11

– Меня вызывают. В Контору.

Звонок Лени Максимчука застал Шадрина на унитазе. Однако, как настоящий чекист и писатель-фантаст, Иван Гордеевич всегда был готов к любым неожиданностям, а посему неизменно держал мобильник в кармане штанов.

– Прямо на Лубянку?

– На нее, родимую.

– По поводу? Погоди, сам догадаюсь. Они не сказали?

– В точку.

– Это было нетрудно. Я бы поступил так же. Да и ты, уверен, тоже. И что будешь делать?

– Пойду, конечно.

– Когда?

– Сегодня, в шестнадцать пятнадцать. Кабинет тридцать два.

Решение пришло мгновенно, возникло уже готовым, словно давно сидело где-то в подсознании и вот выскочило, когда потребовалось. По опыту Иван Гордеевич знал, что в таких случаях лучше не сомневаться и не противиться. Хуже будет.

– Давай вместе.

Тишина в трубке.

– Алло, Перепелица!

– Здесь я. Думаю.

– Что думать, пора действовать.

– Нам не поверят.

– Знаешь, это как в анекдоте про поручика Ржевского.

– Какого именно?

– В котором можно по морде получить, а можно и потрахаться.

– А! Ну да. – Максимчук засмеялся.

– В худшем случае нас сочтут обычными сумасшедшими. В лучшем – прислушаются. Но скорее всего, будет нечто среднее.

– Сочтут психами, но возьмут на заметку? На всякий случай?

– Именно. Надо попытаться, Перепелица. Даже если все не так страшно и мы дуем на воду…

– Договорились. Я им позвоню и скажу, чтобы выписали пропуск на двоих. Ты, мол, свидетель и тоже можешь кое-что полезное рассказать.

– Давай. Встречаемся в пятнадцать пятьдесят в центре зала на Лубянке.

– До связи.

– До связи.

Кабинет номер тридцать два, несмотря на явно недавно произведенный ремонт, не утратил правильного сурового и казенного духа. Госбезопасность есть госбезопасность, расслабляться, граждане, будем дома. Если, конечно, хе-хе, домой вы вернетесь. А вот молодой человек лет тридцати пяти, сидящий в кабинете за компьютером, наоборот, мало был похож на комитетчика прежних времен. «Во всяком случае, – подумал Шадрин, – никто из нас не мог себе позволить майку под пиджаком вместо рубашки. Хотя, справедливости ради, тогда и маек таких не было, а те, что были, носились исключительно в качестве нижнего белья».

– Здравствуйте. – Хозяин кабинета вскинул на пришедших голубые глаза, и Шадрин понял, что поторопился с выводами – взгляд был цепкий, профессиональный. Прежний. – Присаживайтесь, я сейчас.

Они сели на стулья с прямыми жесткими спинками, с интересом огляделись. Оба не были в стенах этого здания почти тридцать лет и вряд ли признались бы даже себе, что испытывают нечто вроде ностальгии. Жалюзи вместо штор. Президент вместо Железного Феликса. О, надо же, а графин с водой на журнальном столике прямо как родной. И три стакана вверх дном на подносе. Граненых!

– Знакомый графинчик, да?

Шадрин вздрогнул. Черт, теряю форму. И не заметил, что за нами уже наблюдают. Ишь улыбается белыми зубами. А глаза холодные. Ладно, сами такие. Чем же его зацепить, чтобы сразу подсечь без долгих разговоров…

– Да, – согласился он. – Очень. Когда-то и в моем кабинете был такой же. На пятом этаже.

– Так мы коллеги?

Шадрин покосился на Леню. Перепелица сидел с независимым и даже где-то довольным видом, словно разговор его совершенно не касается. Понятно. Увидел, что бывшее начальство перехватило инициативу, и рад – теперь думать не надо. Что ж, была не была.

– Майор Комитета государственной безопасности СССР Шадрин Иван Гордеевич, – представился Шадрин. – В отставке, понятно.

– Полковник Федеральной службы безопасности России Белов, – весело блеснул глазами молодой человек. – Егор Ильич.

