Роджер проснулся сразу же, не задержавшись на стадии дремоты: тело неподвижно, однако разум настороже, а слух настроен на шумовые помехи. Он не помнил, чтобы Джемми кричал на самом деле, но уловил его зов внутренним ухом с той смесью надежды и отчаяния, что отличает более чуткого родителя.

На него накатывал сон, утаскивая обратно в теплые волны, словно десятитонный валун, пристегнутый к ноге. На поверхности удерживало лишь тихое шуршание.

«Спи!» – отправил он мысленный приказ в сторону кроватки. «Шшшш…. Кому говорю! Ложись… спааааать!» Подобная телепатия работала редко, однако давала несколько драгоценных секунд промедления, а порой даже случалось чудо и сын действительно засыпал, расслабляясь в теплой влаге мокрого подгузника и мечтах о сладком.

Роджер задержал дыхание, цепляясь за ускользающий край сна, наслаждаясь последними секундами неподвижности. Тут послышался странный писк, и он мигом вскочил на ноги.

– Бри? Что?! – Звук «р» застрял в горле, но ему было не до того – все внимание сосредоточено на ней.

Она стояла у кроватки призрачной колонной в темноте, вцепившись в сына, и вся дрожала от холода и от страха.

Роджер обнял ее за плечи и притянул ближе; холод тут же передался ему, схватил за сердце ледяными пальцами. Он заставил себя прижаться еще сильней и не смотреть на пустую кроватку.

– Что, что такое? – прошептал он. – Джемми?

Ее пробрал озноб, под тонкой тканью сорочки проступили мурашки. В комнате было тепло, но и он почувствовал, как волоски на руках встают дыбом.

– Ничего, – ответила Брианна сдавленным голосом, уже приходя в себя. – С ним все нормально.

Проснулся Джем. Неловко зажатый между родителями, он тут же испустил вопль негодования и принялся отбрыкиваться руками и ногами, словно мельница.

Роджер почувствовал теплый прилив облегчения, затопивший ледяные предчувствия, охватившие его при виде одинокой фигуры у колыбели. Преодолев некоторое сопротивление, он вытащил Джемми из рук матери, усадил повыше и погладил пухленькую спинку, успокаивая не только ребенка, но и себя самого. Убаюканный привычной процедурой, Джемми широко зевнул, расслабил тельце и принялся сонно гудеть ему в ухо с нарастающей и спадающей интонацией дальней сирены.

– Па-па-па-па…

Брианна все еще стояла у пустой кроватки, обхватив себя руками. Свободной рукой Роджер погладил ее волосы, крепкое плечо, и снова притянул к груди.

– Ш-ш-ш-ш… – прошептал он обоим. – Все хорошо, ш-ш-ш-ш….

Она прижалась к нему, и Роджер ощутил, как промокает рубашка на плече. Второе плечо тоже повлажнело от потного тельца сына.

– Иди ложись, – сказал он мягко. – Иди под одеяло, тут… холодно.

В хижине было тепло, и все же Брианна послушалась.

Она забрала ребенка и приложила его к груди, еще даже не успев лечь. Всегда готовый подкрепиться в любое время суток, Джемми свернулся в довольную скобочку возле материнского живота.

Роджер скользнул в постель и скопировал позу сына, обвившись вокруг нее сзади оберегающей запятой. Надежно защищенная этой пунктуацией, Брианна постепенно начала расслабляться.

– Все хорошо? – тихо спросил он. Кожа у нее была влажной и прохладной на ощупь, но понемногу отогревалась.

– Ага… – Она протяжно вздохнула и судорожно выдохнула. – Плохой сон приснился. Прости, что разбудила.

– Ничего страшного. – Роджер снова и снова гладил ее по бедру, словно успокаивал лошадь. – Расскажешь?

Ему и вправду хотелось услышать ее сон, хотя ритмичное причмокивание сына убаюкивало; все трое пригрелись, вплавляясь друг в друга словно воск, и теплой волной уже накатывал сон.

