ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА 1
Во дворе у склепа до сих пор бродили игнарусы, которых Эйлин отвлекла при помощи бабочек. Они заметили незваных гостей, но приставать не стали.
Беренгар тяжело шагнул вперед и остановился, чтобы перевести дыхание. Вряд ли он самостоятельно сможет добраться до лазарета, но нести его на себе у Эйлин попросту не хватит сил.
— Жди здесь, я позову врача.
Она говорила, а внутри холодело от мысли, что заговорщики до сих пор бродят в лабиринте. Хорошо, что выхода оттуда больше не существует.
Эйлин так сильно сжимала подсвечник, что побелели костяшки пальцев.
— Нет, — вздрогнул принц и, храбрясь, еле-еле поплелся по дорожке, — не могу оставаться здесь.
Краем глаза Эйлин уловила мельтешение в воздухе. Присмотрелась: полупрозрачные, почти рассеявшиеся бабочки трепыхались неподалеку. Как странно. Она ведь их не контролировала, почему иллюзия исчезает так медленно?
— Все в порядке? — спросил принц.
— Да, да, — неуверенно ответила Эйлин и с отвращением оттянула край платья, на который налипла подвальная плесень. Да она вся в этой гадости! Придется провести в душе не один час, прежде чем избавится от зловония, пропитавшего кожу и волосы. Что уж говорить о Винсенте, то есть Беренгаре. Пожалуй, пора привыкнуть к новому имени.
Эйлин сдерживалась от порыва обернуться в сторону склепа, боялась, что воспоминания и пережитый ужас накатят волной и смоют остатки мужества и решимости. Внутрь она вошла с преданным и заботливым Ноэлем, а выбралась еле живая… без него. Лицо Делагарди стерлось из памяти, вместо него — лужа крови.
Не стоит об этом думать, не нужно бередить раны. Потом — когда будет больше сил на слезы. Прямо сейчас их не хватает даже на то, чтобы двигаться.
Снова подхватила принца, тут же перебросившего руку ей через плечо, и вместе они направились через заросли к тропинке.
«Все дороги ведут в лазарет», — с горечью подумала Эйлин. И виноват в этом не кто иной, как Вейнгарт.
Внезапно до нее дошло, каким чудовищем на самом деле оказался ректор. Вспомнила, с каким остервенением племянник бил беззащитную пожилую тетю, ненависть в его взгляде, когда он обернулся. Без иллюзии молодости герцогиня больше не казалась такой опасной и непобедимой. А вот Вейнгарт, сбросив маску человечности, превратился в сумасшедшего убийцу. Кровь… кровь повсюду. На каменном полу, на его руках, на лицах. И этот полный участия и доброжелательности спокойный голос. Манит, обещает… Бр-р, похоже, он будет преследовать ее. Придется пойти к психотерапевту. Вот уж мама обрадуется: говорила ведь, что Эйлин давно пора обследоваться.
— Флокс, нам нужен Флокс Гарден, — сказал Беренгар.
— Понятия не имею, где его искать. — Перспектива выслушать очередную порцию нотаций заставила Эйлин поморщиться, как от зубной боли. — А почему именно он?
— Это мой телохранитель.
— Что?! — От изумления Эйлин чуть не уронила Беренгара. — Все это время я, как слепой котенок, не знала, где тебя искать, кому верить, а он даже не попытался…
Эйлин запнулась, пытаясь сформулировать мысль. Действительно, что он должен был сделать? Связаться с ней и посвятить во все секреты? С чего бы? Хотя в ректорате, кажется, именно это он и собирался сделать. А она? Сбежала! Эйлин осознала, что злость на Флокса сменилась обидой на собственную глупость.
— Наладь с ним ментальную связь, можешь? — предложила она.
— Не могу, — покачал головой принц. — Никогда не получалось.
И смысл в таком охраннике? Мало того что имя дурацкое, так еще и пропадает неизвестно где. Отцом года регента вряд ли назовешь, о сыне заботиться не умеет вообще. Но вслух Эйлин ничего не сказала.
С короткими передышками они наконец добрались до лазарета, но особого восторга это не вызвало. Ссадины, общее напряжение и кислая вонь плесени будто шептали: ты выбралась из ада, но он отравил тебя навсегда.
