ГЛАВА 15

В иссиня-черном небе холодно посверкивали искорки звезд, и, кроме их бледного света, ничто не озаряло снежные пики высоченных Северных гор, словно плывущих в бесконечной темноте. Редкие облачка, смутными тенями закрывавшие алмазную россыпь, пока не поймали ни единого лучика грядущего солнца, намекающего на скорый рассвет.

Несколько простых, но надежных дорожных колясок стояли в рядок во дворе монастыря, и бесшумно сновавшие между ними монахи ловко упаковывали багаж и помогали устроиться уезжающим клиентам. Лица большинства мужчин и женщин были скрыты широкими полами шляп и низко надвинутыми капюшонами плащей. Рассаживались они торопливо и безмолвно, ни с кем не прощаясь и никого не благодаря. Впрочем, Инквару тоже некого было поблагодарить: ни матушка, ни парнишка-алхимик, получивший вчера вечером от искусника щедрый дар, во дворе так и не появились.

Проследив, как одетый в дорожную куртку мужчина средних лет открыл дверцу перед Ленсом и бережно подсадил в коляску горбунью, Инквар невесело усмехнулся и шагнул следом за ними.

— Я Пико, — почти неслышно шепнул ему возница. — Ваш кучер.

— Знаю, — так же тихо ответил искусник, обнаруживший вчера в бумагах документы не только на себя и няню, но и на слугу.

Кучер хитро ухмыльнулся и неожиданно легонько хлопнул господина по плечу. И от этого простого жеста сердце искусника ошеломленно замерло на миг, а потом весело застучало, захлебываясь неведомой прежде радостью.

Оказывается, раньше он и не подозревал, как это здорово — внезапно ощутить рядом надежное плечо, обнаружить, что так неожиданно появившийся друг никуда не ушел, не бросил в трудную минуту, а остался рядом. Пусть и в менее заметной и выгодной, чем прежде, личине, зато со всеми своими умениями и убеждениями. Вот теперь искусник не страшился за подопечных, которых нужно целыми и невредимыми провезти почти через полстраны и при этом постараться не выдать себя и больше не попасть ни в какую передрягу.

Инквар облегченно выдохнул и, пряча своевольно вылезшую на губы счастливую улыбку, полез в кибитку. Не стоило забывать о способности свежеприобретенного «сына» и его «няни» видеть в темноте не хуже кошек.

Дверца в этой повозке, к удовольствию Инквара, была прорезана в задней стенке, и ему не составило труда догадаться, кто именно выбрал для их компании такую кибитку. Скамьи в таких кибитках довольно широкие и расположены по бокам, что дает путешественникам возможность поспать во время пути. Да и расположенный под оконцем, ведущим к конюху, маленький столик с вырезанными углублениями для кружек и мисок тоже вовсе не лишний в дальнем странствии.

Лил с братом уже устроились на одной скамье и тихо о чем-то шептались, но дружно смолкли, когда в повозку влез Инквар, и ему это не понравилась. Но объясняться искусник не торопился, начиная догадываться, отчего так молчаливы были неожиданные спутники и почему его конюх разговаривал еле слышным шепотом. Люди тут лечатся далеко не бедные и уж точно не простые, и, несомненно, собираясь в путь, каждый выпил полный дорожный набор зелий, искренне надеясь, что защищен от ночников, диких зверей и вызверов. Появились такие после звездопадной ночи: то ли звери под действием магии сделали стремительный рывок в развитии, то ли несчастные отшельники и путники, отказавшиеся в самой гуще звездного потока, постепенно начали превращаться в нечто, неизвестное древней науке.

— Я собираюсь немного поспать, — честно предупредил подопечных Инквар, перебросил им запасную подушечку и устроился на свободной скамье с ловкостью бывалого путешественника, которому все равно, где отдыхать, под шелковым балдахином или под елкой.

Он и в самом деле давно приучил себя засыпать при надобности на любой постели и почти во всяком положении, так как точно знал: иногда после приходится отчаянно сожалеть об упущенной возможности отдохнуть.

— Папенька… — тихо и неуверенно произнес Ленс, и Инквар порадовался, что почти до глаз прикрыт одеялом. Не стоит пугать мальчишку таким ядовитым оскалом.

