17
Уже знакомая шапка плотного тумана оседлала грунтовую дорогу точно на том месте, что и в прошлый раз.
– Как ты относишься к молниям? – спросил я Умирай Быстро.
– С уважением, – ответил арг-кхин. – А что?
– Там, внутри, их много.
– Я помню, ты рассказывал. Они опасные?
– Черт его знает, – признался я. – В прошлый раз проскочил.
– Значит, и в этот проскочим, – сказал Умирай Быстро.
Он оказался прав. Я направил машину в самый центр и вскоре благополучно выкатился с другой стороны, даже не успев как следует испугаться. Знал, что меня ждет. Да и буйство молний показалось мне не таким сумасшедшим, как в первый раз.
Но далеко не уехал.
Дорогу впереди намертво перегораживал родной БМП-2 в камуфляжной раскраске. Гусеницы в осенней грязи, башня повернута, ствол тридцатимиллиметровой автоматической пушки смотрит точно мне в лоб.
Стоять-бояться!
Нога вжала в пол педаль тормоза. Мелькнула мысль дать задний ход и снова скрыться в тумане, но так и осталась всего лишь мыслью. Кто знает, какой приказ у оператора-наводчика? Скорострельность этой пушки конструкции Шипунова и Грязева, как я помнил с армейских времен, вполне позволяла выпустить десять снарядов массой по триста или даже больше граммов каждый в одну секунду, и не нужно обладать изысканным воображением, чтобы представить, во что они превратят мой драндулет, а заодно меня самого и сидящего рядом Умирай Быстро.
Как бы подтверждая мои опасения, из-за носа и кормы боевой машины пехоты вышли двое бойцов с автоматами на груди и направились ко мне. По тому, как парни обмундированы, держали оружие и шли, я понял, что это не спецназ. Скорее всего, обычные мотострелки. И даже не контрактники, а срочники – уж больно лица молодые и неискушенные. Хотя какое это имеет значение – контрактники, срочники, спецназ, пехота? Воевать с ними я не собирался в любом случае.
Бойцы подошли вплотную. Так и есть. Вот этот первый, белобрысый, с нашивками старшего сержанта, судя по всему, и брился-то пока раз в три дня. И то из чистых понтов, потому что достаточно было бы и раза в неделю.
Я опустил стекло и начал первым:
– Здравия желаю, сержант. Где ваш командир?
– Здравствуйте. – Белобрысый явно чуть растерялся, но вида не подал. – Командир здесь я. Ваши документы.
Он протянул руку.
– Слушай, боец, давай так. Ты проводишь меня к своему командиру и, ручаюсь, заработаешь за это поощрение по службе. У меня важные сведения. Я могу их доложить только офицеру.
На что я рассчитывал? Сам не знаю. Просто импровизировал. Мне нужно было протянуть время и отыскать любую возможность остаться на свободе. И, конечно же, ни в коем случае не дать обыскать себя и машину. Разрешение на пистолет у меня было. Но вот «АКС-74» в багажнике… Да, я бы признался честно, где его нашел. И, возможно, мне бы даже поверили. Но тогда в лучшем случае пришлось бы его лишиться. А у меня было стойкое предчувствие, что по дорогам страны сейчас без автомата передвигаться нежелательно.
– Документы! – Старший сержант повысил голос.
Второй боец, рядовой, взял оружие на изготовку. Вот черт, прицепились.
– Ладно, ладно, спокойно. На, держи.
Протянул в окошко права и удостоверение спецкурьера. Чистые понты, но иногда прокатывало. В основном из-за гербовой печати и слов «курьерская служба при Правительстве РФ». Правдой здесь было лишь то, что время от времени мы действительно выполняли правительственные заказы. На гербовую же печать никакого права не имели. Какая может быть гербовая печать у частной конторы? Пару раз босс уже огребал за эту печать от соответствующих органов, но удостоверение я не менял. Была у него, говорят, парочка больших и мохнатых лап в Кремле, благодаря которым дело с удостоверениями спускали на тормозах. Да и не только с ними. Со связями был человек наш босс. Но мне всегда казалось, что это не те связи, на которые стоит рассчитывать в вопросе с вакциной. И сам босс был последним человеком, к которому я бы обратился с этим за помощью. Уж больно хитромудр он был и скользок. Слишком сильно любил свою выгоду. И никому до конца не доверял. Нет, в повседневной жизни и обычном нашем труде на него вполне можно было положиться – и зарплата с премиальными всегда вовремя капала, и медстраховка у нас была нормальная, и условия работы вполне приемлемыми. Но около года назад один из наших курьеров, Серега Кузнецов по кличке Кузнец, защищаясь, убил человека. То есть бандита. Что не отменяет, разумеется, принадлежности последнего к виду хомо сапиенс. Кузнецу инкриминировали превышение пределов необходимой самообороны и влепили по полной – два года. Заметим при этом, что Серега убил нападавшего не ножом, не пулей и даже не кирпичом, а просто ударом кулака. Свалил с ног, а тот возьми да сломай шею о бордюр. Не повезло, бывает. Но бандюган оказался двоюродным племянником какой-то важной шишки. Шишка развонялась. Прокурор прогнулся. Судья возражать не стала. А наш славный босс прекрасно разыграл обеспокоенного судьбой подчиненного начальника и клялся, что сделать ничего нельзя. Уж больно, мол, шишка оказалась… шишкастая. Но мы точно знали, что он врет. Мог бы сделать. Не захотел. Собственно, после этого случая доверие к боссу сильно просело, но люди продолжали работать, не увольнялись. А что? Деньги-то неплохие платят, тут претензий нет. Что же до Кузнеца, то жаль его, конечно. Приложим все усилия, чтобы с нами ничего подобного не случилось.
