочими и много ещё чем. Слушай, давай ты сам потом подробности узнаешь, а? Время просто жалко.
— Точно завтра будем на стабе?
— Ей-Богу! — Заверил меня рейдер. — Мамой клянусь.
Грызли меня сомнения, что смогу справиться с тварями и удержу свой Дар до конца драки. Когда подкрадывался к Шпигу, то уже тогда проявились сильно негативные симптомы.
— Ты моего живца глотни, он у меня на рад-споранах сделан, ничего лучше нет. Для Дара, самое то, меньше неприятных последствий, быстрее восстановление, — подкатил с другой стороны Шпиг и протянул свою флягу.
Отказываться я не стал, но потом, вернув ёмкость владельцу, сообщил:
— Через час начнём, а пока отдохнуть нужно.
— Через час, так через час, время пока есть, — покладисто согласился он со мной. — Можешь вздремнуть, я толкну потом.
В деле уничтожения мутантов приняли участие я и Шпиг. Он сменил винтовку на револьвер с глушителем, я вооружился топором, закинув за спину автомат, а в кобуру пистолет.
Первую скрипку предстояло сыграть мне.
Караулка — двухэтажное здание из старого силикатного кирпича с одним входом, пустовала. Ни единой твари рядом с ней, не было. Осмотрев все комнаты, коих и было всего восемь, вместе с оружейной, я вернулся к Шпигу.
— И? — поинтересовался он. — Что там? Неужели всех один кончил?
— Никого нет. Ни в задании, ни в машине. Рядом тоже никого, если только не спрятались в кустах.
Шпиг задумался, потом предположил:
— Возможно, помчались на звуки ваших выстрелов и сейчас там бродят. Тут одни кости остались, они их не привлекают.
— Мы с Петровичем там долго пробыли. Убили, подождали новых, не дождались, вскрыли шишки на головах и удрали.
— Не шишки, а споровые мешки, — машинально поправил он меня, почесал затылок. — Бывает и такое, что теряют направление звуков, замирают и так стоят, пока новую цель не заметят или не проголодаются. А лотерейщик, скорее всего, уже далеко, ему пищи много нужно, такие как он, на месте не стоят. Ладно, зовём Петровича и ставим его на фишку, сами начнём ящики таскать на холм, а потом уж займёмся сортировкой и набивкой мешков…
