Калли не пробежала и двадцати шагов, когда Лиго стал выбиваться. Ему было неудобно. Он боялся этой женщины с перекошенным от страха лицом.

– Нет, Лиго, – всхлипнула Калли. – Сиди тихо.

– Пусти! – не унимался Лиго, отбрыкиваясь.

Медведь снова заревел. От его оглушительного рева кровь стыла в жилах. Калли оступилась и упала ничком, успев оттолкнуть от себя Лиго, чтобы не раздавить малыша. Ловя ртом воздух, она перекатилась на бок, а Лиго, вскочив, припустил вслед за Пэллоком.

Ладно. Калли обхватила живот и встала на ноги. Собак и Лиго спасены.

Она повернулась лицом к медведю.

Тот барахтался на земле и яростно ревел, размахивая страшными когтистыми лапами. Потрясенная Калли сквозь слезы разглядела обломок древка, торчащий из брюха, и еще одно копье, вошедшее зверю в плечо. Из-за деревьев выскочили охотники и что было духу помчались добивать хищника.

Медведь, ощерив пасть и наклонив голову, понесся им навстречу.

В него полетели копья, одно за другим втыкаясь в густой мех. Медведь оступился, передние лапы подкосились под тяжестью огромного тела, и он кубарем полетел на землю. Охотники заулюлюкали, добивая раненого хищника копьями и дубинками, пока он, содрогаясь, не издох.

Наконец Калли разглядела лица мужчин. Сородичи. Сородичи пришли ей на помощь.

Калли, спотыкаясь, будто в тумане, побрела к ним.

– Урс, – прохрипела она.

Урс, протянув руки, бросился ей навстречу.

– Урс, – как заведенная, повторяла Калли, упав в объятья Урса и целуя его лицо. – Ты спас меня. Ты спас меня.

Урс прижал Калли к себе, и на миг ей показалось, будто все стало как прежде – она почувствовала, как Урс прильнул к ней, – но тут же окаменел и отстранился. Калли взглянула в его лицо: Урс смотрел через ее плечо. Калли тоже обернулась.

Пэллок вел за руку Лиго. Увидев Калли в объятиях Урса, Пэллок скривился.

Калли было все равно.

– Лиго! – не своим голосом вскричал Валид, завидев сына.

– Папа! – заверещал ребенок и влетел в отцовские руки.

Валид повернулся к Калли и порывисто ее обнял.

– Спасибо! – горячо прошептал он ей на ухо.

Калли холодно взглянула на Пэллока.

– Мы выслеживали этого медведя полдня, – крикнул ему Урс. – Сбились со следа, а потом нашли его у ручья.

Медвежатину Сородичи не жаловали, однако высоко ценили теплые и тяжелые медвежьи шкуры, укрываться которыми было одно удовольствие. Мужчины собирали медвежьи клыки и когти, веря, что они придают владельцам силу и ярость дикого зверя. Убить пещерного медведя считалось хорошим предзнаменованием.

– Где Собак? – в бешенстве спросила Калли у мужа.

– Я оставил его на валуне, чтобы медведь не добрался. Я тоже бежал к тебе на помощь, – огрызнулся Пэллок.

– Ты оставил ребенка одного?!

Урс переводил взгляд с Калли на Пэллока и обратно, решив не вмешиваться. Какое ему дело до семейной ссоры?

– Что мне оставалось? Я спешил к тебе на помощь! – проорал Пэллок.

Калли грубо оттолкнула его и поспешила вверх по тропе. Через сто шагов она увидала сына, который стоял на вершине огромной каменной плиты, выше человеческого роста. Пэллок воспользовался выступами в камне, чтобы подсадить туда сынишку.

Собак был в безопасности. Гнев Калли улегся. Ее любимый малыш был здесь, перед ней, цел и невредим.

– Привет, мам! Смотри, как я высоко! – радостно крикнул мальчик.

Волчишка не чувствовала невосполнимой утраты, когда погибли ее братья, просто ей не с кем было играть. Стая Волчишки состояла из матери и человека, который жил в их логове, и теперь, когда Волчишке хотелось играть, она играла с человеком.

