ГЛАВА 16

Во второй раз кибитка остановилась примерно к обеду, и к этому времени уже с час как проснулся Ленс. Сел в своем уголке, внимательно оглядел мрачно молчавших «отца» и «няню» и, тихонько вздохнув, завозился, устраиваясь поудобнее.

Инквар достал из-под сиденья корзинку с припасами и протянул мальчишке миску с пирожками, но тот торопливо замотал головой, явно приняв действия сестры за пример. Еле заметная досадливая усмешка на миг искривила губы искусника, но он преодолел себя и сунул корзину назад с самым спокойным видом. В его планы не входило ни враждовать с подопечными, ни действовать с позиции силы. Однако и начинать первому объяснения тоже не хотелось, такая уступка со стороны всегда выглядит как оправдание.

Многие люди почему-то любые пояснения принимают за проявление слабости, не понимая, что это всего-навсего попытка сохранить мирные отношения. Хотя, стоит признаться, иногда очень выгодно казаться слабее или беднее, чем ты есть на самом деле, но только не в тот момент, когда взял на себя ответственность за детей. Сейчас они должны быть уверены в его способности защитить их и найти выход из любой ситуации, иначе примутся действовать сами. А вот этого допускать искусник не желал ни под каким соусом, успел убедиться, как мало просчитывает Лил последствия своих поступков.

Оконце внезапно осветилось, видимо, исчезла занавешивающая его куртка, и чья-то рука уверенно стукнула в стекло.

— Отперто, — ответил Инквар, на всякий случай стиснув в кулаке ручку небольшого ножа со смазанным зельем лезвием.

— Приехали, — отозвался смутно знакомый голос, заставив Инквара усмехнуться и расслабленно сунуть оружие на место.

Зелий, меняющих голос, не так мало, и они недороги, но имеют одинаковый недостаток. Можно заставить горло хрипеть и рычать или, наоборот, придать звукам ангельскую мелодичность, но невозможно изменить интонации и привычное для человека построение фраз. Вот потому все, кому приходится часто менять голос, обычно стараются быть немногословными.

— Я выхожу первым, — предупредил Инквар подопечных и пробрался к дверке, тайком посматривая на камень браслета.

Никого с сильными амулетами, кроме Дайга и Лил, не обнаружил и потому открывал дверь совершенно спокойно. А распахнув ее и оглядевшись, изумленно приподнял бровь, отказываясь верить своим глазам.

Вокруг теснились россыпи камней, от огромных глыб до мелких обломков, а за ними поднимались в скрытое серой пеленой тумана небо отвесные скалы. И никаких признаков растительности или жилья поблизости не виднелось.

— За теми камнями ручеек, — негромко сообщил подошедший кучер, махнув рукой куда-то влево. — Можно умыться. Ну и все остальное.

— Няня идет первой, — тотчас решил Инквар.

А едва девчонка скрылась в указанном направлении, отправил за ближайший валун Ленса и вопросительно уставился на посеревшего от усталости Дайга.

— Потом все объясню, — скупо улыбнулся тот и показал взглядом на бредущие среди камней фигуры. — Это проводники. Отсюда придется идти пешком.

— А ты?

— С вами.

— Коляска?

— Увы. Ей придется вернуться.

— Понятно, — хмуро кивнул Инквар.

Да и чего тут не понять, видимо, кто-то из случайных спутников проявил к ним излишне живой интерес. Хотя искуснику пока непонятно, каким образом настоятельнице удается не допустить до стычек свору богатых и знатных пациентов, но зато он ничуть не сомневался в скорости, с какой они возвращаются к привычным методам, по мере того как удаляются от монастыря.

— Детей нужно покормить, — добавил он тихо, рассмотрев бредущую от камней Лил и потеплел душой, получив в ответ понимающую ухмылку Дайга.

— Немного дальше пещерка, — скупо бросил тот и отвернулся к лошадям, делая вид, будто поправляет упряжь.

Вскоре, оставив с повозкой одного из проводников, кучер шагал замыкающим маленького отряда, возглавляемого не сказавшим и словечка немолодым смуглым мужчиной, одетым как пастух. Впрочем, теперь Инквар больше не верил ни во внешний облик, ни в возраст людей, хоть как-то связанных с монастырем Трех Дев.

Пещерка оказалась хитроумно спрятанным в глубине расселины убежищем охотников или контрабандистов, выяснять дотошно Инквар не стал. Спокойно прошел к установленному посредине грубому столу, на котором была разложена немудреная снедь, и решительно уселся на скамью, всем видом давая понять встревоженно жмущимся у порога подопечным, что без обеда он отсюда не уйдет.

Молчаливый проводник снял с висевшего над угольями котла деревянную крышку и принялся концом кинжала таскать оттуда в миску внушительные куски жареного мяса. По пещерке поплыл заманчивый запах, заставляя желудок сжаться от предвкушения. Скосив глаза на Ленса, искусник рассмотрел умоляющий взгляд, каким мальчишка о чем-то безмолвно спрашивал сестру, ее сурово поджатые губы и вдруг разозлился, причем на себя самого.

Просто рассвирепел. Ну вот с какого бодуна ему могла прийти в голову мысль, будто с девчонкой можно жить мирно, если предоставить ей полную свободу? Ну, само собой, в разумных пределах. Просто не командовать по каждому пустяку и не выдавать мелочных указаний, чтобы она не чувствовала себя невольницей.

