37. Свадьба лучших друзей

Поместье с домом – копией французского замка, выстроенным в тысяча девятьсот шестидесятых годах эксцентричным миллиардером, раскинулось на холмах над Зума-бич. Шесть гектаров зелени, садов и виноградников создавали впечатление, что вы находитесь где-нибудь в глуши Бургундии, а не на берегу океана, в городе сёрфингистов и белых песчаных пляжей.

Именно в этом защищенном уголке Мило и Кароль решили отпраздновать свою свадьбу. С того момента как закончилось наше приключение, мои друзья наслаждались взаимной любовью, и я первым порадовался их долгожданному счастью.

Все шло своим чередом. Я расплатился с долгами, уладил проблемы с законом. Опубликованный за полгода до этого завершающий том моей трилогии встретился с читателями. Что же касается первой экранизации моего романа, то летом больше трех недель она держалась на первом месте по кассовым сборам. В Голливуде все меняется быстро: из сбившегося с пути лузера я снова стал успешным автором, которому все удавалось. Sic transit gloria mundi.

Мило снова открыл свой офис и управлял моими делами с осторожностью индейца-сиу. Он вернул свой «Бугатти», но когда узнал о беременности своей будущей жены, сражу же сменил болид на «Вольво» – универсал!

Короче, Мило уже не был прежним Мило…

Если внешне жизнь снова мне улыбалась, в душе я оплакивал исчезновение Билли. Она ушла, оставив в глубине моего сердца неиссякаемые запасы любви, с которыми я не знал, что делать. Храня верность моему обещанию, я не погрузился в туманность «антидепрессантов, транквилизаторов и кристаллического метамфетамина» и был максимально «чистым». Чтобы не бездельничать, я отправился в большое турне подписывать экземпляры моей новой книги, благодаря которому я за несколько месяцев побывал во всех уголках страны. Один лишь факт, что я снова вижу людей, действовал на меня благотворно. Но как только я оставался один, всплывали болезненные воспоминания о Билли, жестоко напоминая мне волшебство нашей встречи, искорки наших словесных перепалок, зародыши наших ритуалов и тепло нашей близости.

Я подвел черту под любовной жизнью и прекратил всяческие контакты с Авророй. Наша история была не из тех, что заслуживают второго шанса. Я перестал строить планы на будущее, довольствуясь тем, что проживал день за днем так, как получалось.

Но я не мог позволить себе новое погружение в ад. Если я рухну второй раз, я больше никогда не поднимусь, а я не имел права разочаровать Мило и Кароль, которые изо всех сил старались вернуть мне вкус к жизни. Чтобы не омрачать их любовь, я скрывал мою печаль и мои раны, охотно соглашаясь на ужины-кастинги, которые они устраивали по пятницам, чтобы я смог встретить родственную душу. Они поклялись себе, что обязательно разыщут «редкую жемчужину», и с этой целью мобилизовали всех своих знакомых. Благодаря их усилиям за несколько месяцев я познакомился с полным набором тщательно отобранных калифорнийских холостячек – преподавательницей университета, сценаристкой, учительницей, психологом… – но эта игра меня совсем не забавляла, и наши беседы никогда не продолжались после ужина.

– Речь свидетеля! – потребовал кто-то из гостей.

Мы сидели под большим тентом, разбитым для приема гостей. Это были в основном полицейские, пожарные и сотрудники «скорой помощи», с которыми Кароль общалась на работе. Они пришли с семьями. Со стороны Мило были только его мать и я. Атмосфера была расслабленной и неформальной. Холщовые полотнища хлопали на ветру, впуская запахи свежей травы и морской воздух.

– Речь свидетеля! – хором потребовали гости.

Они принялись стучать ножами по бокалам, вынуждая меня встать и произнести импровизированный тост, без которого я бы с удовольствием обошелся. Нежность, которую я испытывал к моим друзьям, была не из тех чувств, о которых говорят в присутствии сорока человек.

И все же я заставил себя включиться в игру. Я встал, все замолчали.

– Здравствуйте все.

Быть свидетелем на этой свадьбе – это большая честь, потому что это свадьба моих лучших друзей, и если быть до конца честным, моих единственных настоящих друзей.

Я повернулся сначала к Кароль. Она была ослепительна в своем платье, усыпанном мелкими кристаллами.

– Кароль, мы знаем друг друга с детства, то есть всю жизнь. Твоя история и моя история неразрывно связаны, и я никогда не мог бы быть счастливым, если бы знал, что ты несчастна.

Я улыбнулся ей, она в ответ подмигнула. Потом я обратился к Мило:

– Мило, брат мой, вместе мы прошли через все и делились всем: начиная с нашей трудной юности и заканчивая головокружением от социального успеха. Мы вместе совершали ошибки и вместе исправляли их. Вместе мы все потеряли и все вернули. И я надеюсь, что мы вместе продолжим наш путь.