– Я замерзла, – тихо начала она. – Наверное, одеяло упало, но во сне было холодно из-за открытого окна.

– Тут? Которого? – Роджер поднял руку, указывая на светлый прямоугольник на стене. Даже в самую темную полночь промасленный кожаный занавес был чуть светлее окружающей черноты.

– Нет. – Брианна снова вздохнула. – Дома, в Бостоне. Я замерзла и во сне проснулась. И встала, чтобы посмотреть, откуда дует.

В папином кабинете были французские окна во всю стену, и холодный сквозняк задувал в комнату белые занавески. Возле антикварного бюро стояла пустая кроватка, и кончик тонкого белого одеяла трепетал на ветру.

– Его не было. – При воспоминании об ужасе, охватившем ее во сне, у Брианны дрогнул голос. – Джемми нигде не было, и я сразу поняла: его забрали через окно.

Она инстинктивно прижалась к нему спиной, словно прося защиты.

– Я ужасно испугалась, хоть и не знала, чего. Главное, надо было скорее найти Джемми.

Роджер нащупал ее сжатый кулак, накрыл ладонью и легонько погладил.

– Я рванула занавески и выбежала… А там – ничего нет, лишь одна вода. – Брианну затрясло.

– Вода? – Он снова погладил стиснутый кулак большим пальцем, пытаясь ее успокоить.

– Океан, море… Просто вода, заливающая порог террасы. Было уже темно, и я поняла, что они там, на глубине, – Джемми утонул, я опоздала… – Она задохнулась. – Но я все равно нырнула. Было темно, кто-то плавал рядом, задевая меня, – кто-то большой, не разглядеть… А я все искала и искала… Вдруг стало светлее, и я увидела его…

– Джемми?

– Нет, Боннета – Стивена Боннета.

Усилием воли Роджер подавил рефлекторный рывок. Брианне часто снились сны, и если она не рассказывала о них, он всегда предполагал, что ей снился Боннет.

– Он держал на руках Джемми и смеялся. Я подошла забрать ребенка, а он поднял малыша высоко и не отдавал. Я попыталась его ударить; он перехватил мою руку и засмеялся. А потом вдруг повернул голову и изменился в лице.

Она снова вздохнула и сжала пальцы Роджера, ища успокоения.

– В жизни не видела такого взгляда! Он заметил что-то за моей спиной, что-то ужасное, и напугался до смерти. Он крепко держал меня, я не могла ни обернуться, ни убежать…. А оно все надвигалось…. И тут я проснулась.

Брианна нервно хохотнула.

– Бабушка моей подруги Гейл всегда говорила: если во сне ты упал со скалы и ударился о землю, то непременно умрешь – в реальности. Как думаешь, если тебя сожрет морское чудовище, это считается?

– Вряд ли. К тому же ты всегда успеваешь проснуться раньше.

– Пока да. – В голосе чувствовалось сомнение, но все же ей стало легче: тело окончательно расслабилось, и дыхание нормализовалось; грудная клетка под его рукой двигалась спокойно и размеренно.

– Не переживай – с Джемми все хорошо, да и я здесь; я о вас позабочусь. – Роджер нежно обнял ее и прижал ладонью толстую, теплую попку сына в льняном подгузнике. Джемми, полностью удовлетворенный, мирно дремал. Брианна вздохнула и накрыла руку Роджера своей.

– Еще помню, там, на столе, были книги, – сонно пробормотала она. – На папином столе. Он работал – повсюду валялись раскрытые книги и бумаги россыпью. Посередине лежал какой-то листок с записями; я хотела прочитать – интересно же, чем он занят…

– Угум…

Брианна слегка вздрогнула – зашуршали кукурузные стебли в матрасе, создавая небольшое сейсмическое волнение в их крошечной теплой вселенной; напряглась, борясь со сном, и снова расслабилась, почувствовав его руку на своей груди.

Роджер бодрствовал, наблюдая за тем, как постепенно светлеет квадрат окна, надежно удерживая в объятиях свою семью.

