Три года спустя. Глава 10. Прореха в небесах

Бениньо Круз крикнул с капитанского мостика «Сан-Мигеля» в открытый люк трюма:

– Ариус, да смажь ты уже эту хренову лебедку! Что я тебе сказал?!

Трехтонный подъемник на палубе зловеще дымил и визжал. Пятнадцатилетний племянник Бениньо, Ариус, неопределенно махнул ему рукой. Мальчишка был изрядно моложе большей части этого оборудования. И, похоже, вполовину глупее.

Круз перешел к перилам и наклонился вниз:

– Сейчас же, чтоб тебя!

Экипаж из полудюжины филиппинцев сновал внизу по палубе. Двое из них направляли разбухший от желтоперого тунца плетеный садок, поднимавшийся от сети, тянувшейся вдоль правого борта старенького траулера. На корпусе суденышка тут и там виднелись пузыри и ржавчина, но Круз был уверен, что в основном оно еще довольно крепкое. Должно быть крепким.

Во всяком случае, он молился, чтобы так все и было. От ближайшей суши их отделяла тысяча миль – и не случайно. Здесь они были вдали от посторонних глаз, на них смотрел лишь Господь, который всегда все видит.

Сегодня Господь явил им свою милость. Сегодня им улыбался сам Иисус и все его святые. Глядя вниз, на трепещущий в неводе тунец, Круз поцеловал золотой нательный крест. Не окунь, а желтоперка. «Слава тебе, Господи!» Прямо как в былые денечки.

Теперь он сможет вернуть часть долгов. Может, удастся подлатать судно. Заплатить кое-кому и кое-кого подмазать. Список был длинный.

Черные дни настали, когда комиссия Программы охраны водных ресурсов закрыла для промысловой ловли участки открытого моря под номерами один, два и три неподалеку от Филиппин, Индонезии и Папуа– Новой Гвинеи. Перебрал он с уловом или не перебрал, но заключенное на острове Науру соглашение окончательно и бесповоротно поставило его буквой «зю». Он должен был платить по счетам, и счета эти были из тех, которые следовало оплачивать вовремя, потому что в противном случае тебя начинали искать подозрительные типы с большими ножами.

Круз уставился на сеть, пытаясь подбить прибыль. Лоло называла это «сеть сетей». Трюмы «Сан-Мигеля» были заполнены лишь на четверть, но благодаря этому улову наполнятся процентов на тридцать – тридцать пять. Бениньо грубо прикинул возможности старого семейного траулера – учитывая течи и проблемы с помпой. Ничего хорошего не будет, если он заполнит кораблик до краев, а тот на обратном пути попадет в жестокий шторм и пойдет ко дну. А еще надо учесть дополнительные затраты на горючее, провизию и срочный ремонт, который пришлось сделать на Фиджи. И взятки, чтобы быть уверенным, что никто на них не настучит.

А потом – перегрузка улова на индонезийский траулер прямо в открытом океане, чтобы скрыть, откуда взялась рыба. Долю индонезийцев тоже надо не забыть.

Круз озабоченно покачал головой. Что же это за мир такой, в котором даже удача оборачивается стрессом? Но он не должен быть неблагодарным. Добрый Боженька позаботился о нем потому, что помогает тем, кто помогает себе сам.

Он никогда не забрался бы в такую даль, если бы не все эти самолеты и быстроходные катера, которые ищут повсюду «нелегальные» рыболовные траулеры вроде его собственного. Что это за слово-то такое, «нелегальные»? Как будто ловля рыбы в Божьем океане может быть нелегальной! Восточный участок открытого моря был единственной возможностью улизнуть, а риски и расходы все нарастали. Ему постоянно снился кошмар, в котором он шел ко дну, но сестра сказала, что его скорее потопят долги, чем вода, и это звучало очень правдоподобно.

