Лето полностью вступило в свои права в Дир-Хэмптоне, сжав город в жарких объятиях и подняв столбик термометра еще на пару градусов. Узкие улочки потели и плавились, машины лениво ползли вокруг рыночной площади, увязая колесами в липком асфальте. Группы американских туристов с натертыми до кровавых мозолей ногами любовались лепным декором фасадов и восторженно ахали, заглядывая в путеводители. Торговцы на площади потягивали под сенью тентов баночные напитки, а собаки лежали прямо посреди тротуаров, высунув шершавые языки, ярко-розовые на фоне городской грязи.

В магазине было пусто: покупатели побогаче уехали на каникулы в другие тихие городки, остальные приглядывали за детьми, очумевшими от предоставленных им после школьной муштры шести недель свободы. Сюзанна и Джесси, расслабленно и неторопливо навели порядок на полках и витринах, по-новому разложили товар, поболтали с туристами и приготовили кувшины ледяного чая, который по мере таяния кубиков льда становился все более водянистым.

Сюзанне вконец разонравилась выкладка товаров в торговом зале, и она жутко злилась на себя, не понимая, что тут не так. И вот однажды утром они с Джесси повесили табличку «Закрыто», отодвинули столы и стулья к стене и по рекомендации преподобного Ленни пригласили плотника, с тем чтобы тот переставил полки на противоположную стену. Однако полученный результат не оправдал ожиданий Сюзанны, и она заплатила мастеру ту же сумму – к крайнему неудовольствию Нила, проверявшего бухгалтерские книги, – попросив переставить полки обратно. Она решила больше не продавать бижутерию (слишком уж часто, пока Сюзанна варила кофе, мелкие вещи незаметно оказывались в чьем-то кармане) и сделать раскладку товара внизу, в подвале. Но как только она осуществила задуманное, нашлись по меньшей мере три покупательницы, интересовавшиеся винтажными ожерельями. Завещания на стене она заменила цветными картами Северной Африки. Черную стену сделала бледно-бирюзовой и тут же пожалела, что выбрала этот цвет. На весь этот кавардак с загадочной улыбкой Моны Лизы взирала Афина; ее портрет, временно стоявший на лестнице, казался неуместным ни в магазине, ни в доме, а потому служил Сюзанне вечным напоминанием о ее неспособности гармонизировать свой мир более-менее приемлемым образом.

В конце концов, словно поддавшись какому-то безумному порыву, Сюзанна взяла выходной и отправилась в Лондон. Поначалу она намеревалась навестить Надин, но затем, по странной прихоти, отменила встречу, сославшись на семейные обстоятельства, и отправилась на Бонд-стрит, где, поочередно ныряя на немыслимой при такой жаре скорости в различные магазинчики, купила две пары босоножек, но впору ей оказалась только одна, серую блузку с коротким рукавом, дизайнерские солнцезащитные очки и бледно-голубой льняной костюм, который оказался бы вполне уместным, случись ей пойти на свадьбу. Она также купила флакон своих любимых духов, неприлично дорогой увлажняющий крем и губную помаду именно того цвета, что видела у какой-то знаменитости в глянцевом журнале. За все покупки, кроме блузки, она расплатилась кредитной картой, которую Нил считал давным-давно ликвидированной. Ладно, потом все выплачу по частям, успокаивала себя Сюзанна, но уже на обратном пути она с трудом сдерживала слезы.

Алехандро исчез на три дня, а затем стал приходить ежедневно. Иногда, поднявшись из подвала, она заставала Алехандро сидящим за столиком. Он выжидающе поворачивал к ней смуглое лицо с орлиным профилем, и она заливалась краской, пряча неловкость за неестественно громкими замечаниями о погоде, о кофе в кофемашине, о бардаке, царящем в магазине. Затем она смущенно умолкала, яростно прокручивая в голове свои неуместные ответы и тем самым чувствуя себя еще более глупо.