Было пасмурно и по-утреннему прохладно, однако очень влажно; тело покрылось липким потом, словно молоко пленкой. С рассвета прошло не больше часа; дом еще виднелся, а кожу на голове уже покалывало, и медленные капли собирались под косой у основания черепа.

Роджер сдался, расслабил плечи, и первая струйка пота скользнула вдоль позвоночника. По крайней мере, это облегчало болезненные ощущения: утром у него так онемели руки и спина, что Брианне пришлось помогать ему одеться и ловкими пальцами застегивать ширинку.

Он улыбнулся про себя, вспомнив, что еще сделали эти длинные пальцы, помогая ему отвлечься от проблем с телом и выбросить из головы дурные сны. Роджер со стоном потянулся, ощущая, как напрягаются мышцы в суставах. Чистая рубашка уже прилипла к телу.

Джейми ушел вперед; между лопаток – там, где спину пересекал ремень от фляги, – разрасталось мокрое пятно. Роджер с некоторым удовлетворением заметил, что сегодня тесть тоже слегка утратил свою обычную грациозность пантеры. Разумеется, Великий Шотландец был всего лишь простым смертным, однако время от времени хотелось иметь тому подтверждение.

– Как думаешь, погода не переменится? – спросил Роджер, большей частью для поддержания разговора. Сегодня Джейми был непривычно молчалив, лишь буркнул «угу» в ответ на «доброе утро». Может, так на него подействовала серая хмарь.

Небо нависло мрачной опрокинутой чашей. Вчерашний вечер они провели дома: дождь барабанил в окна, занавешенные промасленной кожей; маленький Джемми свернулся калачиком и мирно дремал, а его мать сбросила рубашку в мягком сумрачном свете и легла в постель… Что ж, иногда потеть весьма приятно.

Джейми остановился и взглянул на низкое небо, затем неловко сжал правую руку в кулак и медленно разжал. Из-за негнущегося безымянного пальца ему сложно было выполнять тонкую работу вроде письма, зато имелось одно сомнительное преимущество: распухшие суставы предсказывали дождь не хуже барометра.

Джейми пошевелил пальцами и слабо улыбнулся Роджеру.

– Нисколечки не болит – знать, дождя до ночи не будет.

Он потянулся, разминая спину в предвкушении, и вздохнул.

– Ну что, пошли?

Роджер оглянулся – дом с хижиной уже исчезли из вида. Он нахмурился в уходящую спину, размышляя. До места примерно полмили – достаточно времени для разговора. С другой стороны, еще рано. Дело тонкое, обсуждать надо лицом к лицу, и лучше в свободную минуту. Позже, когда они остановятся перекусить.

В лесу стояла тишина, воздух был вязким и тяжелым. Даже птицы затихли; лишь изредка раздавалась пулеметная очередь дятла. Бесшумно, как индейцы, они прошли по ковру из опавших листьев и вынырнули из дубовой рощи так неожиданно, что стая ворон с воплями взлетела со свежерасчищенной земли, словно демоны, вырвавшиеся из ада.

– Господи Исусе! – пробормотал Джейми, невольно перекрестившись. У Роджера перехватило горло и скрутило желудок – возле упавшего дерева лежали чьи-то останки; в разрытой земле виднелся лишь бледный изгиб, напоминающий обнаженное плечо… кабана. Джейми присел на корточки возле туши, хмуро разглядывая багрово-сизые рубцы на толстой коже, затем брезгливо коснулся глубоких дыр в передней части; в черно-красных полостях деловито сновали мухи.

– Медведь? – спросил Роджер, присаживаясь рядом.

Тесть покачал головой.

– Кошка. – Он отбросил редкую, жесткую щетину за ухо и показал синеватые следы от зубов. – Сломала шею одним укусом. А вот это когти, видишь?

Роджер заметил, но ему не хватало опыта, чтобы с ходу отличить следы медвежьих когтей от пантеры. Он пригляделся внимательней, запоминая расположение отметин.

