Глава восьмая
Погоня
На «Гордости гор» царило угрюмое молчание. Не было слышно обычного гула голосов, дружеских подначек, препираний, никто не пел тягучие и ужасно красивые песни, коридоры казались вымершими, даже спортзал был совершенно пуст — невероятный факт!
Даша сразу же убежала в свою каюту, Иса и Хасан ушли вниз, а Никита и Сулейман пошли с докладом на капитанский мостик.
Инспектор коротко поведал обо всем случившемся на планете, а потом Ибрагимов рассказал о боевом столкновении с яхтой Горски. Капитан был мрачен, зло смотрел исподлобья. Никита понял, что разговор предстоит серьезный.
— После приказа захватить яхту мы не медлили. К сожалению, в тот момент объект уже приближался к ней на своей шлюпке. В открытом космосе все проще, но приказ поступил слишком поздно. Скажу сразу: мои абордажники — лучшие в своем деле! И, доберись мы до яхты, объект бы не ушел. Но до самого абордажа дело не дошло. Нас расстреляли издалека неизвестным оружие. Три человека погибли, есть раненые, корабль получил значительные повреждения, в том числе обширную пробоину в кормовой части. Как такое возможно? Почему меня не предупредили о наличии оружия на яхте? Младший инспектор, я вас спрашиваю?!
— Я не знал об этом. Яхту Горски получил от Джонсон. Яхта была изучена давным-давно, внесена во все реестры. Оружия неизвестного класса прежде на ней быть не могло. Значит, Горски модифицировал яхту самостоятельно.
— Когда он мог это проделать? Мы все время висели у него на хвосте, а такие крупные работы производят на верфи, но никак не в одиночку.
— Он же всегда опережал нас на день-другой. Наверное, успел заняться переделками в один из этих моментов. А вот как он это сделал — не спрашивайте…
Ибрагимов с минуту тщательно обдумывал эту версию, затем покачал головой.
— Если бы он стрелял из стандартных пушек, я бы еще согласился. Но оружие совершенно незнакомого принципа действия… нет! Не верю! У нас сквозная пробоина в одном из нижних отсеков. Повезло еще, что сумели уклониться, да и не успели вплотную подойти.
— Мне очень жаль, капитан. Жаль ваших людей. Я буду ходатайствовать о присвоении им наград посмертно. А семьи получат компенсации.
— Мои люди привыкли к риску, — оборвал его Ибрагимов, — и знали, на что шли. Но компенсации семьям — это правильно.
Несколько минут помолчали. Сулейман — тот вообще стоял себе в сторонке, словно его разговор не касался, только время от времени хмурил брови и сжимал кулаки.
— Получается, — осторожно начал Никита, — Горски ушел? А маячок еще работает?
— Работает, — ответил капитан. — Корабль уже начал разгон. Мы ведь яхту тоже одним залпом зацепили, и даже удачно. Теперь объект не может совершать длинные прыжки, вынужден будет идти на коротких. Не упустим!..
«Хоть одна хорошая новость за последние дни», — подумал Никита. Этот Горски основательно ему надоел. Сколько можно гоняться за ним по космосу? Наделал он дел столько, что не расхлебать. Эх, князь, не нужно было играть в следопытов, а сразу хватать Горски еще на Алдае, пока существовала такая возможность. Львов слишком увлекся конспирацией, возмечтав поймать рыбу покрупнее. А оказалось, что Горски — сам по себе если не акула, то зубастая щука — точно. Царь пруда! Нет, ошибка следовала за ошибкой, и теперь закономерный итог. Попытка абордажа сорвалась, погибли люди, с Нью-Тексасом вообще некрасиво получилось. И Сайлса жаль — хороший он человек, хоть и американец.
Поэтому никаких игр. Догнать и взять в плен, а если это окажется невозможным — уничтожить без сожалений!
— А сейчас пройдемте в шлюзовую камеру. Нужно проститься с нашими товарищами.
Никита даже обрадовался, что Даша сразу ушла в каюту. Лучше, если эта процедура пройдет без нее. Девушка и так многое пережила за время знакомства с инспектором, пусть хоть немного отдохнет, расслабится.
В капитанской рубке остались только два дежурных офицера и один техник, все остальные, включая капитана и Гагарина, спустились вниз, где их уже ждали.