Если Джесси была поблизости, Сюзанна в основном помалкивала. Ей вполне хватало ловить обрывки их разговора и получать драгоценные крупицы сведений, которые Джесси сумела выудить из Алехандро: что он получил письмо от отца, что впервые приготовил английский завтрак, что в родильное отделение накануне вечером поступила «роженица», у которой вместо беременного живота под ночной рубашкой оказалась подушка. Иногда у Сюзанны создавалось впечатление, что Алехандро через Джесси передает ей, Сюзанне, информацию о себе, выдавая ее мелкими порциями. Иногда Сюзанна ловила себя на том, что делает то же самое. Она пускалась в непривычные для себя откровения, поскольку ей очень хотелось продемонстрировать себя с наилучшей стороны, чтобы он наконец обнаружил личность гораздо более привлекательную, нежели та особа, которую он, как она подозревала, имел счастье обычно созерцать.

Несколько раз он появлялся, когда Джесси уходила на ланч, и у Сюзанны от неловкости все валилось из рук. И даже если в магазине находились другие покупатели, ей казалось, будто они с ним наедине. Она запиналась, срочно искала себе какое-нибудь занятие, намеренно лишая себя возможности с ним поговорить, а когда он уходил, проклинала себя за малодушие. Но время от времени, если Алехандро был целиком погружен в чтение газеты или книги, Сюзанне удавалось взять себя в руки, и они начинали разговаривать. Иногда чуть ли не целый час, пока с ланча не возвращалась Джесси.

Как-то раз Алехандро сказал Сюзанне, что хочет посетить городской музей – анфиладу тесных комнат, где была детально представлена малосимпатичная средневековая история Дира, – и Сюзанна согласилась сопровождать Алехандро. Она на целый час закрыла магазин, чтобы не спеша обойти вместе с ним пыльные экспозиции, а он поведал ей свою историю и историю Буэнос-Айреса. Конечно, это был не лучший вариант ведения бизнеса, но Сюзанне было полезно узнать мнение человека со свежим взглядом на вещи. Напомнить себе, что есть другая жизнь и другие места.

Когда он улыбался, его лицо сразу менялось.

Да, просто здорово получить нового друга. Сюзанна была абсолютно уверена, что кто-то когда-то вроде говорил, будто друзей много не бывает.

Джесси, украшавшая витрину китайскими фонариками, время от времени приветствуя прохожих, неожиданно крикнула Сюзанне:

– Вон там идет ваш старик!

– Мой папа?

– Нет, ваш муж. Простите. – Джесси с ухмылкой оглянулась, рот у нее был набит канцелярскими кнопками. – Ой, я и забыла, что вы у нас дама из высшего общества.

– Интересно, что ему нужно? – Сюзанна остановилась на пороге и увидела, что Нил машет ей рукой.

– Отменили встречу. А в офисе мне нужно быть только после ланча, – поцеловав жену в щеку, объяснил Нил. Он снял пиджак и повесил его на руку. Оглядел столики, за которыми болтали посетители, затем бросил взгляд на стену за прилавком. – Магазин смотрится очень миленько. А куда подевался портрет?

– Если я тебе расскажу, ты не поверишь! – Сюзанна и сама толком не знала, что и думать. Два дня назад в магазин зашли ее родители. Они вдруг решили, что портрет следует привести в порядок. – Представляешь, тридцать лет портрет пылился на чердаке, а теперь, оказывается, он «срочно» нуждается в реставрации.

Да и вообще, родители вели себя крайне странно. Папа поцеловал ее и сказал, что магазин выглядит грандиозно. А мама, изменив себе, в основном молчала и скромно стояла в сторонке, восторженно сияя, словно именно она все это организовала. Мама призналась, что папа наконец-то согласился обзавестись пылесосом. А она, Сюзанна, ответила, что не понимает, почему они так долго тянули с покупкой. Они ни словом не обмолвились о завещании, но у Сюзанны возникло смутное подозрение, что они решили использовать портрет в качестве дымовой завесы, чтобы надуть ее с завещанием.

– Ну ладно, а ты что здесь делаешь? – наконец вспомнив о неожиданном появлении мужа, спросила она.

