В январе 1996 года Майк Мелвилл и его жена Салли пришли на работу в восемь утра, открыли дверь и вошли в помещение. Через покрытую ковром приемную они прошли в кабинет Майка, откуда открывался вид на зону стоянки и обслуживания самолетов аэропорта Мохаве. Их босс Берт Рутан склонился над своим чертежным столом. При их появлении Берт поднял голову, вздрогнул и, прищурившись, посмотрел на них, как будто хотел хорошенько их разглядеть. Потом выглянул в окно и посмотрел на часы. Он пробормотал, что его жена сойдет с ума. Он не спал и опять проработал всю ночь, стоя над своим чертежным столом, потягивая крепкий кофе из неведомо какой по счету чашки, в той же самой рубашке, что и вчера.

Майк и Салли обменялись понимающими взглядами. Они работали на Берта почти 18 лет, прощались с ним в пять часов вечера, возвращались каждое утро к восьми и находили его в той же позе, в которой оставили накануне. Они знали и о его невероятном таланте, и о его причудах. Это был их босс, который как-то пригласил их отдохнуть в одну экзотическую страну только для того, чтобы на следующий день после их прибытия объявить, что им нужно срочно вернуться, потому что в этом белом песчаном раю он не может нормально мыслить. Это был их босс, который проводил испытания в аэродинамической трубе на крыше своего легкового универсала «додж-дарт» 1966 года выпуска, который всегда говорил, что его любимый самолет – это его следующий самолет, и который знал самолеты лучше любого из живущих на Земле людей.

В эти дни Берт работал над своим тридцать первым «Протеусом» – исследовательским самолетом, предназначенным для больших высот и названным так в честь греческого бога, который мог изменять свои формы и очертания. «Протеус» создавался по заказу Angel Technologies для обеспечения услуг широкополосной связи на уровне чуть выше стратосферы. Майк недавно встречался с Бертом для обсуждения этого проекта и познакомился с учредителями Angel Technologies – Питером Диамандисом, Марком Арнольдом и Дэвидом Уайном, а также с ее главным техническим директором Ником Колелла.

Несколько раз в день Берт либо подзывал Майка, либо сам возникал у его стола с новой идеей или набросками самолета или его частей, которые во многом напоминали озорные мультики про Доктора Сьюза. Берт как будто умышленно делал все наоборот: переносил двигатели назад, а крылья далеко вперед и выбирал материалы, которые предназначались для лодок или досок для серфинга.

Будучи «дежурным» пилотом-испытателем Берта, Майк накопил огромный опыт работы с его нестандартными летательными аппаратами. Он летал на всем, что только мог выдумать Берт.

Майк, родившийся в Южной Африке, до 1969 года – то есть до 30 лет – вообще не умел летать, но рисковать он любил всегда, это началось задолго до того, как в нем проснулась тяга к небесам. Благодаря компактному, но мощному телосложению он стал звездой местной гимнастической команды, а его ловкие сальто на параллельных брусьях положили начало его спортивной карьере.

Дух соперничества Майк унаследовал от своего отца, стрелка по мишеням мирового класса, который обычно побеждал даже более молодых соперников. Будучи фанатом мотоцикла, Майк, как и его отец, был и первоклассным автомехаником. Но его способность создавать и ремонтировать вещи вовсе не гарантировала успехов в учебе. Учеба в школе по большей части казалась ему скучной и нудной, и он страдал оттого, что уроки отвлекают его от занятий автомеханикой. Выпускной экзамен по математике он провалил и так и не закончил среднюю школу.

Очень скоро Майк встретил свою будущую жену Салли – энергичную миниатюрную блондинку, с большой силой воли и страстью к приключениям. Родители Салли, вполне естественно, хотели, чтобы она закончила школу, а потом вышла замуж за какого-нибудь богатого фермера, выращивающего сахарный тростник.