Боец протянул руку навстречу, чтобы взять документы, и тут ни с того ни с сего решил выступить Умирай Быстро. Взял и гавкнул. Грозно так, громко, как настоящая сторожевая собака, которой не понравилось обращение незнакомых людей с ее хозяином.
Солдатик машинально одернул руку и схватился за автомат.
Его товарищ вскинул ствол вверх и недолго думая нажал на спусковой крючок.
Грохнул выстрел.
«Блин», – подумал я.
Умирай Быстро посмотрел на меня. В его взгляде читалось недоумение. Мол, чего это они?
«Гавкать зачем было? – мысленно осведомился я у него. – В собачку поиграть решил? Соображать надо».
«Подумаешь, – ответил он. – Уже и пошутить нельзя».
«Вот нам сейчас пошутят», – сказал я.
– Отставить стрельбу! – раздался чей-то властный голос. – Что здесь происходит?
Семь два твою мать, а ведь этот голос мне знаком!
Я посмотрел.
Так и есть. На броне БМП, расставив ноги и уперев руки в бока фирменным жестом, стоял не кто иной, как старший лейтенант Холод Алексей Владимирович собственной персоной. Мой комроты.
С этого ракурса мне не были видны его погоны, но я учел количество прошедших с нашей последней встречи лет, высунулся в окно и, очень надеясь не ошибиться, крикнул:
– Товарищ майор! Алексей Владимирович! Это я, сержант запаса Воронин! Данила!
– Данила?
Комроты спрыгнул с брони и направился к машине. Я мысленно шепнул Умирай Быстро: «Сиди», запихал документы в карман и вышел.
– Точно, Воронин! – Мой бывший комроты и впрямь оказался в майорском звании (ах, какой я молодец!). – Ну, здравствуй!
Мы крепко пожали друг другу руки.
– Приятно, что помните, товарищ майор, – сказал я.
– А я почти всех помню. Что здесь делаешь?
– Да вот орлы ваши остановили. Хочу попасть домой.
– Это куда?
Я назвал деревню на западе Московской области, где жили мама с папой.
– Что делал там? – Он показал подбородком на стену тумана за моей спиной.
– Случайно попал. Ехал по работе и въехал. Чуть с ума не сошел, когда там оказался. Теперь вот выбрался.
– Давно?
Я сказал.
– Ого, – присвистнул Холод. И очень внимательно на меня посмотрел.
– Надо бы поговорить, товарищ майор, – сказал я, понизив голос. – Желательно с глазу на глаз.
Иногда нужно доверяться интуиции. А она мне подсказывала, что встреча с моим бывшим командиром – это судьба. Ни больше ни меньше.
– Что ж, давай поговорим…
Мы забрались в мою машину на заднее сиденье, и я спросил, есть ли у него диктофон.
– Конечно. – Холод достал смартфон, включил режим диктофона. – Говори.
– Мне нужно спасти отца и мать, товарищ майор. Надеюсь, вы понимаете. Если меня задержат… – Я покачал головой. – Могу и не успеть. Сколько народу уже умерло от Вируса?
– Ага, значит, про Вирус тебе известно?
– Да.
– И ты знаешь, что против него нет защиты и лекарства?
– Лекарство есть. Вакцина.
– Не шути так, боец. Люди умирают уже на улицах, как в Средние века от чумы. Даже хуже. Миллионы ежедневно и с каждым днем все больше. В половине стран – полный хаос. Вторая половина, в том числе мы, пока держится, но насколько нас хватит – неизвестно. Пока выхода не видать.
