ВОЗОБНОВЛЯЯ благословение роду человеческому после потопа, Господь положил один неизменный закон для убийц: кто прольет кровь человеческую, того и самого кровь прольется между человеками, ибо человек создан по образу Божию. Я взыщу вашу кровь, взыщу ее от всякого зверя, взыщу также душу человека от руки человека, брата его (Быт. 9, 5-6). Так важна в очах Божиих земная жизнь человека, созданного по образу Божию, что Господь положил Своим судом отомщать убийство человека, совершенное не только человеком, который может и должен сознавать тяжесть этого преступления, но и убийство, совершенное дикими, неразумными зверями: взыщу кровь вашу от всякого зверя. Потому-то и бывает, что убийство человека между людьми никогда не остается неоткрытым, ненаказанным. А если бы где и умножались эти преступления, и по самому множеству их могли иногда укрыться от взора человеческого правосудия, не могут они укрыться от очей Божиих, не могут избежать суда Его. Пророк Исаия говорит, что в то время, когда Господь, хотя и долготерпеливый, но вместе и правосудный, пошлет гнев Свой на преступников, тогда самая земля откроет поглощенную ею кровь и не сокроет избиенных (Ис. 26, 21). И не только бедствия на земле преследуют убийцу, но и от Бога он удаляется так, что не дойдут до Бога молитвы его. Когда вы простираете ко Мне руки ваши, говорит Господь, Я закрываю от вас очи Мои, и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу, потому что руки ваши полны крови (Ис. 1, 15).

См. книгу «Уроки и примеры христианской любви» протоиерея Григория Дьяченко

СПУСТЯ несколько лет после убийства святого Иоанна Предтечи царь иудейский Ирод, как за это бесчеловечное злодеяние, так и за посмеяние над Искупителем в день Его страдания (Лк. 23, 11), подвергся праведному гневу Божию. Он обнаружился так: будучи оклеветан пред римским императором Калигулой своим же племянником — братом Иродиады — Иродом Агриппою в изменнических будто бы замыслах против римлян, Ирод лишен был всей своей власти и богатств и сослан в заточение сначала в Лион (Лугдун) Галльский, а потом в Лериду — испанскую крепость. Иродиада с дочерью (Саломиею) разделили с ним его изгнание, в котором бедственно окончили они жизнь свою. Саломия погибла прежде них. Предание говорит, что однажды в зимнее время переходила она по льду небольшую реку Сикорис; среди реки лед под нею подломился, и она погрузилась в воду так, что лед стиснул ее шею и она повисла на нем своею головою, между тем как туловище ее, не доставая дна речного, колебалось из стороны в сторону до тех пор, пока лед не перерезал шеи. Труп погрузился на дно реки, а Ироду и Иродиаде принесена была голова погибшей. Так правосудие Божие наказало плясунью, ради которой усечена была честная глава Предтечи Господня!

«Воскресное чтение»

ГРЕЧЕСКИЙ летописец Георгий Кедрин рассказывает, что греческий император Конста, не желая, чтобы его младший брат Феодосий принимал участие вместе с ним в управлении, заставил его отречься от престола, поступить против желания в духовное звание и принять посвящение во диакона. И вот Феодосий посвящен.

Но этого было недостаточно для властолюбца-брата: спустя несколько времени Конста велел его умертвить; братоубийца думал спокойно жить и счастливо царствовать без брата. Но в первую же ночь после преступления, среди глубокой полночи, когда он стал засыпать, является пред ним неправедно убитый брат его Феодосий, облеченный в священную одежду диакона, с полною чашей своей крови в руках, причем от теплой крови еще поднимался пар, и говорит ему страшным, полным укоризны и обличения, голосом: «Напейся, брат! Я твой брат Феодосий, которого ты убил; это кровь моя, которой ты жаждал, так утоляй же ею свою ненасытную жажду — напейся, брат!» Вострепетал царь от такого видения — в смятении и страхе вскочил с постели и выбежал в другие палаты.