Возиться с человеком, напрыгивать на него, кусать и царапать было весело, но игра служила определенной цели. Резвясь друг с другом, волчата развивают силу и ловкость, учатся нападать и одолевать противника. Волчишка многое узнавала, когда возилась с человеком на полу пещеры. Руки, кормившие ее, оказались грозным оружием и могли сжать ее, как в тисках; чтобы защититься от их хватки, ей следовало извернуться и вцепиться в них чуть выше.

Она узнала еще кое-что. «Хватит! Брось!» – с болью в голосе вскрикивал человек и с такой силой отталкивал Волчишку от себя, что она летела вверх тормашками.

Похожий урок расшалившиеся щенки, подрастающие в волчьей стае, получают от своих родителей или взрослых собратьев. И как все провинившиеся щенки, Волчишка просила прощения, подползая к человеку и облизывая его лицо. Тогда человек клал ее себе на грудь и зарывался носом в ее мех, и от этого Волчишке становилось так же хорошо и спокойно, как когда она сворачивалась клубочком под боком у матери.

Погода стояла сухая и теплая. Сородичи шли вдоль ручья, часто останавливаясь и вообще продвигаясь медленней чем обычно: несколько женщин племени, в том числе Калли и Белла, были беременны. Калли шла с пустыми руками, поддерживая свой живот. Когда Собак начинал хныкать и проситься «на ручки», его несла Коко, хотя и без того была нагружена разным скарбом, необходимым для приготовления пищи.

– Избалуешь мальчишку, – сурово сказала ей Альби. – Собак, ну-ка слезай и иди сам.

– Ладно, бабушка, – послушно протянул Собак и соскользнул на землю, но стоило Альби отвернуться, как он высунул язык. Коко засмеялась.

По мере приближения к тому месту, где ручей впадал в широкую реку, ведущую через земли Легиона, напряжение среди Сородичей росло. До устья оставалось полдня ходу. Люди молча брели вдоль берега; мужчины держали оружие наготове, ловя настороженным ухом малейший звук. Коко оглянулась и похолодела, заметив выражение лица Калли.

– Началось? – шепотом спросила Коко. Никс, шедший рядом, метнул на нее грозный взгляд.

Калли кивнула и вскинула два пальца – было две схватки.

Коко ускорила шаг, ступая как можно тише, и поравнялась с Альби.

– У Калли начались схватки, – одними губами проговорила она.

Альби со злобным раздражением посмотрела на нее.

– Нам нельзя останавливаться, – прошипела она. – Только не здесь. Мы почти у самого устья.

– Да, конечно… – промямлила Коко.

Калли машинально переставляла ноги. Воды еще не отошли, но схватки с каждым разом усиливались. Когда на свет появился Собак, схватки длились целый день. Калли понимала, что сейчас не самое удачное время и место для родов.

Коко дала дочери попить, и Калли с благодарностью кивнула. И вдруг ее пронзила такая боль, что перехватило дыхание. Схватки со звериной яростью сжимали ее изнутри.

Калли чуть слышно застонала. По ногам потекло что-то теплое – воды отошли.

Схватки усиливались и теперь почти безостановочно накатывали одна за другой. Калли бросило в пот, но она молча шла вперед.

Белла и Адор освободили Коко от ноши, и она поспешила к дочери, чтобы подхватить ее под руки.

Калли казалось, будто ее бедра и позвоночник пронзили раскаленным копьем. Теперь боль ни на миг не отпускала. Как сквозь туман виднелось лицо Пэллока, который оставил охотников и поддерживал ее с другой стороны. Калли почувствовала прилив благодарности, но ее тут же скрутила такая мучительная схватка, что пришлось громко охнуть.

Впереди показалось устье ручья, впадавшего в реку. Калли почувствовала, как головка ребенка продвигается наружу. Она больше не могла идти.

– Стойте…

С помощью Коко и Пэллока Калли, постанывая, опустилась колени, широко их расставила и оперлась руками о землю, словно готовилась прыгнуть в реку.