– Вакцина, товарищ майор, у меня. Десять ампул. Для вакцинации одного человека нужно две. Что я предлагаю. Делимся пополам. Пять ампул отдаю вам, а с пятью оставшимися еду к родителям. Прививаю их, возвращаюсь и после этого готов предстать перед кем угодно и все рассказать. И ампулу отдать с вакциной на исследование. Но сначала – мама с папой, и это не обсуждается. Можете дать мне сопровождение, если хотите быть уверенным, что я не сбегу. Вы же здесь оцеплением командуете, я правильно понимаю?
– Правильно. Откуда у тебя вакцина?
Я коротко поведал об экспедиции марсиан и лунян на корабле «Секрет», своей с ними неожиданной встрече и дальнейших событиях. Думал, он удивится, но Холод принял рассказ как должное.
– Слышал об этих колониях, – кивнул он. – Вообще, мы уже довольно много знаем. Столкновение двух Реальностей, так?
– Если честно, понятия не имею, – признался я. – Но наверняка что-то в этом роде.
– А марсиане твои с лунянами как считают?
– Они не мои. Хотя… В общем, примерно так же. Две Реальности сошлись и скребутся одна о другую. И что вряд ли это хорошо закончится.
– Твою мать, – сказал майор с чувством.
– Вот именно.
Холод задумался. Я ждал.
– Ты понимаешь, что информация, которую ты сейчас сообщил, государственной важности? – спросил он.
– Еще бы. Вот вы ее и доложите. По команде.
Он выключил диктофон и смартфон и сказал:
– Если я тебя сейчас отпущу, запросто могу лишиться погон.
– А если не отпустите, мои отец с матерью, скорее всего, в ближайшее время умрут. Я этого допустить не могу.
Старший лейтенант Холод слыл у нас за интеллигента. Помню, цитировал нам стихи Шарля Бодлера. По-французски. При этом комроты ухитрялся пользоваться непререкаемым авторитетом и безусловным уважением.
– Не сочти за угрозу, – сказал он, – но как ты собираешься этого не допустить, если, к примеру, я тебя все-таки задержу? Мне просто интересно.
– А ему помогу я, – сказал с переднего сиденья Умирай Быстро.
Это было настолько неожиданно, что мы оба оторопели. Арг-кхин повернулся, встал, положил передние лапы на спинку сиденья, а поверх них расположил свою лобастую голову.
– Что молчишь, майор? – осведомился он. – Испугался или сказать нечего?
– Испугался – это вряд ли, – сказал я. – Ты это… полегче, Умирай Быстро. Без эпатажа. Я товарища майора давно знаю. Он хороший человек.
– Мне рассказывали, – подал наконец голос Холод. – Но я не верил.
– Разрешите представить, товарищ майор, – сказал я. – Это мой… скажем так, напарник. Умирай Быстро. Он арг-кхин и такое же разумное существо, как мы с вами. Умирай, это мой бывший командир Холод Алексей Владимирович. Воинское звание – майор.
– Рад знакомству, – прозвучало у меня в голове. Теперь я знал, что не только у меня. – Но почему ты назвал меня Умирай, если мое имя Умирай Быстро? Мне неприятно.
– Черт, Умирай… Умирай Быстро, извини. Есть у нас, людей, такая привычка – сокращать имена в разговоре. Не всегда, но бывает. Возможно, тебя утешит, если я скажу, что так мы поступаем лишь с теми, кого считаем… как бы это лучше сказать… близкими, в общем. Товарищами.
Мы проговорили еще с четверть часа и в конце концов пришли к соглашению, которое меня полностью устраивало. Я отдаю майору пять ампул вакцины, а он мне, в свою очередь, дает боевое сопровождение – усиленное отделение мотострелков на двух «Тиграх» под командованием старшего сержанта-контрактника. На дорогах сейчас не просто неспокойно – откровенно опасно, а ему надо, чтобы я вернулся целым и невредимым. Это с одной стороны. А с другой – мы оба понимали, что данное сопровождение – не только моя и арг-кхина охрана от бандитов, но и конвой. Чтобы не сбежали.
– Спасибо, товарищ майор, – сказал я. – Мы вернемся.
– Я знаю, – ответил он.
Я достал из тайника вакцину (теперь уже скрывать от бывшего командира было нечего), передал Холоду пять ампул и кусок относительно чистой тряпки, найденный под сиденьем. Он завернул драгоценные ампулы в тряпку, бережно спрятал во внутренний карман.
– Две сыну, две сестре, одну на исследования.
Поймал мой взгляд и добавил:
– Жена умерла год назад. Рак.