Но Салли не нужен был никто, кроме Майка. Она пошла наперекор родителям и уехала из Дурбана на заднем сиденье его мотоцикла (причем разъяренный отец даже пытался разыскать ее по горячим следам). Майк и Салли отправились в Англию, где Майк стал работать плотником. Они сочетались браком в Шотландии и в 1967 году эмигрировали в Соединенные Штаты, где жили братья Салли и уже простивший их отец. Они поселились в Индиане, где семья Салли владела фабрикой по изготовлению ротационно-высекательного оборудования Dovey Manufacturing. Майк занимался оборудованием, а Салли принимала заказы от клиентов. Склонность Майка к изобретательству проявилась в первый же день работы. Он начал делать некоторые из инструментов, которыми торговала компания, а когда эти – достаточно дорогие – инструменты переставали работать, ломались или неправильно использовались, его направляли для устранения неполадок.

Поэтому раз в неделю ему приходилось запрыгивать в самолет и добираться до компаний-клиентов, причем иногда на это требовалось несколько дней. В конце концов Майк пришел к выводу, что кому-то из их компании нужно просто научиться летать. В большинстве случаев ему приходилось выполнять ремонтные работы в местах, находившихся рядом с небольшими аэропортами. Братья Салли не проявляли никакого интереса к полетам, поэтому было решено, что сам Майк и получит удостоверение пилота за счет компании. Но Майку не очень-то нравилось летать в небольших самолетиках, он предпочитал заниматься обработкой деталей. Кроме того, всякий раз, когда он и его инструктор поднимались в воздух, его тошнило. Однако инструктор Дик Дарлингтон успокоил его, сказав, что многих тошнит, когда они учатся летать. Он заверил Майка, что это недомогание будет ощущаться все меньше, а затем и вовсе пройдет. И он оказался прав. Майк получил лицензии как частного, так и коммерческого пилота и вскоре, приезжая на работу, уже мечтал о том, чтобы где-нибудь перестало работать какое-нибудь оборудование и он полетел бы его ремонтировать.

Полеты давали ему ощущение свободы. Это было абсолютно другое восприятие мира. Амелия Эрхарт писала об этом так: «Вы никогда не увидите дерево по-настоящему, пока не увидите его тень, глядя с неба». Инструктор Дарлингтон, зная о проснувшейся у Майка тяге к полетам, предложил ему построить собственный самолет, поскольку необходимые навыки механика и инструменты у него были. Майк впервые услышал о том, что самолеты, оказывается, можно делать самому. Дарлингтон рассказал ему о городке Ошкош в штате Висконсин, где Американская ассоциация экспериментальных летательных аппаратов (EAA) ежегодно собирает пилотов, демонстрирующих самолеты, созданные или модифицированные в домашних условиях. Летом 1974 года Майк и Салли приехали на этот слет. Одной из первых увиденных ими в Ошкоше конструкций был очень странного вида самолет с хвостом спереди и двигателем сзади. «Что это?» – спросил заинтригованный Майк. Выяснилось, что самолет называется «Вари-Вигген», а прилетел на нем сюда человек по имени Берт Рутан. Название происходило от «Вигген», инновационного шведского самолета-истребителя, построенного Saab. У «Вари-Виггена» имелось переднее горизонтальное оперение – по сути, крылья, перемещенные из задней части самолета в переднюю. Наблюдая, как Берт дает всем желающим прокатиться на этом самолете, делая короткие взлеты, посадки и развороты на 180°, Майк сказал: «Вот это самолет!» Берт продавал комплекты для сборки «Вари-Виггена» прямо из задней части своего самолета, припаркованного на взлетной полосе Ошкоша. Майк вручил ему 51 доллар наличными (Берт не доверял банкам), взял комплект, вернулся в Индиану и начал изучать чертежи. Он умел изготовлять разные устройства по чертежам, но эти чертежи не были обычными техническими чертежами. Это были эскизы и фотографии с комментариями типа описаний в комиксах.