Сородичи остановились безо всякой команды, как одно целое. Все молчали, пока Калли, до крови кусая губу, тужилась, стоя на четвереньках под высоким чистым небом.

Коко увидела головку ребенка, покрытую кровью и белесыми выделениями. Она наклонилась и нежно поддержала малыша за голову и показавшиеся плечики. Наконец, когда малыш – это был мальчик – полностью вышел на свет, Коко взяла его на руки.

Ребенок закричал.

Услышав писк, Сородичи застыли. Охотники вскинули копья и замахали дубинками, как перед неминуемой атакой. Женщины с тревогой переглянулись. Альби, насупившись, зашагала туда, где, задыхаясь, лежала Калли.

– Тихо, малыш, тихо, – зашептала Коко и передала ребенка дочери, которая в муках избавлялась от последа.

Малыш, будто понимая, что от него требуют, перестал пищать. Калли приложила его к груди, но грудь мальчика не заинтересовала. Он щурил подслеповатые глазки на яркое солнце. Калли улыбнулась мужу, и Пэллок почувствовал, как его переполняет любовь к жене и к новорожденному сыну. Он нежно улыбнулся ей в ответ.

К ним подбежал Игнус, отец Калли. Он шел далеко впереди, в авангарде, и когда узнал, что у дочери начались роды, помчался к ней со всех ног. На руках у него сидел Собак. На лицах обоих были написаны благоговение и страх.

– У нас еще один внук, Игнус, – с гордостью шепнула Коко.

– Посмотри на его ногу, – пробормотала Альби.

Все взгляды устремились на нее, потом на новорожденного. Одна ножка, искривленная чуть ниже колена и заметно короче другой, заканчивалась небольшой ступней без единого пальца. Ребенок родился калекой.

Калли, благостно улыбаясь, бережно прижимала малыша к груди. Не в силах стоять или идти, все еще мучимая стихающими схватками, она забыла обо всем на свете, кроме крохотного существа, которого держала на руках.

– Теперь у тебя есть братик, Собак, – тихонько сказала она. Мальчик смущенно спрятал лицо, уткнувшись в плечо Игнуса. Тот, как и ожидалось, не проронил ни слова.

– Этот ребенок проклят, – прошипела Альби.

Коко остолбенела и в ужасе вытаращилась на нее, но Калли как будто не услышала слов свекрови.

– Этот ребенок проклят! Он накличет на нас беду, – не унималась Альби.

Пэллок посмотрел на новорожденного сына, враз представив себе, какой будет его жизнь. Он не сможет выходить на охоту вместе с другими. Будет для всех обузой. Может, его даже придется нести на руках во время кочевья. И во всех проблемах люди будут обвинять Пэллока.

– Это просто ребенок, – пролепетала Коко, – посмотри, какой он милый.

– Я и смотрю, – огрызнулась Альби. – Он накличет на нас беду. Его надо утопить. Немедленно.

Калли вскинула голову. Неужели она не ослышалась?

Альби обвела всех ледяным взглядом, и ее лицо посуровело.

– Разве вы не понимаете, что это проклятие? Если мы оставим его жить хоть на день, беды не миновать! Посмотрите, где мы стоим! Это гиблое место! Почему он родился именно здесь? А?

Перешептывание вокруг лежащей Калли привлекало укоризненные взгляды со всех сторон. Калли крепче обняла сына, не понимая, чего добивается Старейшина.

Осознание нагрянуло, когда Альби подошла ближе.

– Отдай мне ребенка.

– Не отдам! – заявила Калли.

Альби схватила малыша за увечную ножку, тут же отдернула руку, словно дотронулась до раскаленного камня, и взялась за другую, пригвоздив Калли взглядом.

– Это для блага всех Сородичей, – сказала она, потянув малыша к себе.

– Тише! – зашикали на них отовсюду.

– Отпусти. Отдай мне ребенка, – велела Альби.

Калли глубоко вздохнула.

– Нет! – пронзительно завопила она во всю мочь.