Но, глядя вниз, на сеть, полную тунца, он непроизвольно кивал сам себе. Риск окупился. Он сможет и в следующем сезоне удержать бизнес на плаву. Он должен это сделать. Если не накроется двигатель. Если этот чертов Гринпис не сядет ему на хвост. Если не придется платить каких-нибудь крупных штрафов. Если он дал на лапу правильным людям. Слишком много «если». В море на рыбную ловлю выходила целая тысяча поколений, и будь он проклят, если кто-нибудь заставит его прозябать в нищете на суше.

Круз поднял глаза на клубившиеся вдалеке тучи. Странные тучи. Они были похожи на возвышавшиеся в воздухе кольца дыма диаметром в несколько миль.

Один из членов экипажа окликнул его по имени и жестом указал на сгущающиеся облака.

Он кивнул в ответ:

– Давай я буду беспокоиться насчет погоды, а ты просто займешься рыбой. – Он знал, что в прогнозе погоды не шло даже речи о бурях, да и снимки со спутника нынче утром не предвещали ничего плохого.

Круз двинулся обратно к рубке, и тут из дальнего трюмного люка возник его немногословный второй помощник Матапанг.

– Мэт, где ты застрял? Я послал за тобой пятнадцать минут назад.

– Я не могу бросать все дела каждый раз, когда ты меня зовешь.

– Что там с двигателем левого борта?

Второй помощник нахмурился:

– С ним забот полон рот. Думаю, дело в шатуне. Но это пока подождет. – Он сделал жест в сторону окна: – Ты туда поглядываешь?

Круз посмотрел в сторону, куда указывал второй помощник. Тучи у линии горизонта вдруг стали почти черными. Буквально за несколько секунд в паре миль от них возникло нечто похожее на грозовой фронт.

– Отец наш Небесный!

Люди на палубе подняли крик, показывая на надвигающуюся черноту.

Круз в жизни не видел ничего подобного. Все это мало походило на шторм. Скорее, оно вело себя как… как какой-то мини-тайфун – хотя волна не поднялась, и океан оставался спокойным, лишь с неба словно опускался на воду громадный молот. Тучи кружились прямо на глазах у Бениньо, достигая чуть ли не самой стратосферы, с каждым мигом становясь все чернее.

– Что это такое?

Зловеще сверкнула молния. Следом громыхнул гром.

Матапанг отошел к дальнему краю капитанского мостика и посмотрел вниз:

– Надо избавиться от сети и двигать отсюда.

– Черта с два! В этой сети тунца на четыре миллиона песо!

– Ну так привяжи ее к буям.

Круз потерял контроль над собой. Он встал вплотную ко второму помощнику, который был на полголовы его ниже и гораздо худее, и заорал:

– Заткни пасть! Если из-за бури мы лишимся этой сети, можно вообще не возвращаться в порт!

– Это у тебя долги, а не у меня, Бениньо. Ты не угробишь нас всех только потому, что…

Круз занес кулак:

– Заткни пасть, или я сам тебе ее заткну.

И тут все моряки на палубе разом закричали.

Круз и Матапанг неохотно перестали играть в гляделки и посмотрели вперед.

То, что они увидели прямо по курсу, заставило их забыть обо всем остальном. Там не пойми как поднималось из пучины нечто колоссальное. Описать это было невозможно – казалось, из океана растет огромный холм, вздымаясь подобно одинокой гигантской волне. Только та не двигалась с места – она лишь поднималась к небу, и холм начал принимать неясные конические очертания.

Круз перекрестился, когда на них упала тень этого конуса.

Матапанг выронил гаечный ключ, который незаметно держал за спиной, бросился к перилам и закричал экипажу:

– Бросайте сеть! Надо линять отсюда!

Моряки очнулись от ступора – они впали в него, уставившись на невозможное зрелище всего в миле от носа корабля, – и засновали, избавляясь от единственной целой сети. Их приготовления вызывали у Круза почти такой же ужас, как гора, растущая в океане. Почти. Говоря по правде, она пробудила в нем богобоязненный страх. Целуя нательный крест, он забормотал себе под нос:

– Отче наш, сущий на небесах, да святится имя Твое, да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя…

В рубку снова ворвался Матапанг:

– Прекращай молиться и начинай задраивать люки!

