Глава 28

Для Нью-Йорка суд над Броганом был большим событием. Правая рука Майкла Тирни обвинялся в трех убийствах и еще в пяти смертях и четырнадцати серьезных ранениях в результате крушения поезда по его вине, когда он пытался уйти от преследования Джеймсона и Ардженти.

Прокурор Каспер Бёрджес половину первого дня суда посвятил живописанию ужасных картин гибели людей в страшной катастрофе. Он снова настоял на обвинении, выдвинутом на предварительном слушании, возложив на подсудимого ответственность за многочисленные жертвы и усугубив это обвинением в умышленном или непредумышленном убийстве. Бёрджес знал, что это единственное обвинение, в котором у него были непосредственные, надежные свидетели – Финли Джеймсон, Джозеф Ардженти и охранник поезда.

Но защитник Тео Кин повторил свои досудебные возражения, и председательствующий судья Джон Лаундес занял сторону Кина.

– Простите, джентльмены, – заявил он. – Несмотря на значительные жертвы, моя позиция остается неизменной. Было немало других факторов, приведших к крушению поезда. Поэтому я не могу принять прямое обвинение подзащитного в убийстве. О чем, соответственно, доложу суду.

Бёрджес помолчал, чтобы свериться с записями, и перед тем, как продолжить, бросил взгляд в сторону судьи. Другого он и не ожидал, но это была часть представления, нацеленного на создание нужного настроения перед тем, что должно было последовать. Живописав ужасы гибели людей, а также учтя тот факт, что Броган едва избежал обвинения в их убийстве, обвинитель сомневался, что судья мог одобрить его новый рискованный сценарий.

– Вызываю для дачи показаний Элли Дорин Каллен, – произнес он.

Элли слегка кивнула Финли, сидевшему рядом с Джозефом Ардженти. Джеймсон знал, что участь Брогана во многом зависит от ее показаний. Единственным свидетелем убийства Джереми Лейна была Вики Далтон, которая два месяца тому назад внезапно исчезла, вероятно, уехав к родственникам в Атланту. Были подозрения, что ее молчания Тирни добился угрозами. Юная девочка Сара, видевшая убийство Анны Уолкотт, была слишком мала, чтобы выступать в качестве свидетеля. А Симмс, сообщник Тома Брогана, недавно умер в тюрьме Блэкуэл-Айленд. Джеймсон знал, что Кин мог надеяться только на дискредитацию Элли как свидетеля, и надеялся, что инструктаж, который он провел с девушкой накануне вечером, поможет не допустить этого.

Некоторое время Каспер Бёрджес расспрашивал Элли о ее работе в приюте Бет Джекобс, чтобы укрепить ее репутацию в глазах судьи, а потом перешел к моменту убийства:

– Полагаю, в тот день вы были с вашим младенцем Шоном и девочкой по имени Сара, которой на данный момент всего восемь лет. Все вы были с миссис Мейнард, которая возвращалась в дом своей подруги на Мейпл-стрит в Доувел-Плейнс.

– Да, мы находились позади нее, – ответила Каллен.

– И что вы увидели, когда вошли?

– Я… Я увидела, как она вдруг упала, а Том Броган стоял над ней с ножом, который он только что вонзил в нее.

– Вы отчетливо видели рану?

– Да. Ее платье было залито кровью, и я видела кровь на лезвии ножа в руке у Тома Брогана.

– И что вы сделали?

– Я вместе с сыном Шоном и Сарой сразу убежала в дальнюю спальню, пока он всех нас не зарезал. Потом я захлопнула дверь.

Было видно, как напугана Элли, рассказывая суду о случившемся, вспоминая, как испугалась она за свою жизнь и за жизнь младенца и юной Сары. Тогда они втроем прижались друг к другу в маленькой комнате, пока Том Броган выламывал дверь. Картина нарисовалась яркая и устрашающая.

Бёрджес стал методично расспрашивать ее о событиях, нагнетая пафос сцен борьбы с Джеймсоном и Ардженти и, наконец, описания занесенного над Элли ножа.

