Следующие несколько часов прошли в относительном спокойствии. Уже никто никуда не торопился, ни «Гордость гор», ни корабли СКША и мусульман, ни даже Горски. А куда спешить? Если бы кто-то попытался захватить яхту Горски в сложившейся ситуации, то остальные этому быстро помешали бы. Несомненно, Горски нужен был всем. И американцы, и мусульмане, и, конечно, Никита — каждый хотел заполучить его. Слишком уж ценным субъектом тот являлся. Но как это сделать, когда при любом раскладе против тебя будут сразу два боевых корабля? Поэтому никто не дергался, все заняли удобные позиции и выжидали. И Горски молчал, больше не выходя ни с кем на связь, а его яхта свободно дрейфовала.

— Что будем делать? — спросил Ибрагимов.

Никита в ответ только пожал плечами. Плана не было. Горски не просто перемешал все карты — он выкинул колоду, заменив ее новой.

— Посмотрим, как будут развиваться события, — неопределенно ответил инспектор. — Открыто напасть мы не можем. С другой стороны, и другие не нападут. Будем ждать.

— Да, ситуация неприятная, — согласился капитан. — Тем более, наш корабль частично поврежден. Но в случае необходимости, если суметь все рассчитать правильно, можно двумя шлюпками пристыковаться и к американцам, и к арабам. Разделить команду пополам. Уверен, шансы на успех есть! Главное — провести захват капитанских мостиков, забаррикадироваться там. А после уже будет не важно, сколько бойцов на корабле — они все равно ничего не сумеют сделать. А третья, малая шлюпка, атакует яхту.

— Я не хочу посылать ваших людей на смерть. А ваше предложение звучит именно так.

Ибрагимов мрачно воззрился на Гагарина.

— Думаете, я этого желаю? Но есть вещи поважнее, чем жизнь отдельного человека или даже группы людей. И кажется мне, сейчас как раз такая ситуация. Просто знайте, инспектор, что мои люди выполнят любой приказ. Если надо, умрут. Мои абордажники к этому готовы.

Никита промолчал. А что тут скажешь? Потом, после небольшой паузы, все-таки решил:

— Нет, рисковать понапрасну я не хочу и не буду. Оставим за ними право на первый ход.

Но прочие участники внезапного четырехугольника так же не спешили выкладывать карты на стол.

Ибрагимов все же объявил экипажу готовность номер один, и абордажники в боевых доспехах заняли места согласно штатному расписанию. Орудия «Гордости гор» были полностью заряжены. Пушкари, как их называли по старинке, сидели в креслах, готовые в любой момент открыть огонь.

Судя по данным внешних камер наблюдения, и американский, и мусульманский корабли также приготовились к бою. Только яхта Горски не выказывала никаких признаков агрессии, все так же дрейфуя без видимой цели.

Никита понимал, что добром вся эта история не кончится. Назревало сражение, где победивших может и вовсе не быть. Космические битвы тем и отличались от обычных, что любое попадание могло стать фатальным для корабля. Мгновение — и мучительная, но быстрая смерть.

Крылова на капитанском мостике не показывалась, понимая, что Ибрагимов будет недоволен ее появлением. Горцы — народ упрямый, и к женщинам относятся традиционно покровительственно, не доверяя им в делах более сложных, чем приготовление ужина. Да и то если речь не идет о шашлыке — только мужчина может правильно его приготовить. «Мясо не терпит женских рук». Поэтому Даша сидела в каюте, ожидая, чем закончится история, повлиять на исход которой она все равно никак не могла.

Первыми не выдержали американцы. Так Никита и предполагал. Мусульмане — народ терпеливый, граждане же СКША не привыкли подолгу тянуть резину, тем более, что, с их точки зрения, тут все было предельно ясно.

Запищал сигнал внешнего вызова. Ибрагимов сделал знак вывести изображение на экран, и перед собравшимися в рубке появилась фигура человека в форме капитана Космического флота. Капитан обладал упрямой квадратной челюстью, серыми глазами и широкими плечами. Рот его непрестанно двигался, перемалывая непременную жвачку. За его спиной маячили офицеры, но камера на них не фокусировалась.

— Арабы тоже подключились, режим конференции, — шепнул один из офицеров Ибрагимову, но и Никита услышал. В углу появилась небольшое оконце, в котором замаячило бородатое лицо.