– Сочувствую, товарищ майор, – что еще я мог сказать, особенно учитывая, что никогда не видел его жену. – Трудно, наверное, одному сына растить…
– Ничего, справляюсь. Ему семь только-только исполнилось. Сестра помогает. Я должен их защитить, понимаешь? Пусть хоть весь мир полетит к чертовой матери, а должен.
– Что ж не понять. Почему я, по-вашему, к родителям рвусь? Их, кроме меня, тоже защитить некому.
– Родители – немного другое. Хотя тоже… да.
Я спрятал вакцину на место, и мы вышли из машины, все трое.
– Иванченко! – крикнул Холод.
Из-за БМП вышел давешний белобрысый сержант.
– Здесь!
– Сюда иди.
Иванченко подошел. Только теперь мне стало понятно, что он старше, чем показалось вначале. То ли солнце иначе упало на его лицо, то ли просто я внимательнее присмотрелся, но ему точно было не девятнадцать лет. И не двадцать. Двадцать три минимум, а то и все двадцать пять.
– Познакомьтесь, – сказал Холод. – Это Данила Воронин, сержант запаса. Когда-то служил под моим началом. И хорошо служил. Данила, это старший сержант Иван Иванченко. Замкомвзвода, контрактник. Мы уже… Сколько мы уже вместе лямку тянем, Иван?
– В октябре три года будет, товарищ майор, – охотно доложил сержант. Было заметно, что он хорошо относится к майору Холоду. Доверяет ему. Возможно, даже любит. Насколько подчиненный в армии может любить начальство. Я его понимал. О старшем лейтенанте Холоде у меня после армии остались самые лучшие воспоминания. Настоящий офицер. А такие люди с годами, чаще всего, не меняются.
Мы с сержантом пожали друг другу руки. Ладонь у Иванченко оказалась хоть и меньше моей, но сухая и твердая, будто кусок дерева.
– А это, – Холод посмотрел на арг-кхина, – разумное существо с той стороны. Ты про них должен был слышать…
– Умирай Быстро, – телепатически сообщил Умирай Быстро. – Арг-кхин. Лапу подавать не буду. Даже не мечтай. Я не собака.
Сержант сглотнул, глаза его расширились, но все же он нашел в себе силы довольно четко вымолвить:
– О-очень приятно. Старший сержант Иванченко. Можно просто Иван.
И так у него это просто и непосредственно получилось, что мы трое, включая Умирай Быстро, рассмеялись. Я и майор в голос, арг-кхин беззвучно. А старший сержант улыбнулся, и мне снова показалось, что ему не больше девятнадцати.
Майор Холод разъяснил ему задачу – взять усиленное отделение, на двух «Тиграх» сопроводить меня до указанного места и со мной же вернуться обратно. Старший сержант слушал внимательно.
– Вопросы?
– У меня есть вопросы, товарищ майор, – послышался голос от БМП.
Мы повернули головы. К нам шел высокий моложавый офицер. Капитанские погоны, краповый берет и малиновая тельняшка в разрезе куртки на груди. Опа. Внутренние войска. Интересно. Подошел, посмотрел на меня и Умирай Быстро. Взгляд его мне не понравился – липкий какой-то взгляд, приценивающийся.
– Буду готов вас выслушать через пять минут, капитан. – Холод кивнул Иванченко. – Выполняйте, сержант, – протянул мне руку. – До встречи, Данила. Возвращайся как можно скорее.
– Обязательно, товарищ майор. – Я пожал его руку и направился к машине.
– Одну минуту! – повысил голос капитан. – Стойте, как вас там…
Я обернулся на ходу:
– Прошу прощения, капитан, но я тороплюсь. Скоро вернусь и тогда поговорим, если хотите.
Открыл дверцу машины.
– Стоять!
Все произошло в мгновение ока. Капитан выхватил из кобуры на боку пистолет. Умирай Быстро молча прыгнул с места, его челюсти сошлись на правом запястье капитана. Тот заорал и рухнул на дорогу, пистолет отлетел в сторону.
– Сержант! – голос капитана перешел на визг. – Уберите собаку!! Пристрелите ее!! А-а-а, сука, моя рука!!!
Майор Холод подобрал пистолет и сунул его в карман.
– Иван, Данила, вы еще здесь? – и в рацию: – Это Первый. Убрать БМП с дороги.
– Умирай Быстро, оставь его! – позвал я. – Поехали! В машину, сержант.
Двигатель БМП взревел, выбросил в прозрачный осенний воздух порцию серого выхлопа, боевая машина пехоты лязгнула гусеницами и отползла назад, освобождая проезд. Сержант сел сзади, арг-кхин запрыгнул на свое место впереди.