– Максимчук, – сказал Перепелица. – Леонид Святостлавович. Капитан КГБ СССР в отставке, раз уж пошла такая пьянка. Это меня вы вызывали, товарищ полковник. А я настоял прийти с другом и свидетелем.

– Очень интересно! – воскликнул полковник Белов, откидываясь на спинку стула. – Думаю, вы догадались, что я проверил ваши досье перед встречей. Данных о службе в КГБ там нет. Когда это было?

– На последнее задание мы отправились в январе 1987 года, – сказал Шадрин. – Но не трудитесь. Ни наших имен, ни каких-либо сведений о нашей службе в архивах Конторы вы не найдете.

– Почему?

– Потому что их действительно не существует и никогда не существовало. В этом мире.

– Так-так-так. – Белов поднялся, со вкусом потянулся, упруго прошелся туда-сюда и снова уселся.

– Иван Гордеевич, – начал он с сочувствием в голосе. – Я знаю, что вы известный писатель-фантаст, хотя, признаюсь честно, ваших книг не читал. Но зачем же так-то? Мы все тут взрослые, серьезные люди, надеюсь. С удовольствием пошучу с вами и послушаю байки в неслужебное время. Можно даже за пивом или чем-нибудь покрепче. Уверен, вы прекрасный рассказчик. Но сейчас давайте о деле, хорошо? Настоятельно прошу. Бесследно исчезают люди, и мы не знаем, что происходит. Поэтому очень нужна помощь тех, кто обладает хоть какой-то информацией.

– Мы, конечно, можем повторить то, что уже рассказали полиции, – вступил в разговор Максимчук. – Особенно я, так как фактически именно при мне пропали двое рабочих вместе с техникой. Прямо из котлована. Ни их, ни экскаватора с самосвалом до сих пор не нашли. Но я уверен, что вам, товарищ полковник, эти обстоятельства хорошо известны из наших показаний. И ничего нового мы рассказать не можем. Именно по той причине, что выдумывать не приучены.

– Только если при разработке легенды, – вставил Шадрин. – Но сейчас мы хотим рассказать не легенду, а правду. Факты. Впервые за тридцать лет. Именно потому, что мы взрослые, серьезные и ответственные люди. Поймите, товарищ полковник, то, что по всему миру в невесть откуда берущемся тумане исчезают люди, не самое страшное. Они, скорее всего, вернутся. Но с собой они могут принести большую беду. Да что там беду – самую настоящую общемировую катастрофу, от которой нет спасения.

– Если уже не принесли, – пробормотал Максимчук. – Только мы об этом еще не знаем.

Шадрин посмотрел на Белова.

Молодой полковник молчал и явно решал про себя серьезную задачу. Что делать? Вежливо спровадить восвояси двух пожилых параноиков прямо сейчас или все-таки чуток подождать? Иван Гордеевич хорошо понимал Белова. Он и сам в бытность свою комитетчиком не раз и не два сталкивался с психически неадекватными людьми, которые во что бы то ни стало пытались донести известную только им правду до органов. Еще до редакций газет, журналов, радио и ТВ. Обычно о шпионах-инопланетянах, умело маскирующихся хомо сапиенс, и коварных забугорных диверсантах, травящих советских граждан при помощи таинственных икс-лучей и не менее таинственного газа без цвета и запаха.

– Мы не психи, – сказал Шадрин. – Где вы видели сумасшедших, руководящих стройконторами и пишущих книги, которые читают миллионы?

– Я много чего видел, – вздохнул полковник Белов. – Ну хорошо. Рискну. Сколько времени вам нужно, чтобы изложить факты?

– Минут пятнадцать, – сказал Шадрин. – Если без подробностей.

– Начинайте.

– Наш разговор пишется? – спросил Леня.

– Разумеется. Вы против?

– Наоборот.