Круз бросил взгляд вперед, туда, откуда доносился низкий рев, и немедленно подумал, что эта гора воды вот-вот обрушится прямо на них. Но вместо этого океан вдруг закружился обратным, перевернутым водоворотом, который потянул траулер к себе – и в небо.

Опять сверкнула молния. Загрохотал гром.

Круз все молился и не мог оторвать глаз от горы, которая поднималась все выше и выше к тучам. Гора росла, вода, крутясь волчками, взлетала, напоминая конус вулкана диаметром в четверть мили. Члены экипажа бросили работу, большинство из них, крестясь, упало на колени. Они молились.

Что же это такое? Круз никогда даже не слышал о чем-то подобном за всю многовековую историю мореплавания. Вода вздымалась ввысь плотным столбом, и черные клубящиеся облака расступались, чтобы вобрать ее в себя.

Океан выливался в небо.

Тем временем край вывернутого наизнанку водоворота наконец добрался до «Сан-Мигеля». Траулер все сильнее кренился, по мере того как его корма опускалась, а нос поднимался вверх по склону вздыбившегося моря.

Круз вцепился в штурвал:

– Нам надо развернуться! Запустить двигатели!

Матапанг бросился к иллюминаторам:

– Они все еще пытаются избавиться от сети!

Бениньо уже не было дела до собственного финансового краха. Невероятное, ни на что не похожее цунами (он никогда даже не слышал ни о чем похожем) маячило прямо перед ними, и если они не развернутся, то просто потонут. Им в жизни не подняться на вершину этой кошмарной громадины, они соскользнут вниз кормой вперед, и все. Круз слишком хорошо знал все слабые места своего суденышка. Трюмные насосы пойдут ко дну вместе с двигателями, а ржавую корму вдавит внутрь корабля.

Но тут началось нечто еще более странное. Вместо того чтобы упасть назад, Круз почувствовал, как он вместе с кораблем падает вперед, вверх, словно он стоял на голове на краю огромной дыры. Дыры в небе.

– Боже милосердный! Да что же это? – Он посмотрел на Матапанга, который лишь беззвучно шевелил губами, не находя слов.

А потом «Сан-Мигель» начал движение вперед, вверх по волне, которая вознеслась высоко в небо. Ревущая гора воды в пять тысяч футов высотой поднималась к тучам и терялась где-то за ними.

Круз заставил свои скрюченные пальцы выпустить штурвал и вцепился в перила, пробираясь через капитанский мостик к люку.

Обернувшись, Круз увидел, что они поднялись на несколько сотен футов над поверхностью океана. Видимо, траулер уже некоторое время падал вверх, в небо. Бениньо захлопнул люк, задраил его и глянул на иллюминатор:

– Мэт!

Матапанг вышел из оцепенения и захлопнул его.

Снаружи гулял по палубе штормовой ветер. Однако перед траулером не было носовой волны, а в его кильватере не тянулся след. Старое корыто двигалось вместе с водой, делая никак не меньше двадцати узлов – гораздо быстрее, чем когда бы то ни было. Крутились лебедки, мотались туда-сюда рыболовные снасти, люди, бросив попытки избавиться от сети, ползли к ближайшим люкам. Сеть за бортом, казалось, двигалась рядом с траулером. Не по воде, а вместе с ней.

Теперь в поле зрения Круза не осталось ничего, кроме крутого склона океана. Они неслись все быстрее, и ветер вокруг завывал все громче.

А потом Круз почувствовал, что его тело становится все легче и легче, пока он не оказался в настоящей невесомости.

– Господь милосердный, да что же это?

Матапанг, будто в коматозном состоянии, смотрел в пустоту, пока моряки и их судно, и рыба, и снасти падали в небо, а его уши наполнял рев воды. Само море стало распадаться на части в бурливой белой массе, а температура быстро падала. Моряки задыхались от страха, их дыхание превращалось в белые облачка тумана.

А потом они, наконец, устремили взоры в небеса, падая вверх вместе с водой, которой хватило бы на тысячу Ниагарских водопадов, в ушах ревело, а разумы, не способные понять происходящее, сковал ужас.

