Часть шестая

Черта от образа Божия

Какое сладкое, сколь истинное удовольствие ощущает душа, когда воображает невинное состояние первозданного человека. Жизнь блаженная! Дни радости неизреченной! Прекраснейшее создание рук Божиих, умаленное малым чем пред Ангелами, первый человек находится посреди прелестного рая, окруженный всеми животными, созданными на службу ему. Разум его ведает Бога — и в сем боговедении, как в чистейшем зеркале, зрит всю природу и свое блаженство. Непорочная воля его имеет все способности и средства быть таковою. Невинный владыка находит невинным и все вокруг себя: пернатые, летая над ним, не страшатся ловитвы; звери возлежат при его стопах. Лев с агнцем, орел с голубем вкушают одну пищу. Все повинуются человеку, как человек повинуется Богу. Сей малый мир обретает в себе мир и тишину, и все разнородные существа неизмеримого мира подражают миру и тишине его сердца. Он дышит радостью, и сие дыхание растворяет радостью все, сущее под небесами. Мудрый, благий, бессмертный, повелитель всех тварей, он отображает в себе подобие Создателя, как утренняя капля росы отображает в себе лучезарное солнце.

Но сколь горестная воспоследовала перемена, когда сей любимец Бога нарушил Его заповедь! Сделавшись преслушником, он отовсюду узрел преслушание и к себе. Вся природа восстала на человека, поскольку человек восстал на Бога и, как Его образ, восстал сам на себя. Сия внутренняя война была столь жестока, что ни в телесном, ни в духовном мире не обреталось средства потушить оную и возвратить человеку прежнее владычество над собою и над всеми творениями. Сие средство мог изобрести един Премудрый, Всемогущий, Премилосердый Бог. Через единородного Своего Сына даровав нам веру, повелел Он соединить с нею святую жизнь. Верою человек оставляет ветхого человека и облекается в нового; святою жизнью — в сем достоинстве утверждается. Все совершенства, с которыми первенец человечества вышел из рук Божиих, ему возвращаются. Он знает истины Евангелия, следовательно — премудр. Почерпает из него побудительные причины удаляться от зла и творить благо, следовательно — свят. Возрождается и оправдывается для вечного блаженства, следовательно — бессмертен. Премудрость, святость и бессмертие — вот Божественные совершенства, которые возвращают человеку образ Божий.

Остается одна черта, по-видимому, для человека невозвратная, — первоначальное владычество над прочими тварями. Здесь не имеется в виду преимущество разума человеческого над крепким составом животных: им обладал и падший человек; здесь говорится о том повиновении, которое оказывали человеку самые лютые звери. Кто же не видит из жития истинно благочестивых людей, что святая жизнь возвращала им и сие первоначальное владычество? История первых христианских времен представляет множество разительных тому примеров; страстотерпцы и преподобные, столь же невинные, как обитатель земного рая, столько же, как он, послушные Господу, обретали и сами удивительное им повиновение у тех бессловесных, один взор которых поражает ужасом. Приведем несколько примеров.

1. Преподобный Савва Освященный, уступив мятежному духу некоторых братий, удалился в Скифопольские пределы. Найдя там некую пещеру, он безбоязненно вошел в нее и, поскольку был вечер, помолившись, лег уснуть. Но в полночь пришел лев и, увидя на ложе своем почивающего человека, взял зубами за его одежду и повлек из вертепа. Святой старец, пробудившись, не ужаснулся, но, восстав спокойно, начал читать полунощные молитвы, а лев, несколько посторонившись, как будто ждал, доколе Савва совершит «правило». После сего старец сел, и лев опять начал влечь его из пещеры. Тогда человек по образу Божию сказал ему: «Послушай! Пещера пространна; мы оба можем жить вместе, ибо один Творец нас создал. Если же тебе не угодно со мною жить, то приличнее тебе уйти отсюда, ибо я, как созданный рукою Господа и возвеличенный Его образом, несравненно лучше тебя». Выслушав сие, грозный зверь вышел из пещеры и уже туда не возвращался.

2. Преподобные отцы Иоанн Евират и Софроний Софист повествуют в Лимонаре следующее. Однажды в пустыне Иорданской с преподобным Герасимом встретился лев и, болезнуя, показывал свою ногу, глубоко пронзенную терном, который, оставшись там, причинил чрезвычайную опухоль. Бессловесный зверь, умиленными очами взирая на старца, смиренно просил у него помощи. Преподобный Герасим, сжалившись над страждущим животным, велел ему лечь на землю, сел сам и, небоязненно взяв его ногу, вынул терн, очистил рану и, обвязав убрусцем, дал знак, чтобы шел он в свое место. Но лев не хотел оставить своего избавителя, пошел за ним в самую обитель и уже не возвращался в пустыню, но везде ходил за ним, так что все с изумлением смотрели на привязанность зверя. Святой старец из своих рук кормил его хлебом и давал другие яства, которыми сам питался; он назвал его Иорданом, и лев, откликаясь на свое имя, всегда прибегал к нему и как бы ожидал повеления. Сие послушание царя всех зверей простиралось до того, что он пас монастырский скот и даже исправлял некоторые работы.