Мило коротко кивнул. Я видел, что он взволнован и у него блестят глаза.

– Слова – это моя специальность, но словами не выразить мое счастье, когда я вижу вас сегодня вместе.

Больше года вы оба доказывали мне, до какой степени я могу на вас рассчитывать, в том числе в драматических обстоятельствах. Вы показали мне, что поговорка – дружба удваивает радость и наполовину сокращает печали – это не пустые слова.

От всего сердца я благодарю вас за это и обещаю вам, что и я буду рядом, если понадоблюсь вам, чтобы помочь сохранить ваше счастье на протяжении всей вашей жизни.

Потом я поднял бокал и обратился к присутствующим:

– Я желаю вам всем замечательно провести этот день и предлагаю всем выпить за молодоженов.

– За молодоженов! – хором закричали гости.

Я заметил, что Кароль вытерла слезинку, а Мило подошел ко мне, чтобы обнять.

– Нам надо поговорить, – сказал он мне на ухо.

Мы устроились в тихом уголке поместья – в ангаре для лодок, построенном на берегу озера, по которому плыла эскадра лебедей. В маленьком строении с фронтоном расположилась коллекция лодок из лакированного дерева, и в нем было что-то вечное и очень новоанглийское.

– О чем ты хочешь поговорить, Мило?

Мой друг ослабил галстук. Он старался казаться спокойным, но его лицо выдавало смущение и озабоченность.

– Я не хочу больше жить во лжи, Том. Я знаю, что должен был сказать тебе об этом раньше, но…

Он замолчал и потер глаза.

– В чем дело? – Я был заинтригован. – Ты же не хочешь мне сказать, что снова потерял деньги на бирже?

– Нет, это Билли…

– Что Билли?

– Она… она существует. То есть не по-настоящему, но…

Я никак не мог взять в толк, что он пытается мне сообщить.

– Черт побери, да ты перебрал, что ли?!

Мило глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, и уселся на столярный верстак.

– Нужно восстановить картину, чтобы ты все понял. Вспомни, в каком состоянии ты был год назад. Ты совершал одну глупость за другой: превышение скорости, наркотики, проблемы с законом. Ты перестал писать, ты погружался в самоубийственную депрессию, из которой тебя ничто не могло вытащить, ни психотерапия, ни лекарства, ни наша поддержка.

Я сел рядом с ним. Мне почему-то стало тревожно.

– Однажды утром, – продолжал Мило, – мне позвонил наш издатель, чтобы предупредить о типографском браке в тираже второго тома трилогии. Он прислал мне экземпляр с курьером, и я увидел, что текст обрывается на середине фразы: «…крикнула она, падая». Весь день эта фраза не выходила у меня из головы, и я все думал о ней во время встречи на киностудии «Коламбия». Продюсеры проводили кастинг для экранизации твоего романа, и в тот день они отбирали актеров для второстепенных ролей. Я ненадолго задержался на площадке, где прослушивали актрис на роль Билли. Там-то я и встретил эту девушку…

– Какую девушку?

– Ее звали Лилли. Молодая женщина, немного жалкая, переходила с кастинга на кастинг со своим портфолио. Бледная, на ресницах густой слой туши, в ней была усталость героинь Кассаветиса. Мне ее проба показалась великолепной, но ассистент режиссера не оставил ей никакой надежды. У парня точно было дерьмо в глазах, раз он не увидел, что эта девушка и есть «твоя» Билли. Тогда я пригласил ее выпить по стаканчику, и она рассказала мне о своей жизни.

Мило сделал невыносимую паузу, следя за моей реакцией, с осторожностью подбирая слова. Но мне уже надоело смотреть, как он ходит вокруг да около.

– Продолжай, черт побери!

– Будучи официанткой, Лилли изредка работала манекенщицей, все время пытаясь стать актрисой. Она несколько раз снялась для глянцевых журналов, в низкопробной рекламе, появилась даже в короткометражках, но она явно была не Кейт Мосс. Хотя она была еще молода, ее карьера определенно подходила к концу. Я почувствовал ее уязвимость, понял, что она немного потерялась в безжалостном мире моды, где одна девушка сменяет другую и где те, кто не «выстрелил» в двадцать пять лет, не имели никакого будущего…

Холодок пробежал по моей спине и достиг затылка. Я чувствовал, как кровь стучит в висках.

– Что ты пытаешься мне сказать, Мило? Что ты предложил этой девушке?

– Я предложил ей пятнадцать тысяч долларов, – наконец признался он. – Пятнадцать тысяч баксов, чтобы она сыграла роль Билли, но не в фильме. В твоей жизни.