– Спасибо, – поблагодарил я его, заводя машину и трогаясь с места.
– Не за что, – ответил Умирай Быстро. – Я очень не люблю, когда на меня наставляют огнестрельное оружие. И не огнестрельное тоже. Мы, арг-кхины, мирный народ.
– А кто любит? – спросил я и объехал поднимающегося с земли капитана. – Но это было смело. Вдруг он бы выстрелил?
– Не успел бы.
– Вон та палатка впереди справа, – показал старший сержант. – Сбросьте меня возле нее, а сами езжайте вперед. Только не очень быстро. Мы догоним.
Я сделал, как он велел, и, стараясь изо всех сил не прибавлять скорости, поехал вперед. Не понравился мне этот капитан. Ох, не понравился. И вовсе не потому, что внутренние войска (если и лукавлю, то самую малость). Предчувствовал, что создаст он нам еще проблемы, знаю я таких. Может, не возвращаться? Вакцинирую родителей, поймаю удобный момент и свалю по-тихому. Нет, нельзя, майору Холоду обещал. Да и кто, если не Холод, мне, а значит, и нам всем, поможет? На босса надежды нет, не стану я к нему обращаться. Из тех власть имущих, кого знаю, доверия лично у меня нет ни к одному – все они мать родную продадут, буде возникнет в том нужда. Может, и есть среди них нормальные люди, но мне они неизвестны.
– Этот человек опасен, – сказал Умирай Быстро и послал мне мысленный образ капитана, чтобы не возникло сомнений, кого он имеет в виду.
– Не сомневаюсь, – согласился я. – Ты знаешь, что он задумал?
– Он еще сам до конца не знает, чего хочет. Но точно не того, чего хотим мы.
– А чего хотим мы? – спросил я с внутренней усмешкой.
– Всех спасти, – ответил Умирай Быстро. – И желательно без войны.
– Без войны вряд ли получится, – вздохнул я. – Но мы, конечно, попробуем.
Старший сержант Иванченко с усиленным отделением бойцов на двух «Тиграх» догнал нас через двадцать пять минут.
– Ну что там? – спросил я.
– Вроде все нормально. Пока. Но я бы предпочел вернуться побыстрее.
По навигатору, который опять заработал, нам предстояло одолеть меньше ста километров (восемьдесят семь, если точнее). Полтора часа максимум при обычных условиях. Но при имеющихся рассчитывать заранее время я не стал.
Поначалу нам везло. Как может везти вооруженным людям на трех внедорожниках, два из которых – армейские бронированные и несут на крышах боевые модули с крупнокалиберными пулеметами «Корд». До асфальта добрались вообще без проблем. Далее нам нужно было на юго-восток до Медыни, там повернуть на трассу до Вереи, от Вереи на Можайск, ну, а от Можайска до нужной деревеньки было уже совсем рукой подать.
На въезде в Медынь мы встретили два полицейских «Форда»-близнеца, припаркованных на обочине. Возле них, вооруженные тупорылыми «АКС-74У», маялись трое полицейских. Увидев нас, стражи порядка было оживились, и один даже шагнул ближе к проезжей части и чуть не поднял руку, требуя остановиться, но, вглядевшись, благоразумно передумал и только проводил колонну глазами. Мысленно я поставил ему четверку за сообразительность. Пятерка была бы в том случае, если бы он совсем не пошевелился.
Маленький городок Медынь проскочили быстро. Дорога перешла сначала в улицу Садовую, которая ближе к центру превратилась в Карла Либкнехта. В центре мы повернули налево, на Кирова, перетекшую за городом в трассу до Вереи. По сторонам я особо не смотрел, но на Либкнехта нам навстречу один за другим попались два катафалка, а затем, уже на Кирова, еще один.
Итого: три трупа за пять минут.
В городе с населением, если верить Вики, сильно недотягивающим до десяти тысяч человек. А сколько их сейчас лежит по квартирам и в моргах? Об этом я думать не хотел. Хотя, разумеется, думал. Но больше о том, как бы побыстрее добраться до мамы с папой.
Кстати, нужно позвонить. Пока есть связь.
Маме или папе?
После короткого размышления выбрал отца. С мужчиной в чрезвычайных обстоятельствах легче разговаривать. А папа у меня был настоящим мужиком. Не без заплетов и загогулин (покажите мне мужика, у которого их нет), но всегда оказывающимся рядом, когда это необходимо.
Папа ответил после четвертого гудка. То есть очень быстро, учитывая его привычку бросать телефон где попало.
– Данилка, сынок!
– Привет, пап.
– Ты где? Куда пропал? Мы с матерью тут чуть с ума не посходили!