Хотелось лечь на кушетку в палате, укрыться одеялом и проспать как минимум неделю. Но сначала — сдать принца на руки Флоксу. Если он действительно свой человек, а не предатель. Но как это проверить?
Из здания к ним выбежал медбрат. Видимо, заметил их приближение из окна. Легко подхватив Беренгара на руки, как ребенка, понес внутрь, на ходу выкрикивая имя доктора. А что, если Стрегоне тоже на стороне заговорщиков?
«Стоп! Так ты с ума сойдешь, — укорила себя Эйлин. — Нельзя подозревать абсолютно всех».
Пока принцу будут оказывать первую помощь, она найдет Флокса. Но где? Уже идет турнир, все там. И как в толчее разыскать воспитателя, не привлекая внимания? Мысль родилась в голове сама собой: кое-кто всегда на посту. Ориасоки. Они, естественно, не могли пробить камень подземелья и прийти на подмогу погибающим студентам, но ощутить такое скопление отчаяния, крови и криков могли, даже если и не разобрались, где именно. И пускай сейчас она не находится в смертельной опасности, все же полна ужаса от пережитого. Стоит попытаться.
Эйлин сбежала по лестнице и, создав иллюзию визга, со всего маха ударила ею по земле, так что сама покачнулась от волны, а затем опустилась на колени и провела ладонями с запекшейся кровью по холодной траве, черпая пригоршни земли.
— Помогите мне, хранители, — выкрикнула она и, подождав немного, нетерпеливо добавила: — Вы нужны принцу Аттикара!
Секунды текли медленно. Эйлин прислушивалась к каждому шороху и уже потеряла надежду, когда прямо у нее под ногами земля шевельнулась. Пискнув, отскочила в сторону.
Прямо перед ней пророс корень, и вскоре ориасок встал во весь рост. Это был не кто иной, как ее «любимец», главный у стражей, вывихнувший ей лодыжку. Почему он так смотрит, будто ожидает приказа?
Эйлин растерялась: чего-чего, а повиновения не ожидала. Может, чувствует ее беспомощность? Кажется, удача переметнулась на ее сторону, хоть и с большим опозданием.
— Приведи в лазарет Флокса Гардена, срочно! — дала указания, и ориасок медленно кивнул древесной головой. Перед тем как исчезнуть, он вдруг посмотрел на Эйлин, будто понимал ее страх, и в воздухе едва уловимо прошелестели слова: «Не бойся, все будет хорошо».
Эйлин проследила, как хранитель уходит обратно под землю. Так, теперь пора заняться ранами: не хватало после всего случившегося глупо умереть от заражения крови.
Она вернулась в лазарет и сразу растерялась от царившей там суматохи. Принца обосновали в первой же по коридору комнате. Дверь осталась открытой, и Эйлин рассмотрела, что над пациентом вовсю колдовал господин Стрегоне. Беренгар как раз пил отвар ярко-розового цвета, когда лекарь обернулся.
— Выйдите, вам здесь не место! — строго прикрикнул он.
В ответ Эйлин подняла ладони, показывая раны, а потом отбросила волосы с плеч, чтобы он мог рассмотреть шею.
— Ясно, — мгновенно сдался врач. — Вы — и без приключений? Кто бы сомневался.
Он приказал подоспевшей медсестре осмотреть и перевязать раны Эйлин. Господин Стрегоне не задал не единого вопроса касательно принца — значит, осведомлен, с кем имеет дело. Несмотря на возраст, движения лекаря были точными и уверенными. Ничто не напоминало в нем того сомневающегося господина, с которым Эйлин впервые встретилась.
Знакомая по прошлому визиту медсестра недовольно забурчала и, подозвав Эйлин к столику с инструментами и лекарствами, грубо схватила за запястья:
— И что ты только этими руками делала? — возмутилась она и, заметив шрамирование, вскинула брови: — А это еще откуда? Вены от несчастной любви резала?
— Почему сразу от несчастной? — спросил за спиной до боли знакомый голос. — Может, наоборот, от счастливой.