Голос доносился из интеркома смотровой галереи. Грэм Хедрик наблюдал оттуда за центром управления, где выстроились в ряд тонкопленочные дисплеи и терминалы – в большинстве своем оснащенные искусственными интеллектами, однако имелись и исключения. На некоторых все еще работали ученые. На возвышении перед Хедриком громоздились голографические спутниковые изображения. Все здесь было сфокусировано на обширном участке Тихого океана. Над его поверхностью поднималась сверхъестественная водяная воронка, вливающаяся в верхние слои атмосферы. Вид из космоса был впечатляющим, ну да он впечатляет всегда. Результаты испытаний – вот что сейчас должно впечатлять.

– Господин директор, обесточить Кратос?

Хедрик раздраженно нахмурился:

– Мы не станем прерывать испытание, обошедшееся в миллиард долларов, только потому, что на мой полигон занесло рыбацкую лодку с какими-то пиратами. Предполагается, что на этом участке не должна вестись рыбная ловля. Кто за это отвечал?

– ИИ из штамма Р-536,– раздалось после паузы.

– Проклятие. – Устраивать выволочку искусственным интеллектам было ужасной докукой. У каждого из них имелось встроенное оправдание типа это-вы-создали-меня-таким. – Выясни, какая бригада занималась Р-536, и где еще она была задействована. Это же просто халтура – не проверить участок на предмет незарегистрированных судов. Выдай красный билет этой бригаде и всей ее генетической линии.

– Ясно, господин директор. Так что насчет траулера?

– Глушите их сигналы бедствия. – Хедрик прервал связь и включил голографические экраны связи с руководителями проекта: – Как выглядит телеметрия?

Первым заговорил старший из двух ученых:

– Кратос без ощутимых потерь поддерживает девяносто четыре процента мощности. Мы проецируем гравитационное поле диаметром в милю с высоты двадцати двух тысяч двухсот тридцати шести миль. Смещение в районе четырехсот миллиардов…

– Максимальное ускорение?

Оба ученых вдруг замолчали, каждый ожидал, что скажет другой.

Хедрик смерил их тяжелым взглядом:

– Каково максимальное ускорение?

В конце концов тот, что был старше, заговорил:

– Ноль целых девяносто восемь сотых силы тяжести.

Хедрик посмотрел на более молодого ученого:

– То есть возбуждение бозонного поля не возросло? Масса осталось неизменной?

Физики обменялись взглядами.

– Не могли бы вы объяснить, каким образом все эти изменения ни на что не повлияли? Мы ведь начинали именно с этого.

– Изменения могут не влиять на гравитацию, но Кратос куда больше, чем все, что мы…

Тут вмешался старший ученый:

– Мы все еще не завершили оценку квантовой физики, лежащей в основе этой технологии, господин директор. Относительно того, как вообще работает установка мистера Грейди, существуют разные мнения. Возможно, на самом деле она не влияет на гравитацию, а создает изменения пространственно-временного континуума. Точного ответа пока нет даже у ИИ Варуны.

– Это неприемлемо. С тех пор как мы начали исследование этой технологии, прошли годы, но нам до сих пор не удалось ее понять. Того, что мы отражаем гравитацию, недостаточно. Нам следует научиться создавать ее из энергии, но на сегодняшний день мы так же далеки от этого, как и три года назад.

– Но мы разработали технологию, позволяющую использовать гравитационное зеркало на больших расстояниях. Это большой шаг вперед.

– Это необходимый шаг вперед. Как и возможность усиливать гравитацию.

– Наличие цели не означает, что она достижима.

– Вы только что сообщили мне, что вы и вся ваша команда до сих пор не разобрались, какой технологией мы владеем. А я-то думал, что на руководство вас поставили именно для этого. Вы же понимаете, что в нашем деле не обойтись без недоброжелателей, не так ли?

– Да. Уверяю, мы рассмотрели это явление со всевозможных точек зрения.