— Да, сынуленька, — в ответ приторно-слащаво протянул искусник, едва справившись с невольной гримасой; сюсюканья всякого рода всегда приводили его в ярость, но показать ее сейчас — значило проиграть рыжей в той незримой борьбе, которую они ведут в последние дни. — О чем ты хотел спросить своего папусеньку?

— Мы едем к маме?

— Почти. — Ответ на этот вопрос Инквар уже успел обдумать. — Думаю, твоя мамусенька никогда бы не отпустила вас так далеко, если бы в вашем доме было безопасно. Поэтому мы остановимся в какой-нибудь гостинице и отправим кого-нибудь на разведку, меня или Илиа, там будет видно. Но это не срочный вопрос, нам ехать еще не менее декады, поэтому лучше немного поспи. Как полностью рассветет, остановимся на привал… и вот об этом я хотел вас предупредить. Обычных путников в нашем обозе нет, у всех в родне бароны или бандиты, поэтому ничего говорить им нельзя, это касается именно тебя, Ален. Никаких замечаний!

— Он не будет ничего обещать, — нехотя буркнула няня и сердито вздернула кверху нос.

— Тогда придется без меня на улицу не выходить. Один день как-нибудь потерпите, к вечеру доберемся до переправы, оттуда все они разъедутся на собственных баркасах и яхтах, а мы поедем своим путем.

— Я не нарочно, — расстроенно произнес Ленс.

— Понимаю. Но рисковать вашей и своей свободой не буду.

Инквар закрыл глаза и сделал безразлично-расслабленное лицо, успешно изображая спящего, но его разум и не думал спать. Методично перебирал все известные ему способности, и часто встречающиеся, и редкие, пытаясь определить, какими из них одарила Ленса осененная зеленым звездопадом судьба. И все яснее осознавал, что никогда не слышал о мальчишках, способных с первого взгляда, без каких-либо амулетов совершенно точно опознать преображенного мастерами человека.

«Стоп!» — отчетливо всплыл вдруг в памяти недавний отъезд из монастыря. А ведь Дайга Ленс не узнал, хотя тот стоял совсем рядом! Выходит, парнишка точно опознает только одаренных? Но ведь это невозможно! Даже амулеты ощущают только присутствие магии в различных поделках, но никогда не различают тех, на ком в данный момент надет нужный амулет. «Да и никак не могло у мальчишки совпасть ощущение нынешних вещиц искусника с прежним», — разочарованно осознал Инквар. Ведь он часть амулетов нес в руках, предварительно разорвав связь камней, чтобы они не тратили зря силу. Еще около часа искусник упорно пытался разобраться в этой задачке, но вскоре осознал, что бесполезно тратить силы и время, если не хватает достоверной информации. Он решительно отбросил эту задачку на потом, приказав себе расслабиться и уснуть.

Раз Дайг рядом, вполне можно позволить своему телу такую роскошь.

Проснулся Инквар резко и сразу осознал, что повозка стоит. Мигом приподнялся на локте, вслушиваясь в происходящее за стенками кибитки. Никаких подозрительных звуков не услышал, но дверь пока отпирать не стал. Откинул одеяло и бесшумно скользнул к окошечку, ведущему к вознице. Повернул запор, потянул на себя и замер, обнаружив, что снаружи отверстие занавешено чем-то плотным.

В том, что это неспроста, искусник даже не сомневался, не такой Дайг человек, чтобы сделать хоть малейшее движение, не продумав сначала его последствий. И раз сам напарник не подает никаких сигналов, значит, лучше всего пока помолчать.

Инквар торопливо оглянулся на подопечных, убедился, что они оба сладко спят, и прислушался к себе, силясь понять, наступило ли утро и когда. Как показали его ощущения, солнце уже довольно давно взбирается на гору дня, и значит, пора бы небольшому обозу встать на привал. Искусник покосился на плащ, выданный ему провожавшим их монахом, и с досадой поморщился. Вот теперь ясно, для чего к нему пришит такой глубокий капюшон. Одно непонятно, почему ни матушка, ни кто-то из монахов заранее не предупредили о необходимости предпринимать такие меры предосторожности? Доверяли его опытности и осмотрительности или не полагались на стены собственного убежища?

