Бледноликие радовались прибытию Сородичей. Их приход считался добрым предзнаменованием и означал приближение лета, когда рыбы снова будет вдосталь.

Сородичи принесли с собой свежего мяса, и женщины затеяли общий пир, пока мужчины с интересом рассматривали оружие друг друга. Голубоглазые и кареглазые дети с радостными криками гонялись друг за другом.

Винко, Мор и Маркус, будущие полноправные члены племени, стояли поодаль, не решаясь присоединиться к игре, и смущенно поглядывали на своих голубоглазых ровесников.

Мор наблюдал за тем, как общаются члены обоих племен, и подмечал любопытные вещи. Бледноликие натащили целую гору разных штук сомнительной ценности, вроде блестящих ракушек, и выменивали их на сочную вырезку. Они даже умудрились обменять на мясо ту самую медвежью шкуру, которую Урс много лет назад выменял у них на рыбу, так что выходило, будто это прямой обмен рыбы на мясо, только растянувшийся на годы.

Голубоглазые женщины обступили Беллу, у которой недавно родилась девочка. Они по очереди брали малышку на руки, воркуя над ней и восхищаясь ее сходством с матерью.

– Целыми ночами кричит. Мне и поспать некогда, – жаловалась Белла, и ее собеседницы сочувственно кивали. – И постоянно срыгивает.

К Калли подошел незнакомый светловолосый мужчина с ракушками в волосах, как у всех Бледноликих.

– Скажи, не ты ли мать вон того хромого мальчика? – осведомился он.

Калли на миг опешила: ни один из Сородичей не осмелился бы подойти к женщине и заговорить с ней, не представившись.

– Да, Мор – мой сын, – ответила Калли, решив не указывать мужчине на его оплошность.

– Точно. Мор. Теперь я вспомнил. Он всегда играл с остальными детьми, как будто с его ногой все в порядке.

Калли скрестила руки на груди.

– И что? – холодно спросила она.

Из-за спины мужчины выглянула девушка, года на два младше Мора.

– Познакомься. Это моя дочь. Эма.

Эма несмело вскинула на Калли светло-голубые глаза. Калли сдержанно улыбнулась ей в ответ.

– Покажи руку, Эма, – попросил ее отец.

Нехотя Эма вышла вперед. Более впечатлительная женщина не смогла бы сдержать возгласа: левая рука Эмы заканчивалась чуть повыше локтя и была покрыта чудовищными рубцами.

– Ее рука застряла между камней, и мы не могли их отвалить, – стал объяснять отец девочки. – Пришлось пустить в ход топор. – Он сглотнул слюну и сурово кивнул, заметив испуганное выражение лица Калли. – Перевязали руку шнуром, крепко затянули, пока кожа не посинела, и одним ударом отсекли сустав. Я надеялся, что дочь потеряет сознание, но она все стерпела, моя Эма, – дрожащим голосом продолжал он. – Мы забили рану мхом, глиной и паутиной и несколько дней не развязывали шнура. Несколько дней ее рука горела, а сама она бормотала что-то на незнакомом языке. Наверное, говорила с духами озера, которые хотели увести ее из этого мира. Но рана зажила, и Эма выздоровела.

У Калли в голове не укладывалось, что довелось пережить этой девочке. Она посмотрела на Эму со смесью сочувствия и восхищения. Воистину, отважное сердце. Она вспомнила о Море, который жил, казалось, не вспоминая о своем увечье.

Отец Эмы подался вперед и прошептал:

– Но теперь никто не хочет на ней жениться. Кому нужна жена-калека?

Эма слушала, не изменившись в лице, однако Калли охватило возмущение. Как он может так говорить в присутствии дочери!

– Наверное, у твоего сына та же проблема. Понимаешь, к чему я? Эме сейчас тринадцать лет. Возможно, когда вы придете к нам в следующий раз, мы отпразднуем их свадьбу.

Калли взглянула на серьезное личико Эмы.

– Ты знакома с моим сыном? – ласково спросила Калли. Ее вопрос удивил мужчину, но Эма кивнула. – Он тебе нравится?

– Да, – ответила Эма. – Нравится.

– А с кем они станут жить? С вами? Или с нами, с Сородичами? – забеспокоилась Калли.

Отец Эмы пожал плечами.

– Где сами захотят. Моя жена умерла, так что требовать внуков некому. А мне будет достаточно видеть дочь, когда вы будете заходить к нам на пути в стойбище. А может, они захотят пожить немного у нас, прежде чем уйти с вами.

Калли живо представила себе, как это будет, и улыбнулась. Люди из племени Бледноликих такие приветливые, думала она. Ей вспомнились синяки, которыми Мора награждали его так называемые друзья и которые он вечно скрывал от нее. Альби больше не имела поддержки среди женщин, но частенько беседовала с Гратом и другими мальчишками, и Калли подозревала, что она науськивает их на Мора.

Хорошо бы, останавливаясь у Бледноликих, встречать здесь своего сына – своего счастливого сына – и его семью.

– Да, – вслух сказала Калли, – чудесная мысль.

Человек приходил в логово и играл с Волчишкой. Зачастую они просто возились на полу пещеры, но были у них и другие игры, когда человек повторял одни и те же звуки или жесты до тех пор, пока Волчишка не отвечала на них определенным образом. Тогда человек хвалил ее и угощал сочным мясом, которое держал в котомке. Иногда он велел Волчишке сидеть. Иногда – сидеть, не двигаясь, там, где он оставил ее, и ждать его возвращения. Больше всего Волчишке нравилось, когда он подзывал ее к себе. Она любила человека и любила с ним играть.