Сердце подскочило к самому горлу, и Эйлин резко обернулась. В дверном проеме, прислонившись к косяку, стоял Реннен, целый и невредимый. Он выглядел не лучшим образом, но казался спокойным и довольным. Засунув руки в карманы голубых больничных штанов, Реннен внимательно наблюдал за происходящим.
— Это принц? — указал он глазами на Беренгара.
Эйлин ошарашенно кивнула.
— Ого, ты все-таки его нашла, — присвистнул он и тоном, полным смиренного восхищения, добавил: — Напрасно я в тебе сомневался.
Оцепенение прошло, и, поддавшись внезапному порыву, Эйлин бросилась к Реннену, крепко обняла его за шею, едва не сбив с ног, и уткнулась лицом в плечо.
— Никогда не думала, что буду так счастлива тебя видеть, — сказала она, вдыхая такой знакомый запах, чувствуя ответное тепло его объятий.
Реннен медленно отстранился, взял за руку и повел обратно к медсестре, которая так и стояла с открытым ртом. По выражению лица было непонятно, она удивлена своеволием пациентки или восхищена, но поведение Эйлин точно вызвало положительный отклик. Еще бы, такие эмоциональные сцены — большая редкость в царстве больных и обездоленных. Особенно когда одна и та же девушка в течение суток вешается на двух разных студентов.
— Где Делагарди? — Реннен будто прочел ее мысли.
— Он, — Эйлин глянула на медсестру, навострившую уши, — его нет. Он не придет.
Так много хотелось сказать Реннену, столько объяснить. С чего начать? Ноэль сразу пытался взорвать тебя, потом пытался меня задушить, а принц за это его убил? Нет уж, такое скандальное заявление не для чужих ушей. Пока регент не явится сюда самолично, она не станет ничего говорить. А вдруг медсестра еще один двойной агент? Вон как прищурилась и ждет продолжения беседы.
Реннена такое объяснение, очевидно, не удовлетворило, но настаивать на подробном рассказе он, к счастью, не стал. Медсестра аккуратно перебинтовала руки Эйлин. Боль оказалась почти неощутимой, немного саднящей, но по сравнению с тем, что ей пришлось пережить, — сущий пустяк.
Как только медсестра закончила, Эйлин тут же рванула к выходу, но та окликнула:
— А шея? Шея-то?
— Подождет, — отмахнулась Эйлин и соврала: — Она меня не беспокоит вовсе.
Реннен придержал за локоть, будто опасался, что она снова сбежит. Винить его глупо: с самого первого дня в академии Эйлин только и делала, что пряталась от призрака из своего прошлого.
Каждая клеточка внутри ликовала от близости Реннена, от того, что между ними нет обычного напряжения и вражды.
Вместе они вышли на улицу. Некоторое время оба молчали. Холодный порыв ветра заставил Эйлин поежиться, и Реннен, скорее инстинктивно, притянул ее к себе.
— Что это за дрянь у тебя в волосах? Похоже на слизь. Она что, светится?
Эйлин посмотрела Торсу в глаза. Прежде чем пуститься в долгий рассказ, нужно кое-что выяснить.
— На кого ты работаешь? — Она подняла перебинтованную ладонь, пресекая очередное вранье. — Только не вешай мне лапшу на уши, у меня не осталось ни чувства юмора, ни терпения. Чертежи с тайными символами, чрезмерная осведомленность обо всем на свете. Я подозревала, что ты каким-то образом причастен к взрыву и исчезновению принца. А еще поверила Делагарди, что ты довел до самоубийства ту девушку, Диану. Теперь знаю, что все эти теории — полный бред. Но…
Эйлин все еще тяжело давались слова, и она машинально ощупала шею. Реннен перехватил ее руку, и через мгновение замешательства его лицо вытянулось от шокирующего открытия:
— Тебя душили?!
— Сначала мой вопрос.
Он нежно провел кончиками пальцев по щеке, отчего ее сердце растаяло, спустился к шее, едва касаясь, чтобы не причинить боль, и нехотя признался:
— Ты не во всем ошибалась. Да, я работаю на Ди Наполи.
Эйлин тут же отпрянула от него. Неужели придется иметь дело с очередным преступником? Нет, не осталось сил ни бежать, ни сражаться. Пусть он добьет ее прямо здесь и сейчас, избавит от всех мучений. Эйлин словно летела в бездну, и тянуться оттуда к свету больше не было желания.