Там, в узком коридоре, собралась вся команда. Люди расступались, завидев своего капитана. Ибрагимов молча шел вперед, офицеры чуть отстали, смешавшись с абордажниками: сейчас здесь не было чинов — все были равны: капитан и его солдаты. Никита думал сперва присоединиться к остальным, но Ибрагимов коротким жестом приказал ему следовать за собой.
В маленьком шлюзовом отсеке прямо на полу лежали три тела, завернутые в белоснежные саваны. Лица им закрыли, и Никита в глубине души обрадовался этому факту. Смотреть в мертвые глаза людей, погибших отчасти по твоей вине, тяжело.
Капитан прав, каждый из присутствующих знал, на что шел. И никто не мог гарантировать, что через минуту, час, день и другие не погибнут, может, еще более ужасной смертью.
Но солдаты тем и отличаются от простых людей, что стараются не думать о неизбежном. Хотя Гагарин был уверен, что каждый из абордажников, включая капитана, не раз представлял себе, как и где он умрет, перебирая в уме сотни и тысячи ситуаций, когда это могло бы произойти, но не случилось. Смерть обошла стороной тогда, но обойдет ли и в следующий раз?
Когда ты идешь на войну, будь готов с нее не вернуться. Война — не место для героев, на ней выживают осторожные, расчетливые люди. Профессионалы.
А герои гибнут.
Но сегодня произошло иное. Абордажники погибли из-за неверных разведданных. Полезли на рожон по его приказу и получили свое.
Процедура оказалась короткой. Ибрагимов произнес несколько слов, прочитал небольшой отрывок из Корана и приказал закрыть шлюзовую камеру. В помещении остался лишь один абордажник, одетый в скафандр.
Хасан вывел картинку на стены коридора, чтобы каждый мог видеть своих друзей в эти последние минуты.
Когда разница давлений нормализовалась, абордажник открыл внешний шлюз. Потом медленно и торжественно поднял первое тело и подтолкнул к люку. Мертвый воин отправился в свое последнее бесконечное путешествие. Пройдут века, а его тело все так же будет плыть в космических просторах, если, конечно, не войдет в гравитационное поле одной из планет и не сгорит в слоях атмосферы или не станет вечным спутником иному объекту.
Абордажник подтолкнул к люку второе тело, затем третье. Вскоре все было кончено.
Люди расходились молча, только Ибрагимов напоследок негромко сказал Никите:
— Главная боль командира — когда погибает его подчиненный. Постарайся прожить так, чтобы ни один твой солдат не погиб. Думай, еще думай и снова думай, и только потом действуй!..
* * *
Следующие несколько дней оказались очень напряженными для капитана и технического персонала, но очень скучными для Гагарина и Крыловой.
Гонки наперегонки с яхтой не требовали от инспектора и стажерки ни малейшего участия. Да и абордажная команда в подготовке к прыжкам участия не принимала, и горцы проводили свободное время, как обычно, в спортзале.
«Гордость гор» восстанавливали, как могли, но кормовую пробоину вне ремонтных доков заделать было невозможно, поэтому техники попросту перекрыли доступ к поврежденным отсекам, — и корабль потерял изрядное количество и без того малой свободной площади. Никиту и Дашу попросили потесниться и временно разместиться в одной каюте.
Крылова восприняла это известие спокойно, а вот инспектор внутренне напрягся. После того поцелуя в кафе он чувствовал по отношению к Даше нечто странное. Спроси его кто об этом прямо, он, пожалуй, растерялся бы и не нашелся с ответом, но мысленно раз за разом возвращался к произошедшему. Как теперь вести себя с ней?..
Стажерка устроилась на правой койке, отдав левую в полное распоряжение Никиты. Чувствовалось, что раньше здесь жили офицеры-мужчины. В каюте — ничего лишнего, все вещи аккуратно разложены по своим местам, чистота и порядок, разве что домашним уютом и не пахло, ровно до того момента, пока в каюте не поселилась Дарья. Теперь на стене висела репродукция известной картины «Покорители небес» Лайдера ван Дау, на полу лежал коврик, а на столике в закрепленной вазе стоял букет. Цветы искусственные, конечно, но все же цветы — первый признак, что в доме хозяйничает женщина.
Никита, привыкший за последние годы к спартанской обстановке, был даже рад на некоторое время ощутить все прелести семейной жизни, коей так часто гордились некоторые из его старших знакомых.
