Глава 11. Дневной свет

Когда стены камеры начали видеотрансляцию воздушного путешествия вдоль побережья Амальфи, Грейди повело, у него закружилась голова. Казалось, его напоминающее по форме пулю узилище трансформировалось вдруг в прозрачную летящую капсулу, которая несла его по воздуху. Даже на полу под ногами возникло изображение сверкающей поверхности моря.

Ролик был одним из «вознаграждений», которыми ИскИны-дознаватели должны были поощрять Грейди, – но с тех пор, как несколько лет назад Джон взломал систему, весь мешок с подарками был в его распоряжении. Это был телевизор с огромным экраном, венец эволюции телевизоров. Реальность, нарисованная на стенах с помощью нанопокрытия. Вдобавок к своему смотровому столу-кровати Грейди обзавелся разнообразной мебелью. Теперь у него были стул и рабочий стол. Еще он наштамповал себе одежду с обувью и научился производить металлические инструменты и инвентарь – после того как получил доступ к 3D-принтерам, спрятанным где-то в стенах.

Извлечение из мозга углеродных микроволокон было мучительной процедурой, к которой пришлось привлечь ставшие теперь покорными электроактивные полимерные щупальца. Они управляли прибором, который по необходимости вставлял или извлекал микроволокна – стабилизировал, просверливая отверстия в черепе, и удерживал на месте, будто тисками. Грейди содрогнулся от этого воспоминания.

Но, какими бы невозможно тонкими и крепкими ни были эти волокна, они, похоже, не нанесли вреда его рассудку. Так утверждал Чаттопадхай. На умственных способностях и психике не сказались и утраченные во время пыток воспоминания. Нити же пошли на доброе дело: с их помощью удалось воплотить в жизнь пару интересных задумок Резисторов в области сверхпроводникового оборудования и связи. Узники буквально на коленке создавали технологии для изучения, переделки и эксплуатации управляющих и логистических систем тюрьмы. Ученые направляли их против создателей «Гибернити».

С тех пор много воды утекло, и белки, которые ИскИн закачал в тело Грейди через пупок и под воздействием которых он лишился волос и ногтей, уже давно покинули его организм. Теперь у него была роскошная шевелюра – и ногти, скрести стены камеры. Все это никак не приближало ни его, ни других Резисторов к свободе.

Тело омывала имитация солнечных лучей, под ней даже можно было обгореть, если просидеть долго. Грейди не видел настоящего солнечного света несколько лет, но, говоря по правде, тюремная копия внешнего мира была более чем убедительна. Не просто видео, а свежий, пахнущий вереском воздух. И солнечный свет, обладающий всеми свойствами реального, – не обыкновенные ртутные металлогалогенные лампы низкотехнологичной цивилизации, а мощные тонкопленочные светодиоды, способные создать электромагнитное излучение любой длины волны. Как теперь знал Грейди, материаловедение как наука пережила в восьмидесятые годы двадцатого века настоящее возрождение, и то, что всего несколько лет назад показалось бы ему волшебством, сейчас было само собой разумеющимся.

Но контроль над тюремной камерой вовсе не был прелюдией к побегу из «Гибернити». Отсюда еще никто не вырвался. Ему понадобилось больше года, чтобы принять такое положение дел – если, конечно, предположить, что он действительно с ним смирился.

Во всяком случае, теперь Джон представлял, как работает тюремный комплекс. Ответ можно было дать одним словом: плохо. Надзиратели почти не контролировали тюрьму и боялись, что власть окончательно перейдет в руки гениальных зэков.

Однако в знаниях последних зиял серьезный пробел. Система управления тюрьмой состояла из разрозненных автономных узлов – для каждой камеры существовал свой. «Гибернити» обслуживали и строили полуразумные автоматические устройства, при необходимости они же выплавляли в камне новые помещения. К этой технике не имели доступа ни тюремщики, ни узники.

В знаниях Резисторов были и другие лакуны: они не имели четкого представления о том, сколько заключенных содержится в тюрьме. А также о том, где, собственно, она находится.