Джейми поднялся и вытер лицо рукавом.

– Медведь отъел бы больше, а этого едва тронули. Так делают кошки – убивают и оставляют, затем возвращаются каждый день и отгрызают, сколько надо.

Несмотря на сильную влажность, волоски на шее у Роджера встали дыбом. Ему уже мерещились в тени деревьев желтые глаза, критично оценивающие точку, где череп соединяется с хрупким позвоночником.

– Думаешь, она где-то поблизости? – Роджер огляделся, стараясь сохранять невозмутимый вид. Лес не изменился, однако теперь тишина казалась зловещей и ненатуральной.

Джейми отмахнулся от пары назойливых мух.

– Может быть. Труп свежий – еще нету личинок. – Он кивнул на зияющую рану в боку и наклонился потрогать застывшие ляжки. – Давай-ка его подвесим: тут слишком много мяса, негоже оставлять.

Они подтащили тушу к дереву с низкими прочными ветвями. Джейми достал из рукава замызганный платок и повязал на лоб, чтобы пот не стекал на глаза. Роджер нащупал свой – тщательно выстиранный и выглаженный – и сделал то же самое. Памятуя о стирке, они сняли чистые рубашки и повесили на куст ольхи.

На поле валялась веревка, оставшаяся от корчевания пней. Джейми обмотал ее вокруг передних ног кабана и перекинул свободный конец через ветку. Это была взрослая свиноматка весом сотни в две. Джейми уперся пятками в землю и повис на веревке, пыхтя от усилий.

Наклоняясь, чтобы поднять окоченелую тушу, Роджер задержал дыхание, однако тесть оказался прав насчет свежести: пахло обычным свиным запахом, уже подвыветрившимся, и резче – кровью.

Жесткая щетина царапала кожу на животе. Роджер обхватил тушу руками и скривился. Трудно найти что-то мертвее огромной дохлой свиньи. Тушу зафиксировали, по сигналу Джейми Роджер отпустил ее, и она тихо закачалась этаким мясистым маятником.

Роджер весь взмок – больше, чем того требовали затраченные усилия. На животе и груди темнели пятна коричневатой крови; он провел ладонью по животу, смешивая кровь с потом, и еще раз оглянулся как бы невзначай.

– Женщины будут довольны.

Джейми засмеялся, вытаскивая из-за пояса кинжал.

– Это вряд ли. Сколько возни с разделкой и засолкой – придется полночи не спать!

Он кивнул в направлении взгляда Роджера.

– Даже если она рядом, нас не тронет. Кошки не охотятся на крупную дичь, если только не голодны. – Джейми кинул оценивающий взгляд на вырванный бок покачивающейся свиньи. – Полстоуна первосортного бекона ей пока хватит. Да и… – Он покосился на свое ружье, прислоненное к стволу ореха неподалеку.

Роджер придерживал тушу, пока Джейми вспарывал брюхо, затем обернул вонючую массу кишок в скатерть, оставшуюся с обеда. Джейми методично разжигал костер из свежих веток – дым будет отгонять мух от мяса. Исцарапанный, перемазанный свиной кровью, потом и выделениями, Роджер направился к ручейку, что тек у леса.

Встав на колени, он усердно плескал воду на руки, на лицо, на грудь. Не давало покоя навязчивое ощущение, что за ним следят. В Шотландии ему не раз приходилось на пустом торфянике встречаться нос к носу со здоровым оленем, выбегающим из ниоткуда, как по волшебству. Несмотря на слова Джейми, он слишком хорошо знал, что мирный ландшафт может в любую минуту ожить грохотом копыт или оскалом зубов.

Роджер прополоскал рот, сплюнул и напился из ручья, с силой проталкивая воду в тесную гортань. Он еще помнил стылое окоченение туши, затвердевшую грязь в ноздрях, сырые глазницы, выклеванные воронами. По плечам побежали мурашки – и от холодной воды, и от мрачных мыслей.