Впрочем, Даша не слишком-то и усердствовала, ограничившись вышеперечисленны.
Первую ночь Гагарин волновался. Он допускал, что Даша захочет большего, чем просто поцелуй. Сам он не был уверен, что личные отношения между начальником и подчиненной имеют право на существование. Все-таки он — ее шеф, хоть и временный, и со стороны это выглядело бы очень некрасиво, словно он воспользовался ситуацией.
Но, как оказалось, переживал он понапрасну. Крылова попросту пожелала ему спокойной ночи и через несколько минут уже посапывала во сне. А вот Никита ворочался полночи, прокручивая в голове разные варианты развития событий.
А потом внезапно подумал, что крутить амуры после похорон попросту неприлично. И эта мысль настолько отрезвила его, что молодой инспектор тут же уснул.
Поэтому и не видел, что, как только он задышал глубоко и ровно, Даша тут же села в постели и еще долго смотрела на спящего молодого человека, о чем-то время от времени глубоко вздыхая.
За три дня яхта Горски, а вслед за ней и «Гордость гор» совершили уже не меньше десяти прыжков. Никита перестал считать после четвертого — а толку? Все равно, Горски, как пока казалось, двигался совершенно хаотично. Его конечную цель вычислить не получалось. Вот и оставалось Ибрагимову раз за разом прыгать вперед, беспокоясь только о том, у кого раньше кончится горючее.
Ведь только сам прыжок осуществлялся благодаря двигателю, работающему на принципе Константинова, а разгон совершали обычные движки, которым требовалось топливо.
Но и Горски это понимал. Рано или поздно он должен будет дозаправиться. Вечно уходить от погони даже он не в силах.
Поэтому временно установился некий статус-кво. Корабли прыгали, экипаж скучал.
Хотел бы инспектор знать, о чем в этот момент думает Горски. Скорее всего, ему тоже приходится туго. Автоматика — автоматикой, но за работой приборов постоянно надо следить. И если «Гордость гор» обладала солидным экипажем, работавшим в три смены, то Горски вел свою яхту в одиночку.
Этакий спортсмен-любитель прошлого, совершающий кругосветное путешествие. Когда вокруг только океан, а до ближайшего берега недели пути, и, случись беда, никто не поможет, никто не спасет.
Отношения с Дашей у Гагарина никак не развивались. Стажерка относилась к Никите столь же просто и по-дружески, как и прежде, словно и не было между ними поцелуя в кафе. А он все вспоминал ее податливые мягкие губы, но внешне старался не показывать своего интереса.
Когда ты вынужден несколько дней провести в одной каюте с красивой молодой девушкой, а заняться, в сущности, нечем, то поневоле стараешься завоевать ее внимание и расположение, даже если тебе этого и не надо.
Никита с Дарьей играли в нарды. Они нашли доску в одной из прикроватных тумбочек — видно, офицеры, чью каюту они заняли, баловались игрой время от времени. Правила Гагарин помнил и быстро обучил стажерку.
Рыжая оказалась на редкость азартной особой, в игру втянулась сразу же, и вскоре уже обыгрывала инспектора. Правда, через раз. Играть с ней было интересно, да и время коротать помогало.
К концу второго дня Даша решила, что играть на интерес скучно, и предложила делать ставки. Так как играть на реальные деньги оба игрока сочли моветоном, решено было играть на желания. Но желания желаниям рознь.
Сначала перебрали все простые: пройтись на руках по каюте, тихонько кукарекнуть, чтобы абордажники не услышали, и дальше в таком развеселом стиле. Мрачная атмосфера, воцарившаяся на корабле после похорон абордажников, потихоньку развеивалась. Жизнь брала свое. Никита не боялся уронить свое реноме в глазах стажерки — куда уж дальше-то ронять, после всего, что пережито вместе за последние дни, — поэтому честно отрабатывал все фанты, придуманные Дашей, даже не пытаясь от них увиливать.
Сам же он поначалу придумывал задания простые, но Крылова, видя такое к себе мягкое отношение, потребовала, чтобы все было по справедливости. И вскоре сама уже мяукала, показывала забавные рожицы и грозила Гагарину кулачком, когда тот выдумывал особо веселые задания.