Грейди месяцами изучал записи с подконтрольных Резисторам камер видеонаблюдения, сделанные в помещениях для охраны и коридорах, надеясь обнаружить хоть какие-то намеки на их местоположение. Надзиратели, по большей части, были клонами Моррисона и большую часть времени вместо работы устраивали друг другу жестокие розыгрыши. Грейди вспомнил, что настоящий Моррисон называл своих псевдосыновей гиенами, – с прозвищем он явно не ошибся. Они грызлись между собой и роптали на судьбу, забросившую их нести службу на край света.

Но Резисторов уважал каждый.

Грейди вспомнил, как на трансляции с самой границы территорий, подконтрольных заключенным, увидел одинокий сторожевой пост и граффити, которое надзиратель оставил для своих сослуживцев: «Датчики врут». Эта надпись весьма неплохо отражала положение вещей.

Судя по всему, комплекс «Гибернити» существовал год за годом в автономном режиме, по мере необходимости синтезируя воду и пишу для своих нужд посредством термоядерного синтеза. Для создания продовольствия в автоматических лабораториях молекулы неорганических соединений перестраивались, превращаясь в белки и углеводы. Тюрьма была, по большей части, на самообеспечении и не нуждалась в посетителях из внешнего мира. Самодостаточность была еще одним технологическим достижением БТК – и в данном случае не пошла ему на пользу.

Глядя в маленькое зеркальце, которое он сделал из полированной стали, Грейди видел, как изменился за эти годы – и физически, и психологически. Исчезла полуулыбка, которая неизменно играла на его лице в те времена, когда мир не уставал его изумлять. Осталась только угрюмость и решительность.

Следы борьбы так и не исчезли. Спину и бока Джона покрывали шрамы от побоев, когда-то нанесенных ему тут. На голове остались тянущиеся по кругу от висков отметины – там, где в его черепе просверлили отверстия, чтобы поместить в мозг углеродные микроволокна (а позднее извлечь их оттуда).

В его душе тоже были раны. Потеря памяти – о детстве, о родителях. Утрата личности. Поэтому оставшиеся воспоминания Джон ценил еще больше. Их оказалось достаточно для того, чтобы предположить, что когда-то он был счастлив. Грейди знал, как близок был когда-то со своими родителями, но не мог вспомнить ни их имен, ни даже их лиц.

Какие-то прозаичные детали Джон смог восстановить с помощью информационного досье своей камеры – полное имя, трудовую биографию, – но они не давали ощущения целостности.

Тем не менее он был уверен, что по-прежнему является Джоном Грейди.

Вот уже более трех лет он не видел во плоти ни одного человека. Конечно, выручала видеосистема (к примеру, он мог вообразить, как пробирается через толпу на торговых улочках Гонконга), но он все равно жаждал настоящего общения. Раньше Грейди никогда не думал, что это станет для него так важно. Большую часть жизни он был совершенно погружен в собственный мир, но теперь, отрезанный от других людей, понял, как много потерял, – ведь даже белая ворона не существует в полном одиночестве. Он был погребен в скале. И побег отсюда невозможен.

Конечно, Грейди очень помогали его товарищи, Резисторы. Они могли передавать друг другу послания (вместе с чертежами и инструментами), но он никогда не видел никого из них.

И, разумеется, Джон думал о внешнем мире – и о Берте, Радже и остальных. Что с ними сталось? Его интересовала даже судьба Маррано и Джонсона – двух парней с Уолл-стрит, которые нанесли визит в его лабораторию аккурат перед налетом БТК. А может, они сами служили в Бюро, как знать…

Кто из его друзей очутился тут, в «Гибернити»? Он боялся, что с ними случилось самое плохое. Грейди считал своим долгом отыскать их, но пока ничего поделать с этим не мог, как не мог вообразить себе, каково это – годами страдать от жестокости ИИ-дознавателей. Сам Грейди находился в их власти всего пять месяцев и чуть не сошел с ума. Он не хотел даже задумываться о том, как сильно подвел Берта и других коллег. Сейчас содружество Резисторов насчитывало всего несколько десятков членов – после присоединения Грейди оно пополнилось лишь одним человеком. Никто не знал, сколько узников еще не найдено и до сих пор без всякой надежды прозябает в этих стенах. Полимерные черви перемещались без всякой системы и могли наткнуться на новые камеры только по случайности.