Успокоившись несколько от волнения, он опять лег в постель, и опять то же видение, та же кровавая чаша и тот же страшный голос: «Напейся, брат!» Так было в первый день, так было и на другой, то же стало повторяться всякий раз, когда он ложился спать: приходил к нему брат и говорил свои страшные слова. Чтобы избавиться от этого ужасного привидения, царь выезжал на поля, в сады, на охоту; но и там оно его преследовало, и там устрашало, и там подносило ему смертоносную чашу — напейся, брат!

Не вытерпел наконец Конста, уехал из Константинополя морем в Сицилию, в надежде, что, может быть, с переменою места не будет и привидения, — но и это не помогло. Везде он мучился душой, потому что в своей совести носил причину этого мучения. Везде преследовала его страшная тень — напейся, брат!

И до каких же пор это продолжалось? До тех пор, пока по происшествии нескольких лет мучительной жизни, праведным попущением Божиим, царь-братоубийца был сам убит в бане; вот, когда допил он эту горькую чашу! Бедный Конста! Несчастный царь! Ведь то, что тебя так устрашало, было: невооруженный человек, даже не живой, а уже умерший, один только образ, одна тень... Правда, но как страшно было для него одно представление совершенного им греха!

Совершить этот грех он мог, но смотреть на него не мог! Его обличала совесть, а обличение совести — мука нестерпимая.

«Троицкий листок»

САМ Господь Иисус Христос называет диавола человекоубийцею искони (Ин. 8, 44). Первое телесное убийство совершено первенцем Адама. Каин из зависти к меньшему брату своему Авелю убил его.

Таким образом, первый мертвец в роде человеческом был невинно убиенный Авель. Но и в этом убийстве предполагают козни диавола. Спрашивали святого Афанасия, епископа Александрийского: откуда Каин научился убить Авеля, когда никто еще не умирал? Святой Афанасий отвечал: диавол показал ему во сне, как убить брата.

«Христианское чтение» за 1842 г., ч. 2

Убийство — самое ужасное преступление. Ни пред Богом, ни пред людьми, ни пред законами гражданскими нет ни оправдания, ни извинения человекоубийце. Собственная совесть преступника — первый судия и каратель его. Человекоубийца страшен для всех, отвратителен в собственных глазах. Всеобщий ужас при взгляде на человекоубийцу, внутреннее отвращение к этому преступлению, невольное содрогание при одной мысли о нем служат доказательством важности преступления и как бы предостережением и ограждением нас от сего преступления. Сколько же должно быть мучительно для совести преступника это преступление!

I. НЕКТО Даниил, с юных лет отрекшийся от мира, жил в ските, служил единому Богу. Однажды напал на него разбойник, и Даниил, защищая себя, убил его камнем. Преступление совершено без свидетелей, безнамеренно, в собственную защиту от убийцы, и при всем том совесть Даниила не давала ему покоя ни днем, ни ночью. Он вышел из уединения, пришел в город, исповедал свое невольное убийство патриарху; но он оправдал его от ответственности по законам гражданским, и однако же не мог успокоить встревоженную совесть. Даниил объявлял о своем преступлении нескольким архиереям, и когда ни один не осудил его, не мог умириться в душе своей, и потому объявил о своем убийстве властям городским. Но, оправданный и судом гражданским, он не был спокоен, пока не принял на себя епитимии. Он взял на себя попечение о прокаженном, очищал его струпья и сам разжевывал для него пищу.

«Пролог», 7 июня

II. ВОТ другой пример. Один разбойник пришел к авве Зосиме Киликийскому и просил старца: сделай милость, ради Бога, — так как я виновен во многих злодеяниях, сделай меня монахом, дабы мне отстать от злых дел моих. Его приняли в монастырь и облекли в монашескую одежду. Прожив девять лет в монастыре и научившись псалтири и всему монашескому уставу, разбойник приходит опять к старцу и говорит ему: честный отче, сделай милость, отдай мне мирскую одежду и возьми монашескую. Старец, опечалившись, сказал ему: на что, сын мой? Тот отвечал: вот девять лет, как ты знаешь, отче, провел я в киновии, и сколько возможно было, постился, воздерживался и безропотно, со страхом Божиим, жил в покорности; знаю, что благость Божия простила мне мои злодеяния. И однако ж каждый день вижу я мальчика, который говорит мне: за что ты убил меня. Я вижу его во сне, и в церкви, и в трапезе он говорит это, и каждый час беспокоит меня. Потому, отче, хочу удалиться, чтобы умереть за мальчика; ибо я напрасно убил его. Взяв мирскую одежду свою и одевшись, вышел он из Лавры и удалился в город, где на другой день был пойман и обезглавлен.