– Пятое мая одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года, – начал Шадрин. – День советской печати. На всю жизнь дату запомнил. В результате научного бурения из-под многокилометровой толщи льдов Антарктиды вырвался древний смертельный вирус. Признаем честно, добурились до беды наши, советские. Правда, потом выяснилось, что этот же вирус выпустили на волю и норвежцы, буквально через несколько часов. Норвежцы же, кстати, первыми заразились и привезли этот дьявольский микроорганизм в густонаселенные районы… Хотя это уже неважно. В течение нескольких месяцев этот вирус выкосил около миллиарда населения Земли. Люди вымирали целыми городами и областями. Не помогали никакие самые жесткие и жестокие карантины и прочие меры защиты. Микробиологи, вирусологи, врачи всего мира бились насмерть, но вакцину найти не могли. Это был самый настоящий апокалипсис, описывать который я сейчас даже не хочу. В конце концов стало понятно, что спасения от вируса нет. Человечество ждало полное уничтожение. Возможно, за исключением колоний на Луне и Марсе, куда вирус пока не добрался. Да и то лишь потому, что к этому времени колонисты смогли полностью перейти на самообеспечение и наглухо закрыли свои космопорты.

Шадрин встал, налил себе воды, выпил.

– И мне, – попросил Максимчук.

– Я родился в восемьдесят первом, – мягко заметил Белов, пока Шадрин наливал и передавал воду. – И не помню ни вируса, ни лунных и марсианских колоний. Что не так?

– Естественно, не помните, – сказал Иван Гордеевич. – Прошлое было изменено, и теперь мы с вами находимся в другой реальности, где ничего этого не было. Назовем ее просто Реальность-2, как предлагал Изя Френкель.

– Кто это?

– Еврей, – сказал Леня. – Но умный, зараза, не отнять.

– Перепелица, хватит уже, – сказал Шадрин.

– А что я такого сказал?

– Полное имя – Френкель Исаак Давидович, – пояснил Иван Гордеевич. – Молодой ученый. Квантовой физикой занимался. Собственно, именно он придумал единственный выход из положения.

– Изменить прошлое? – уточнил Белов.

– Да. Он рассчитал, что если отправиться в прошлое, а конкретно в тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год, и взорвать на старте ракету Второй советской лунной экспедиции и тем самым сорвать планы по колонизации Луны, то произойдет пространственно-континуумный Сдвиг, в результате которого наша реальность разделится на две. Первая – та, где мы основали колонии за пределами Земли, а затем добурились до дьявольского вируса, не исчезнет, и в ней все будет происходить так же, как раньше. То есть все умрут, и люди в лучшем случае останутся только на Луне и Марсе. Но возникнет Реальность-2, с другой историей. Той, которая известна вам, товарищ полковник. И всем людям этой Реальности. В ней Советский Союз так и не отправил человека на Луну и Марс и вообще проиграл холодную войну, в результате чего распался в одна тысяча девятьсот девяносто первом году. К слову, в Реальности-1 холодной войны практически не было. То есть была, конечно, но я бы скорее назвал это соревнованием. Да, временами жестким и бескомпромиссным, но в определенной мере честным. Во всяком случае, у нас не было Карибского кризиса, войны во Вьетнаме и событий в Чехословакии шестьдесят восьмого.

– Интересная альтернативка, – едва заметно улыбнулся Белов.

– Не знаю, какой смысл вы вкладываете в это слово, но, боюсь, не тот, который бы мне хотелось, – сказал Иван Гордеевич. – Хотя пару романов в жанре альтернативной истории я написал, не скрою.

– Повторю, не читал. Теперь прочту обязательно. И мне действительно интересно, почему вам так повезло?

– Ничего себе повезло! – воскликнул Максимчук. – Гибель человечества вы считаете везением?

– Прошу прощения, неточно выразился. Почему у вас не было холодной войны? Судя по тому, что вы рассказываете, данный фактор весьма благотворно сказался на развитии вашего Советского Союза. Вторая лунная экспедиция в шестьдесят восьмом! А когда была первая?