– А вы допускаете, что в таком состоянии обвиняемый мог убить вас тоже? – спросил он свидетельницу.

– Да, уверена, что убил бы, – подтвердила та.

– Что же помешало ему сделать это?

– Маленькая Сара, девочка, которая была со мной. Отыскав на полу оброненный пистолет, она выстрелила в Тома Брогана.

– Понимаю. – Каспер сделал многозначительную паузу, снова глядя на судью.

Образ маленькой девочки, вынужденной стрелять из пистолета, чтобы остановить смертоубийство, должен был произвести нужное ему впечатление.

– А вы знали мистера Брогана по прежним делам, не так ли? – продолжил он задавать вопросы.

– Да, знала.

Бёрджес подвел Элли к скамье подсудимых, чтобы она опознала Брогана. Среди присутствующих в зале суда поднялся тревожный гул.

Джеймсон посмотрел на ряды репортеров, городских представителей и просто зрителей – всего их было более сорока человек. В дальнем углу зала сидел Майкл Тирни рядом с Лайамом Монэхэном. Тирни мрачно созерцал Элли Каллен, и Финли надеялся, что она не заметила его взгляда. В ходе перекрестного допроса девушка могла разволноваться.

Прокурор сел, и Тео Кин подошел к креслу свидетеля.

Поначалу двое тюремных охранников по обе стороны Моста Вздохов не обратили особого внимания на подъехавший фургон с бочками сажи. Мост нависал над дорогой на высоте двух этажей и соединял тюрьму Томбс с Уголовным судом. Они привыкли, что весь день под ними проезжали вереницы экипажей и запряженных лошадьми телег.

Свое название мост получил за то, что осужденные отправлялись по нему прямо на виселицу. Но сегодня, в день суда над Броганом, вздыхали сами охранники.

– Вчера была такая же тягомотина, – произнес один из них. – Слово даю, они скоро не закончат.

– Может, даже и допоздна засидятся, – согласился другой. – Знаешь, какие они, эти юристы. Как начнут болтать – не остановишь!

Они рискнули неслышно усмехнуться, оглянувшись на зал суда – вдруг кто подслушал? Именно тогда охранники заметили, что фургон не проехал под мостом, а остановился там – возможно, застрял.

Один из них открыл боковое окошко и выглянул наружу. Фургон был запряжен двумя лошадьми, и его темно-зеленый балдахин был сильно испачкан черной копотью, поднимавшейся из стоящих внутри бочек с сажей. На кучере была кепка, а лицо его было испачкано угольной пылью.

– Что там случилось? – крикнул ему один из охранников.

Возница слез с фургона и медленно посмотрел вверх, словно не сразу разобрав, откуда послышался голос.

– Проблема с упряжью, – ответил он. – То ли расползлась, то ли вообще порвалась.

– О’кей. Но ты знаешь, что здесь нельзя останавливаться, – предупредили его охранники.

– Знаю. Управлюсь в момент.

Оба охранника следили, как кучер осматривал и поправлял упряжь, хотя из-за зеленого балдахина толком ничего не было видно. Потом возница зашел за фургон, что-то делая с одной из бочек, скрытой под балдахином.

– Да что он там делает? – удивился один из наблюдателей.

– Не знаю, – отозвался его коллега и крикнул погромче: – Я же сказал, там стоять нельзя! А ну, пошевеливайся!

Со стороны кучера, увлеченного возней с бочками, не последовало никакой реакции. Кричавший ему охранник заметил, что от тюрьмы – от края навесного моста – к нему подошел другой рабочий.

– Бен, сходи вниз и выпроводи этого парня, – велел нетерпеливый охранник напарнику. – Пусть скорее уберется со своим фургоном.

– Мисс Каллен, уже многое сказано о вашей работе в приюте Бет Джекобс. И, позволю заметить, это очень благородно, – начал адвокат Кин свою речь, слегка кивнув. – Но не расскажете ли вы суду о своей профессии, когда произошло убийство миссис Мейнард?

– Я была уличной девушкой, – ответила Элли.

– А что именно представляет собой уличная девушка?