Но Майка это не остановило, и он принялся собирать самолет. Дело, в общем, продвигалось, но постоянно возникали проблемы то с одной частью, то с другой. Он звонил на авиазавод Рутана Rutan Aircraft Factory (RAF) в Мохаве, и Берт помогал ему решать проблемы. Через три года Майк, в котором проснулся дух соперничества, стал первым клиентом Берта, все-таки построившим «Вари-Вигген». Вскоре после окончания сборки самолета Майк и Салли полетели на своем «Вари-Виггене» из Индианы на деловую встречу в Калифорнии.

Чтобы убедиться в том, что Майк собрал самолет правильно, они завернули в Мохаве. Берт был настолько впечатлен их успехом, что пригласил их на обед. Он рассказал Майку и Салли, что ушел с поста директора по развитию в компании Bede Aircraft в Ньютоне, Канзас, и в 1974 году основал RAF. Он спросил Майка, чем он зарабатывает на жизнь, и в конце беседы предложил работу и ему, и Салли. Берт объяснил, что нуждается в помощи – чтобы самому полностью сосредоточиться на разработке новых самолетов. Салли сможет заняться бухгалтерией, а Майк помогал бы ему в разработке самодельных ЛА. Для начала он предложил Мелвиллам зарплату $22 000 в год, которую они могут распределить между собой как захотят. В Индиане каждый из них зарабатывал в два раза больше.

Однако в сентябре 1978 года Майк и Салли отказались от своей надежной работы в семейном бизнесе и переехали из Центральной Индианы с ее холодной и ветреной зимой, жарким летом и плоским рельефом в пустыню Мохаве с морозной зимой, засушливым летом и песчаным рельефом, усыпанным шариками перекати-поля. Сыновьям Мелвиллов Грэму и Кейту было соответственно 15 и 12 лет. Салли целый год плакала, скучая по своей большой семье, но Майк твердо решил поселиться в пустыне Мохаве. Он нашел свое место в жизни. Жизнь нонконформиста вполне устраивала его, а его вновь обретенная любовь к самолетам для этого пыльного городка была делом привычным. Там, где другие видели ветер, песок и древовидную юкку, авиаторы видели прекрасный мир неограниченных высот и скоростей. Они видели небо, которое почти никогда не было мрачным, и место, где диспетчер с вышки почти каждый день обещал «исключительно ясную погоду». В Мохаве прилетали (а потом улетали) разные интересные личности, которые задерживались в мастерской Берта, чтобы поделиться своими историями. Со временем Майк подружился с некоторыми легендарными пилотами – со Скотти Кроссфилдом, первым человеком, пролетевшим со скоростью в два раза выше скорости звука, и с Фицем Фултоном, который устанавливал первые рекорды высоты среди военных летчиков и первым управлял модифицированным «Боингом-747», когда транспортировал «Шаттл» с базы ВВС Эдвардс.

В RAF Майк поначалу делал все, что было нужно: от мытья полов в мастерской до оказания помощи Берту в проектировании и облете новых ЛА, включая собранные комплекты VariEze и Long-EZ. Майк отредактировал инструкции к этим самолетам. Комплекты VariEze уходили тысячами, по цене $54 за комплект. Комплекты Long-EZ по $250 за штуку тоже раскупались достаточно быстро. Берт рассказал Майку, что идея первого комплекта для «Вари-Виггена» отчасти была навеяна выкройками из журнала Simplicity, которыми пользовалась его жена Кэролин. Берт видел, как Кэролин шьет себе платья, закрепив вырезки на ткани и делая надрезы вдоль пунктирной линии, и задался вопросом: почему бы не делать то же самое при проектировании ЛА? Берту нравилась идея изготовления самолетов в гараже: собрал, потом вывел его – и сразу взлетел.