«Луг духовный», гл. 165

I. НЕУМЫШЛЕННОЕ убийство служит поводом к наказанию злонамеренного убийцы. В 1611 году случилось, что когда служители Гловера, английского посла в Константинополе, играли между собою, то один из них нечаянно ушиб до смерти одного янычара. Ага (начальник) янычар пожаловался на то визирю (главному министру), который и требовал у посла наказания убийце. Гловер представлял, что убийство сделано неумышленно и что он не знает, какой именно из его служителей был в том виноват: однако ж все было напрасно, и он наконец, опасаясь, чтоб оттого не произошло возмущения, обещал выдать преступника, почему приказал всем своим людям собраться, чтобы отыскать его. Тогда пятеро янычар бросились на одного служителя, именем Симона Дибинса, а прочие единогласно утверждали, что этот самый человек был убийцею, хотя Дибинс даже и не был в том месте, где убили янычара.

Посол, уверенный в невиновности Дибинса, неотступно ходатайствовал о нем и даже давал значительную сумму за его освобождение; однако ж, видя, что все его усилия безуспешны, принужден был отступиться от него.

В день казни Дибинс признался присланному к нему от посла, что он некогда в Англии сделал убийство и удалился в Кандию, что в постигшем его ныне несчастии познает он руку Божию, наказующую прежнее его злодеяние, и без ропота принимает казнь.

Его повесили на воротах у посла, который, узнав о злодействе Дибинса, был весьма доволен тем, что, по премудрому Божию промыслу, наказан злонамеренный преступник вместо неумышленного убийцы.

Из книги «Правосудие Божие, чудесно открывающее тайные смертоубийства», М., 1829 г.

II. ПЛАТЬЕ убитого обличает убийцу. Одна женщина по имени Катерина Ге была осуждена на сожжение за убийство своего мужа. В этом преступлении изобличил ее следующий случай: во время допроса при свидетелях был представлен кафтан убитого, который она подарила своему соседу; это платье представилось ей обезглавленным человеком, отчего она, при виде столь страшного призрака, столь сильно поражена была, что упала в обморок; и, придя в чувство, не могла уже более запираться в злодеянии, хотя прежде этого весьма смело защищала свою невиновность. Удивленные зрители должны были признать этот случай за действие Божиего правосудия.

Там же

III. ОБЛИЧЕНИЕ убийцы убитым. Новозыбковского уезда, Черниговской губернии, села Деменок, крестьянин Павел Янков, пасший с мальчиками на поле скот, ударил одного из них, Андрея Пенеженка, за ослушание кулаком по голове так сильно, что мальчик повалился без чувств на землю. Янков испугался последствий и, думая величиною преступления избавиться от подозрения в нем, схватил нож и перерезал ошеломленному мальчику горло до кости... Мертвое тело нашли на другой день под кустом, близ дороги, куда снес его преступник.

Но так как место это находилось на том же поле, где пасли скот, то Янков, по подозрению, взят был под стражу и подвергнут следствию. Однако на допросе он не сознавался; улик не открывалось.

Между тем, по освидетельствовании врачом в тот же день мертвого тела, на следующий день родители убитого приступили к погребению. При последнем прощании с телом подвели к нему и подозреваемого. Посмотрев покойнику в лицо, Янков только что поцеловал его, как у мертвого изо рта и из носа полилась кровь. Ужаснувшиеся присутствующие приняли это за открытие свыше убийцы. Дрогнуло сердце и у преступника: он перекрестился, подошел к своему помещику, упал ему в ноги и сознался в злодеянии.

Так убитый торжественно обличил своего убийцу! Событие поистине дивное и поразительное: мертвец, по мановению воли вседействующего Господа, безмолвно, но красноречиво свидетельствует о том, кто убил его... Преклонимся пред непостижимыми судьбами Того, Кто изрек братоубийце: глас крови брата твоего вопиет ко Мне (Быт. 4, 10).