Грейди очнулся от размышлений, когда по итальянскому побережью метнулась красная лазерная точка. Он махнул рукой, выключая видео. Вокруг снова появились унылые стены из серого наноматериала, но красная точка никуда не делась.

Это был созданный Резисторами сигнальный маячок. Значит, от кого-то из них пришло сообщение.

Грейди направился к своему единственному столу, на котором стоял собранный вручную компьютер. Резисторы не могли доверять компьютерным системам Бюро и поэтому строили собственные машины, используя материалы, которые отыскивали полимерные черви. Почти незаметный для невооруженного глаза, компьютер Грейди был собран на керамическом основании. Микроскопический квантовый процессор Джон создал с помощью мультипроцессорных матриц, на которых работали электронные мозги ИскИнов. Невелика потеря, их там оставались еще тысячи. Отключить сигнал тревоги оказалось непросто, зато возможность поковыряться в мозгах искусственного садиста дала хоть какое-то мстительное удовлетворение.

Грейди использовал разработку Александрины Кожевниковой. Эта уроженка Болгарии пятидесяти с небольшим лет была пионером в области квантовой вычислительной техники и тоже томилась в «Гибернити». Из-за ее интеллектуального уровня беседовать с ней было неприятно, потому что она не скрывала своего презрения к тем, кто не столь умен. Александрина согласилась помочь Грейди только из уважения к его предполагаемым достижениям. Компьютер, который Джон собрал с ее помощью, был в сто тысяч раз мощнее, чем любой из тех, на которых он работал прежде, и при этом уместился бы на небольшой обеденной тарелке.

Грейди хлопнул по голографическому 3D-визору, заменявшему машине монитор. Двухмерные дисплеи остались в девяностых; фазированная оптическая матрица и плазменная эмиссия сделали реальностью яркие трехмерные голографические визоры. Их реалистичными образами можно было управлять вручную. Примечательно, как быстро мозг Грейди приспособился к новой форме интерфейса. Теперь работать с ним было так же естественно, как и с реальными предметами. Несколько ловких движений руками – и в воздухе повис распознающий голоса эквалайзер – необходимая мера против ИскИнов, пытающихся выдать себя за друзей.

– Это Джон, – заговорил он.

В ответ донесся знакомый голос Чаттопадхая:

– Джон, у меня важные новости.

Сонограмма подтвердила личность Чаттопадхая – это действительно был он, а не скомпонованные обрывки его прежних речей. Грейди смахнул в сторону значок-подтверждение:

– Привет, Арчи! Надеюсь, новости от комитета мусорщиков? Мне нужен сканирующий туннельный микроскоп.

– Нет. Боюсь, для тебя, мой друг, дни комитетов миновали.

– Хорошо, но почему?

– За тобой идут охранники.

Грейди испугался:

– Идут за мной… но зачем?

– Сообщение пришло со сторожевого поста Виски. Вероятно, тебя переправят в штаб-квартиру Бюро.

Потрясенный, Грейди опустился на стул:

– Не понимаю.

– Я донес до надзирателя Тэты свое неудовольствие.

Мысли Грейди понеслись бешеным галопом. То, что он, возможно, покинет камеру, радовало, но кому и зачем это понадобилось? Ни одна из возможных причин не вдохновляла.

– Зачем везти меня в штаб-квартиру БТК?

– Как раз этот вопрос обсуждает тюремный комитет по связям. На него есть два возможных ответа. Первый: ты перенял их образ мышления.

– Шутишь? Я хотел бы сжечь их контору дотла.

– Верю. Второй ответ: им что-то очень от тебя понадобилось, и, чтобы это получить, они протягивают тебе оливковую ветвь.

– Я же сказал, что хочу дотла сжечь их контору.

– Ходят слухи, что директор Хедрик помешался на твоем гравитационном зеркале.

– Кто это говорит?

– Надзиратель Тета. Его приятель из штаб-квартиры утверждает, что инженерам БТК твоя работа не по зубам, хотя они приложили массу усилий. И что отколовшиеся от БТК группы становятся все большей угрозой. Хедрик, видимо, считает, что овладение гравитацией – ключ к технологическому лидерству на планете.