Реннен подошел ближе и осторожно положил руки ей на плечи:
— Я не враг.
Он смотрел на Эйлин так, словно пытался заглянуть в душу. Лицо его было открытым и обеспокоенным.
— Да, — продолжил Реннен, — я проводил кое-какие исследования по поручению Рода Ди Наполи. Появились сообщения о сильном магическом всплеске в академии, и советник регента предположил, что здесь проводятся запрещенные испытания. Я всего лишь пытался выяснить, так ли это.
Эйлин по инерции кивала, не зная, верить или нет. Но сил сомневаться в нем попросту не осталось.
«Доверюсь ему, и будь что будет». — Все, она приняла решение, и облегчение приятной волной прошлось по телу. В тот самый миг она заново увидела их обоих со стороны и решила, что старые обиды, какими бы важными они ни казались еще пару дней назад, отныне останутся в прошлом.
— Ноэль мертв. — Ее голос предательски дрожал. — Агата О’Трей — преступница. Кажется, они с ректором родственники и участвуют в заговоре против регента. Всех деталей не знаю, но принца пытались убить. Правда, Вейнгарт его спас, столкнув в лабиринт под академией. А потом пришел туда, чтобы добить его. Не спрашивай, в чем логика.
Реннен смотрел на нее огромными от удивления глазами. Пришлось начать рассказ заново, уделяя больше внимания деталям, в том числе участию Ноэля в химическом взрыве в лаборатории.
Он слушал, все время касаясь то руки Эйлин, то плеча, но если таким образом он собирался успокоить, то значит, совсем не понимал, что до сих пор действует на нее как дурман — коленки подгибаются. Когда он услышал, что Делагарди пытался ее задушить, краска сошла с его лица. Он крепко обнял Эйлин и прошептал:
— Жаль, не я его прибил. Прости, что меня не было рядом.
Эйлин украдкой подняла глаза к небу и захлопала ресницами, прогоняя слезы.
— Где господин Вейнгарт? — оживился Реннен, когда рассказ подошел к концу. — Тоже мертв?
Эйлин замотала головой:
— Нет, заперт в подземелье, без проводника не сможет выйти… Ой, — вспомнила она, — я же оставила его в лазарете. Это артефакт в виде подсвечника.
Со стороны входа в галерею раздался шум, и через секунду оттуда выскочил Флокс. На лице не осталось и следа той маски пренебрежения, которую он обычно носил. Телохранитель принца так спешил, что даже споткнулся, но равновесия не потерял. Несколько широких шагов, и он оказался рядом.
— Где?! — Обращался воспитатель почему-то к Реннену.
— Первая дверь направо, — ответила Эйлин, но Флокс даже не удосужился глянуть в ее сторону.
Флокс поспешил в лазарет, и они с Ренненом отправились следом. Эйлин не собиралась пропустить сцену воссоединения принца и его телохранителя, так откровенно игнорировавшего свой провал. Наверное, Гардена уязвляет то, что его обскакала никому не известная девчонка. Даже любопытно, выдавит ли он из себя слова благодарности?
Едва оказавшись на пороге комнаты, Флокс с почти театральным надрывом в голосе воскликнул:
— Ваше высочество…
Беренгар приподнялся и сел. Выглядел он значительно лучше, даже кожа порозовела, а в глазах появился живой блеск.
— Почему ты не сообщил отцу? — Обвинение повисло в воздухе.
Эйлин заметила, как доктор Стрегоне, скорее всего, почувствовавший, что беседа предстоит приватная, вжался в стенку. Флокс подошел к принцу, который насупился, как обиженный ребенок, и, не сдерживаясь, прижал его голову к своей груди.
— Он знает.
— Не верю! Он не знает! Иначе почему не искал меня?! Почему не поднял на ноги всех? Почему?
Флокс открыл рот, но ничего не сказал. Он гладил принца по голове. Шли минуты. Молчание становилось невыносимым.
— Регент должен думать о всем мире, не только о нас, — тихо прошептал Флокс. — Я сообщил его величеству сразу же. В день бала сюда доставили глушитель, мне было достаточно просто набрать номер, что я и сделал. Но ваш отец запретил мне… оглашать сам факт исчезновения. Он хотел знать, кто стоит за заговором против короны.
