ГЛАВА 5
Чей-то шепот, как оставленное на ночь радио, не будил окончательно, но и не позволял провалиться назад в сладкую тьму. Открыть глаза с первой попытки не получилось: яркий свет превратился в расплескавшуюся лаву — и Эйлин с протяжным стоном натянула одеяло на голову.
— Наконец-то, — раздался взволнованный голос, и Лири прошмыгнула к ней в комнату. — Думала, ты уже не проснешься!
— Пить…
Лири засуетилась и, отбросив угол одеяла с лица Эйлин, подсунула стакан — заранее, видимо, принесла. Вода еще никогда не была такой вкусной.
— Я же должна быть на тренировке, — нахмурилась Эйлин; собственные слова гулом набата отзывались в голове.
— Ты ничего не помнишь? — удивилась Лири.
Ну почему же, кое-какие картинки до сих пор отчетливо стояли перед глазами. Например, обнаженный Зоркин. Фу, мерзость! Он что, эксгибиционист?!
Лири плюхнулась на кровать и заговорщически зашептала:
— Это было феерично! Теперь ты звезда академии! Как тебе удалось создать иллюзию грозы? Говорят, молнии и гром получились как настоящие. А ты, — она хихикнула, прикрыв рот пальчиками, — носилась под несуществующим дождем с криками: «Мы лучшие и всех порвем!», пока не отрубилась.
— Я потеряла сознание?
— Нет, спала. — Лири звонко рассмеялась. — Сопела, как суслик!
— Киден… — застонала Эйлин.
— Я так и подумала. Не знаю, чем он тебя опоил, но вещь — убойная. Хорошо, твои догадались притащить тебя сюда, а не в лазарет.
— Сколько я проспала? — спохватилась Эйлин.
— Часов шестнадцать, не меньше!
Черт! Потеряла так много времени, а ведь предстояло какое-то важное дело…
— Я ведь поэтому и пришла тебя будить, — продолжила Лири. — Зельда еще с вечера косится на твой закуток, прохаживается мимо. Я ее уболтала, конечно, но, когда ты начала бредить про какие-то лабиринты и чертежи какого-то Торса… Короче, если не встанешь, она пошлет за лекарем.
Чертежи! Точно! Эйлин вспомнила, где видела странную руническую вязь. В записях Реннена. Еще одно совпадение? Не многовато ли их для одного человека? Рано же она вычеркнула Торса из списка подозреваемых.
Эйлин дождалась, пока Вертиго выйдет, трясущимися руками подняла с пола сумку, вымазанную в грязи, с пучками застрявшей в замке травы, и, порывшись внутри, выудила рисунок Кидена. Нужно разыскать Реннена.
Приняв холодный душ, она начала переодеваться в гардеробной прямо перед сновавшими туда-сюда студентками, не прячась по углам, как обычно. Кому не нравится — отвернется, некогда тратить время на комплексы.
Она натянула синее шерстяное платье чуть выше колен, которое оказалось немного свободнее, чем раньше. Эйлин мельком глянула на себя в зеркало и застыла: на нее как-то чересчур по-взрослому смотрела осунувшаяся, бледная особа, явно перебравшая лишнего накануне. Она пощипала щеки, но вместо румянца появились неровные пятна. Красотка! Наспех подкрасив ресницы, набросила короткое серое пальто и отправилась на поиски ответов.
На вахте мужского общежития сидел один из боевых магов — рыжий, с вечеринки, кажется, именно его победил тогда Ноэль. Дежурный углубился в чтение и не обращал внимания на движение вокруг.
— Привет, мне нужен Реннен… Монвид, — чуть не ляпнула Торс.
Не отрывая глаз от книги, рыжий махнул рукой в сторону выхода и сказал:
— В лаборатории у зельеваров проверь, он вроде туда ушел. Популярный он сегодня.
Содержательный ответ. Вежливо растянув губы в знак благодарности, Эйлин побежала на факультет прикладной магии, молясь, чтобы упущенное из-за выпитой настойки время не оказалось роковым для принца. Чего она не понимала, так это отсутствия спасательной команды регента: может, Винсента давно уже нет в академии? Вдруг все ее теории — обычный бред, плод больного воображения? И слышала она не голос принца, а шум ветра?