«Москвитянин», 1852 г.

«КОГДА в сердце твоем возгорится злоба против кого-либо, тогда поверь всем сердцем, что она — дело действующего в сердце диавола, возненавидь его и порождение — и она оставит тебя. (Не признавай ее за что-то собственное, не сочувствуй ей). Испытано.

То беда, что диавол прикрывается нами самими, скрывает свою голову и свой хвост, притаивается, а мы, слепые, и думаем, что это делаем только мы сами, стоим за дело диавольское, как за что-то свое, как за что-то справедливое, хотя всякая мысль о какой-нибудь справедливости своей страсти чисто ложна, богопротивна, пагубна. Тем же руководствуйся и относительно других; когда видишь, что кто-либо злобится на тебя, не считай его злобы прямым его делом; нет, он только страдательное орудие всезлобного врага, не познал еще совершенно его лести и обманывается от него. Молись, чтобы враг оставил его и чтобы Господь просветил его сердечные очи, помраченные ядовитым, тлетворным дыханием духа злобы. Надо сердечно молиться Богу о всех людях, подверженных страстям: в них действует враг».

Из книги «Моя жизнь во Христе» протоиерея Иоанна Кронштадтского (Сергиева), т. I, изд. 1, 1891 г., стр. 141-142

ПОДВИЖНИК Исаак, поссорившись с братом своим, не преставал иметь в сердце своем гневное против него чувство, которое всегда возбуждалось при воспоминании о бывшей ссоре с братом. Подавляемый тяжелым чувством и боясь ответственности пред Богом, благочестивый подвижник не знал, что делать, чтобы достигнуть успокоения. В это время вошел к нему неизвестный юноша и, не сотворив при входе, как бы следовало, крестного знамения, сказал: «Отдайся мне, и я доставляю тебе успокоение». Подвижник познал в явившемся ему юноше духа злобы и с негодованием отрекся от него. «Я Божий слуга», — сказал подвижник. «Нет, ты мой, — отвечал диавол. — Ты зло имеешь на брата и три недели уже гневаешься на него, а держащих злопамятство ожидает гееннский огонь, и к таким людям я приставлен, — потому ты мой, а не Божий». Пораженный такими словами, подвижник уразумел свое погибельное состояние, в котором держит его злопамятство в отношении к брату. В чувстве святой решимости расторгнуть пагубные сети вражии, он тотчас встал, пошел к брату своему, против которого имел в сердце своем гнев, поклонился со смирением и просил мира. Тотчас он почувствовал в душе своей сладостный мир и высокое чувство торжества над виновником зла — диаволом. Что же, возвратившись домой, увидал благочестивый подвижник? Посрамленный христианскою любовию подвижника, диавол не мог ничего более сделать ему, как сжег его рукоделие и рогожу, которую обыкновенно подстилал подвижник, когда становился на молитву.

Из «Пролога», 5 сентября

«КАК всех добродетелей выше любовь, — отвечает на этот вопрос святой Ефрем Сирин, — так и всех грехов тяжелее — ненавидеть брата; ибо ненавидяй брата своего человекоубийца есть, как сказал апостол (1 Ин. 3, 15). Кто ненавидит брата своего, тот ненавидит Самого Бога. Ненавидяй брата своего, во тме есть, и во тме ходит, и не весть, камо идет, яко тма ослепи очи его (1 Ин. 2, 11). Вот сколь многих зол причиною ненависть. А любовь покрывает множество грехов» (1 Петр. 4, 8).

«Воскресное чтение », № 9 за 1889 г.

НЕКОТОРЫЙ богатый каменосечец отправился вместе с детьми своими торговать в чужую сторону. Все, что ни было у него лучшего и ценного, он взял с собою, перенес на корабль, и с молитвою отправился в путь. По особенному Божию смотрению он полюбил на корабле одного мальчика, который прислуживал ему, и за то питался от стола его.

Мальчик не был неблагодарен к доброму своему покровителю.