Он наградил Эйлин долгим печальным взглядом, словно просил прощения, а затем склонился над Беренгаром:
— Регент знал, что предатели проявят себя. Знал, потому что… его травили последние несколько лет.
— Травили? — Беренгар не на шутку испугался. — Значит, он не просто болел все это время?
— К счастью, яд вовремя выявили, — продолжил Флокс. — Нашли противоядие, но здоровье регента сильно пошатнулось.
— Сумасшедший, — ахнула Эйлин, и, заметив хмурый взгляд телохранителя, пояснила: — Он готов жертвовать собой, сыном, но ради чего?
— Доказательства. Это ведь все она? — Встречный вопрос предназначался Эйлин.
Да, женщина с двумя лицами. Почему Флокс не следил за ней сам? Многих жертв удалось бы избежать.
— И не одна. — Эйлин хотела удивить Флокса, что, судя по его реакции, удалось. — Ректор Вейнгарт — ее сообщник. Они сейчас в лабиринте, там, под землей.
Она посмотрела под ноги, представляя мерцающие стены подземелья и двух узников, запертых там, словно два паука в банке.
— Так и знал. — Флокс досадно поморщился. — Я был уверен, что за всем стоит семья О’Трей. Но регент отказывался верить, что заговорщик — его ближайший соратник.
— Что? — Эйлин ступила в центр комнаты и, не сдержав эмоций, развела руками. — То есть он нами всеми пожертвовал из-за дружеской печали?! Даже своим сыном?
Флокса передернуло, он сложил руки на груди, будто защищаясь, и собрался сказать, конечно же, что-нибудь очень торжественное, чего ей, простой смертной, не понять, но принц его перебил. Он старался говорить ровным тоном и выглядеть взрослым, но голос сорвался. Эйлин увидела перед собой ребенка, печального и одинокого, верящего в горькую правду собственных слов:
— Все верно. Мир важнее одного человека. В данном случае — меня.
Эйлин почувствовала, будто катается на адской карусели эмоций, ее бросало от злости и решимости действовать к бессилию и опустошающей обиде. Значит, она чуть не погибла, потому что у регента Аттикара — железные нервы?! А Ноэль?! Разве такой смерти он заслуживал? Если бы его не впутали в это грязное дело, все могло быть иначе. Полноценное расследование сразу после взрыва — и ректор не остался бы в тени. Стоило надавить на него, и он сдал бы свою тетку. Или нет? Может, она чего-то не понимает?! Неужели пять дней ожидания оправданны?
Эйлин совсем запуталась. Голова гудела, превратившись в царство сумбурных мыслей и подозрений. Ее картина мира искажалась с каждым вздохом.
— Вы должны понимать, Эйлин, перемирие между магами существует лишь благодаря регенту, — добавил Флокс. — Мы не имеем права его судить.
— Вы хоть сами-то в эти слова верите? — с горечью спросила она. Флокс промолчал.
Лично ей регент теперь казался безумцем с манией величия, готовым умереть, но не выпустить власть из рук.
— Я вызову службу безопасности, они прибудут в течение часа. Нам нужно знать, где вход в подземелье. — Он снова обращался к Эйлин. — Вы уверены, что Вейнгарт не сможет оттуда выйти?
«Сто двадцать минут, — подумала Эйлин. — Сто двадцать гребаных минут! Если бы только в прошлое воскресенье помощь пришла в течение этого времени…» Эйлин закрыла лицо перебинтованными ладонями и не стала сдерживать тяжелый стон:
— Абсолютно. Выход запечатан заклинанием, без артефакта им не выбраться.
Флокс кивнул и направился к выходу, бросив виноватый взгляд на Эйлин. Что же, вполне оправданно.
— Господин Зоркин обещал вызвать спасателей… — Сколько же часов прошло с тех пор? Эйлин не могла сообразить и добавила: — Давным-давно, до того, как я спустилась в подземелье.
Гарден растерянно посмотрел на нее, на принца — и пожал плечами:
— Если он и позвонил в службу спасения, то ошибся номером. Никто не прибыл до сих пор. — С этими словами охранник Беренгара удалился.