– Пап, нормально все, скоро приеду – расскажу.
– Когда, скоро? Ты где?
– В Калужской области, на трассе. Еду к вам.
– На какой трассе?
Я объяснил.
– Так это час езды, не больше.
– Ну да. Если все будет хорошо.
– Сейчас мать вернется – обрадую.
– А где она?
– К соседям пошла. У нас тут черт знает что творится. Беженцы. Люди в панике.
– Понятно. Самое главное скажи. Заболевшие есть? И как вы сами?
– Пока нет. Но, боюсь, это ненадолго. Новости плохие, сам знаешь. Мы с матерью здоровы. Только о тебе испереживались все. Нет, ну как так можно, а?
– Пап, не начинай. Там, где я находился, связи не было. Никакой. Все, целуй маму, скажи, я еду.
– Позвони, если задержишься!
– Непременно. Люблю, целую. Пока.
Я отключился, сунул смартфон в карман и покосился на Умирай Быстро, который, как мне показалось, с интересом прислушивался к разговору.
– Мы тоже любим своих родителей, – сообщил он.
– Это хорошо, – сказал я, чтобы что-нибудь сказать.
– Но не так, как вы.
– Да? Объясни, если можешь.
– Попробую на примере. Будь я в таком же положении, что ты сейчас, то стал бы в первую очередь спасать щенков. Детей.
– У меня нет детей.
– У меня тоже. Есть у других.
– Понятно, – кивнул я. Сначала чуть не завелся. Это ж надо, какая-то соба… простите, какой-то арг-кхин будет меня жизни человеческой учить! Но вовремя погасил огонь раздражения. Действительно, откуда ему вообще знать, как любят люди? Он смотрит на меня и делает выводы, которые экстраполирует на всех людей. Вероятно, так ему привычнее (впрочем, как большинству из нас). К тому же, судя по самой последней информации, у арг-кхинов могло сложиться не слишком лестное мнение о людях.
– Не знаю, как вы, арг-кхины, – произнес я ровным голосом, – а мы, люди, разные. Очень разные. Иногда настолько, что со стороны можно решить, что некоторые из нас и вовсе принадлежат к какому-то другому виду разумных существ, несмотря на внешнюю схожесть. Рассказать тебе одну историю в качестве примера?
– Расскажи. Я люблю истории.
Я коротко поведал о Януше Корчаке. Вопреки моим ожиданиям больше всего Умирай Быстро потрясло не то, что этот человек отправился на смерть со своими воспитанниками, хотя мог спастись, а то, что сделали другие люди – немцы.
– Они просто так взяли и убили этих детей? – переспросил он. – Только за то, что они были, по их мнению, другой породы? Я правильно понял?
– Правильно. Но Януш Корчак этих детей не бросил.
– Но и не спас.
– Он не мог.
– Он мог попробовать. Нужно было драться.
– Одному, старому и безоружному против тысяч молодых и вооруженных? Не думаю. Он сделал то, что мог сделать. Дал детям свою любовь, которая сильнее смерти.
– Мне непонятно, как можно убивать детей.
– А взрослых? Разве вы, арг-кхины, никогда не убиваете себе подобных?
Он задумался. Я ждал, следя за дорогой.
– Иногда кто-то из нас заболевает и сходит с ума, – наконец сказал он. Как мне показалось, неохотно. – И тогда его приходится убить, чтобы он не заразил других.
– Бешенство?
– Да.
– А разве не было случаев, когда бешенством заболевали щенки?
С еще большей неохотой Умирай Быстро признал, что такие случаи были. Хоть и очень редко.
– Вот видишь, – сказал я.
– Но это совсем другое! – воскликнул он.
Тогда я спросил, были ли случаи, когда бешеный арг-кхин кусал чужого или своего щенка. Заражал его или убивал.
На этот раз молчание длилось гораздо дольше. Я уж было решил, что он не ответит. Но ошибся.
– Извини, – сказал Умирай Быстро, – было и такое.
Мы опять помолчали. Каждый о своем.
– Так может быть, – категоричности в его тоне явно поубавилось, – эти люди, немцы, которые убили детей и Януша Корчака… Может быть, они были заражены бешенством?
Я невесело усмехнулся и хотел сказать, что он недалек от истины, но не успел.