Какая, в сущности, разница – человек или свинья… Плоть к плоти, прах к праху. Один удар – и готово. Роджер медленно потянулся, смакуя последние остатки болезненности в мышцах.

Над головой раздалось хриплое карканье: вороны – черные кляксы на желтых листьях – бурно выражали недовольство тем, что их лишили праздничного пира.

«Где же мы будем обедать?» – вспомнил он старинную шотландскую балладу «Два ворона».

– Вот уж не здесь, твари. Ну-ка, убирайтесь! – Охваченный внезапным приступом отвращения, Роджер поднял камень и со всей силы швырнул в дерево. Вороны с воплями рванули вверх, а он вернулся на поле с мрачным удовлетворением.

Однако живот по-прежнему скручивало, а в ушах звучала дразнящая песня воронов:

Джейми мельком взглянул на него. Свиная туша висела над огнем, очертания терялись в клубах дыма.

Они уже изготовили для забора жерди из молодых сосенок; бревна с ободранной корой лежали у края леса. К ним планировались столбы сухой кладки; в отличие от простой изгороди, какую ставят, чтобы обозначить свою территорию и не пускать оленей, эта должна выдержать толкотню жирных боровов.

Через месяц наступит время загонять свиней, которые паслись на вольном выгуле в лесу, отъедаясь на усыпавших землю толстым слоем каштанах. Часть наверняка стала добычей диких животных или сдохла по воле случая; на продажу или на убой останется голов пятьдесят-шестьдесят.

Они с Джейми неплохо сработались. Примерно одной комплекции, оба инстинктивно предугадывали движения друг друга. Когда требовалась рука на подхвате, второй был тут как тут. Правда, сейчас предстояла самая нудная часть – ни интереса, чтобы смягчить скуку, ни особых умений, чтобы облегчить работу. Только сотни камней – выковырять из суглинка, перетащить на край поля, сложить в кучу.

За работой они часто разговаривали, однако сегодня каждый был погружен в свои мысли. Утро прошло в молчании, нарушаемом лишь карканьем недовольных ворон да стуком камней о растущую кучу.

Дольше медлить нечего – пора. Он знал уже давно, однако теперь туманные перспективы обросли реальностью… Роджер украдкой поглядывал на тестя. Согласится ли он, вот в чем вопрос?

С неблизкого расстояния шрамы на спине были едва видны, замаскированные отблеском пота. Благодаря постоянной тяжелой работе Джейми сохранил хорошую форму; по его фигуре, осанке, плоскому животу и длинным, четким линиям рук никто не догадался бы, что перед ним человек среднего возраста.

Джейми сам показал ему шрамы в первый же день, когда они отправились на поле. Стоя возле недостроенного коровника, он стянул рубашку, повернулся спиной и небрежно бросил:

– Глянь-ка.

Шрамы оказались старыми, хорошо зажившими: большей частью тонкие белые линии и полумесяцы; местами – серебристая паутина или светлый бугор там, где удар хлыста сорвал слишком большие куски и края раны не смогли затянуться ровнее. Между рубцами кое-где виднелись островки гладкой, нетронутой кожи, но их было немного.

И что я должен сказать, подумал Роджер. Мне очень жаль? Благодарю за оказанную честь?

В итоге он решил промолчать. Джейми же просто повернулся, спокойно передал ему топор, и они принялись за работу – оба с голым торсом. Однако он приметил, что тот никогда не раздевался, если с ними были посторонние.

Ладно. Уж кто-кто, а Джейми должен понять необходимость, вынужденность – бремя снов Брианны, камнем лежавшее у Роджера в животе. Ну конечно, он поможет! Однако согласится ли позволить Роджеру закончить в одиночку? В конце концов, у Джейми в этом деле своя ставка.

Вороны все еще каркали, но уже подальше; их пронзительные, отчаянные крики напоминали вопли потерянных душ. А может, это вообще бредовая идея – пытаться справиться одному? Роджер швырнул очередную порцию камней в кучу; мелкие камешки с цоканьем отскочили в сторону.