Но в начале 1980-х Берт сказал Майку, что им нужно постепенно выходить из бизнеса с самодельными самолетами. Деньги они получали хорошие, но клиентам то и дело требовалась помощь, и ответственность была слишком велика. Когда ВВС США понадобился тренажер для нового истребителя, Берт построил его уменьшенную копию, которая, однако, обеспечила им такие же данные, как при летных испытаниях. В 1982 году Берт открыл компанию Scaled Composites. От сотрудников он требовал большой отдачи, но не забывал и о том, что людям нужно отдыхать. Он мог внезапно прервать совещание и сказать: «А не пора ли нам отдохнуть и развлечься?» И конечно, сотрудники в ответ кричали: «Йе-е!» Вместо того чтобы тратить деньги на рождественские вечеринки для сотрудников, Берт делил между ними поровну 1 % чистой прибыли компании за год. При этом себе он назначал такую же премию, как и уборщику цеха. По пятницам, когда народу было мало, Берт объявлял, что все работали слишком много. «Пора есть чаудер», – говорил он. Ребята прыгали в самолеты и летели в любимую закусочную, которая находилась неподалеку, в Калифорния-Сити.

Как серфингист наблюдает за морем, ожидая идеальную волну, свежий ветерок с берега и нужное количество брызг, срывающихся с гребня, так Берт был привязан к небу.

Однажды днем Берт нашел Майка и нетерпеливо спросил у него:

– Ты сегодня смотрел в окно?

– Да, – недоуменно ответил Майк.

– Облака! – сказал Берт.

– Ну да, облака.

– Нам нужно срочно лететь!

Майк, Берт и брат Берта Дик схватили камеры, погрузились в самолет и взлетели в небо сквозь редкие облака над Мохаве.

Майк использовал любую возможность, чтобы совершенствовать свои навыки пилота, снова и снова отрабатывал взлеты и посадки, пока не научился делать это как следует. Берт, который был летным инженером-испытателем, а не просто летчиком-испытателем, знал, какие маневры нужно выполнить, чтобы получить необходимые телеметрические данные, будь то курсовая устойчивость или характеристики сваливания. Берт выполнял маневр на своем двухмоторном «Дучесс» и затем просил Майка сделать то же самое. Майк узнал, что летные испытания проходят поэтапно – размеренно и последовательно. Майк научился осваиваться в самолетах, которые еще никогда не летали, и рулить по взлетно-посадочной полосе, чтобы убедиться, что тормоза и рулевое управление работают нормально и что самолет хорошо охлаждается. Самолет затем возвращался в ангар, и экипаж регистрировал полученные данные и результаты анализа Майка. Это могло продолжаться несколько дней или недель, пока они не решали, что самолет был готов к полетам. Первый «полет» выполнялся в пределах тонкой воздушной подушки на высоте нескольких сантиметров над взлетно-посадочной полосой.

Летать на дальние расстояния и соблюдать строй Майк учился не у кого-нибудь, а у самого Дика Рутана. Братья Рутан признали, что Майк – прирожденный мастер пилотажа, лучший из всех, кого они когда-либо встречали. Со временем Берт еще больше уверился в том, что Майк способен выполнять опасные полеты на экспериментальных самолетах, выполняя различные маневры, и благополучно приводить «младенцев» домой.

Но случались моменты, когда Майк, сидя в самолете на взлетно-посадочной полосе перед началом первого испытательного полета, смотрел на хитроумное устройство, к которому был пристегнут ремнями, и задавался вопросом: «Останусь ли я в живых после того, как включу зажигание?» Много раз Майку едва удавалось избежать катастрофы, в том числе и в тот день, когда в 1983 году механик оставил гаечный ключ внутри крыла прототипа «Старшип» и в полете у него заело рычаги управления. Майк перепробовал все, что можно, а потом просто ухватился за ручку и надавил на нее всем своим весом. Ему повезло – гаечный ключ просто выскочил.

Салли руководила в Scaled отделом кадров. Но при этом она была еще и женой летчика-испытателя экспериментальных самолетов, что было совсем не просто. Когда ее спрашивали, каково это, она просто показывала на свои морщины. Но поскольку она тоже была пилотом, то говорила: «Майк сам решает, опасно лететь в этом самолете или нет». И Майку, и ей оставалось лишь верить, что Берт никогда не посадит Майка в самолет, который может представлять опасность.