Грейди уже знал, что существует не одно БТК, а три, потому что первоначальное Бюро раскололось на три части. Где-то на рубеже тысячелетий в БТК возникли разногласия между сборщиками технологий из Азии с одной стороны и Европы с Северной Америкой с другой. По всей вероятности, в Азии решили не раскрывать кое-какие ключевые технические решения, и вскоре по этому же пути пошла и головная организация. Довольно быстро и у тех, и у других появилась собственная вертикаль управления и собственные проекты. А после окончания холодной войны возникла еще и российская фракция Бюро. Таким образом, в настоящее время существовало три независимых Бюро технологического контроля, которые относились друг к другу с крайним подозрением. Их противостояние порой выливалось в кровопролитие – а это мощный стимул для технологической гонки.

В одном Хедрик был прав: человеческая природа не изменилась со времен Средневековья.

– Вероятно, Хедрик надеется, что ты присоединишься к БТК, когда увидишь, чего они достигли.

– Он бредит.

Грейди услышал тихий смех Чаттопадхая.

– Несмотря на все мои жалобы Тэте, это та самая возможность, которой Резисторы ждали много лет.

– Вы ждали возможности сдаться Хедрику, что ли?

– Мы не ждем, что ты сдашься, Джон.

Грейди окинул взглядом свою камеру, которую он с таким трудом сделал удобной.

– И что тогда? Меня вернут сюда, починят ИИ, и он снова за меня возьмется? – Сердце Грейди забилось быстрее. – Я не смогу снова через такое пройти, Арчи.

– Твое возвращение в «Гибернити» тоже не входит в наши планы. Мы хотим предложить тебе, мой дорогой мальчик, совершить побег.

– Побег? – Он обдумал этот вариант. – Даже если это возможно, как насчет тебя и всех остальных? Я не могу просто взять и бросить вас тут.

– Мы знаем, что ты нас не бросишь. Мы хотим, чтобы ты рассказал внешнему миру о тюрьме «Гибернити» и о ее узниках.

– А какой в этом смысл? Может, БТК и тайная организация, но при этом существует вполне легально.

– Джон, правительства большинства государств мира понятия не имеют о существовании Бюро – даже большая часть правительства твоей страны. Для всех БТК – это реликт времен холодной войны, который давно забыт. Это миф.

– Но если я расскажу кому-то о Бюро – и если мне поверят – что они смогут предпринять? У БТК настолько развитые технологии, что никто не сможет заставить их соблюдать закон.

– Не стоит недооценивать силу разоблачения: если правительства разных стран узнают, что существует место, где спрятаны великие изобретатели, они могут попытаться нас спасти. А мнение мирового сообщества на самом деле очень весомо. БТК ведь не без причины скрывает наше существование, в конце-то концов. Мы должны попытаться, Джон.

– Ты же знаешь, Арчи, что я готов попытаться. Я обязан тебе жизнью.

– Ничем ты мне не обязан.

– Останемся каждый при своем мнении. Но то, что меня вытащат из клетки, еще не означает, что сбежать будет легко. – Грейди перевернул керамический кувшин, вывалил на стол кучу собранных деталей и принялся их перебирать, пока не добрался до кубического прозрачного алмаза на полкарата. Изготовленный машинным способом, он был безупречен, в природе таких совершенных не существовало. Это был квант-линк-передатчик. – По крайней мере я извлек отслеживающий алмаз.

– Хорошо. Спрячь его где-нибудь в обуви. Он тебе понадобится. У нас есть кое-какие мысли по поводу твоего побега. Мы думаем, что тебе лучше всего попытаться удрать во время транспортировки.

– Но заключенных перевозят под наркозом. В дороге я буду без сознания.

– Пришла инструкция. В ней сказано, чтобы тебя не усыпляли. Ты будешь бодрствовать.

– Бодрствовать? Но почему?

– Надзиратель говорит, они хотят поразить тебя технологиями Бюро.

– Ха!