— Господа, — громко начал американец, говоря, естественно, по-английски. Ведь жители всего мира, да что там — миров! — обязаны знать этот достойнейший из языков. — Меня зовут капитан Ридли, и я предлагаю вам покинуть этот сектор космоса.

Араб в углу недовольно покачал головой, Ибрагимов же только усмехнулся в ответ.

— Приведу ряд аргументов, чтобы вы поняли всю обоснованность моей… хм… просьбы, — невозмутимо продолжил Ридли. — Во-первых, господин Горски, чью яхту мы наблюдаем на экранах, попросил политического убежища в СКША. Наше правительство предоставило ему временный вид на жительство. Так что, по сути, он является полноправным гражданином нашей страны, и любые действия против него могут быть расценены как вмешательство во внутренние дела СКША. И, во-вторых, мой корабль несет на себе вооружение, достаточное, чтобы подавить любое возможное сопротивление.

Один из офицеров Ибрагимова едва заметно кивнул, подтверждая сказанное.

Однако угрозы Ридли были верны только для дальнего боя. Если подойти на близкое расстояние, то абордажники несомненно возьмут верх над экипажем американцев. Вот только подпустят ли их на нужное расстояние? Скорее всего, расстреляют в случае малейшей угрозы.

— Капитан Ибрагимов, флот РИ. Следует ли нам расценивать вашу речь как объявление войны между нашими государствами? — невозмутимо поинтересовался Ибрагимов на превосходном английском. — Вы заявляете, что готовы напасть на корабли Мусульманского союза и Российской Империи. А это есть фактическое объявление войны. И, если вы подтверждаете все вышесказанное, то с этой минуты я расцениваю вас и ваш корабль как враждебный, и намерен поступать с вами по законам военного времени. Думаю, мой коллега, — капитан кивнул арабу, — считает так же. И вполне возможно, что мы найдем с ним общий язык в этой необычной ситуации.

Арабский капитан немедленно кивнул. Гагарин подозревал, что он не до конца владеет ситуацией. Горски сумел вызвать ближайший арабский патруль, но вот посвящать их в подробности вряд ли стал. А Чарин арестован, его люди мертвы, и Союзу просто никто не доложил о роли Горски в алдайском деле, как и о том, насколько страшную потенциальную силу он собой представляет. Зато арабы всегда с радостью готовы ухватиться за возможность утереть нос надменным американцам. Что они сейчас и продемонстрировали.

— Капитан Мустафа, Мусульманский союз, — его английский был ничуть не хуже, чем у Ибрагимова и Ридли. — Я, несомненно, разделяю тревогу моего русского коллеги и ответственно заявляю, что любые враждебные действия с вашей стороны, капитан Ридли, приведут к немедленному объявлению войны. И в сложившейся ситуации я вынужден принять приглашение капитана Ибрагимова. При первом же выстреле считайте, что мы союзники на время этой операции.

Ловко получилось, восхитился про себя Гагарин, оставаясь внешне невозмутимым. Американец тут самый сильный, это бесспорно, но вот если двое против одного… шансы уже выравниваются. И Ридли это тоже прекрасно понимал, потому что тут же сбавил тон.

— Нет, вы меня неправильно поняли, уважаемые капитаны. Я вовсе не собираюсь объявлять войну вашим государствам. Я всего лишь хочу забрать на борт владельца яхты, господина Горски — будущего гражданина СКША, — и желательно, чтобы мне при этом никто не мешал. Тогда мы расстанемся с вами друзьями.

— Боюсь, — медленно сказал Ибрагимов, — у нас назрел конфликт интересов. Горски нужен и нам. Тем более что он лишь будущий ваш гражданин. И, как я полагаю, уважаемый капитан Мустафа тоже так считает.

Араб важно кивнул, хотя, как подозревал Никита, понятия не имел, о чем речь.

— И как же мы будем его делить? — усмехнулся Ридли. — Раз он всем настолько необходим?

— Сложный вопрос, — Ибрагимов пожал плечами. — Ваши предложения, господа капитаны?

— Мне нужно все обдумать, — сразу сказал Мустафа. — Предлагаю еще один общий сеанс связи через два часа. Тогда все и решим.

— Согласен, — кивнул Ридли.

— Значит, до связи!

Офицер отключил изображение, и капитан повернулся к Гагарину.

— Вот такая ситуация у нас образовалась. Думаю, араб не просто так попросил о двух часах отсрочки. Вполне вероятно, что он рассчитывает получить какое-то преимущество за это время. Возможно, на подходе другие корабли Союза. Да и Ридли подозрительно быстро пошел на попятную, хотя до этого был настроен весьма решительно. Это неспроста.