Так получилось, что к вечеру третьего дня у игроков в нарды закончилась фантазия, и, как это бывает в столь молодом и достаточно безответственном возрасте, слово за слово — было предложено сначала в шутку, а потом и всерьез играть на раздевание.
В любой другой ситуации Никита отказался бы, но тут бесстыдница рыжая так завела его своими бесконечными подначками, что он, не раздумывая, согласился, и вскоре крепко пожалел об этом.
Не прошло и пары часов, как младший инспектор остался лишь в исподнем, и теперь сидел на постели, стыдливо прикрываясь одеялом.
А стажерка — и откуда только удача? — была одета, как и прежде, разве что с обувью ей пришлось на время расстаться, но большего Гагарин добиться не смог.
— Хватит, я больше не буду играть! — взмолился Никита, но Даша только плотоядно ухмылялась, поглядывая на практически обнаженного шефа.
— Испугался?
— С тобой бесполезно играть. Когда ты не хочешь проигрывать, ты выигрываешь! У меня больше ничего не осталось!
— А как же замечательные трусы с разноцветными звездолетами? — и как она только углядела рисунок? — Надо доводить дело до конца!
— Бесполезно, мне все равно не отыграться.
— А хочешь ва-банк? — предложила Крылова. — Все, что есть у тебя — на все, что есть у меня!
— Интересное предложение, — задумался Никита. Не то чтобы он мечтал увидеть рыжую без одежды — хотя отчего бы и нет? — просто хотелось реванша. Пасовать, когда внезапно появился реальный шанс на победу, было не в стиле инспектора. И он решился.
Но этому поистине захватывающему поединку не суждено было случиться. В дверь громко и требовательно постучали.
Гагарин судорожно схватился за штаны, Даша захихикала.
— Кто там? — прерывистым голосом спросил Никита, стараясь попасть в штанины с первого раза.
— Капитан зовет в рубку, — ответил голос с характерным акцентом. Впрочем, инспектору в последние дни казалось, что он и сам уже приобрел подобный акцент, подсознательно стараясь не выделяться из общей массы.
— Скажите ему, сейчас буду!
— Велено поторопиться!
Штаны, наконец, поддались, осталось победить рубашку.
— Уже иду!
— Жаль, не сыграли, — расстроено сказала Крылова, откровенно разглядывая полуголого Гагарина.
— Перенесем, — решительно заявил тот, — условия прежние. О времени и месте я сообщу дополнительно.
— Как скажете, шеф, — приторно томным голосом протянула Даша. — Ваше слово — закон!
Никита, наконец, оделся и выскочил из каюты, пунцовый от смущения. Нет! Казалось бы, сколько можно краснеть? Пора бы уже привыкнуть к шуточкам стажерки, однако каждый раз, стоило ей только взглянуть особым образом, как Гагарин совершенно терялся.
Сейчас он в глубине души даже обрадовался неожиданному вызову. Неизвестно, к чему бы привело его необдуманное согласие на последний кон.
Через пять минут Никита уже заходил в капитанскую рубку.
Стоило только взглянуть на лицо Ибрагимова, чтобы понять — наконец случилось!
— Догнали?
— Почти, — капитан показал на один из сферических дисплеев. — Видите эту точку? Это наш объект. Он внезапно сбросил скорость и практически лег в дрейф. Мы настигнем его через полчаса.
— Зачем он это сделал? — Горски научил инспектора подозрительности. Теперь в любом, самом естественном, действии он видел подвох. А уж такое событие, как практически добровольная сдача, не могло не вызвать подозрений.
— Возможно, заманивает, — Ибрагимов после полученного урока не спешил с выводами. — Или топливо кончилось. Это тоже вероятно.
— Что предлагаете предпринять?
— Сначала нужно попытаться выйти с ним на связь и предложить условия сдачи. Если он откликнется — вести переговоры и вынудить объект покинуть яхту. На шлюпке оружие не установить, нам будет проще его взять. Если же он откажется или вовсе не вступит в переговоры, то мы возьмем яхту на абордаж.
Капитан говорил, подбирая слова, но Никита видел, как ненависть переполняет его. Ибрагимов не привык терять людей, тем более так глупо. И теперь он не просто намерен захватить яхту — он хочет отомстить.
— Надеюсь, вы помните, что идеальное решение — взять Горски живым и доставить для допроса князю?
— Я все помню, инспектор, не беспокойтесь.
— Вы не боитесь, что он вновь применит свое секретное оружие?