Однажды он услышал, что матросы корабля перешептываются между собою. Вслушиваясь внимательнее, он узнает, что они сговорились богатого каменосечца, которому он прислуживал, бросить в море и овладеть его имуществом. С грустию и скорбию он пришел для своей обыкновенной услуги к столу богатого. «Что ты сегодня так грустен, мальчик?» — спросил его богач. Мальчик молчал. «Скажи мне откровенно, — снова спросил его богач, — что сделалось с тобою?» Тогда, заливаясь слезами, благодарный мальчик рассказал ему все, что слышал от матросов. «Ты верно знаешь это?», — спросил богач. «Да, — отвечал мальчик, — они твердо решились на это».

Призвав своих детей, богатый повелел им без отговорок делать все то, что он им скажет. Вынув ящики, он начал, в присутствии всех, выкладывать из них драгоценные камни и все лучшее. Затем, обратившись ко всем, сказал: «В этом ли жизнь? И за это ли я нахожусь в опасности быть брошенным в море? За это ли я сейчас умираю, и ничего не уношу с собою из этой жизни? Дети, бросьте все в море».

Дети его немедленно исполнили приказание отца: тотчас взяли и бросили в море. Матросы остолбенели от ужаса и оставили свое злое намерение. Богатый же погибелью своего богатства спас свою жизнь.

«Луг духовный», гл. 201

УПОТРЕБЛЯЮЩИЙ сквернословие оскорбляет Бога, сотворившего нас по образу и по подобию Своему, Которого мы должны славить чистым, неоскверненным языком. Слово Божие резко осуждает сквернословие: отложите все, говорит оно: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших. Если кто думает, что он благочестив, и не обуздывает своего языка, но обольщает свое сердце, у того пустое благочестие.

О том, как сквернословие пагубно, приведем один случай из житий святых: некто житель города Рима имел маленького сына, которого он любил и очень баловал. Чрезмерное баловство его довело до того, что мальчик не стал сдерживаться в употреблении слов.

Как только что-нибудь ему не нравилось, он начинал ругаться. Он дерзал иногда оскорблять даже скверными словами имя Божие, иконы и другие священные вещи. Случился в то время мор на людей, и мальчик тяжко занемог. Однажды, когда он находился в руках отца, вдруг приступили бесы взять его грешную душу. Увидев их, малютка затрепетал от ужаса и закричал: «Батюшка! Отыми меня от них!» Отец спросил сына: «Что ты видишь, дитя мое?» Ребенок отвечал: «Вот пришли бесы и хотят взять меня». Затем он начал ругаться мерзкими словами и тотчас умер.

Из рассказов святого Григория Двоеслова

«В ТЕЛЕСНЫХ болезнях надо остановиться на болезни, полоскать больное место мягкими средствами, теплою водою, теплыми припарками и прочее, а в болезнях душевных не так: напала на тебя болезнь — не останавливайся на ней вниманием, отнюдь не ласкай ее, не потворствуй ей, не грей ее, а бей, распинай ее; делай совершенно противное, что она просит; напала на тебя ненависть к ближнему — скорей распни ее и тотчас возлюби ближнего; напала скупость — скорей будь щедр; напала зависть — скорей доброжелательствуй; напала гордость — скорей смирись до земли; напало сребролюбие — скорее похвали нестяжание и возревнуй о нем; мучит дух вражды — возлюби мир и любовь; одолевает чревоугодие — скорее поревнуй о воздержании и посте. Все искусство лечить болезни духа состоит в том, чтобы нимало не останавливаться на них вниманием и нимало не потворствовать им, но тотчас отсекать их».

Из книги «Моя жизнь во Христе» протоиерея Иоанна Кронштадтского (Сергиева), т. II, изд. 1, 1892 г., стр. 275-276

1. ГНЕВ губит и разумных. Кроткий ответ отвращает гнев, а оскорбительное слово возбуждает ярость (Притч. 15, 1).

2. Ревность и гнев сокращают дни, а забота прежде времени приводит старость (Сир. 30, 26).

3. Гневаясь, не согрешайте; солнце да не зайдет во гневе вашем. И не давайте места диаволу... Всякое раздражение, и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас; но будьте друг к другу добры, сострадательны, прощайте друг друга, как и Бог во Христе простил вас (Еф. 4, 26-28; 31-32).