«Пасторский сынок» – так его звали ребята в школе; таким он и был в реальности, в самом широком смысле этого понятия. Первоначальное желание силой доказать свою правоту с последующим осознанием моральной слабости насилия. Однако то было в другой стране…

Роджер наклонился, чтобы очистить валун от мха и грязи. Война сделала его сиротой, а воспитал проповедник мира – как же после этого решиться на убийство? Он медленно покатил валун к краю поля, переворачивая с боку на бок.

– Да ты в жизни не убивал ничего крупнее рыбы, – пробормотал он себе под нос. – Откуда ты вообще взял…

Впрочем, Роджер прекрасно понимал, откуда.

К полудню собрали достаточно камней для постройки первого столба и приступили к работе: таскали, поднимали, укладывали, подгоняли. Время от времени слышались сдавленные восклицания – кто-нибудь отдавливал себе палец или ронял камень на ногу.

Джейми поднял большой булыжник, угнездил на место и выпрямился, тяжело дыша.

Роджер тоже сделал глубокий вдох. Чего тянуть? Другой такой возможности не будет.

– У меня к тебе просьба, – отрывисто бросил он.

Джейми вздернул бровь и кивнул, ожидая продолжения.

– Научи меня сражаться.

Джейми вытер рукой пот, струящийся по лицу, и длинно выдохнул.

– Да ты вроде умеешь, – ответил он. Уголок рта слегка приподнялся. – Или тебе надо управляться с палашом так, чтобы не отрубить себе ногу?

Роджер пнул откатившийся камень.

– Для начала и это сойдет.

Какое-то время Джейми тщательно и бесстрастно оглядывал его с ног до головы, словно быка на ярмарке. Роджер стоял неподвижно, чувствуя, как пот стекает по спине. Он догадывался, что его снова сравнивают с отсутствующим Иэном Мюрреем – и не в его пользу.

– Имей в виду, ты уже староват, – наконец сказал Джейми. – Начинать надо в детстве. – Он помедлил. – Первый палаш у меня был в пять лет.

У Роджера в пять лет был игрушечный поезд с красным паровозиком; когда дергаешь за шнурок, свистит, как настоящий. Он встретился взглядом с Джейми и улыбнулся.

– Староват – может быть, но еще не мертв.

– А будешь, – парировал Джейми. – Полузнайство опасно – дурак с палашом в ножнах целее, чем дурак, который думает, что умеет им орудовать.

– «И полузнайство ложь в себе таит // Струею упивайся пиерид», – процитировал Роджер. – Ты меня за дурака держишь?

Джейми удивленно рассмеялся.

– «Один глоток пьянит рассудок твой // Пьешь много – снова с трезвой головой», – закончил он цитату. – А насчет дурака – ты же не опьянеешь от одной мысли?

В ответ Роджер слегка улыбнулся; его давно уже не удивлял кругозор тестя.

– Я выпью достаточно, чтобы остаться трезвым. Научишь?

Джейми прищурился и слегка пожал плечом.

– Твои преимущества – размер и хороший охват. – Он еще раз оглядел Роджера с головы до ног и кивнул. – Сойдешь, пожалуй.

Джейми повернулся и направился к следующей куче камней. Роджер последовал за ним, чувствуя некоторую долю благодарности, словно он прошел какой-то небольшой, но важный экзамен.

Однако экзамен еще даже не начинался. Где-то на середине нового столба Джейми снова заговорил.

– Зачем? – спросил он, передвигая тяжелый валун размером с бочонок виски. Из-под него торчали корни, вырванные из земли.

Роджер наклонился, добавляя собственный вес. Ладони царапал зеленый лишайник, высохший от возраста.

– Семью защищать.

Валун неохотно подался, прокользив несколько дюймов по неровной земле. Джейми кивнул раз, другой; на третий они синхронно толкнули, пыхтя от усилий. Монстр приподнялся наполовину, замер, встал торцом и с тяжелым стуком грохнулся на место, да так, что земля затряслась.