— Зато к нам помощь не придет, — заметил инспектор.

— Именно поэтому нужно действовать решительно, — заключил Ибрагимов. — У нас в запасе целых два часа, а это немалый срок. Есть у меня одна идея…

Час спустя от «Гордости гор» отделились одна за другой четыре фигуры в абордажных скафандрах, приспособленных для выходов в открытый космос. Никита был среди них. Он наотрез отказался остаться на корабле, как его ни уговаривал Ибрагимов. Достаточно того, что он согласился с безумным планом капитана.

Идея заключалась в следующем. На «Гордости гор» оказались скафандры нового образца, только что поступившие на вооружение, которые Ибрагимов, любивший всяческие новинки, незамедлительно приобрел. Правда, только в четырех экземплярах, больше было не достать. Особенностью этих скафандров являлась их практически полная экранированность от радаров чужих кораблей, не оснащенных новым чипом. То есть, по сути, абордажники в данный момент оставались невидимками для всех радаров, и только если наблюдатель взглянул бы в оптический перископ, то смог бы разглядеть темные фигуры, стремительно движущиеся в сторону дрейфующей яхты. Даже если бы подобных скафандров не нашлось, все равно можно было бы рискнуть, чтобы попасть на яхту малой группой, незаметно для остальных, но скафандры повышали шансы на успех во много раз.

Операция была чрезвычайно рискованной. Если американцы или арабы засекут абордажников, то можно считать войну объявленной. И быстрая расправа неминуема. Скорее всего, Ридли объединится с Мустафой, чтобы уничтожить российский корабль, а уж после они разберутся между собой.

Поэтому права на ошибку группа не имела.

Сулейман, Хасан, Иса и Гагарин — все та же сработавшаяся четверка. Вот кому доверил Ибрагимов задание, провал которого ставил под удар не только их жизни, но и жизни всего экипажа.

Остальные абордажники ждали условного сигнала, чтобы погрузиться в шлюпки и атаковать вражеские корабли. Вероятнее всего, подобная попытка привела бы к фатальным последствиям, разве что каким-то чудом все же удалось бы достичь суден и пристыковаться к ним, а не быть расстрелянными на подлете.

Но, как говорил Ибрагимов, а остальные с ним соглашались: «Все в руках Аллаха, все волей Его!»

Никита же надеялся только на Чудо. Именно так, Чудо с большой буквы, потому как обычным маленьким чудом тут было уже не обойтись.

На этот раз обстоятельства вновь сложились против молодого инспектора, забросив его опять на передовую. Но он помнил, что за его спиной, там, на корабле, остались почти полсотни горцев и Даша. А значит, он обязан вернуться!

Группа хранила полное радиомолчание, все фонари на скафандрах также были потушены. Никита держался прямиком за Хасаном, Сул возглавлял группу, а Иса замыкал ее.

Пока все шло хорошо. Ни американцы, ни арабы не заметили маленький отряд, да и со стороны яхты Горски все выглядело спокойным. Они преодолели уже половину расстояния, стараясь использовать реактивные ранцы по минимуму, только чтобы задать нужное направление, а дальше лететь уже по инерции. Конечно, время на дорогу увеличивалось, зато вероятность обнаружения резко снижалась.

Бескрайняя чернота космоса с ярким светом далеких звезд казалась Гагарину пугающе манящей. Он подумал, каково было его однофамильцу, Юрию Алексеевичу Гагарину, который некогда первым вырвался за пределы Земли. Что чувствовал он в те минуты, находясь в маленькой несовершенной капсуле, один против бесконечности?

С тех пор прошло много лет, мир изменился до неузнаваемости, но до сих пор Никита считал дату 12 апреля 1961 года самой важной вехой в истории человечества.

Тогда люди — его соотечественники — показали, что мир не ограничен нашей планетой, что есть великая и непостижимая вселенная, и что человек рано или поздно познает непознаваемое в силу собственной природы и своей неиссякаемой любознательности, вечно толкающей вперед, на подвиги и приключения.

Хасана унесло немного в сторону, и Никита почти потерял его из виду, зато спину Сулеймана, маячившую вдали, видел четко. Если сейчас потерять друг друга, то придется включать дополнительную электронику, которую могут засечь противники.

К счастью, Хасан вернулся обратно и сделал это как раз вовремя. Они почти достигли цели. Буквально в километре прямо по курсу горели сигнальные огни яхты Горски.