СВЯТЫЕ отцы, наши наставники в добром житии, осуществляя в жизни своей христианское правило миролюбия, старались в самом начале подавлять в душе своей самый помысл, враждебный ближнему. Так, преподобный Макарий говорил о себе: «Я никогда не ложился спать, имея что-либо против другого, и сколько мог, не допускал также, чтобы кто-либо отходил ко сну, имея что-нибудь против меня».

«Достопамятные сказания», § 4, стр. 28

Преподобный Исаак говорил: «Никогда не вносил я в келлию мою помысла против брата, который оскорбил меня, так же старался не оставлять брата в келлии его с помыслом против меня».

Там же, § 9

Главным побуждением к взысканию с нашей стороны всевозможных средств к примирению с враждующими должно служить то соображение, что, доколе мы не примиримся с другими, дотоле сами будем под гневом и осуждением Божиим и не можем ожидать от Бога милости и прощения себе. Иисус Христос предложил притчу о должнике немилосердном, в которой содержится именно та истина, что Бог нам не простит, если не отпустит каждый из нас брату своему от сердец наших прегрешения их (Мф. 18, 35).

Составлено по «Воскресному чтению».

«Памятование веры»

ОТВЕЧАЯ на этот вопрос, святой Василий Великий говорит: «Если всегда будешь в той мысли, что ты пред очами зрителя Бога и близ тебя сущего Господа, ибо какой подданный в глазах государя отважится на что-нибудь ему неугодное? Также, если не будешь ожидать повиновения от других, но сам будешь готов к повиновению, почитая всех высшими себя, ибо если кто требует повиновения для своей пользы, то пусть знает, что слово Господне учит, чтобы каждый услуживал другим. А если взыскивает за преслушание Господней заповеди, то потребны ему не гнев, а милосердие и сострадание, чтобы поступить подобно сказавшему: кто изнемогает, и не изнемогаю» (2 Кор. 11, 29).

Из «Творений святого Василия Великого». Т. V, стр. 228-229

«АЩЕ брашно соблазняет брата моего, — говорит апостол Павел, — не имам мяса ясти во веки, да не соблазню брата моего» (1 Кор. 8, 13). Он готов лучше навсегда отказаться от мяса и вина, которые не были запрещены, лишь бы только не подать повода немощной совести ближнего соблазниться.

«Не думай, — учит блаженный Августин, — что ты не убийца, если соблазнил ближнего на грех... Ты растлеваешь душу его, ты похищаешь у него то, что принадлежит вечности».

«О, лютое зло соблазн, — восклицает святой Тихон Воронежский, — берегись, христианин, подавать соблазн и сам берегись соблазна, как моровой язвы».

Протоиерей Григорий Дьяченко

КАК касающийся смолы очернится, так приобщающийся гордому точен ему будет, свидетельствует древний мудрец Иисус Сирахов. Как смола прилипчива, черна и, когда горит, дымна и смрадна: так и худые дела порочного чернят его душу, пристают к его товарищу и другу, заражая сердце и распуская, как дым и смрад, дурную славу и зловредный пример.

Вот что было в третьем веке в Риме с молодым Нифонтом, сыном знатного и богатого гражданина. С отроческих лет Нифонт был добр, тих, кроток и набожен. А когда стал юношею и познакомился, в период учения в Византии, с дурными товарищами — совершенно изменился; он предался всяким порокам, свойственным юношам; и не было дурного дела, какого бы он не совершал. Однажды погибающий нравственно Нифонт пришел к другу своему Никодиму. Тот с удивлением пристально смотрел ему в лицо и потом сказал: «Веришь ли, брат, я никогда не видал у тебя такого лица, как сегодня: оно черно и страшно, как у мурина». Так порок исказил дотоле красивое лицо Нифонта. Худо и рассеянно прожитая жизнь кладет неизгладимый отпечаток и на всю наружность человека; нравственное, душевное безобразие передается лицу невоздержного человека.

Если хочешь приобрести друга, то приобретай его по испытании и не скоро вверяйся ему, предостерегает нас древний мудрец (Сир. 6, 7).