Но иногда Берт просто выходил за пределы разумного. В 1992 году Майк и еще один пилот компании Дуг Шейн испытывали самолет, который Дуг назвал неприятным сюрпризом, а Майк назвал полет на нем ужасным экспериментом. Берт разработал новый радиоуправляемый беспилотный летательный аппарат (БПЛА), предназначенный для 48-часовых полетов на высоте 19,8 км. Этот БПЛА получил название «Раптор» и имел размах крыльев 20 м. Он был рассчитан на перевозку 68 кг полезного груза, включая подкрыльные противоракеты. Фюзеляж был слишком узким и не вмещал кабину. «Раптор», сконструированный Ником Колелла в тот период, когда он работал в Ливерморской национальной лаборатории имени Лоуренса, был элементом концепции ПРО.

Однажды утром Майк пришел на работу и увидел, как рабочие в ангаре развлекаются, экспериментируя с седлом, которое они надели на недавно собранный «Раптор». Менеджер по ремонту и техническому обслуживанию держал лошадей, а члены экипажа, по всей вероятности, по очереди катались на них. Когда они, немного занервничав, спросили Майка, могут ли они сфотографировать его сидящим в седле, он согласился принять участие в игре и поднялся на борт самолета как раз в тот момент, когда в мастерскую вошел Берт. На мгновение все замолчали, боясь, что босс рассердится. Но Берт оценил ситуацию совсем по-другому и заорал: «Вот! Это то, что нам нужно! Как же я раньше об этом не подумал?» Берт боялся потерять прототип беспилотника в первых же испытательных полетах. В то утро, опять же к удивлению экипажа, Берт приказал рабочим мастерской изготовить из стекловолокна «седло» с поддержкой спины и плеч. Он хотел дать пилотам возможность отказаться от дистанционного управления. Теперь они смогут просто оседлать самолет! Но на всякий случай у них будут парашюты.

И вот наступило время испытательных полетов «Раптора». Майк с опаской забрался в стекловолоконное «седло», установленное поверх самолета, надел шлем и поставил ноги в стремена. Салли спряталась где-то глубоко в здании Scaled; она была не в силах выйти на улицу и наблюдать, как Майк, любовь всей ее жизни, скачет верхом на самолете. Инженер проекта Дэйв Ганзер контролировал взлет и посадку дистанционно, поэтому Майк, сидевший верхом на фюзеляже, чувствовал себя пешкой в чужой и ужасной видеоигре. Особенно страшной была посадка, так как «Раптор» приближался к земле со скоростью почти 160 км/ч. Майк то ли летел, то ли ехал верхом на самолете, перед ним не было даже лобового стекла. Ему потребовалось собрать в комок всю силу воли, чтобы не воспользоваться рычагами управления.

Но однажды, во время одного из испытательных полетов, почти сразу же после взлета Майк почувствовал, что рули управления его не слушаются. Ганзер и его экипаж находились в автомобиле слежения на взлетно-посадочной полосе, и Дэйв сразу же доложил о возникшей проблеме. Майк не мог приземлиться, не сориентировав самолет по взлетно-посадочной полосе. Он связался по радио с Ганзером и сказал, что собирается лететь к высохшему озеру в Розамонде и там попытается приземлиться. Прыгнуть с парашютом он не мог, так как ему не хватило бы высоты. Ганзер спешно выехал из Мохаве, следуя за «Раптором», которому угрожала серьезная опасность. Он ехал в старом белом фургоне Берта с отверстием в крыше, сделанном для установки пластикового фонаря. Ганзер вставал в фонаре, держа в руке панель управления «Раптором».