И к чему привела эта попытка? Да просто провалилась, как большинство добрых побуждений. Не такой рыжая человек, чтобы вдруг поняла, как много делают для нее совершенно незнакомые люди, и прониклась к ним благодарностью. Скорее всего ничего этого она даже не заметила. Видимо, привыкла, что все вокруг о ней заботятся, ловят каждое ее слово и бросаются исполнять любой каприз. Недаром настоятельница открыла ему истинное имя ее матери. Наверняка намекала на родственное сходство характеров.

Густав Корди был не только самым богатым из баронов, но и самым безжалостным. Хотя Инквар давно уяснил прямую зависимость величины казны правителя от жесткости его характера и потому предпочитал обходить дальней дорогой владения Корди и Отрейка. А теперь лишь одного никак не мог понять: как его собрат по ремеслу решился связать свою судьбу с женщиной из рода Корди, да еще и завести с ней ребенка? Теперь налицо плачевный результат такой легкомысленности: погиб один из тех одаренных, кто придерживается неписаных правил искусников, и двое недоучек с невнятными способностями возвращаются в логово родственницы Корди, таща с собой барону с железным сердцем ценный подарок — искусника и профессионального телохранителя.

Инквар едва зубами не скрипнул, когда все эти соображения яркой вспышкой молнии промелькнули в его мозгу. Он немедленно пообещал себе с этого момента удвоить, утроить бдительность и больше не пытаться завести с подопечной никаких доверительных или дружеских отношений. Как быть с Ленсом, он решит позже, сначала присмотрится к нему повнимательнее.

— Илиа! — Голос искусника был спокоен и вежлив, но его глаза излучали зимний холод. — Поторопись. Ален должен хорошо поесть, ужин не скоро.

— Идем, господин Варден, — слащаво засюсюкала Лил, но, проходя к столу, метнула в Инквара полный ненависти взгляд.

Он даже бровью не повел, однако за тем, чтобы Ленс поел как следует, следил с показным вниманием, совершенно не обращая внимания на миску Лил. Дайг, исподтишка наблюдавший за этой безмолвной борьбой, еле заметно усмехался, но вслух ничего не сказал, очень правдиво изображая совершенно безразличного к делам хозяина слугу.

Меньше чем через полчаса, повинуясь тайному знаку Дайга, искусник поднялся из-за стола.

— Через пять минут отправляемся, — сообщил он непреклонным тоном и направился к выходу из пещерки, нисколько не сомневаясь, что Лил не станет медлить.

Просто не захочет показывать Ленсу, как действует на нее связь клятвы.

Точно в назначенное время горбунья выбралась из расщелины, держа брата за руку и пытаясь независимо запрокинуть голову вверх. Но горб не давал, и ее перекошенное личико, почти лежавшее на приподнятом плече, казалось от этого еще более уродливым и несчастным. Однако Инквар и не подумал ее жалеть, как никогда не жалел фальшивых калек и старух, тянувших к нему со ступеней храмов никогда не видавшие мозолей руки.

Более того, он люто ненавидел всех тех, кто подобным обманом постоянно зарабатывал на жирный кусок, зная не понаслышке, как за глаза они презирают добросердечных служанок и кухарок и едко высмеивают их глупую доверчивость. Точно знал — те, у кого действительно стряслось горе или нет медяка на ломоть хлеба, скорее будут голодать или делать любую грязную работу, но не станут по-собачьи заглядывать в глаза каждому прохожему.

Первые пару часов Инквар шагал, почти не оглядываясь, лишь искоса наблюдая за подопечными, и несколько раз заметил, как Дайг пытается поддержать горбунью на крутых подъемах. Сам он больше присматривал за Ленсом и после очередного короткого привала решительно привязал к своему поясу веревку, второй конец которой обернул вокруг тощего торса мальчишки, затянув особым узлом.

— Будет трудно идти — дерни, я помогу, — пояснил искусник «сыну», не желая открывать истинного назначения этой связки.

Если Ленс нечаянно оступится, эта веревка спасет ему жизнь, сам Инквар отлично умеет ходить по горным тропам и сможет в случае опасности удержаться на ногах. Во всяком случае, имеет все основания на это надеяться.

Однако Ленс не упал, хотя последний час шел, держась за веревку. И, видимо, так устал, что даже не заметил, как они вышли к кучке неказистых избушек, стоящих под огромными елями, росшими в конце ущелья, выведшего их на довольно пологий, усеянный цветами склон.

Стукнулся всем худеньким тельцем в спину Инквара, испуганно ойкнул и только тогда догадался выглянуть из-за «отца», чтобы на несколько мгновений замереть, ошалело разглядывая открывшийся вид.

В мягком свете румяного заката и склоны предгорий, и долина казались усыпанными розовым снегом, так густо цвели здесь первоцветы всех видов и форм. Над ними вились пчелы, и виднелось более десятка женских фигурок того же розового цвета, склонившихся к цветам словно в поисках чего-то важного. Инквар невольно разулыбался, глядя на них: травницы всегда были заодно с искусниками, и рядом с ними не нужно было волноваться ни за себя, ни за подопечных, так как в их артелях никогда не бывает мужчин. По незыблемой традиции травниц ремесло у них сугубо женское. Лишь искусники сами собирают травы для своих нужд, но травницы на них за это не в обиде. Наоборот, всегда подскажут, где можно найти редкую травку или кустик, и за это ни один искусник не откажется бесплатно усилить им несколько бутылей зелья. Ну или почти бесплатно… При воспоминании о способах, какими они вели между собой расчеты, Инквар окончательно повеселел.

Все-таки уже давненько он покинул Индруг и с того момента старался держаться от женщин подальше, лишь пару раз приласкав ветреных служанок постоялых дворов. Не очень-то они благоволят к бедно одетым старикам, а доказывать им обратное было и глупо и небезопасно.