– Мы долгие годы готовились к этому моменту. Но вначале надо избавиться от всего, чем ты обзавелся как Резистор. Ты должен привести свою камеру в соответствие с записями ИскИна.

– Как-то мне это не нравится.

– Это значит, что ты должен уничтожить свой компьютер и канал связи с сетью Резисторов – и все, что не значится в официальных записях. Я послал тебе список разрешенных вещей.

На столе появился голографический документ. Грейди открыл его и пробежал глазами удручающе короткий список.

– И это все, чем я предположительно должен обладать после трех лет сотрудничества?

– ИИ-дознаватели – существа экономные.

– Я не хочу остаться без канала связи. Что если…

– Джон, ты сюда не вернешься. И ты должен верить – мы снабдим тебя всем необходимым для путешествия.

Грейди вздохнул:

– Может быть, я слишком привязался к своей камере.

– Я лично с огромным нетерпением жду того дня, когда смогу покинуть свою камеру, хоть и провел тут почти полжизни.

Грейди с опозданием осознал свою бестактность. Чаттопадхай сидел здесь в десять раз дольше, чем он.

– Обещаю, что сделаю для этого все, что в моих силах, Арчи. Сколько времени у меня есть до того, как за мной придут?

– В ближайшие сорок восемь часов БТК вышлет за тобой сверхзвуковой транспорт. Надзиратели явятся за тобой в течение суток – чтобы подготовить.

– И я должен вернуться в то состояние, в котором был раньше.

– По официальной версии, ты уже некоторое время сотрудничаешь со своим ИскИном. В отчетах будет сказано, что из твоего мозга удалены углеродные микроволокна – в качестве подготовки к отъезду.

– Хорошо.

– Но тебе придется сбрить волосы и брови.

– Хоть ногти-то можно оставить?

– Охранники так или иначе не будут знать, что их ожидает в этих клетках. Мы подготовим тебя, главным образом, для камер видеонаблюдения. Держи руки пониже.

– Ладно, но нам ведь надо обсудить побег. И как мне убедить людей, что тюрьма «Гибернити» существует? А если это у меня получится, где искать эту самую тюрьму?

– Всем этим занимается комитет побегов, Джон. Мы много лет к этому готовились. Ты узнаешь обо всем чуть позже.

– Что значит «позже»?

– Ты должен привести в порядок свою камеру. Избавься от всего, чего нет в списке. И немедленно уничтожь этот канал связи. Отошли его с полимерным червем.

– Но… мне может еще понадобиться твой совет.

– Нам нельзя рисковать. Не исключено, что охранники придут раньше, чем мы думаем. Если в штаб-квартире БТК узнают о существовании нашей сети, это будет катастрофой.

– Тогда это все?

– Пока да, мой друг. Только еще одно, Джон.

Грейди поморщился:

– Что?

– Погоди-ка, ты имеешь в виду, что я должен починить это чудовище?

– Этого не избежать. Если в штаб-квартире Бюро заподозрят, что в тюрьме ведется подрывная деятельность, мы все окажемся под угрозой.

Грейди подпер голову руками.

– О, господи, я… я не знаю, смогу ли это сделать, Арчи. Только не после того, через что мне пришлось пройти.

– Джон, ты должен. Помни, ИИ считает, что ты сотрудничаешь с ним уже много лет. Он не будет помнить детали – только числовой коэффициент сотрудничества. И перед ним будет стоять задача подготовить тебя к отбытию. Он не станет допрашивать тебя.

Грейди мрачно молчал несколько секунд.

– И ты в этом уверен?

– Александрина лично его настроила.

Это говорило о многом. В конце концов, Александрина была пионером в области квантовых компьютеров. Он медленно выпрямился.

– Ладно, я реактивирую его.

– Я знал, что мы можем рассчитывать на тебя.

Все произошло так быстро!

– Я не знаю, что со мной было бы, если бы не ты, Арчи. В смысле ты и остальные, раз уж на то пошло. Пожалуйста, попрощайся с ними за меня. И скажи, что мы снова встретимся.

– Я с нетерпением жду этого дня, друг мой.

После этих слов линия связи умерла. Грейди вздохнул и оглядел свою камеру – а потом посмотрел в список. Ему предстояло много работы.