– Я была проституткой.

– Понимаю. – Тео Кин сделал паузу, на секунду остановив взгляд на судье. – Не из застенчивости ли вы попытались смягчить это заявление, сказав, что были «уличной девушкой»?

– Вовсе нет. Мы называем себя именно так. Проститутками называете нас вы, поэтому я была рада либо согласиться, либо перевести это выражение.

Сидя на галерее, Джеймсон не мог не сдержать ироничной улыбки. Он посоветовал Элли быть откровенной и прямолинейной, но не переходить на грубость и не дерзить. На мгновение адвокат углубился в свои записи, перевернув страницу записей.

– А чем занималась Вера Мейнард? – задал он следующий вопрос.

– Она была мадам.

– Понимаю. Мадам. – Кин произнес это слово с особой значимостью.

– Да. Если вы желаете пояснений, то она работала управляющей такими проститутками, как я.

Галерея дружно усмехнулась. Судья Лаундес пристально посмотрел на сидящих там слушателей, и все быстро притихли.

– Значит, проститутка и мадам. – Тео поднял руку. – Несомненно, крепкий союз?

Элли не ответила. По ее наморщенному лбу можно было понять, что она не понимала, куда клонит адвокат.

Кин вздохнул.

– Вы предельно откровенны, говоря о ваших прежних занятиях проституцией, даже шутите на эту тему, но раньше об этом не упоминалось. Говорилось только о том, что вы работаете в приюте Бет Джекобс. Поэтому я снова спрашиваю вас, мисс Каллен, – это потому, что вы стеснялись говорить о своих занятиях?

– Я снова говорю: нет, – возразила свидетельница. – Я откровенно признаюсь в этом теперь.

– Если не вы, мисс Каллен, тогда, возможно, это был ваш советник. Возможно, он стыдится и не желает, чтобы это упоминалось. Отчего, по вашему мнению, он это скрывает, мисс Каллен?

– Я не знаю. Спросите его сами, – ответила Элли. – В конце концов, он здесь.

С галереи раздался еще один сдержанный смешок, который Кин сразу же подавил:

– А я скажу вам почему, мисс Каллен. Потому что эта профессия воспринимается обществом как недостойная, которой занимаются люди сомнительного характера, иначе говоря, непорядочные. Полагаете, это справедливое замечание на то, почему ваш советник избегал любых упоминаний о вашей прежней профессии, чтобы ваша надежность как свидетеля не была подвергнута сомнению?

– Я могу отвечать только за себя, – сказала Элли, и в ее голосе послышалось напряжение. Она откровенно встревожилась. – То же самое можно сказать и о вас. Почему вы так сильно обеспокоены моим прошлым, а не моей текущей работой?

– Что ж, давайте взглянем на вашу нынешнюю работу. – Тео посмотрел на судью, а потом в свои записи. – Все представлено так, будто вы начали жизнь с новой страницы. Но всего пару месяцев тому назад вас видели вместе с Финли Джеймсоном, одним из главных расследователей по этому делу, в пресловутом клубе «Фантейл», широко известном раю для проституток.

Каллен слегка зарделась, но быстро совладала с собой. Финли предупредил ее, что могут возникнуть и такие вопросы.

– А откуда, по-вашему, появляются девушки в приюте Бет Джекобс? – спросила она. – Есть и другие подобные места. Вам никогда не приходило в голову, что мы были там, дабы встретиться с одной из таких девушек? Иногда граница между работой в таких клубах, как «Фантейл», или на улицах и помощью в приюте очень тонкая.

– Понимаю. Стало быть, вы продолжаете утверждать, что виделись с Финли Джеймсоном в тот вечер именно с этой целью?

– Да, я это утверждаю. – Элли выдержала пристальный взгляд Кина, но вдруг сообразила, что не может подобрать нужных слов, чтобы закончить ответ на этот вопрос. – И все эти ваши слова о «стыде»… Я не понимаю, как вы можете говорить в таких выражениях, когда единственный выбор, стоящий перед многими такими девушками, – торговать собой или позволить своим детям голодать. Разумеется, это было бы гораздо более постыдным! Вот что дает наше убежище таким девушкам. Раньше у них не было выбора – вот почему я считаю свою теперешнюю работу достойной.

