Первый магистрат огласила результаты выборов в последнем округе, – невнятно, как во сне, произносит юноша с затуманенным взглядом.

Хладнокровие по опыту знает, каких усилий требуют тайные мысленные переговоры, ведь обычную мысленную беседу может подслушать любой маг. Сейчас заговорщики, собравшиеся в особняке Хладнокровия, стоящем на окраине Паланты, изо всех сил стараются держать свои мысли в секрете, не привлекая излишнего внимания.

– Последний округ… консельером избран представитель партии Черного Ириса, – шепчет юный маг.

– Победа досталась партии Черного Ириса, – добавляет еще кто-то. – С перевесом в один голос.

– Терпение возлагала такие надежды на своих хваленых каморрцев, но с нашим ставленником им не совладать, – язвительно замечает архидонна Предвидение; она, как и все маги в гостиной второго этажа, одета для битвы – в кольчужные доспехи и кожаный плащ с капюшоном; лицо ее прячется под маской темного холста. – Ничего, мы с ними разберемся, после того как с прочими удовольствиями будет покончено.

– Не столько с удовольствиями, сколько с необходимостью… – Хладнокровие заходится в приступе кашля, дышит глубоко, ровно, пытаясь справиться с волнением.

В гостиной душно, от магов пахнет железом и дубленой кожей, вином и потом, ароматными маслами и притираниями.

– Что ж, мы одним махом покончим и с тем и с другим, – заявляет архидонна.

– В Картении что-то происходит… – шепчет юноша, которому поручено наблюдать за ходом выборов. – Ловарис… из округа Бурсади… похоже, хочет переметнуться на сторону партии Глубинных Корней.

– Очень некстати, – замечает Предвидение. – А может, оно и к лучшему. Это отвлечет наших противников. Они сейчас упиваются победой…

– Вот именно, – кивает Хладнокровие. – Что ж… Ваши люди готовы? Все на месте?

– Да, – отвечает Предвидение.

– За необходимость! За наше будущее, – пересохшими губами шепчет Хладнокровие, а потом изрекает слово.

Слово превращается в пламя.

Еще месяц назад под полом гостиной спрятали сотни глиняных сосудов, наполовину заполненных горючим маслом. В одном из них вспыхивает искра, смешивается с воздухом. Масло воспламеняется. Ослепительный взрыв уничтожает все вокруг, ревущая волна огня сметает все на своем пути.

Против этого даже маги бессильны. Каменные плиты рассыпаются в пыль под ногами, Хладнокровие мгновенно окатывает невыносимым, темным жаром, и он не успевает ощутить ни сожаления, ни удовлетворения. Все кончено. Тринадцать магов и архидонна Предвидение погибают вместе с Хладнокровием.

Вся битва занимает девять минут. Нападение стремительно и неожиданно – иначе маги не смогли бы одержать полную победу над своими собратьями, равными по мощи и умениям.

Сторонники архидонны Предвидение запоздало осознают, что лишены всякого преимущества, что попали в западню. Противники, которых они презрительно упрекали в нерешительности и робости, всегда превосходили их числом и сейчас убедительно доказывают несправедливость обвинений.

Сторонники архидонны Терпение безжалостно уничтожают соперников, никому не дают пощады. Честным боем это не назовешь. На крышах домов, в пышных садах и тенистых парках, в подземных чертогах Исла-Схоластики и в особняках чародеев вершится скорая, безмолвная и беспощадная расправа.

Ошеломленные картенские консельеры устраивают пьяную драку в Картении, а в это время в укромных закоулках города семьдесят магов гибнут от рук своих собратьев.

В Небесном чертоге Корабел подходит к Терпению, одиноко стоящей под куполом, по которому, как и по небу над Картеном, плывут тяжелые темные тучи, закрывая свет звезд и лун. Весь город окутан тьмой, скрывающей следы преступного деяния.

– Все кончено, – вслух произносит Терпение.

Во мгле витают серебристые обрывки последних мыслей магов, их безмолвные крики, стоны и мольбы о помощи, которой ждать неоткуда; Терпение ограждает от них свой разум.

– И со всем этим нам придется жить дальше, – вздыхает она.

– Как и с призрачными тенями Терим-Пеля, – говорит Корабел, утирая слезы.

– Каждый, кто обладает магическим даром, – удивительное, редчайшее создание, один на сотни тысяч человек, – продолжает Терпение. – Наши потомки проклянут нас за тех, кого мы сегодня уничтожили.

– Мы и без того заслужили их проклятия, архидонна.

– Ну и пусть проклинают. Зато мы для них этот мир сохранили. Может быть, это послужит нам утешением. Что ж, пора… Помогите мне…

Женщины склоняют головы, слаженно взмахивают руками и сдавленно произносят заклятье развоплощения; слова жарким воздухом пустыни опаляют горло. Фальшивый небосвод на куполе Небесного чертога расплывается, тает, как смутное воспоминание о грезах; остаются лишь потемневшие от копоти камни потолка.

– Вы сейчас сына навестите? – спрашивает Корабел.

– Нет, – отвечает Терпение, чувствуя тяжелый груз прожитых лет; сейчас ей больше всего хочется ощутить прикосновение и услышать смех того, кто давным-давно сгинул в глубине Амателя. – Сначала я с Ламорой поговорю. А сейчас я хочу побыть одна.

Навигатор почтительно кивает и удаляется. Терпение остается в безмолвном чертоге, куда больше никто и никогда не придет.

Ей предстоит еще одно, заключительное дело, но прежде она должна собраться с духом.