Восемнадцать чесов спустя Джон сидел в камере перед пустым столом, его волосы и брови были сбриты, а все контрабандные блага исчезли. Отправляя Малого в канал, туда, откуда тот несколько лет назад явился, Грейди расстроился, и это его удивило, ведь змей был лишь электронным полимерным устройством, а не домашним животным. По-видимому, человеческой психике свойственно подсознательное стремление одушевлять неодушевленные предметы. Но сейчас, глядя на серую выгнутую стену камеры, Грейди глубоко вздохнул и перевел взгляд на пункт меню, перезапускавший ИскИна. Так ему предстояло снова передать бразды правления своему мучителю.

Если бы не безоговорочное доверие Резисторам – и Чаттопадхаю в частности – Грейди не сделал бы этого, даже проведя тут миллион лет. Еще раз глубоко вздохнув, он кликнул на нужную опцию. Раздался звуковой сигнал, и освещение стало чуть ярче.

Грейди думал, что ИскИну понадобится какое-то время на загрузку, но почти в ту же секунду впервые за последние три года Джон услышал:

– Тебе что-нибудь нужно, Джон?

Когда такой знакомый голос чудовища вновь зазвучал в его камере, руки Грейди задрожали. Это был его собственный голос. Джон обнял себя.

– Кажется, что-то тебя расстроило. Хочешь об этом поговорить?

Он покачал головой. На несколько мгновений в камере стало тихо.

– Мы же хорошо ладили.

Грейди поднял глаза к потолку.

– Не знаю, почему тебя отсюда забирают.

Джон ничего не сказал.

– Наши исследования хорошо продвигались.

Еще несколько мгновений стояла тишина.

– Тебе так не кажется?

Прошла минута или около того.

– Сейчас я тебя усыплю, Джон. Я буду по тебе скучать.

Грейди почувствовал, как на него наваливается сонливость. Впервые за долгое время он ощутил на своей шкуре воздействие дельта-волн.

– Надеюсь, ты скоро вернешься.

Грейди проснулся, лежа на койке в помещении, похожем на больничную палату. Тут были стулья, столик, раковина, туалет, зеркало и платяной шкаф. Джон сел и увидел, что на нем халат для пациентов с застежкой на спине.

Спустя пару секунд Грейди взглянул в зеркало над раковиной. Как ни странно, теперь у него была каштановая шевелюра, темные брови и вдобавок подстриженные усы с бородкой.

Он потянул себя за волосы, чтобы убедиться, что они настоящие. Стимуляция клеточной активности? Интересно.

Потом он заметил на стуле у кровати аккуратную стопку одежды, тут же была и обувь. Его внимание привлекла картонка с зубчатым символом Резисторов, лежащая поверх одежды.

Окончательно проснувшись, он взял ее в руки, повертел в руках, потом порылся в стопке одежды. Там были брюки, рубашка на пуговицах, носки, ремень и легкие кожаные туфли. Он что-то нащупал в одном из карманов брюк и вытащил оттуда небольшой пакет, на котором тоже был знак Резисторов.

Грейди положил сверток на столик и аккуратно развернул упаковку. Внутри оказалось несколько предметов. Во-первых, тонкий ромбовидный приборчик площадью где-то в дюйм, сделанный, судя по всему, из какого-то прочного пластика или белого углеродного волокна, гладкий, как галька. Один из углов приборчика был снабжен линзой, а на его лицевой стороне красовалась кнопка с гравировкой «нажми меня».

Приборчик идеально вписывался между большим и указательным пальцем. Грейди нажал на кнопку, и в нескольких футах от него возникла голограмма со сверхвысоким разрешением – голова и верхняя часть туловища пожилого индийца, находящегося в знакомой круглой камере. Его одежда была такой же, как та, что Грейди создавал для себя на трехмерном принтере.

Голографический джентльмен кивнул, мягко улыбнулся и заговорил, причем голос, казалось, исходил непосредственно от изображения:

– Джон, я Арчибальд Чаттопадхай, известный тебе как Арчи. Надеюсь, наш сверток дошел до тебя в целости и сохранности.