– А разве нужен какой-то повод? Я просто подумал, а почему бы перед работой не выпить кофе со своей женой.

– Как романтично! – воскликнула Джесси, разглаживавшая какую-то ленту. – Следующим номером будут цветы.

– Сюзанна не любит цветы, – усаживаясь за прилавок, заметил Нил. – Потому что приходится мыть вазу.

– Тогда драгоценности…

– Ой нет! Драгоценности еще надо заслужить. Тут имеется целая балльная система.

– Я даже не буду спрашивать, что ей пришлось сделать, чтобы заработать вот это бриллиантовое кольцо.

– Ха! Если бы кольцо оценивалось по балльной системе, то ей бы пришлось носить на пальце жестяное ушко крышки от консервной банки.

– Смейтесь, смейтесь! – хмыкнула Сюзанна, заправляя кофемашину. – Вас послушать, так можно решить, что никакого феминизма нет и в помине.

И хотя Нил видел Джесси всего три раза, Сюзанне показалось, что муж немного влюблен в ее помощницу. Однако Сюзанна не переживала: все местные мужчины в той или иной степени были без ума от Джесси. Такой жизнерадостной и раскованной. И очень хорошенькой. Сияющей здоровой красотой юности. Персиковая кожа и сплошные улыбки. Она явно повышала у мужчин уровень тестостерона: ее миниатюрность и хрупкость рождали практически у любого из них первобытное желание ее защитить. Так или иначе, практически у каждого. Плюс Джесси понимала чувство юмора Нила, которое дома, по его мнению, оставалось явно недооцененным.

– Сюзанна, вот уж никогда бы не подумала, что вы из тех женщин, что принципиально не носят лифчики.

– Нет, моя супруга, конечно, не столь воинственна… Ну, если не считать того случая, когда вовремя не открыли «Харви Николс».

– Некоторые из нас, – заметила Сюзанна, – зарабатывают себе на жизнь, а не просто попивают кофеек.

– Зарабатывают? – Нил изумленно поднял брови. – Сплетничая в магазине? Я бы не назвал это работой в поте лица в угольной шахте.

Сюзанна непроизвольно поджала губы:

– Ну куда уж мне! Ведь для того, чтобы продавать финансовые продукты, просто необходим дублер для выполнения сложных трюков. Пока ты не появился, мой дорогой, здесь вообще никто не сплетничал. – И это ее «мой дорогой» было острым как бритва.

– О-хо-хо! Если уж разговор зашел о сплетнях, угадайте что? Наш Гаучо вовсе не гей. У него в Аргентине была подружка. Естественно, замужняя. – Джесси снова забралась в витрину и села, грациозно, как кошечка, поджав под себя ноги.

– Что? Он был женат?

– Да нет же! Его подружка была замужем за какой-то аргентинской телезвездой. Вот уж никогда бы не подумала. Да?

– Ваш Гаучо?!

– Ну да. Это мужчина-акушер. Приехал сюда из Аргентины. Умереть не встать, правда?

Нил поморщился:

– Похоже, ваш парень немного с приветом. Какой нормальный мужик согласится весь день заниматься вот этим?!

– А мне почему-то казалось, что в нашей семье именно тебя в первую очередь интересовали роды.

– Да. Роды у моей собственной жены. Но я в любом случае предпочел бы заняться поршневой полостью, если вы понимаете, о чем это я.

– Фу, какой ты пошлый!

– Ну, старый добрый гинеколог – совсем другое дело. Прелести такой работы еще можно как-то понять. Хотя лично я теряюсь в догадках, как им удается делать свое дело.

Джесси хихикнула, а Сюзанна от смущения не знала, куда девать глаза.

– Темная лошадка, да? Я имею в виду Алехандро. Джейсон всегда говорит, что в тихом омуте черти водятся.

– А откуда ты это узнала?

– О… В воскресенье я водила Эмму в парк и встретила там Алехандро. Я присела на скамейку, и мы немножко поболтали.

– А что он там делал?