– В шестьдесят седьмом, – ответил Шадрин. – Но первыми все-таки полетели американцы. В том же шестьдесят седьмом. Что же касается ответа на вопрос «почему?»… Думаю, два основных фактора сыграли свою роль. Первый – это экономические реформы, называемые здесь «косыгинскими», которые начались на пять лет раньше, в шестидесятом. И их не остановили. Собственно, наш СССР, СССР Реальности-1, шел почти по тому же пути, по которому сейчас идет Китай. И второй. После победы во Второй мировой СССР Реальности-1 оставил гораздо больше свобод странам Восточной Европы, чем тот СССР, в котором родились вы. Так что было, с кого брать пример… Но вообще, это долгий и отдельный разговор.

Шадрин умолк. Белов задумался.

– Все равно не понимаю, – покачал он головой. – Даже если предположить, что я вам поверил. Только предположить, повторяю! Если вы взорвали Вторую лунную экспедицию… Кстати, где это произошло?

– Там, где сейчас находится космодром «Восточный». Он и тогда так назывался, но построен был гораздо раньше.

– Хорошо. Но тогда выходит, до шестьдесят восьмого года у нас должна быть общая история, так?

– Не так, – сказал Максимчук. – Именно что разная. Причем вплоть до каменного века. Не слишком разная, многое совпадает, но все-таки. Френкель объяснял природу этого феномена, но мы и сами не слишком хорошо все поняли. Все-таки мы не физики, а оперативники.

– Нельзя просто отправиться в прошлое, изменить его по собственному выбору и тем самым дать жизнь новой Реальности, – подхватил Шадрин. – Это возможно только в определенный момент времени и в определенной точке пространства. Френкель, помнится, рассказывал о своем страхе. Он очень боялся, что вообще не сможет вычислить нужную точку в континууме. Ну, подходящую по всем параметрам. Он ее так и называл «точка Сдвига».

– Но все-таки нашел, – сказал Максимчук. – Я же говорю, умный еврей.

– И не одну, – подтвердил Шадрин. – Но проще всего было отправиться в шестьдесят восьмой на космодром «Восточный».

– И как же вы туда отправились? – осведомился Белов с хорошо скрытой, но все же уже заметной иронией. – На машине времени?

– Да, – сказал Шадрин. – Если это можно так назвать.

– И ее тоже придумал этот умный еврей Френкель? – красиво приподнял одну бровь полковник Белов.

– Он, зараза, – сказал Максимчук. – Слыхали о тахионах?

– Что-то знакомое. Но точно вспомнить не могу.

– Гипотетические частицы, которые движутся быстрее скорости света, – пояснил Шадрин. – Но это они здесь гипотетические. А у нас Изя Френкель доказал их существование. Собственно, благодаря тахионам и была построена действующая машина времени. Хотя вообще-то ее называли БТП – Большая тахионная пушка.

– Ну-ка, попробую сам догадаться, – сказал Белов. – Потому что частица, движущаяся быстрее скорости света, должна и во времени двигаться в обратную сторону? Согласно общей теории относительности Эйнштейна.

– Надо же, – удивился Максимчук. – Видишь, Гордей, а ты боялся, что нынешние комитетчики совсем темные.

«Понял Перепелица, что полковник нам не верит, и решил обнаглеть, – догадался Иван Гордеевич. – Помирать, так с музыкой. Может, оно и верно».

– Был не прав, – подыграл он. – Извини. Знание товарищем полковником основ общей теории относительности делает ему честь. Несомненно.

– А вот издеваться над органами никто не разрешал, – ласково произнес полковник и демонстративно глянул на часы. – Что-нибудь еще расскажете?

– Самое главное, – сказал Шадрин. – Френкель предсказывал, что мы, если выживем, окажемся в Реальности-2. То есть здесь. И нам придется начать новую жизнь. Причем интересный феномен. После того как мы взорвали Вторую Лунную в шестьдесят восьмом, мы через недолгое время, а точнее через одиннадцать дней, снова оказались в восемьдесят седьмом. Но, повторяю, уже в измененной Реальности. Френкель объяснял это тем, что в прошлом нельзя находиться бесконечно долго. Ты там как заноза, чужеродное тело, и рано или поздно мироздание тебя вытолкнет, выдавит обратно в твое время уже безо всякой тахионной пушки. Так оно и вышло. Но Френкель предсказывал еще кое-что, хоть и не был уверен на сто процентов.