После этого Кин впервые рискнул бросить быстрый взгляд на сидящего на галерее Тирни – это оказалось труднее, чем он думал. Затем адвокат снова перевел взгляд на свидетельницу.

– А мистер Джеймсон, с которым вы виделись в ту ночь, – он главный расследователь в этом деле?

– Да, – ответила Элли.

– А также ваш близкий друг?

– Да, он больше, чем просто сторонник.

Финли советовал девушке заявить, что их связывает не слишком близкая дружба; тем не менее Тео обратил на ее слова мало внимания.

– Он достаточно близок вам, чтобы сегодня, находясь здесь, вы говорили то, что он хочет? – спросил адвокат.

– Нет, совсем нет.

– Я полагаю, мисс Каллен, что вы не видели ничего того, что рассказали об ответчике, мистере Брогане. Вы просто все выдумали или приукрасили, чтобы помочь делу вашего друга мистера Джеймсона.

Девушка ловко скрыла вспыхнувшую в ней ярость.

– Как бы мы с мистером Джеймсоном ни были близки, я никогда не лгала ради него. Тем более он никогда не просил меня о таких вещах. Я знаю, что видела в тот день. Одному богу известно, сколько страшных снов мне снилось с тех пор. – Элли взмахнула рукой. – Бегущий Том Броган, который был так близко ко мне, как вы сейчас, бедная Вера Мейнард, пронзенная его ножом…

Финли внимательно следил за реакцией судьи и слушателей. Кин совершил ошибку, зайдя так далеко в допросе свидетельницы, и она, защищаясь, нанесла сильный удар по позициям Брогана.

В дальнем углу галереи Майкл Тирни сильно занервничал и спустя мгновение кивнул Лайму Монэхэну, сидящему рядом.

Джеймсон заметил, что тот выскользнул из зала суда, когда Кин завершил свой допрос и судья Лаундес позволил Элли встать с кресла свидетеля.

– Эй! Тебе сказано – не стоять здесь. Быстро убирайся! – крикнул охранник Бен, подходя к фургону.

Извозчик, не вынимая головы из-под балдахина и словно бы ища там что-то, вздрогнул, завидев его. Но вместо того, чтобы пообещать скоро уехать или попытаться наладить упряжь, он вдруг просто убежал без оглядки.

– Эй, нельзя оставлять фургон в этом месте! – крикнул Бен ему вдогонку.

Кучер был молодым, резвым, и бежать за ним было бессмысленно. Бен решил убрать повозку сам, но когда он подошел к лошадям, одна из них слегка отступила, и внезапно они обе затрусили прочь, следом за кучером, через несколько ярдов перейдя на рысь.

– О, черт! – выругался охранник. Возможно, у животных расползлась упряжь. Но две тонны бочек с сажей никак не могли перемещаться без пары лошадей.

Бен поднял зеленый балдахин, надеясь, что сможет самостоятельно перетащить бочки, но вдруг замер от ужаса, увидев последние несколько дюймов горящего фитиля, ползущего к бочке с порохом. Он мог бы отважно дотянуться до фитиля и погасить его, но заметил другой фитиль, догоревший почти до конца. Дотянуться до обоих фитилей разом было невозможно!

Развернувшись, охранник побежал прочь, но взрыв застал его всего в десяти ярдах от фургона. Тело подняло в воздух и отбросило еще на десять ярдов.

Взрыв отбил охраннику одно легкое, а кроме того, высадил окна в домах, расположенных вдоль Моста Вздохов, в том числе и половину окон в здании Уголовного суда и более мелкие – в тюрьме Томбс, выходящие на эту улицу.

Под Мостом Вздохов также образовалась огромная дыра – как и в стене тюрьмы, которая была ближе к фургону. Все эти повреждения застилало густое облако черной сажи, взлетевшее до самого неба, наполняя воздух и залетая в каждое разбитое окно и каждую дыру, возникшую от взрыва.