Еще издали Эйлин заметила какое-то нездоровое оживление у здания факультета и ускорила шаг. Во внутреннем дворике стоял гул: студентов двадцать что-то бурно обсуждали, но стоило подойти, как все разом притихли и повернули головы в ее сторону. Странно как-то смотрят… Но вряд ли они обсуждали вчерашние выкрутасы Эйлин на стадионе.
Один из студентов отделился от группы и двинулся к ней. На его пиджаке мелькала эмблема боевых магов, и Эйлин узнала приятеля Ноа.
— Тебе уже сообщили? — с каким-то осторожным сочувствием спросил он.
Внутри поднялась волна дурного предчувствия: случилось нечто ужасное. И не хотелось знать, что именно — сколько же можно ее терзать?! Неужели плохие вести превратятся в ежедневный ритуал? Эйлин закрыла бы уши руками и убежала прочь, но от своих страхов не скроешься.
— Говори же! Что случилось? — с нарастающей паникой спросила она.
— Лаборатория зельеваров взлетела на воздух.
Следующие слова словно растеклись лавой в голове, пока она летела в бездну.
— Ноэль и Монвид оба там находились… Их уже вынесли, забрали в лазарет.
Дышать стало трудно, и Эйлин обхватила ладонью шею.
Все поплыло перед глазами, навернулись слезы. Боевой маг еще что-то говорил, но она уже не слушала. Эйлин затошнило от страха, паника захватила сознание. Развернулась и, больно задев плечом каменную арку, бросилась в лазарет так быстро, словно от этого зависела ее жизнь.
Кто-то окликнул по имени, но она даже не повернула головы. Слезы застилали взор, и мир вокруг превратился в размытое пятно. Душно — расстегнула пальто, едва не сорвав пуговицы.
«Все будет хорошо, все будет хорошо», — твердила она себе. Пыталась представить лицо Ноэля, но разум окутало черной холодной пустотой. Как же такое могло произойти? Они ведь только расстались… Ах да, это было вчера. Целый день выпал из жизни, словно кусок мозаики, и теперь Эйлин не могла разобрать узор. «Не вляпайся в неприятности, пока меня не будет рядом»… Слова Ноэля как проклятие сбылись — в обратном направлении.
Образ Реннена вообще стерся, исчез — затаился где-то там, в закоулках подсознания. Больно оказалось даже произнести в мыслях его имя. Нет, нет, он жив, все это какая-то ошибка. Она вытерла мокрые щеки рукавом, и на нем остались разводы от туши.
Лица встречных людей поворачивались в ее сторону, как на магнит; один из преподавателей возмущенно попросил Эйлин остановиться — скоро его голос затих за спиной. Плевать, как она выглядит, плевать, что подумают! Перескакивая через ступеньку, она взлетела по лестнице и вихрем ворвалась в лазарет. От бега закололо в боку.
На посту тучная медсестра, потягивавшая чай, подскочила, уронив чашку на стол, и стала угрожать всеми мыслимыми наказаниями, если Эйлин немедленно не остановится. Угрозы звучали по-детски: ректор, всеобщее порицание, исключение… Какое ей до всего этого дело?! Худшее случилось, остальное неважно. Медсестра увязалась следом, но из-за избыточного веса не поспевала за Эйлин и тщетно компенсировала медлительность громогласными заявлениями.
— Ноа! Ре… Реннен! — кричала Эйлин, пробегая по коридорам и барабаня во все двери. Руки тряслись от тянущего страха.
Стены закружились и слились в бледное пятно. Эйлин обхватила голову ладонями и закричала — и в этот момент кто-то крепко обнял ее, оторвав от пола.
— Тихо, милая, ты меня слышишь?
Слава богу.
Знакомый голос прорвался за ширму ее безумия, и ноги подкосились — Эйлин безвольно повисла в кольце сильных рук и зарыдала от облегчения. Ноэль, это был он — живой!
Эйлин вглядывалась в его лицо, убеждаясь, что это не иллюзия, что он стоит перед ней целый и невредимый, только глаза красные и кожа серая, словно покрытая слоем пепла… Значит, все обошлось.
— Что случилось? Ты в порядке? Где Реннен?
— Не спрашивай, — сдержанно ответил Ноэль и еще теснее прижал ее к себе. — Все живы, не волнуйся. Не очень удачно начался день, вот и все.