Еще минут пять назад на трассу перед нами с боковой дороги выехал грузовик с крытым кузовом и с тех пор так и шел впереди, держась метрах в пятидесяти-шестидесяти от головного «Тигра». Мы его не обгоняли – не было нужды. Тем более что в какой-то момент он прибавил скорость, оторвался от нас уже метров на сто с лишним и скрылся за поворотом. Теперь в этот поворот входили мы. Первым – головной «Тигр». По обеим сторонам трассы стеной стоял лес, и поэтому разглядеть, что происходит за поворотом, не было никакой возможности. Зато была возможность расслышать. Да и трудно не расслышать автоматные очереди за сотню метров, даже находясь в салоне машины. Особенно если музыка не орет. Она и не орала, поскольку радио я выключил, чтобы не мешало разговаривать с Умирай Быстро. И надоело оно мне к тому же буквально за каких-то двадцать минут, нагнало тоску. Сплошь хреновые новости отовсюду, со всего мира. Смерти, смерти, смерти. Вирус, вирус, вирус. Паника, паника. Беспорядки. Вооруженные столкновения. Война. Гражданская война. Смена правительства. Хаос. Бандитизм. Мародерство. И только в России и Китае якобы сохранялся относительный порядок. Что, яснее некуда, подтвердилось сразу за поворотом.
Там, впереди, на дороге стоял «Тигр», из которого уже выскочили пятеро бойцов старшего сержанта Иванченко во главе с ним самим и, рассыпавшись, скатывались в кювет. Шестой боец, укрывшись за бронещитком, методично поливал лес справа из «Корда». Крупнокалиберный пулемет безапелляционно заявлял о себе на всю округу, заглушая все остальные звуки. Пули калибром 12,7 мм рвали в клочья кусты и кору сосен. Чуть дальше виднелся косо перегородивший нашу сторону шоссе грузовик. Дверца со стороны водителя была распахнута.
Я ударил по тормозам, и тут же в кармане завибрировал смартфон.
Ага, сержант.
– Слушаю!
– Это Иванченко. Спрячьтесь где-нибудь, пока мы не разберемся. Лучше в кювете, на той стороне дороги.
– Я могу помочь. У меня автомат в багажнике.
– Отставить «помочь», мы сами. Берите автомат, собаку и прячьтесь.
– Это не собака.
– Тем более.
Иванченко отключился. Сзади, почти уткнувшись бампером мне в багажник, встал замыкающий «Тигр», и я услышал, как застучал второй пулемет. Из леса ударили ответные выстрелы. Стекло справа, со стороны Умирай Быстро, разлетелось, и я буквально кожей носа ощутил прошмыгнувшую мимо и вылетевшую в открытое с моей стороны окно пулю.
Однако!
Старший сержант Иванченко прав. Когда по тебе стреляют, надо искать укрытие. Эту мысль я донес одним мощным посланием до арг-кхина, после чего мы оба выскочили из машины. С моей стороны. Пять секунд, чтобы схватить автомат и пару магазинов из багажника и бегом на другую сторону дороги. Сиганули в неглубокий кювет, густо поросший травой с торчащими там и сям толстыми стеблями борщевика. «Вот же расплодилось этой гадости всюду, – подумал я некстати, – хорошо сентябрь уже, скоро засохнет». «А то, что все человечество скоро засохнет, тебя не волнует?» – немедленно пришла другая мысль.
Волнует. Но пока мы живы, а там поглядим.
Я присел, вставил магазин на место, передернул затвор, поставил флажок предохранителя на стрельбу очередями. Прислушался. Пулеметы стихли, но автоматы продолжали разговор. Хотя уже и не такой сердитый, как минуту назад.
– Там человек, – неожиданно сообщил Умирай Быстро, глядя в лес, который начинался в десятке метров от нас. – Боится.
– Ты его видишь? – спросил я мысленно.
– Вон за тем дубом прячется. Прямо перед нами.
– Он вооружен?
– Нож. Это подросток.
Подросток с ножом. Местный?
– Пошли глянем.
Мы нырнули в лес.
На той стороне дороги короткие очереди сменились одиночными выстрелами. Кто-то закричал от боли. И еще раз. Вот черт, нам только раненых не хватало. Не говоря уже об убитых. Из-за ствола дуба, к которому мы направлялись, на мгновение показался край корзины и тут же исчез. Понятно, грибник. Я чуток расслабился, сделал еще несколько шагов и громко сказал:
– Эй, за дубом! Выходи, мы тебя видим.
Остановился, ожидая ответа. Умирай Быстро остановился рядом, справа. Не знай я, кто он такой, порадовался бы, что со мной такая прекрасно обученная собака.
– Я боюсь, – послышался молодой, еще мальчишеский голос. – Стреляют.
– Уже нет, – сказал я. – Не бойся. Мы за хороших ребят.
И впрямь, выстрелы затихли. Ну, почти.