— Пойдем несколькими командами, все он уничтожить не успеет.
Один из офицеров, сидящих за обширным пультом, повернулся к Ибрагимову.
— Капитан, яхта отвечает.
Значит, Горски решил вступить в переговоры. «Любопытно, — подумал Никита, — может, у него и правда банально кончилось горючее?..»
— Выведи на громкую связь! — приказал капитан, и, как только офицер выполнил приказ, продолжил уже совсем иным тоном — жестким и уверенным: — Говорит капитан Ибрагимов, абордажный корабль «Гордость гор», Российская Империя. Назовите себя!
— Думаю, вы знаете, кто я, — этот голос Никита бы не перепутал ни с каким другим, хотя слышал его лишь раз в жизни — чрезмерно низкий тембр с изрядной долей хрипотцы он запомнил хорошо.
Инспектор сделал знак капитану продолжать разговор. Сам же он пытался просчитать варианты. Зачем Горски вышел на связь? Зачем он остановил яхту? Что он задумал?
— Назовите себя для протокола.
— Хорошо. Меня зовут Альберт Горски. Я владелец и единственный пассажир этой прогулочной яхты. Три дня назад ваш корабль попытался атаковать меня. Благодаря счастливому стечению обстоятельств мне удалось отбиться. Я попытался скрыться от преследования, но это мне не удалось. Что вы хотите?
— Предлагаю вам сдаться. Покиньте яхту на шлюпке. Никакой агрессии с вашей стороны быть не должно. В этом случае я гарантирую вам жизнь, — последняя фраза далась Ибрагимову с трудом, но Никита ему поверил. Миссия прежде всего! Месть подождет.
— С какой стати я должен сдаваться русским боевым абордажникам? Мы находимся в открытом космосе, вне чьей бы то ни было юрисдикции. Ваши действия сейчас сродни пиратству. Вы это понимаете?
— Господин Горски, по нашим сведениям, вы нарушили законы нескольких государств. Вы будете временно задержаны до выяснения всех обстоятельств дела! Если же вы откажетесь, я вынужден буду взять вашу яхту на абордаж!
— То есть у меня попросту нет выбора? — спросил Горски, и Никите вдруг почудилось, что он просто издевается над ними. Или же тянет время.
Время! Вот зачем ему понадобились эти бесполезные переговоры. Что-то должно произойти с минуты на минуту, что-то очень важное.
Инспектор замахал руками, пытаясь привлечь к себе внимание. Ибрагимов сделал знак, и техник отключил громкую связь.
— Нужно немедленно атаковать яхту! — взволнованно заговорил Гагарин. — Немедленно! Иначе будет поздно!
— Вы что-то поняли? — капитан внимательно посмотрел на Никиту.
— Да, он тянет время. Для чего? Возможно, он…
— Ждет подмогу! — закончил фразу Ибрагимов и тут же скомандовал: — Курс на сближение. Абордажным командам готовность номер один!
— Поздно…
Гагарин уже не слушал его. Он смотрел на сферический экран, показывавший ближайший участок космоса. Маленькая точка стремительно перемещалась к центру. А вот и вторая, с другой стороны, так же быстро шедшая встречным курсом.
Запищал предупреждающий сигнал, но офицер-техник и сам заметил опасность.
— Два корабля. Оба опознаны по общей базе. Первый принадлежит седьмому космическому флоту СКША. Второй — Мусульманскому союзу.
— Он их вызвал! И тех, и других! Когда понял, что от нас ему не уйти, — Никита восхитился сообразительности Горски. Тот провернул отменный ход — свел в одном месте три враждебные силы. А если считать, что сам Горски не принадлежал ни к одному из альянсов, то четыре.
И этим он очень усложнил ситуацию.
— Как он это сделал? Выйти на связь с кем-либо в столь отдаленной зоне космоса просто невозможно!
— Наш объект знает, как достичь невозможного.
— Прогноз на вероятный бой?
— Шансы на победу не превышают трех процентов, — бесстрастно ответил офицер, сверившись с показаниями военного анализатора. — Это без учета неизвестного оружия на яхте.
— А с учетом этого фактора? — зачем-то уточнил Гагарин, хотя прекрасно догадывался, каков будет ответ.
— Вероятность положительного исхода равна нулю.
Это очень неприятно, когда шансов на победу нет.