Когда высохшее озеро оказалось под ним, Майк подумал, что, для того чтобы затормозить и остановиться, придется опустить одно крыло. Но при этом самолет наверняка развалится. Ганзер раньше говорил ему что-то об «опасном рыскании» «Раптора». Это позволяло предположить, что на нормальное нажатие рукоятки управления самолет может отреагировать необычно. Если отжать рукоятку влево, самолет или начнет рыскать, или повернет вправо. Майк произнес свою молитву пилота и отжал рукоятку до отказа вправо. Самолет сначала вильнул влево, а затем Майку привалило счастье – самолет выровнялся. Майк сразу же приземлился и медленно рулил до полной остановки, ничего не видя в облаке пыли. К нему на бешеной скорости неслись Ганзер и его экипаж. Майк высвободился из смертельной ловушки. Когда автомобиль Ганзера подъехал к нему, он уже почти восстановил дыхание. Там, на озере, Ганзер обнаружил, что реле рулей управления заклинило. Реле заменили, и Майка попросили доставить БПЛА обратно в Мохаве. Его первой реакцией было: «Да ни за что! Ведь я там уже попрощался с жизнью!» Но через несколько часов стало ясно, что единственный способ вернуть «Раптор» в Мохаве – это полет Майка в обратном направлении. И он с большой неохотой вернулся в «седло».

Теперь, в начале января 1996 года, Майк готовился к первому испытательному полету очередного нового двухмоторного самолета «Бумеранг», вмещающего пятерых пассажиров и знаменующего собой выход на новый уровень отрицания установленных стандартов. Он был вызывающе асимметричен и выглядел совершенно «неправильно». Крылья у него были разные: правое крыло было на 145 см короче левого. Один из двигателей установлен на фюзеляже, другой на левой балке, и правый двигатель мощнее, чем левый. Горизонтальный стабилизатор, присоединявшийся к сдвоенному килю, продолжался за правым килем, но не за левым. Наконец, «дверь» для обоих пилотов была проделана в ветровом стекле. При создании такого самолета с крылом обратной стреловидности (отсюда и название – «Бумеранг») Берт стремился решить проблемы и устранить риски, связанные с отказом двигателя и возникновением асимметричной тяги – так называемого Р-эффекта – у традиционных самолетов с двумя двигателями. Берт заверил Майка, что этот асимметричный дизайн на самом деле «более симметричен, чем у симметричного самолета в полете». Он объяснил, что Р-эффект замедляет полет симметричного самолета, требуя выравнивания с помощью рулей управления, и что вследствие Р-эффекта асимметричный самолет летит симметрично на низких скоростях и асимметрично на высоких скоростях, но пилот этого не замечает.

Прежде чем уехать из офиса, Майк еще раз сверился с чертежами «Протеуса» – высотного самолета Angel Technologies, который все еще находился в стадии разработки. Он сильно напоминал боевой корабль клингонцев из «Звездного пути», а также богомола и стрекозу одновременно. «Протеус» предназначался для того, чтобы в течение 14 часов (в одну «смену») выписывать в небе небольшие круги, неся на себе полезную нагрузку нужного размера и веса. «Тебе придется надеть лунный скафандр», – сказал Берт. Майк не сомневался, что Берт говорит серьезно, и подумал, что на этот раз ему сильно повезло, так как у этого самолета все-таки была кабина и не было стремян. Майк изучил чертежи и понял, что разброс температур будет экстремальным: «Протеус» должен взлететь летом в Мохаве при температуре 43 °C и потом лететь на высоте 15, а то и 18 км при температуре –80 °C, так что разница составит 123 °C.

Размышляя обо всем этом, он вдруг заметил на рабочем столе Берта еще один эскиз, на котором к нижней части «Протеуса» была прикреплена ракета. Майк пригляделся – у этой ракеты была кабина! «Ну, это вообще несерьезно», – подумал Майк.

Берт между тем выжидающе улыбался. Майк и раньше замечал это мечтательное выражение на лице босса. Но ему оставалось только гадать: что еще, черт возьми, собирается соорудить Берт?