Протоиерей Григорий Дьяченко

I. СВЯТОЙ мученик Павел, пред самою казнию испросив несколько времени для молитвы, во услышание окружающих молился за христиан, иудеев, самаритян, язычников; за императора, гонителя судию и за самого убийцу; возбудив своею полною любви ко всем молитвою слезы у предстоящих, он спокойно преклонил голову под меч.

«Церковные истории» Иннокентия; сн.: «Воскресное чтение», 1860-61 гг., стр. 95

II. МУЧЕНИК Пионий в Смирне из самого пламени костра молился за императора, обоих судей и всех язычников. Когда он завершил свою молитву громким возгласом «Аминь!», пламя закрыло его и задушило в нем жизнь.

См. книгу «Первые дни христианства», стр. 134

I. ПРЕПОДОБНЫЙ Макарий Египетский, однажды идя с учеником в гору Нитрийскую, послал ученика вперед. На пути ученик встретился с языческим жрецом, который поспешно шел куда-то, и нескромно сказал ему: «Послушай, демон, куда ты бежишь?» Жрец, в ответ на неприветливое слово, бросился на ученика, стал бить его и, оставив на месте едва живого, пошел далее. Встретился с ним и преподобный Макарий и говорит ему: «Добрый путь, добрый человек!» Удивился жрец приветствию Макария и, остановившись, сказал ему: «Твое приветствие поразило меня, и я вижу, что ты человек Божий! А вот только что встретился со мною подобный же тебе монах, досадил мне, и я чуть живого оставил его на дороге». Потом жрец усердно просил преподобного Макария сделать и его таким же, как он, добрым монахом, и принял христианскую веру («Четьи-Минеи», 19 января). Так злое слово и доброго делает злым, а доброе слово делает добрыми и злых.

II. В ЕГИПЕТСКОЙ пустыне жил благочестивый старец, которого уважали соседи и к которому приходили за благословением, испрашивая молитв его к Богу. В ту же пустыню пришел и великий Пимен, и поселился вблизи келлии старца. Народ обратился к новому наставнику, и этим возбудил на пришельца гнев старца. Завидуя славе Пимена, старец все поступки его толковал в худую сторону. Узнал об этом Пимен Великий и сказал своей братии: «Что нам делать с этим народом, который, покинув столь святого мужа, к нам, грешным и малоизвестным, обратился? Как утолить гнев святого отца? Пойдем к нему с поклоном; может быть и умилостивим его». Пошли к сетующему старцу и стучали в двери его келлии. «Кто там?» — спросили пришельцев. — «Пимен с братией пришли принять благословение от святого отца». — «Скажи Пимену, — приказал отвечать старец, — что нет мне времени видеть его и принять». Пимен и братия отвечали из-за двери: «Не отойдем отсюда, пока не сподобимся поклониться святому старцу». И оставались у дверей келлии под зноем солнечным. Старец, тронутый смирением пришельцев, отпер им двери и, приняв их с братским лобзанием, вступил с Пименом в духовную беседу. И с того времени старец и Пимен сделались друзьями и собеседниками.

«Четьи-Минеи», 27 августа

III. В МОНАСТЫРЕ преподобного Кирилла Белоезерского был монах Феодот, до того возненавидевший своего настоятеля, что ни видеть его, ни слышать его голоса не мог равнодушно. Братия усердно убеждали Феодота отложить вражду к начальнику, достойному любви и уважения, но не могли убедить его; и Феодот решился наконец выйти из монастыря. Однако же, прежде выхода пошел к преподобному исповедать свои помыслы. Святой Кирилл принял инока с отеческою любовию, взял его за руку и прежде, нежели тот исповедал ему свои помыслы, сказал: «Любезный о Христе брат! Все обманываются, почитая меня человеком добрым, один ты судил правильно, познав мои грехи и злобу. Но, уповая на милосердие Господа, Который поможет мне исправиться, прошу и тебя простить оскорбления, мною тебе нанесенные, и молиться за меня милосердному Спасителю». Монах, пораженный смирением и незлобием настоятеля, пал к ногам его, признаваясь в несправедливой своей вражде к нему и прося прощения. Умиренный таким образом, Феодот уже не думал выходить из-под начальства преподобного Кирилла.

«Четьи-Минеи»