– В том-то и проблема. Вы, видимо, не в состоянии выдать ответ. Или осознать его – ни вы, ни ИскИн. – Хедрик окинул взглядом центр управления, где уже радовались инженеры. Видимо, для них было самое время «дать пять», ведь с их точки зрения первое полевое испытание установленного на спутнике гравитационного зеркала прошло абсолютно успешно. – У них даже в мыслях нет, что они потерпели неудачу.

– Сэр, но мы же успешно создали самое большое в истории гравитационное зеркало.

– Большое зеркало я получил. Теперь хочу получить мощное.

В центре управления появилась голограмма сотрудника отдела технической эксплуатации.

– Господин директор, вас вызывают из Л-329 БТК России.

– Черт, они – не БТК России, а незаконная организация.

– Простите, господин директор, я просто повторил…

– У них нет права так себя называть.

Повисла пауза.

– Так вы не хотите ответить, сэр?

Хедрик глубоко вздохнул:

– Ненавижу разговаривать с этой штукой! – Он посмотрел на потолок. Он знал, почему ему звонят. Строго говоря, демонстрация гравитационной мощи потребовалась ему отчасти по той же причине. – Варуна!

– Да, господин директор, – донеслось с потолка.

– Когда я стану говорить с Л-329, отладь модуляции моего голоса. Позаботься, чтобы он звучал искренне и честно.

– Я позабочусь о том, чтобы модифицировать звукопередачу вашей речи, придав словам нужный эффект, господин директор.

Хедрик обратился к сотруднику технического отдела:

– Переведите на меня вызов.

Его голограмму немедленно сменило мультяшное изображение кота с большими зелеными глазами. Судя по всему, тот был новым аватаром искусственного интеллекта Л-329. Кот кивнул в знак приветствия:

– Директор Хедрик. Мы обнаружили гравитационную аномалию на юге Тихого океана. Она стала причиной нашего коллективного беспокойства.

– Я не просто осведомлен об этом явлении, я сам его и создал.

Последовала пауза, предназначенная для того, чтобы просчитать эффект от заявления Хедрика. ИскИны с такими параметрами могли вести разговор со скоростью несколько миллиардов слов в секунду. По документации Бюро, Л-329 изначально вырос из алгоритма игры в покер, который расширили для игры на финансовых рынках. Он обладал нейронной логикой для адаптации к человеческой психологии – логикой, которая быстро развивалась, давая ИскИну возможность обрабатывать все большее количество данных. Блеф был одним из его базовых навыков. Возможно, именно поэтому он выбирал безобидные с виду аватары.

– Масса, находящаяся на месте аномалии, не соответствует наблюдаемому феномену.

– Мы разработали новую физику.

Снова возникла пауза.

– Вы модифицируете свою речь. Я не могу распознать, насколько правдивы ваши заявления.

– Меня не волнует, верите вы мне или нет. Ваши технологии быстро устаревают.

– Вы готовы к возможным последствиям подобных инноваций, мистер Хедрик?

– Может, вы подзабыли, но задача БТК как раз и заключается в том, чтобы контролировать последствия.

– Я имею в виду не последствия для человеческой цивилизации, мистер Хедрик, а лично для вас.

Грэм почувствовал, как прилила к лицу кровь:

– Ваша организация незаконна. Скоро у меня снова будут все ваши технологии. Равно как и технологии АТТУ.

– И мы, и БТК Азии можем защитить наши технологии.

– Ваша защита долго не продержится. И вы – не БТК. И никогда им не были. Я верну вас под свой контроль.

– Я бы на это не поставил.

Хедрик прервал связь:

– Чертов автомат для покера!

Голограммы ученых все еще никуда не делись. Старший откашлялся:

– Господин директор, наши новые гравитационные технологии обеспечивают нам техническое превосходство и над Л-329, и над БТК Азии.

– Они – не БТК Азии! – И Хедрик одним кликом отправил голограммы в небытие.