– Защищать? От кого? – Джейми вытер подбородок тыльной стороной кисти и кивнул на висящую тушу. – На пантеру я бы с мечом и сам не полез.

– Да? – Роджер согнул колени и перекатил на руки тяжелый валун. – А я слышал, ты убил двух медведей, причем одного – кинжалом.

– Ничего другого под рукой не нашлось, – сухо ответил Джейми. – А насчет второго – если это и был меч, то скорее архангела Михаила, не мой.

– Если бы ты заранее знал, что… ну… встретишь его, то вооружился бы получше, наверное? – Роджер вновь согнулся, осторожно опуская камень на место, и вытер cаднящие ладони о штаны.

– Если бы я знал, что встречу чертова медведя, – прокряхтел Джейми, поднимая очередной булыжник, – то пошел бы другой дорогой.

Роджер фыркнул и подправил камень, укладывая его поплотнее к другим. С одной стороны остался некрасивый зазор. Джейми осмотрел его критически, выбрал из кучи небольшой камешек, заостренный с одного конца. Он подошел идеально, и мужчины невольно улыбнулись друг другу.

– Значит, думаешь, можно пойти другой дорогой? – спросил Роджер.

Фрейзер вытер рот рукой, размышляя.

– Если ты про войну, то да. – Он пристально посмотрел на Роджера. – Всегда есть другой путь.

– Наверное. – Роджер не имел в виду надвигающуюся войну, да и Джейми тоже вряд ли.

– А насчет медведей…. – Джейми замер неподвижно, глядя ему в глаза. – Знаешь, одно дело – случайно встретить медведя, другое – охотиться на него.

Полдень пришел урчанием в желудке, натруженными руками, неожиданно навалившейся усталостью в ногах, ноющей спиной – столь же пунктуально, как бой старинных дедушкиных часов.

Оба молча присели поесть, набросив чистые рубашки на потные плечи, чтобы защититься от сквозняка. Джейми энергично жевал, запивая большие куски элем. Вдруг он скривился, вытянул губы, собираясь выплюнуть, но передумал и проглотил.

– А, миссис Лиззи снова ходила к суслу! – Он поморщился и откусил лепешку.

Роджер улыбнулся, глядя на лицо тестя.

– Что она туда положила на этот раз? – Лиззи повадилась экспериментировать с элем, добавляя различные приправы; надо сказать, с переменным успехом.

Джейми сосредоточенно понюхал горлышко.

– Анис? – предположил он, передавая бутылку Роджеру.

Тот понюхал, непроизвольно сморщив нос от алкогольных паров.

– Анис и имбирь, – определил он, но все же отхлебнул, точно так же скривился и вылил бутылку.

– Конечно, выкидывать еду нехорошо, но…

– Лучше, чем травиться. – Джейми поднялся, взял пустую бутылку и направился к ручейку в дальнем конце поля. Вернувшись, протянул ему свежую воду. – Я получил весточку от Стивена Боннета.

Это прозвучало так небрежно, что Роджер сперва даже не понял.

– Да? – сказал он наконец. Острый соус пролился на руку; Роджер стер его пальцем и засунул в рот, но бутерброд есть не стал – пропал аппетит.

– Ага. Не знаю, где он теперь, зато знаю, где будет в апреле. Точнее, куда я его направлю. Полгода, и с ним будет покончено. Думаешь, тебе хватит времени?

Он спокойно смотрел на Роджера, словно предлагал назначить встречу с банкиром, а не со смертью.

Роджеру ничего не снилось прошлой ночью, но на краю сознания всегда маячило лицо демона. Пожалуй, настало время вытащить призрака на свет божий – ведь прежде чем изгнать демона, его нужно призвать…

Правда, сперва предстоят кое-какие приготовления. Он снова потянулся, на этот раз в предвкушении. Болезненность почти исчезла.

– Хватит, – ответил Роджер.