– Да, в общем-то, ничего. Просто грелся на солнышке и наслаждался теплом. Хотя нет, не наслаждался. Когда я к нему подошла, вид у него был довольно несчастный. – Джесси подняла глаза на Сюзанну. – Ну, может, он просто находился в мрачной задумчивости. Как все эти латиноамериканцы.

– А мне почему-то всегда казалось, что акушерками бывают только женщины. – Нил с удовольствием прихлебывал кофе. – Если бы мне пришлось рожать, то мне было бы неприятно принимать помощь от мужчины.

– Если бы тебе пришлось рожать, это волновало бы тебя меньше всего. – Сюзанна принялась налеплять фотографии покупателей поверх карт Африки.

– Коли на то пошло, я бы точно не хотел, чтобы роды у тебя принимал мужчина.

– Если мне придется пройти через весь этот ад, то сомневаюсь, что решение будет за тобой.

– Я хочу найти эту женщину в Интернете. Интересно посмотреть, как она выглядит. Он назвал ее имя, но сказал, что я вряд ли о ней слышала, – заявила Джесси, прислонив стремянку к стене.

– Он что, по-прежнему в нее влюблен? – поинтересовалась Сюзанна.

– А вот это тайна, покрытая мраком. Но знаете, Сью, у меня есть смутное подозрение, что он предпочитает замужних.

– Если мне не изменяет память, ты вроде говорила, будто вы здесь не сплетничаете, – усмехнулся Нил.

– Потому что в этом случае его эмоциональная сфера остается нетронутой.

– Что ты имеешь в виду? – Сюзанна наблюдала за тем, как Джесси тащит стремянку к лестнице.

– Ну, он довольно пассивный, ведь так? Трудно представить, чтобы он кого-нибудь домогался или отдавался порыву страсти. Некоторым мужчинам нравится спать с женщинами, у которых уже кто-то есть. Им так спокойнее. Ведь такие женщины менее требовательные. Нил, я права?

– Неплохая стратегия, – согласился Нил. – Хотя мне и не довелось ею воспользоваться.

Сюзанна фыркнула, изо всех сил пытаясь скрыть предательский румянец:

– Джесси, ты читаешь слишком много журналов.

– Вы сами их сюда положили. – Джесси сняла с крючка на двери в подвал свою сумку и достала оттуда накрахмаленный белый передник. – Вот поглядите-ка, что мне сшила миссис Крик. Правда миленький? Если хотите, могу попросить, чтобы она и вам такой же сделала.

– Нет. Да. Как знаешь.

Джесси завязала тесемки на талии и расправила передник:

– Ой, надо обслужить вон ту даму с детьми! Я ими займусь… Нет, под меня он клинья не подбивал… И я тоже… Ну, я не знаю… Мне просто нравятся мужчины, в которых чуть-чуть больше жизни.

Она замолчала и бросила взгляд на Сюзанну, которая поспешно отвела глаза. Нил просматривал газету, а посему не обратил внимания на последние слова Джесси или на то, что его жена, натянуто улыбнувшись, тут же нырнула под прилавок, чтобы разобрать коробку с пергаментной бумагой, и занималась этим гораздо дольше, чем требовалось.

Речь шла вовсе не о Джейсоне, несмотря на туманные намеки Джесси. И явно не о Ниле. Джесси больше не обмолвилась с Сюзанной ни словом. Но обе женщины прекрасно все поняли.

Артуро уволил всех работавших в магазине парней. Вот так с ходу, без предупреждения, без выходного пособия. Первой это обнаружила миссис Крик, проходившая мимо по пути на рынок. И естественно, оперативно доложила обо всем Сюзанне с Джесси вскоре после ухода Нила:

– Я услышала жуткие крики и бог знает что еще, а у него раздувались ноздри, как у разъяренного быка в поле. Я собиралась зайти купить кусочек этого чудного сыра, ну того, что с курагой, но, честно говоря, решила дать ему шанс маленько остыть.

Сюзанна с Джесси, окаменев, слушали нескончаемый рассказ миссис Крик, сопровождаемый различными модуляциями голоса и выразительными жестами, дабы произвести максимальное впечатление на неожиданно благодарную аудиторию. Когда миссис Крик закончила, слушательницы переглянулись.