В галерею тут же с недовольным лицом вошел мистер Моррисон. Очевидно, он ждал этого момента. Судя по его гримасе, случилась какая-то серьезная неприятность. И хотя с кислой миной Моррисон ходил постоянно, по степени ее недовольства всегда можно было определить, какой день ждет Хедрика.

– В чем дело, мистер Моррисон? Я же просил не беспокоить!

– Есть обстоятельства, незамедлительно требующие вашего внимания.

Грэм вздохнул:

– Ну что там еще, ради всего святого?

– Вашингтон.

Хедрик бросил в его сторону презрительный взгляд и расслабился:

– Вы прервали меня из-за Вашингтона?

– Это не обычный политический вздор. У национальной разведки новая начальница, которая требует, чтобы сверхсекретные бюро вернулись под ее непосредственный контроль.

– И что с того? Игнорируйте ее. Откуда она вообще узнала о нашем существовании?

– Нас сдал кто-то из ЦРУ – явно хотел выслужиться.

– Игнорируйте ее.

– Мы так и поступали последнюю пару месяцев, но также наблюдали за всеми главными агентствами. Они формируют совместную рабочую группу с доступом высшего уровня для проверки сверхсекретных программ – отчасти с целью сокращения бюджета – и там есть люди, которые не понимают, что мы обладаем уникальным статусом.

– А куда подевались люди, которые знали, что не надо совать нос в наши дела?

– Умерли или вышли в отставку.

– Но разве они не оставили инструкций? – Хедрик на секунду задумался. – Возможно, пришло время назначить встречу. Давненько я не общался с гражданскими властями.

– Я все устрою. – И Моррисон направился к выходу.

– Да, мистер Моррисон, и еще…

Старый служака повернулся обратно.

– Вы помните нашего неподдающегося гения гравитации, Джона Грейди?

Моррисон кивнул:

– Смутно.

– Я бы хотел, чтобы вы вытащили его из «Гибернити».

Моррисон поднял брови:

– Вытащить заключенного из «Гибернити»? Это что-то новенькое. Вы отдаете себе отчет в том, что он уже несколько лет провел под контролем допросных дел мастеров?

– С этой стороны не должно быть осложнений. Я просмотрел его досье. Вначале он артачился, но за три года понял, что с нами надо сотрудничать. Думаю, пришло время посмотреть, не готов ли он к нам присоединиться.

– Тест на чистосердечность можно отправить прямо в тюрьму, не извлекая самого Грейди. Это же целая история – освободить оттуда зэка! Ничего подобного не делалось уже пятнадцать лет.

– Я не хочу, чтобы его тестировали. – Хедрик тщательно подбирал слова: – Нужно, чтобы он чувствовал, будто сам принимает решение. – Он сделал жест в сторону голографического изображения Кратоса. То висело в центре управления над изображением Земли. – Покажите ему, как мы воплотили его идеи. Убедите, что в будущем он станет важной шишкой.

Взгляд Моррисона ничего не выражал.

– Вы не разделяете мою точку зрения?

– Я не уверен, что мистер Грейди до сих пор способен принимать решения. Ни один заключенный из тех, кого мы извлекали из «Гибернити», не провел там больше года. То, как там с ними работают, может нанести им непоправимый ущерб.

– За десять или пятнадцать лет – может быть, но уж никак не за три года. Особенно если субъект так же настроен на сотрудничество, как мистер Грейди.

– Он действительно так вам нужен?

– Проект Кратос забуксовал. Я думаю, мистер Грейди может дать нам жизненно важную информацию. Быть может, нашему гениальному другу хватило времени, чтобы пересмотреть свое решение.

– Как скажете, сэр. Когда он вам нужен?

– Чем скорее, тем лучше. В пути устройте его поудобнее. И получше с ним обращайтесь. Вообще говоря, я хочу, чтобы он проснулся еще во время транзита – тогда он сможет увидеть, как мы применяем его гравитационное зеркало в авиационно-космической технике. Я хочу, чтобы к моменту нашей дискуссии он был счастливым и отдохнувшим. Так что не применяйте силу.

– Уж не знаю, как осчастливить этого Грейди, но сюда я его доставлю.