Где-то позади ругалась медсестра, но она потеряла след и свернула в соседний коридор.
— Я не выдержал и пошел к Монвиду. Он вчера наябедничал на тебя ректору, как девчонка, честное слово. Сказал, что ты опасна для академии и должна быть срочно выдворена отсюда. В общем, утром я отправился за ним в лабораторию, поговорить по-мужски. Слышу: хлопок, звон стекла, шум… Не знаю, что меня дернуло, но я рванулся спасать этого идиота. Там всю комнату уже задымило, глаза чуть не выело. Я его нашел, вытащил, но и сам успел надышаться какой-то дрянью. Вот и вся история.
Эйлин слушала и постепенно успокаивалась, убаюканная словами Ноэля.
— Неужели я и правда истеричка? — спросила она, укоряя себя в излишней эмоциональности.
— Есть немного, — ухмыльнулся Ноа.
Медсестра наконец добралась до них, но силы ее были на исходе: негромко и сипло она попросила Эйлин покинуть здание.
В конце коридора показался доктор Стрегоне. Он оценил драматичность момента и, неловко кашлянув в кулак, обратился к своей сотруднице:
— Полноте вам, оставьте их в покое. Тут любовь, а вы с регламентом. Право же, не люди мы, что ли? — Он повернулся к Эйлин: — Вам повезло, дорогая моя. Делагарди — настоящий герой, цените его. Если бы не он, второй мальчик не выжил бы.
Эйлин улыбнулась, но беспокойство снова зародилось в душе. С Ренненом, конечно же, все обойдется. Так ведь?
— Он в порядке? То есть я имею в виду…
— Пока ничего не могу сказать наверняка, — перебил ее доктор. — Одно знаю точно: без Делагарди у того не было бы и шанса. А теперь — время покажет. В любом случае делать выводы рано. Я проверяю странную особенность утечки химикатов в лаборатории, потому не могу уделить вам больше времени, — распространялся лекарь, но, заметив нетерпеливые взгляды, спохватился: — Если хотите, можете его навестить.
Лицо медсестры вмиг побагровело, она открыла рот, чтобы возразить, но доктор Стрегоне ее перебил:
— Не протестуйте, возможно, родители пострадавшего не успеют добраться вовремя… То есть он, конечно, поправится, и все же — кто знает.
Медсестра развернулась и, процедив сквозь зубы извинения, поцокала на низких каблуках по коридору, выражая яростный протест.
Ноэль решил задержаться с господином Стрегоне, чтобы выяснить детали обнаруженной странности в несчастном случае, а Эйлин отправилась в реанимационную палату, на которую указал лекарь. На самом деле, она предпочла бы притвориться, что Реннен здоров, — лишь бы не входить туда.
Ну вот, чего и следовало ожидать: даже без сознания он похож скорее на спящего принца, чем на изувеченную жертву обстоятельств. У него слегка обгорели волосы, бровь рассечена красной полоской ожога, царапина на скуле — лицо, в целом, не пострадало. Бледная кожа казалась прозрачной на фоне голубого медицинского халата, и у Эйлин защемило сердце. Вот он — вор, укравший ее смех, друг, который стал врагом, личный идол, уничтоживший ее веру.
Но никогда, никогда в своих помыслах о возможной мести она не представляла его таким — бессильным, неподвижным, с застывшей маской боли. Тишину в комнате прерывала лишь монотонная работа капельницы со светло-зеленой жидкостью. Иголку воткнули прямо Реннену в запястье — туда, где обычно он прикрывал кожаным браслетом шрамы.
— Как такое могло случиться с нами? — прошептала Эйлин и посмотрела в потолок, чтобы унять слезы. — Когда-то я пообещала себе, что не стану из-за тебя плакать, и вот посмотри на меня — не умею держать слово. Хотя ты и слезинки моей не стоишь.
Да, Реннен презирал ее, унижал, даже нажаловался ректору — дважды, но Эйлин не могла избавиться от щемящего чувства тревоги за его жизнь. А вдруг он не проснется? Разве все их мелкие дрязги так уж важны?