Но следующее обстоятельство еще достопримечательнее. По собственному ли побуждению или по смотрению Божию сей чудный зверь на какое-то время отлучился из Лавры. Между тем преподобный Герасим скончался и был погребен. Вкоре явился лев и начал искать своего благодетеля. Все старцы вновь поражены были горестью о своем наставнике, увидев, с каким нетерпением ищет его несмысленный зверь; а один из учеников святого Герасима, Савватий, сказал ему: «Иордан! Старец наш оставил нас сирых и отошел к Господу». После сего лев, озираясь всюду, скорбно зарыкал. Савватий принес ему хлеба; но лев, не приняв оного, усугубил вопль свой, как бы требуя, чтобы святой Герасим вышел к нему. Тогда Савватий, не в силах будучи и сам удержать слез, взял его за гриву и повел ко гробу усопшего отца. «Здесь сокрыта плоть нашего старца, а там душа его», — указав на гроб и на небо, сказал он и, преклонив колена, начал молиться. Зверь, услышав сие и увидев плачущего Савватия, ударился головою о землю и, рыкнув ужасно, испустил дух на могиле старца.

Всякому известно, что сей лев не имел разумной и словесной души; но, читая сию утвержденную временем и верою повесть, должно исповедать, что Бог, даровав святому Герасиму такую власть над лютым зверем, через то хотел показать нам, коликое [насколько большое] имели послушание звери к Адаму в раю прежде его преслушания и от рая отпадения; и до какой степени истинно верующему возвращается образ Божий, погубленный преступлением первозданного человека для всех его потомков.

3. Преподобный Иоанникий Великий, обитая в горах Контурийских, где было множество зверей и змей, не видел от них никакой опасности. Однажды при наступлении зимы, ходя по угрюмым высотам, он встретил глубокую пещеру и, поскольку не имел у себя келии, почел эту пещеру способною защитить его от холода: немедленно вошел в нее и весьма обрадовался, узрев что-то горящее. Иоанникий поднял с земли сухую ветвь и бросил на потухающий, по его мнению, огонь. Но вдруг сей огонь сотрясся, и хворост опять упал на землю. Святой старец подошел ближе и увидел, что это был огромный змий, глаза которого блистали, как горящие угли. Однако имеющий власть от Бога на змия невидимого не убоялся видимого змия, но, уклонившись к правой стороне вертепа, пребыл тут вместе с чудовищем, пока миновала зима.

4. Преподобный Сергий, Радонежский чудотворец, сокрывшись в уединенное и удаленное от человеческих жилищ место, имел странного посетителя. Когда благорассуждением, молитвою и трудом обращал он в ничто все страхи и мечтания, тогда приходил к нему большой и свирепый медведь. Святой пустынножитель кормил его и часто отдавал зверю последний кусок хлеба, сам оставаясь без пищи. Столь милостива была душа Сергия! За то лютого медведя он претворил яко в агнца, играющего перед ним.

Христиане! Чего не сильна произвести вера? Да не дивимся убо, что Адаму в его невинном состоянии повиновались звери и были кротки. Можно думать, что ныне от жестокости наших нравов они рассвирепели и сделались столь ужасны; человеколюбие же и добродетель могут свирепство и ярость претворить в кротость и тихость. Для сего необходимо, чтобы наш разум и воля обновились и освятились; тогда и наша душа облечется в ту святость, в каковой был создан первый Адам. Да не думаем, яко бы сие было невозможно. Сам Бог предустави нас сообразных быти образу Сына Своего (Рим VIII, 29). Христиане, облеченные в нового человека, способны быть. Божественного причастницы естества, если отбегнут, яже в мире, похотные тли (2 Пет 1, 4). Откровенным лицем славу Господню взирающе, они в тойже образ преобразуются от славы в славу, якоже от Господня Духа (2 Кор III, 18). Сие освящение есть воля Отца небесного, ибо Он хочет, да будем святи, якоже и Он свят есть (1 Пет 1, 16), да будем совершени, якоже и Он совершен есть (Мф V, 48), да будем милосерды, якоже и Он милосерд есть (Лк VI, 36). Все сие святые совершили и в делах своих некоторым образом уподобились делам Божественным. Итак, безумен тот, кто не верит чудесам, совершаемым избранными людьми! Тщание все привнесше, подадим в вере добродетель, во добродетели же разум, в разуме же воздержание, в воздержании же терпение, в терпении же благочестие, в благочестии же братолюбие, в братолюбии же любовь (2 Пет I, 5—7); тогда увидим, что возможно и для человека заграждати уста львов.

Отправить