36. Последний раз, когда я видел Билли

Рождественская ярмарка была в разгаре. Билли крепко прижалась к моей руке и позволила вести ее мимо маленьких белых шале, установленных между площадью Согласия и круглой площадью на Елисейских полях. Колесо обозрения, иллюминация, ледяные скульптуры, ароматы горячего вина и пряников придавали улице что-то волшебное и феерическое.

– Ты решил подарить мне пару обуви? – воскликнула Билли, когда мы проходили мимо роскошных бутиков на авеню Монтеня.

– Нет, я веду тебя в театр.

– На спектакль?

– Нет, на ужин.

Мы дошли до Театра Елисейских полей с облицованным белым мрамором фасадом, на лифте поднялись в ресторан, расположенный на верхнем этаже здания.

В строгой обстановке соединялись дерево, стекло и гранит. Зал был оформлен в пастельных тонах, подчеркнутых колоннами цвета сливы.

– Желаете что-нибудь выпить? – спросил метрдотель, усадив нас в одной из маленьких ниш, задрапированных шелком и располагавших к уединению.

Я заказал два бокала шампанского и вынул из кармана плоский серебристый футлярчик.

– Я выполнил обещание, – сказал я, передавая его Билли.

– Это украшение?

– Нет, не увлекайся…

– Это же флешка! – воскликнула она, снимая маленький колпачок. – Ты закончил роман!

Я кивнул. Нам принесли аперитив.

– У меня тоже кое-что есть для тебя! – загадочно сказала Билли, вынимая из сумочки телефон. – Прежде чем чокнуться, я хочу вернуть тебе это.

– Но это же мой телефон!

– Да, я стащила его сегодня утром, – спокойно призналась она. – Ты же знаешь, что я люблю рыться в твоих вещах…

Я с ворчанием взял у нее мой сотовый, Били улыбалась с довольным видом.

– Я позволила себе прочесть некоторые из твоих эсэмэс. Вижу, у вас с Авророй все налаживается!

Она не слишком ошибалась, но я отрицательно покачал головой. В последние недели сообщения от Авроры стали приходить чаще, и были они нежнее. Она писала, что ей меня недостает, извинялась за некоторые свои ошибки и намекала между строк на возможность «второго шанса», на который наша пара, возможно, имела право.

– Она снова влюблена в тебя! Я же тебе говорила, что выполню мою часть договора! – заявила Билли, доставая из кармана смятый кусок бумажной скатерти из ресторана быстрого питания на заправке.

– Хорошее было время, – сказал я, вспоминая с ностальгией тот день, когда мы подписали этот договор.

– Да, я отвесила тебе увесистую оплеуху, если помнишь!

– Итак, сегодняшний вечер – это конец авантюры?

Билли с деланой беззаботностью посмотрела на меня.

– Ну да! Миссия выполнена для нас обоих: ты закончил книгу, а я вернула тебе женщину, которую ты любишь.

– Ты женщина, которую я люблю.

– Не усложняй, пожалуйста, – попросила она. К нам подошел метрдотель, чтобы принять заказ.

Я отвернулся, чтобы скрыть печаль, мой взгляд устремился сквозь головокружительное остекление, открывавшее пьянящий вид на крыши Парижа. Я отпустил официанта и только потом спросил:

– И что конкретно теперь будет?

– Мы много раз об этом говорили, Том. Ты отправишь рукопись издателю, и как только он прочтет твой текст, воображаемый мир, который ты описал в твоей истории, обретет форму в его мыслях. Мое место в этом вымышленном мире.

– Твое место здесь, рядом со мной!

– Нет, это невозможно! Я не могу одновременно находиться в реальности и в вымысле. Я не могу жить здесь! Я едва не умерла, и это просто чудо, что я до сих пор жива.

– Но теперь ты чувствуешь себя лучше.

– Это всего лишь отсрочка, и ты это знаешь. Если я останусь, я снова заболею и на этот раз уже не выкарабкаюсь.

Меня сбивала с толку ее решительность.

– Но я бы сказал, что… что тебе доставляет удовольствие расставание со мной!

– Нет, это не доставляет мне удовольствия, но мы с самого начала знали, что наша история может быть только эфемерной. Мы знали, что у нас нет будущего и мы ничего не сможем построить вместе.

– Но между нами столько всего произошло!

– Разумеется, в последние недели мы прожили что-то наподобие волшебного отступления, но наши с тобой реальности несовместимы. Ты живешь в реальном мире, а я всего лишь вымышленный персонаж.

– Отлично, – сказал я, вставая из-за стола, – но ты, по крайней мере, могла бы выказать хоть капельку огорчения.

Я швырнул салфетку на стул, оставшиеся деньги – на столик и вышел из ресторана.

Пронизывающий холод, парализовавший город, пробрал меня до костей. Я поднял воротник пальто, дошел до отеля «Плаза», где три машины такси поджидали клиентов.

Билли выбежала следом за мной и грубо схватила меня за руку.

– Ты не имеешь права вот так бросать меня! Ты не имеешь права портить все, что мы пережили!

Ее трясло. Слезы текли по щекам, изо рта вырывался пар.

– Что ты себе вообразил? – крикнула она. – Что меня не мучает перспектива потерять тебя? Но ты даже не знаешь, до какой степени я тебя люблю!

Она злилась на меня, мои упреки ее оскорбили.