А может, все проще — такое объяснение по мере надобности должен был сделать Дайг?

Эта мысль понравилась Инквару больше остальных, он успокоился и неслышно прикрыл оконце, не желая обижать напарника подозрением.

Но спокойно сидеть и бездействовать в такой тревожный момент, когда снаружи происходит нечто неясное, искусник просто не мог. Первым делом взглянул на свой браслет, желая выяснить, сколько вокруг кибитки людей и какими амулетами они владеют.

Однако сначала артефакт нашел яркую точку напоенной магией вещицы прямо у него под носом, на скамейке, где спали подопечные. Мысленно выстраивая прямую линию, проходящую от его глаз через камень браслета, Инквар почти не сомневался, в какую именно точку она упрется. И не ошибся, обнаружив, что смотрит точно в грудь горбуньи.

Довольно привлекательную грудь, машинально отметила та часть разума, которую интересовали только такие подробности, и тут же сам собой вспомнился так и не решенный вопрос: а сколько ей на самом деле лет? Не четырнадцать, какие можно было дать рыжему подростку, это точно, но и не двадцать пять, на какие выглядела девушка теперь. «Наверное, где-то среднее между этими числами…» — бормотал про себя Инквар, упорно не отводя взгляда от места, где таился так заинтриговавший его загадочный амулет Лил. Просто до дрожи в пальцах хотелось расстегнуть пуговки старомодного платья и хоть одним глазком взглянуть на необычную вещицу.

Девчонка вдруг завозилась, ее губы обиженно искривились, и с них сорвался несчастный полустон-полувскрик, заставивший свежеиспеченного господина Эринка Вардена замереть, словно изваяние. Он молил всех богов послать девчонке еще хотя бы пару минут сна, однако на этот раз его мольбы до богов не дошли.

Горбунья распахнула глаза резко, будто и не спала до этого, и мгновенно нашла взглядом Инквара, который отпрянул прочь, как пойманный с поличным воришка. Значит, верны были его предположения, темнота ей действительно не помеха, безрадостно отметил искусник, наблюдая, как расширяются от возмущения глаза подопечной.

— Ты чего это… — хрипловатым со сна голосом зло забормотала Лил, но Инквар тут же метнулся к ней и ловко зажал девушке рот.

А в следующий момент крепкие зубки «няни» мстительно впились в ладонь ее господина. Инквар невольно охнул от пронзившей руку резкой боли и отдернул прокушенную длань, выхватывая из кармана платок, — метить кибитку собственной кровью он не желал.

— Тсс! — прошипело в приоткрывшееся оконце, мелькнул ослепительно-яркий лучик солнечного света и пропал, делая темноту повозки еще гуще.

Искусник сжал зубы и неслышно опустился на свое место, спорить с Дайгом — не самое умное занятие. На девчонку он старался не смотреть, но не отворачиваться же лицом к стенке?! Поэтому краем глаза невольно отмечал настороженный взгляд, каким сверлила его эта дикая кошка. «Ну вот с чего ей взбрело в голову, — сердито рычал про себя Инк, — будто ее тощие мослы могут заинтересовать привлекательного мужчину?» Да стоит только пальцем поманить, и красотки всех мастей и возрастов ринутся к нему, как пчелы на мед.

А если совсем честно, то и манить не приходится: достаточно одеться получше да нацепить пару-тройку перстней — сами так и лезут из кожи, лишь бы привлечь внимание. Девицы и вдовушки, знающие себе цену, всегда стараются устроиться в жизни понадежнее, а перстни и дорогие сапоги в их понимании — самый первый признак достатка, незыблемой составляющей безмятежного будущего.

Инквар с показной тщательностью промазал укушенное место заживляющим зельем и перевязал уже испачканным платком, намереваясь позже бросить его в костер. Уселся поудобнее, откинувшись на спинку, и невидяще уставился в противоположную стенку, словно не замечая неусыпно следящих за ним зеленых глаз.

Ждать пришлось почти полчаса, потом повозка неслышно двинулась с места и куда-то покатила, а кучер так и не появился в окошке, чтобы объяснить путешественникам, почему они стояли и куда теперь едут.