– Ну, я пошла, – сказала Джесси.

– А я возьму на себя Артуро, – отозвалась Сюзанна.

Однако он так и не появился.

Джесси отправилась к Лилиане – конечно, не выпытывать подробности, а просто пустить пробный камень, одним словом, понять что да как. Ведь поначалу Джесси решила, что миссис Крик несколько драматизирует события. Лилиана, дама весьма уравновешенная, вела себя, как обычно, вежливо и сдержанно. Но когда Джесси упомянула магазин деликатесов, хозяйка «Уникального бутика» явно слетела с катушек. Ноги моей там больше не будет, заявила она. Некоторые люди поступают с покупателями крайне подло. Да-да, крайне подло.

– А поконкретнее? – уточнила Джесси.

– Скажем так, – заявила Лилиана, мрачно сжав в тонкую полоску губы; ее волосы были такими же жесткими, как линия подбородка, – от иных ты ожидаешь джентльменского поведения, а они взамен шутят шутки, более уместные на спортплощадке.

– Блин! – вернувшись, воскликнула Джесси. – У меня нехорошее предчувствие.

– По-твоему, нам стоит признаться? – спросила Сюзанна, которую уже слегка подташнивало от волнения.

– Похоже что да, если парни потеряют работу. Ведь это наша вина.

И у Сюзанны невольно возник вопрос: почему она так отстраненно думает о тех, кто еще совсем недавно вызывал у нее нездоровый интерес?

– Тогда иди и все честно скажи.

– Нет, вы.

И обе нервно захихикали.

– Это была твоя идея.

– Засахаренный миндаль купили вы. Ведь до этого все шло хорошо.

– Поверить не могу! Мне тридцать пять лет, а у меня такое чувство, будто меня вызывают на ковер к директрисе школы… Нет, я решительно не могу. Нет-нет, не могу. – Сюзанна задумчиво прислонилась к прилавку. – А что, если я тебе заплачу?

Джесси воинственно подбоченилась:

– Десять штук. Вот моя цена. – (Сюзанна театрально вздохнула.) – Ну ладно, одна из нас идет к Артуро, другая – к Лилиане.

– Но ты ведь знаешь их лучше, чем я.

– Вот потому-то мне есть что терять.

– Я ужасно боюсь ее. По-моему, она меня не любит. По крайней мере, с тех пор, как я стала продавать футболки. Ей кажется, будто я отбиваю у нее покупателей.

– С чего это вдруг? Она что-то говорила?

– Дело не в том, говорила она что-то или нет, а в том, как она на эти футболки смотрела.

– Сюзанна Пикок, вы ведете себя недостойно. Вообще-то, вы на десять лет старше меня и…

– На самом деле только на девять. Мне тридцать пять. Всего лишь тридцать пять.

– Если верить вашему мужу, то вам уже лет десять как тридцать пять.

Теперь обе уже находились в истерическом состоянии. И возбужденно хихикали, цепляясь друг к другу.

– Ну ладно, так и быть, схожу… схожу завтра, если сегодня вы отпустите меня пораньше. Нужно купить Эмме туфли. А иначе я опоздаю в вечернюю школу.

– Это ведь самый настоящий шантаж.

– Вы хотите, чтобы я поговорила с Артуро? Тогда вы у меня в неоплатном долгу. Значит, завтра. – Джесси принялась писать ценники розовым фломастером. – Если, конечно, он не остынет до завтра и не вернет парней.

Но на следующий день Джесси так и не появилась. Сюзанна была дома, сушила волосы феном, когда раздался телефонный звонок.

– Простите. – Голос Джесси звучал непривычно подавленно. – Вы ведь знаете, я вас еще ни разу не подводила, но сегодня никак не смогу прийти.

– Что-то с Эммой?

Сюзанна принялась лихорадочно соображать. Она собиралась отправиться в Ипсуич встретиться с поставщиком. И вот теперь придется ломать все планы.