– Ты хочешь, чтобы я сказала тебе: никогда в жизни мне не было так хорошо с мужчиной. Я даже не подозревала, что можно испытывать такие чувства к другому человеку! Я не знала, что страсть отлично уживается с восхищением, юмором и нежностью! Ты единственный заставил меня читать книги. Единственный, кто меня по-настоящему слушает, когда я говорю, и с кем я не чувствую себя полной идиоткой. Единственный, кому мои остроты казались такими же сексуальными, как и мои ноги. Единственный, кто увидел во мне не только игрушку для постели… Но ты слишком глуп, чтобы понять это.

Я обнял ее. Я тоже был в ярости. Я ненавидел свой эгоизм и тот непреодолимый барьер, отделявший жизнь от вымысла и мешавший нам прожить историю любви, которую мы заслужили.

В последний раз мы вернулись «домой», в маленькую квартирку на площади Фюрстемберг, которая видела начало нашей любви.

В последний раз я зажег огонь в камине, показав Билли, что я усвоил ее урок: сначала смятую бумагу, потом щепки и, наконец, поленья, поставленные в форме типи.

В последний раз мы выпили по глотку кошмарной и восхитительной грушевой водки.

В последний раз Лео Ферре спел нам, что «со временем все проходит».

Огонь запылал, отбрасывая мягкие отблески на стены. Мы лежали на диване. Билли положила голову мне на живот, а я гладил ее волосы.

– Ты должен дать мне обещание, – заговорила она, поворачиваясь ко мне.

– Все, что захочешь.

– Обещай мне больше не падать в ту черную яму, в которую ты сорвался, и никогда больше не глушить себя лекарствами.

Меня тронула ее горячность, но я был не слишком уверен в моей способности выполнить такое обещание, как только я останусь один.

– Ты вернулся в твою жизнь, Том. Ты снова начал писать и любить. У тебя есть друзья. Будь счастлив с Авророй, родите детей. Не позволяй себе…

– Мне плевать на Аврору! – прервал я ее.

Билли встала и продолжала:

– Проживи я хоть десять жизней, мне все равно не хватило бы времени, чтобы поблагодарить тебя за то, что ты для меня сделал. Я не знаю точно, где я окажусь и что со мной случится, но будь уверен: я всегда буду любить тебя.

Билли подошла к письменному столу и нашла в ящике отреставрированную книгу, которую мне принес Мило.

– Что ты делаешь?

Я попытался встать и подойти к ней, но у меня внезапно и сильно закружилась голова. Она стала тяжелой, и на меня навалился сон, которому невозможно было сопротивляться.

Я сделал несколько неуверенных шагов. Билли открыла роман. Я догадывался, что она перечитывает знаменитую страницу 266, которая резко обрывалась на середине фразы: «…крикнула она, падая».

Мои глаза закрылись, силы покинули меня, и я вдруг понял:

«Водка! Билли только пригубила ее, а я…»

– Ты что-то добавила в бутылку?

Билли не стала отрицать, достала из кармана тубу со снотворным, которую, должно быть, стащила в больнице.

– Но почему?

– Чтобы ты меня отпустил.

Мышцы шеи парализовало, к горлу подкатила тошнота. Я боролся с онемением, пытаясь не упасть, но окружающий мир начал двоиться.

Последним, что я видел четко, была Билли, ворошившая угли кочергой, прежде чем бросить роман в огонь. Благодаря этой книге она пришла, с помощью этой книги она должна уйти.

Не в силах помешать ей, я упал на колени, перед глазами появился туман. Билли открыла мой ноутбук, и я скорее догадался, чем увидел, как она вставляет в него серебристую флешку…

Все заколыхалось вокруг меня, до меня донесся характерный звук: с моего ноутбука было отправлено электронное письмо. Уже теряя сознание и падая на паркет, я услышал тоненький голосок, прошептавший мне: «Я люблю тебя» – и затерявшийся в глубинах сна, в который я погружался.

В то же время в Нью-Йорке, где было уже больше четырех часов дня, Ребекка Тайлер, литературный редактор издательства «Даблдэй», ответила на звонок своей ассистентки.

– Мы только что получили рукопись последнего романа Тома Бойда! – сообщила Дженис.

– Лучше поздно, чем никогда! – воскликнула Ребекка. – Мы ждем ее уже несколько месяцев.

– Я распечатываю?

– Да, и как можно быстрее.

Ребекка попросила помощницу отменить две назначенные на этот день встречи. Третий том «Трилогии ангелов» имел первостепенное значение для издательства, и она торопилась увидеть, что там за текст.

Она начала читать незадолго до пяти часов вечера и не останавливалась до поздней ночи.

Не сказав ни слова своей начальнице, Дженис распечатала роман и для себя. Она ушла из офиса в шесть вечера, вернулась на метро в свою маленькую квартирку в Вильямсбурге, говоря себе, что это чистое безумие – так рисковать. Это профессиональная ошибка, за которую ее могут уволить. Но ей настолько не терпелось прочесть конец трилогии, что она не устояла.

Эти две первые читательницы романа помогли обрести форму вымышленному миру, придуманному Томом Бойдом.

И в этом мире отныне предстояло жить Билли.

Когда на другое утро я открыл глаза, меня тошнило, и во рту появился привкус земли. В квартире было пусто и холодно. В камине остался лишь серый пепел.

За окном повисло мрачное небо, в стекла стучал дождь.

Билли ушла из моей жизни так же внезапно, как и появилась в ней, словно пуля, пронзившая мне сердце, снова оставив меня одиноким и несчастным.