Это был подросток лет пятнадцати. В джинсах, резиновых сапогах и черной куртке. В руке – корзина с грибами. Я глянул. Улов не велик, но на жареху хватит. После короткого разговора выяснилось, что зовут его Сашка, он и впрямь местный, из соседней деревни. Собирал грибы, услышал стрельбу, затаился за дубом.
– А чего ж не убежал? – поинтересовался я.
– Так интересно же.
Хм, логично. Что может быть интереснее для пятнадцатилетнего мальчишки, чем стрельба? Разве что голые женщины, да и то не факт.
Тренькнул смартфон.
– Воронин слушает.
– Иванченко. Мы закончили. Вы где?
– Здесь рядом. С пацаном беседую. Из местных, грибник.
– Ага, ведите его сюда, может, он водителя грузовика опознает. Мне кажется, он тоже местный.
– А что с ним?
– Убит.
– Что, и документов при нем нет?
– Есть. Но мы же не полиция. Нам некогда со всем этим разбираться.
Тоже верно. Кто бы ни устроил этот разбой на дороге, это не наше дело. Иванченко на службе, у него приказ обеспечить мою безопасность и быстро вместе со мной вернуться. Вот он его и выполняет.
Водитель лежал рядом со своей машиной – стареньким «ЗИЛ-130» с деревянным кузовом и брезентовым тентом, на асфальте, в луже крови. Лежал так, что сразу было понятно – этому человеку заботы и горести нашего мира уже по барабану.
Сашка-грибник водителя опознал.
– Это дядя Коля, он продукты развозит по магазинам. Кажется, в Егорье живет.
– Егорье? – переспросил я.
– Деревня такая, недалеко отсюда.
По лицу мальчишки было видно, что ему сильно не по себе. Однако он держался, старался показать себя настоящим мужчиной.
– В кузове действительно продукты, – сказал Иванченко, – мы проверили. И часто у вас тут стреляют на дорогах? – посмотрел он на Сашку.
– Первый раз такое, – покачал тот головой, не отрывая глаз от мертвого тела водителя. – Как же это, у него детей двое, я их знаю, в одну школу ходим… – голос у мальчишки прервался, он сглотнул, задышал носом, с трудом сдерживая слезы.
– Вы кого-то видели? – спросил я у старшего сержанта.
– Мельком, между деревьями, – ответил тот. – Они быстро отступили. Судя по всему, это банда. Человек семь-восемь. Автомата всего три, у остальных пистолеты. Одного мы ранили. В правое плечо. Ты, Сашка, запоминай, расскажешь полиции, когда спросят. И если спросят.
– А вы? – спросил он.
– Нам некогда, – ответил сержант. – Дальше поедем.
– А мне что делать? – растерялся он.
Мы с Иванченко переглянулись. Бандиты отступили, но далеко ли? Стоит нам уехать, они могут вернуться и разграбить грузовик. А в нем ведь продукты для нормальных мирных людей. Не бандитов. По этой же причине Сашку нельзя оставлять поблизости – ну как будет возвращаться домой и наткнется на тех же бандитов? Плюс труп водителя, который тоже просто так не бросишь на дороге. Ситуация в стране и мире чрезвычайная, но мы же не звери. Пока, во всяком случае.
В конце концов решили просто. Сашку и труп водителя забираем с собой, за руль грузовика сажаем бойца и едем до ближайшего населенного пункта, где есть хоть какие-то представители власти. Оставляем грузовик, Сашку и труп там и следуем дальше. Сашка был не против. Было видно, что происходящее он воспринимает как приключение. Ему страшно и дядю Колю жалко. Но это все равно приключение.
– Только родителям позвони, – предложил я.
На что мне было отвечено, что звонить некому. Отец давно ушел из семьи, скорее всего, уже спился и умер. Мать уехала в Тулу, помочь своей сестре, его тетке, собраться для переезда к ним в деревню, а его старшая сеструха замужем за военным и живет в далеком Иркутске. Так что он сам себе хозяин. Да и телефона у него с собой нет. Зачем в лесу телефон? Сорокам звонить?
– А навигатор? На всякий случай.
– Я здесь родился и вырос, – снисходительно, совсем по-взрослому усмехнулся Сашка. – Каждую тропку знаю. И вообще пора отвыкать. Что-то мне кажется, что скоро все наши смартфоны с навигаторами, сотовые, планшеты, интернеты, гуглы и прочие прибамбасы, включая электричество, накроются дырявым тазом. Будем жить, как в прошлом веке.
Я хотел сказать, что электричество в прошлом веке уже существовало, и я даже им неоднократно пользовался, но передумал. В целом Сашка был прав – мир стремительно катился назад, и наша прежняя жизнь накрывалась вышеуказанным предметом.