– Вероятно, очередной апокалипсис? – предположил Белов. – Давайте-ка я еще раз попробую угадать.

Он встал и упруго прошелся по кабинету туда-сюда. Так, что бывшему майору и капитану КГБ пришлось поворачивать за ним головы.

– Ваш гениальный еврей Изя Френкель предположил, что фишка мироздания может лечь таким образом, что Реальность-1 и Реальность-2 опять начнут сближаться. А затем и пересекаться, соприкасаться. Что мы и наблюдаем. Точки пересечения-соприкосновения – это Туманные Поляны, как их уже успели окрестить журналисты. Поэтому люди там и пропадают. Переходят через них в Реальность-1 и – привет. Пока сообразят, что к чему, Туманная Поляна рассеивается по каким-то причинам, и назад хода нет. Но это еще не все. По законам жанра, ситуация должна усугубляться. И она усугубится. Не только тем, что кто-то занесет с той стороны вирус, от которого нет спасения. Боюсь, все гораздо хуже. Слияние Реальностей, скорее всего, чревато катастрофой космического масштаба. Речь может идти об исчезновении Земли как таковой в результате какой-нибудь, не к ночи будь помянутой, аннигиляции. А то и всей Солнечной системы или даже Галактики. А, что скажете? Я прав?

– Браво, товарищ полковник, – произнес Шадрин. – У вас прекрасно развито воображение, я действительно впечатлен.

– Спасибо. Так прав или нет?

– Большей частью. Френкель действительно предполагал, что нечто похожее может случиться, но лишь гипотетически. К тому времени, когда мы отправились в шестьдесят восьмой год, его расчеты еще не были закончены.

– Ни секунды в этом не сомневаюсь.

Полковник Белов сел на место, зачем-то выдвинул ящик стола, задумчиво глянул внутрь, задвинул обратно.

– Пятнадцать минут прошло, – сказал он. – Вы свободны, товарищи. Спасибо за сотрудничество.

Шадрин и Максимчук поднялись.

– А… – начал было Максимчук, но Шадрин пихнул его локтем, и Леня умолк. Друзья попрощались, получили в ответ вежливое «до свидания» и направились к двери.

– Откуда вы отправлялись в прошлое? – вопрос настиг их, когда Иван Гордеевич уже взялся за дверную ручку. – Из Москвы?

Бывший майор и бывший капитан повернулись.

– Не из Москвы, – ответил Шадрин. – Был такой наукоград, в этой Реальности его нет. Назывался Эйнштейн. Там работал Френкель и другие, и там же была смонтирована установка по забросу нас в прошлое. Большая тахионная пушка.

– И в какой области был этот город?

– На севере Калужской. От самой Калуги примерно полсотни кэмэ, от Москвы около ста тридцати.

– Ясно. Если случится, сможете найти это место? Там, в Реальности-1?

– Конечно, – кивнул Шадрин.

– Легко, – подтвердил Максимчук и добавил: – Так вы нам верите?

– Думаю, это очень скоро выяснится, – улыбнулся краем рта полковник. – Из города пока никуда не уезжайте, хорошо?

Они покинули родное здание, нашли неподалеку прохладный полуподвальчик, заказали кофе и по пятьдесят коньяка.

– И что ты обо все этом думаешь? – осведомился Максимчук.

– Думаю, что надо бы жену отправить из Москвы куда подальше. И хорошо бы дочь вместе с ней.

– Мы оба знаем, что в случае чего это не поможет.

– Но отсрочит. Иногда выигрыш во времени решает все.

– А об этом Белове?

– Думаю, он не дурак. Но над ним начальство.

– Знаешь, Гордей. – Максимчук пригубил коньяк, запил кофе. – Мне часто казалось, что все происшедшее с нами лишь кошмарный сон. То есть не казалось, а… я вроде бы себя понарошку уговаривал, что это так. Эдакая доморощенная психологическая защита, чтобы с катушек не слететь. Но теперь я боюсь, что настоящий кошмар впереди. И защиты от него уже не будет.

– Аминь, – Шадрин поднял рюмку и выпил залпом.