Сул оглянулся, цепким взглядом проверив всех членов группы, и на пару секунд включил реактивный ранец, сменив направление. Остальные последовали его примеру.

Когда Сулейман приблизился на достаточное расстояние к яхте, из его перчаток выстрелили два тонких троса с магнитными присосками. С глухим звуком они прилепились к металлическому борту. Горец пролетел чуть дальше, но механизм уже заработал, трос стал стягиваться, и Сулейман плавно приблизился к кораблю. Хасан, за ним Никита и, наконец, Иса повторили этот маневр, и через несколько минут уже держались за специальные выступы на внешней обшивке яхты.

Теперь следовало проникнуть внутрь, но у горцев — абордажников с огромным боевым опытом — все было продумано и отработано до мелочей.

Атомарный резак заработал на полную мощность, пробивая путь в шлюзовую камеру. Срезать нужно было лишь внешние блокираторы, и Сул проделал это всего за четыре минуты, обеспечив свободный проход внутрь.

Еще несколько минут ушло на открытие люка и на нормализацию давления.

Никита и прийти в себя не успел, как группа оказалась в узком, обитом дорогим деревом коридоре. Над потолком мигали желтые лампы, но сигнала тревоги слышно не было.

Либо они проникли на яхту незаметно для внутренних сторожевых систем, либо Горски отвлекся и не обратил внимания на предупреждающие показатели приборов, но никто не атаковал их, все было спокойно.

Сулейман поднял забрало шлема.

«Вперед! — показал горец знаками. — Дальше капитанская рубка».

А значит, где-то рядом и сам капитан.

Идти пришлось цепочкой, коридор для массивных скафандров оказался узковат, хорошо хоть, не пришлось протискиваться боком. Гагарин держал оружие наготове, но при понимал, что ни вперед, ни назад пути нет. Не пролезть между Сулейманом и Хасаном, тем более, рядом с Исой, который задевал широкими плечами стены.

Яхта, принадлежавшая в свое время покойной Джонсон, имела компактные размеры, и, если бы не повреждения, нанесенные «Гордостью гор», легко ушла бы в отрыв в любой гонке. Только мастерство канониров-пушкарей Ибрагимова, сумевших повредить яхту, позволило «Гордости гор» удержаться на хвосте.

Внутренняя отделка заставила бы сердце любителя роскоши восторженно биться. Все вокруг кричало о богатстве владельца этого замечательного межзвездного транспортного средства. Впрочем, Джонсон могла бы собой гордиться. Товар стоил запрошенной цены. За кристалл любое правительство отдало бы десяток подобных яхт. И, если бы не Чарин, то сейчас агент купалась бы в благодарностях начальства, став, скорее всего, одной из ключевых фигур службы внешней разведки СКША. Ради такого карьерного роста стоило рискнуть и большим, чем некоторая сумма денег и яхта в придачу.

Сулейман поднял вверх сжатый кулак, призвав всех к высочайшей степени внимания.

Коридор кончился дверью, перед которой и остановился горец. Кнопка справа должна была ее открыть, но Сул не торопился. Он внимательно прислушивался, стараясь понять, что происходит по ту сторону. Но тишина казалась абсолютной, слышно было только тяжелое дыхание Исы за спиной.

Сулейман поднял вверх три пальца и начал отсчет.

Никита чуть пригнулся и задержал дыхание. Сейчас, когда проход откроется, нужно действовать очень быстро. Проникнуть в помещение, оглядеться по сторонам, занять позицию. Если будет обнаружен враг, нейтрализовать его.

Конечно, большую часть работы проделают абордажники — они профи, и даже трех горцев достаточно, чтобы взять под контроль гораздо больший объект, чем прогулочная яхта с одним членом экипажа на борту. Но не нужно забывать, что Горски — не совсем обычный пассажир. И какие фокусы от него ожидать — заранее предугадать невозможно.

Два пальца подняты вверх, один. Наконец, сжатая в кулак рука ударила по кнопке, и в тот же миг дверь отошла в сторону, а Сулейман, еще мгновение назад спокойно стоявший, тут же оказался где-то далеко впереди, и Хасан, идущий следом, в мгновение ока исчез из поля зрения инспектора.

Никита, пытаясь соответствовать боевым товарищам, прыгнул вперед. Благо, экзоскелет скафандра сработал, как положено.