Грейди почувствовал, как его охватывают эмоции. Он ни разу за все эти годы не видел Чаттопадхая, но относился к нему как к лучшему другу. Этот человек спас и его жизнь, и его рассудок, и теперь Джон обрадовался, узнав, как выглядит Арчи.

– Прибор, который ты сейчас держишь, собрал вручную один из нас. Его софт сделан на базе кода ДНК, и поэтому у него очень большая плотность потока информации – две целых две десятых петабайта на грамм. При этом он довольно прочный. Он многие годы передавался из камеры в камеру, и большинство Резисторов записали с его помощью видеопослания, рассказав, кто они и за какие изобретения их бросили в «Гибернити». Вдобавок они поместили туда образцы своих ДНК, по которым их можно идентифицировать. Сбереги этот прибор, Джон, и используй его, чтобы рассказать миру о нашей тюрьме. Мы все рассчитываем на тебя.

Грейди кивнул. Он не подведет. Чаттопадхай тем временем продолжил:

– Точное местоположение «Гибернити» хранится в строжайшем секрете, однако это устройство содержит в себе инерционный гирокомпас с наношкалой, который будет записывать твои перемещения по трехмерному пространству, так что ты сможешь потом отследить свой путь – и привести в «Гибернити» помощь, где бы эта тюрьма ни находилась. В самом устройстве ты найдешь инструкции, как разобраться в данных, собранных гирокомпасом. С этим справится любой более или менее опытный компьютерщик.

Грейди с возросшим уважением глянул на крохотный многофункциональный приборчик.

– Хедрику ты нужен из-за своих знаний, поэтому конвоирам запрещено причинять тебе вред. Помни об этом и действуй без колебаний, как только представится возможность.

Грейди перевернул пакет, и на ладонь выпало нечто, напоминающее черный ластик.

– Прижми эту штуковину к шее. От нажатия она прилипнет и при беглом осмотре сойдет за родинку. Но на самом деле это устройство активизируется, если ты положишь его на кончик языка. Твоя слюна закодирует прибор, подсоединив к тебе. Ты будешь знать, когда он сработает. Не жди, пока автомобиль остановится, – используй в пути. Но, когда он все-таки остановится, медленно двигайся к выходу.

Чаттопадхай сделал паузу:

– Сейчас, пожалуйста, приклей к шее второй прибор. Нажатием кнопки поставь голограмму на паузу и сделай это.

Грейди послушался, отложил проектор в сторону и принялся изучать черную горошинку. Она казалась чем-то совсем несложным и вообще больше походила на угольную крошку, почему-то пластичную на ощупь. Он прижал ее к основанию шеи, у ключицы, и поглядел в зеркало. Эта штука на самом деле выглядела точь-в-точь как родинка. Вот и хорошо.

Он опять нажал на кнопку, возобновляя работу видеопроектора. Чаттопадхай продолжил:

– Когда сбежишь, найди безопасное место и просмотри обучающие материалы. Они тоже содержатся в этом устройстве, и из них ты узнаешь, как укрыться от слежки БТК и его психотронных технологий.

Арчи еще мгновение просто смотрел в камеру.

– Думаю, это все. Теперь мне пора прощаться.

Грейди не мог отвести от голограммы глаз.

– Удачи тебе, Джон. Я предвкушаю день, когда мы встретимся вживую.

Джон кивнул.

– А теперь моя собственная видеоистория. Меня зовут Арчибальд Чаттопадхай, я физик-ядерщик и поэт-любитель. Моя любимая жена Амалия родила мне пятерых прекрасных детей. Я возглавлял группу ученых, которая впервые добилась устойчивой реакции термоядерного синтеза, за что в апреле тысяча девятьсот восемьдесят пятого года был брошен в тюрьму Бюро технологического контроля. Я не умер. Я все еще жив. – На глаза Чаттопадхая навернулись слезы. – Пожалуйста, скажите моей жене и детям, что я очень люблю их и всегда о них думаю.

Грейди тоже чуть не расплакался. Этот человек был его спасителем, ведь только благодаря Арчи он все еще жив. Только благодаря Арчи у него и у других заключенных оставалась надежда.

Грейди не мог его подвести.