– Прежде чем вывести тебя из пещеры, я должен убедиться, что ты прибежишь на мой зов или останешься на месте, если я прикажу. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Однажды он обвязал что-то вокруг ее шеи. Запах у этой штуки был знакомый – такая же штука обвивала его талию. Человек встал, и Волчишку дернуло в сторону. Не понимая, что произошло, она замотала головой и принялась выкручиваться и вырываться.

Человек обнял ее, и она утихла.

– Думаю, получится. Ты будешь на веревке и не сможешь убежать. Пожалуйста, потерпи. Завтра мы походим вокруг пещеры, чтобы ты привыкла.

Волчишка поняла: это новая игра. Если рваться вперед, то веревка крепко затягивалась на шее, но если идти рядом с человеком, то петля ослабевала, а человек бросал Волчишке кусочки мяса.

В тот же вечер человек притащил в логово нечто очень странное, с одной стороны, похожее на волчицу – ее мех, ее запах, – но самой волчицы там не было. Волчишка обнюхала шкуру сверху донизу и, придя в замешательство, заскулила.

Потом, когда человек улегся на волчьей шкуре, Волчишка опустилась рядом с ним и положила голову ему на грудь, успокоенная запахом матери.

– Завтра мы выйдем вместе, – сказал человек. Волчишка шевельнула ухом. – Я возьму копье. Надеюсь, с нами ничего не случится.

Сородичи гостили у Бледноликих два дня. Калли разыскала Мора – тот болтал с другими подростками из своего племени – и попросила его помочь со сборами. Оставшись один на один с сыном, Калли обратила его внимание на девушек, сидевших невдалеке за странным занятием – они сплетали тонкие полоски кожи в нечто, называемое «сеть». Женщины из племени Бледноликих все время мастерили или починяли разные штуки для ловли рыбы.

– Видишь вон ту девушку? Ту, что без руки? Ее зовут Эма, – сказала Калли.

Мор вытаращил глаза.

– Что у нее с рукой? – выдохнул он, поморщившись.

– А что у тебя с ногой? – резко спросила мать.

Мор, как громом пораженный, перевел на нее взгляд.

– Приятно, когда другие люди смотрят на тебя с отвращением? – чуть более мягко спросила Калли. – Подумай, что она чувствует, когда другие тычут пальцами на нее.

Мор призадумался и, к чести его сказать, понимающе закивал.

– Отец Эмы попросил, чтобы ты помог ей и другим девушкам. Ступай к ним.

– Ее отец попросил меня помочь? – в смущении повторил Мор.

– Просто пойди и помоги им. Девушку зовут Эма. Она немного младше тебя. Точно не скажу, потому что Бледноликие считают возраст от зимы до зимы, а не от лета до лета, как мы.

– Хорошо, мама, – ответил Мор.

– И пока ты будешь там, расспроси Эму о том о сем. Узнай ее получше. Приглядись, какая она милая.

– Милая? – недоуменно переспросил Мор.

Калли вздохнула.

– Просто я думаю, что Эма может стать для тебя подходящей женой.

– Ах, вот оно что, – сообразил, наконец, Мор, и его лицо прояснилось. – Нет, мама, я уже решил, кто станет моей женой.

– Правда? Кто же?

– Лира, конечно. Мы любим друг друга.

Мор послушно направился к девушкам, и они вместе зашагали по знакомой тропе. Поначалу его охватило раздражение. Девушка по имени Эма с невозмутимым видом шла рядом с ним, а ее подружки, зажав под мышкой рыболовную сеть, вырвались вперед и, глупо хихикая, раз за разом оборачивались на Мора и его спутницу. Можно подумать, они не видели ничего уморительнее, чем Сородич с дубинкой.

– Спасибо, что согласился охранять нас, – сказала ему Эма, и Мор тотчас увидел происходящее в другом свете. Неудивительно, что Собак подсказал ему прихватить дубинку: девушки из племени Бледноликих направлялись по своим делам, а Мор охранял их от хищников.

– Я люблю, когда приходят Сородичи, – сказала Эма. – Вы всегда приносите нам мясо, и мы устраиваем праздник. – Она провела рукой по белокурым волосам, и ракушки, вплетенные в ее косы, весело зацокали.

Мор важно кивнул. Как старший по возрасту, он должен сказать в ответ что-то умное, но в голову ничего не приходило. Зато он заметил, что Эма действительно очень хорошенькая. Ее нос и щеки были усыпаны мелкими темноватыми пятнышками, будто кожа стремилась приобрести нормальный смуглый оттенок, а ее искалеченная рука внушала не отвращение, а нечто вроде любопытства.

Еще ему понравилось, что сдержанная Эма совсем не похожа на своих болтливых подружек, которые, нарочно отстав, шли позади и в голос над ними смеялись. Мор едва сдерживался, чтобы чем-нибудь в них не швырнуть.

– Кажется, сегодня что-то случится, – ни с того ни с сего сказала Эма.

– Случится? – с удивлением переспросил Мор. – Что?

– Что-то замечательное, – прошептала Эма, пристально глядя на него, и ее голубые глаза сверкнули.