Когда-то он был ей другом, именно он подстегнул ее отправиться в Академию магии, пускай и своеобразным способом. Именно он подарил ей самые яркие воспоминания школьных лет — даже если не всегда позитивные.
А она так и не успеет сказать самого главного…
— Помнишь Рождество? В местной лавке сувениров продавщица заметила, что мы встали под омелой? — прошептала Эйлин, склоняясь к его неподвижному лицу. — Впервые видела, чтобы ты так растерялся. Но я была такой влюбленной дурой, загадала, чтобы мой герой заключил меня в объятия, как в старых фильмах, и поцеловал. Ты подхватил меня на руки и поцеловал в лоб. — Эйлин покачала головой. — Мне еще тогда следовало бежать прочь — от тебя сплошные разочарования.
Она наклонилась и прикоснулась губами к его холодному лбу. Все, сейчас снова разрыдается.
— Я за все тебя прощаю, слышишь? Ты только живи. Проснись и скажи, что тоже простил меня.
Услышав за дверью неясный шум, Эйлин развернулась и пошла к выходу, спрятав дрожавшие руки в карманах пальто.
Ноэль все еще находился в кабинете у доктора, который колдовал над многочисленными лабораторными приборами и стеклянной посудиной размером с супницу. В ней бурлила коричневая жижа, которая неожиданно взвилась вверх почти до самого потолка и застыла неудачной белой скульптурой.
Ноа присвистнул, а доктор Стрегоне победно крякнул:
— Так я и думал! Настолько мощная химическая реакция на факультете произошла благодаря участию магического субстрата: то есть обычные реактивы стали для него катализатором и превратили в смертоносную фурию.
Лекарь почесал подбородок и призадумался, словно не мог решить, рассказывать ли все до конца или это секретная информация. Видимо, не увидев надобности в сокрытии фактов от жертвы событий, господин Стрегоне продолжил:
— Такого субстрата мы зельеварам не выдаем, его вообще нет в академии, чтобы студенты не наделали беды.
— Как нет? — вмешалась Эйлин. — Откуда же он взялся в лаборатории?
— А вот это хороший вопрос, моя дорогая. Субстрат такой силы — вообще редкость, его и за пределами академии нынче нелегко достать: уж больно дорогой.
Эйлин переглянулась с Ноэлем и заметила беспокойство в его глазах. Кажется, он начинал верить в то, что его девушка не сумасшедшая и в замке творится нечто ужасное.
— А у вашего субстрата есть побочные действия? Что именно произошло с Ренненом, раз он не приходит в себя, хотя и не получил серьезных ран?
Доктор Стрегоне замялся, и Эйлин напряглась.
— Понимаете, — все так же вежливо сказал лекарь, — в момент вспышки субстрат отравил его необычным ядом. Необычность в том, что для него не существует противоядия, кроме силы воли пострадавшего. То есть, в целом, я хочу сказать — произойдет чудо, если он вообще проснется.
Эйлин оперлась на стену, чтобы не упасть, и горько усмехнулась: ах, какая удача для преступника! Двое из трех студентов, знавших о том, что в академии исчез принц, стали жертвами несчастного случая. Если бы она проснулась раньше, то оказалась бы на соседней с Ренненом койке в реанимации. Но удача ли это?
Они вышли в коридор и простояли в тяжелом молчании с минуту.
— Кто-то знал, что Реннен в это время бывает в лаборатории. Его решили убрать первым, ты случайно подвернулся. — Эйлин не была уверена, заговорила ли в ней логика или паранойя. — Следующая на очереди я. Так и есть, я уверяю тебя, это Агата О’Трей, она видела нас троих вчера и теперь охотится за нами.
Ноэль схватил Эйлин за плечи и встряхнул:
— Посмотри на меня! Может, ты и права, но главное не паниковать. Если в академии находится убийца, то ему некуда деваться. Мы справимся, в конце концов, здесь столько магов, что на полчище врагов хватит, слышишь? Но мы ведь не знаем, может, Реннен работал с запрещенными препаратами, почему нет? У него столько секретов, что субстрат покажется детской игрушкой.
Эйлин кивала, делая вид, что внимает доводам рассудка, но в мозгу сверлила единственная мысль: герцогиня хочет их уничтожить. И пока Ноэль пытается успокоить себя и закрыть глаза на очевидное, ей придется бить в набат самой.