Эйлин подождала пару секунд, чтобы Флокс отошел подальше от кабинета, и, попросив Реннена остаться с принцем, побежала за Гарденом.
— Постойте! Беренгару известно, что Эйси Корро тоже охранял его в академии? Я не рассказывала, не хотела усиливать чувство вины, у Беренгара и так масса поводов для самобичевания. — Она не стала уточнять, что принц размозжил голову Ноэлю.
— Нет, Эйси Корро для него — просто студент. Был. Прошу, чтобы это и впредь оставалось между нами, — подавленно сказал Флокс и оставил ее одну, убежав от дальнейших расспросов.
Эйлин вернулась назад и ненадолго присела на краешек кровати возле принца, собралась было что-то сказать про регента, но обсуждать моральные принципы властелина мира, как выразился о нем Альтер, не хотелось.
Поднявшись со вздохом, взяла со стола подсвечник и, переглянувшись с Ренненом, побрела на крыльцо. Эйлин не находила себе места, не могла дожидаться помощи в молчании. Нужно поделиться мыслями о случившемся с кем-нибудь, например с Ренненом. Столько всего нужно рассказать, хоть как-то отвлечься, вернуть себе иллюзию контроля над ситуацией.
На свежем воздухе она почувствовала необычайный прилив сил. Второе дыхание открылось, что ли? Слабость и сонливость, спутники последних дней, словно испарились. Кого благодарить? Свой организм за запоздалый прилив адреналина или Реннена с принцем за то, что выжили? Им троим удалось пройти по краю пропасти и не сорваться. Одно это стоило того, чтобы порадоваться жизни.
На крыльце Эйлин остановилась и, щурясь на внезапно показавшееся из-за туч солнце, улыбнулась. Реннен повернулся к ней с немым вопросом, удивленный ее воодушевлением.
Как она могла забыть, что глаза у него как расплавленный шоколад, когда в них отражаются солнечные блики? Реннен сделал шаг навстречу… Момент портило лишь неразборчивое шипение магических динамиков со стороны стадиона.
— Сегодня великий день не только для академии, но и для всего магического сообщества…
Этот голос… Эйлин будто ударили под дых. В голове застучали сотни молоточков, и она инстинктивно зажала рот рукой, чтобы не закричать.
— Я обращаюсь к Эйлин Лавкрофт, надеюсь, она меня слышит… Знайте, дорогая: то, что произойдет сейчас, — полностью ваша вина…
Эйлин упала бы, но Реннен успел поддержать. Он тряс ее за плечи и что-то говорил. Нет, даже кричал. Но смысл слов не доходил до разума. Она даже собственное тело не контролировала, будто в одно мгновение превратилась в пустой мешок.
Голос, который она рассчитывала никогда больше не слышать, продолжал кромсать ее сознание. Как?! Как этот демон выбрался оттуда?
Реальность происходящего вернулась к ней с последними словами Вейнгарта, эхом разносившимися далеко по горам:
— …приведите ко мне Эйлин Лавкрофт. У нас с ней имеется незавершенное дело.
Он идет за ней. Он близко.
В груди больно кольнуло, воздуха не хватало.
— Эйлин! — орал Реннен.
— Не могу больше, — прохрипела она, зажимая уши ладонями. — Не могу так больше. Оставьте меня в покое!
Сквозь пелену безумия она почувствовала жгучую боль на щеке, в ушах зазвенело. Он что, отвесил ей оплеуху?! Гнев горячей волной накрыл Эйлин.
— Прости. — В глазах Реннена читались раскаяние и мольба. — Не знал, как иначе прекратить твою истерику.
Эйлин ответила бы колкостью, но словно онемела. Тогда Реннен резко притянул ее к себе, схватил за подбородок и поцеловал. Настойчиво, долго. У Эйлин голова пошла кругом. Такой метод оказался действеннее пощечины, и паника, гнев разом отхлынули, уступив место призрачной надежде, что они еще не проиграли, что еще не конец. Ведь они вместе.
Реннен нехотя прервал поцелуй и, не выпуская ее из объятий, прошептал:
— Моя очередь тебя спасать.