Помещение, в которое он попал, не было похоже на капитанскую рубку. Скорее, кают-компания, где долгими вечерами собирался весь экипаж. Даже белый классический рояль прикручен к полу в углу — настоящий шик. Вся комната выполнена в спокойных небесно-голубых тонах. Видно, что здесь было принято приятно проводить время. Высокий барный шкаф в углу содержал, кажется, все виды самых элитных алкогольных напитков.

Иса, все так же тяжело дыша, ввалился в зал последним, и быстро осмотрелся, грозно поводя массивным оружием из стороны в сторону.

Группа сработала слаженно, как хорошие часы, сделанные старым мастером. Даже Гагарин не выбился из общего ритма.

Четыре человека рассредоточились по помещению, полностью взяв его под свой контроль.

Но нынешний владелец яхты, за которым они уже который день безуспешно гнались, господин Горски собственной персоной, даже не повел бровью на все это представление.

Он спокойно сидел в высоком кожаном кресле, стоявшем посреди зала, и потягивал темно-коричневый напиток из пузатого бокала. На незваных гостей он даже не покосился, словно подобное событие являлось для него рядовым и не заслуживающим внимания.

— Горски, вы арестованы. Не двигайтесь, и вам не будет причинен вред!

Голос Сулеймана звучал угрожающе. Всякий нормальный человек без сомнения прислушался бы к словам, сказанным таким тоном. Четыре орудия было направлено в сторону Горски, включая массивный скорострельный пулемет Исы. Но хозяин яхты, ленивым жестом поставив бокал на столик рядом с креслом, ничуть не взволновался.

Он сделал вид, что только сейчас заметил гостей. А может, вдруг подумал Никита, так оно и было.

— Повторяю, не нужно лишних движений. У нас приказ в случае сопротивления открыть огонь на поражение!

Приоритетная задача — захват объекта, но Горски-то этого не знал. Поэтому слова Сула звучали разумно. Мол, не сопротивляйся, сдайся по-хорошему, и останешься жив. А иначе…

Горски, игнорируя приказ, легко поднялся на ноги. И Никита в который раз поразился, какой он высокий и нескладный. Словно приставная лестница, он вставал по частям. Сначала колени, потом поясница, затем плечи и, наконец, голова. И вот он собрался в некий единый организм, а после этого медленно повернулся сначала налево, затем направо, словно только сейчас оценивая обстановку в кают-компании. Лысая голова его поблескивала в свете ламп.

— Не двигаться! — голос Сулеймана не дрожал, но инспектор чувствовал, как напряжен абордажник. Он и сам сейчас находился на пике внимания, ловя даже не взором — чувствами каждое движение Горски, пытаясь предугадать его последующие действия.

— Зря вы сюда явились, — голос диверсанта звучал глухо, невыразительно. Так может говорить только человек, полностью потерявший всякую связь с реальностью.

Он неспешно повел плечами, разминая их после долгого сидения в одном положении.

«Да он же готовится к чему-то!» — понял Никита. И угрозы Сулеймана его вовсе не пугают, как не пугают взрослого мужчину крики ребенка.

И, как только инспектор это осознал, сразу нажал на спусковой крючок. Если Горски не боялся абордажников, то это означало только одно — он хотел их уничтожить, и главное, мог это сделать.

Короткая очередь прошила воздух в том месте, где еще мгновение назад находился объект. Вот только его там уже не было.

Пули вошли в стену напротив, а Хасан коротко вскрикнул от боли, отлетев на несколько шагов, и тут же потерял сознание. Горски, мгновение назад оказавшийся рядом с ним, отбросил его в сторону легко и непринужденно, не прилагая никаких видимых усилий. И тут же сместился дальше, переходя к следующему противнику.

Иса продержался дольше. Он так и не успел воспользоваться пулеметом, но первый удар выдержал, только согнулся пополам от ужасной боли.

Это какой же силой нужно обладать, чтобы заставить громадного горца в боевой абордажной броне глухо завыть и выронить из рук пулемет? Правая рука у него висела под неестественным углом.

Никита, широко открыв глаза, следил за мягкими движениями Горски. Оружие инспектора не поспевало за ним, опаздывая, казалось, совсем на чуть-чуть, а по сути, на целую вечность.

Иса рухнул на пол кают-компании и застыл в позе эмбриона.

А Горски уже находился рядом с Сулейманом. Тот не пытался стрелять.

Наоборот, он откинул оружие прочь, и теперь стоял внешне совершенно расслабленный в ожидании врага.

Горски замер на миг, оценивая очередного противника, а затем напал.