В трубке повисла длинная пауза.

– Нет-нет, Эмма здорова.

– Тогда в чем дело? Ты простудилась? Летом вечно гуляют разные вирусы. Преподобный Ленни говорил, что вчера ему было как-то нехорошо. И та женщина с собаками тоже жаловалась на плохое самочувствие.

Если позвонить поставщику прямо сейчас, прикидывала Сюзанна, то можно без особых проблем отменить встречу. В противном случае придется оставить магазин до обеда закрытым.

– Знаете что? Пожалуй, мне понадобится несколько дней…

Сюзанна только сейчас обратила внимание на странный тон своей помощницы.

– Джесс? Ты в порядке? – (Молчание.) – Может, отвезти тебя к доктору?

– Нет, мне всего-навсего нужно несколько дней. Я вас больше не подведу. Обещаю.

– Не глупи. Что случилось? Ты заболела?

Снова длинная пауза и наконец:

– Сью, давайте не будем устраивать из этого целое дело. Пожалуйста.

Сюзанна застыла, уставившись на фен в руке. Положила фен и поднесла трубку к другому уху.

– Он тебя ударил? – шепотом спросила она.

– Это смотрится хуже, чем есть на самом деле. Но не слишком красиво. Продавщице шикарного магазина уж точно не пристало так выглядеть. – Джесси сопроводила свои слова неестественным смехом.

– Что он сделал?

– Ох, Сью! Оставьте, ради бога! Просто все немножко пошло наперекосяк. Он собирается научиться управлять гневом. Он мне обещал.

В маленькой спальне вдруг стало нестерпимо холодно.

– Джесс, так больше не может продолжаться, – едва слышно произнесла Сюзанна.

В голосе Джесси неожиданно зазвучали стальные нотки.

– Я сама с этим разберусь. Хорошо? А теперь, Сюзанна, сделайте мне одолжение, не лезьте в мои дела. И если мама случайно зайдет, ничего ей не говорите. Скажите, что я вышла куда-то с покупателем или типа того. Не хочу, чтобы она стала на меня наезжать.

– Джесс, я…

Но связь уже прервалась.

Сюзанна сидела на краешке кровати и тупо смотрела в стенку. Затем собрала мокрые волосы в конский хвост, спустилась вниз за ключами от машины и поехала в центр Дир-Хэмптона.

Жизнь в маленьком городке, с точки зрения Сюзанны, имела только одно неоспоримое преимущество: найти нужного человека не составляло труда, так как ходить в таком городишке было особо некуда. Она нашла преподобного Ленни в кафе, святой отец как раз подносил ко рту сэндвич с беконом. Заметив Сюзанну, преподобный Ленни шутливо вжал голову в плечи, словно его застукали за чем-то недозволенным.

– Я зайду к вам выпить кофе чуть позже, – сообщил он, когда Сюзанна села напротив него. – Обещаю. Просто время от времени мне приходится снимать пробу с того, что предлагают конкуренты.

Сюзанна выдавила вялую улыбку, пытаясь держаться по возможности непринужденно:

– Преподобный Ленни, вы, случайно, не в курсе, где живет Джесси?

– В Мидвилле. Неподалеку от ее матери. А что случилось?

Сюзанна вспомнила о просьбе Джесси держать язык за зубами.

– Да так, ничего особенного. Джесси немного простудилась и отпросилась домой, а я забыла узнать у нее насчет последнего заказа. Вот и решила заскочить к ней и заодно принести цветы. Одним словом, убить двух зайцев сразу, – с невинным видом улыбнулась Сюзанна.

Преподобный Ленни впился в нее глазами и, должно быть, узнав все, что хотел, перевел взгляд на тарелку с сэндвичем.

– И что, сильно простудилась? – растягивая слова, произнес он.

– Трудно сказать. Похоже, придется пару деньков посидеть дома.

Святой отец кивнул, переваривая полученную информацию.

– Может, составить вам компанию? – осторожно поинтересовался он. – Утром у меня обычно не слишком много дел.

– Ой нет! – испугалась Сюзанна. – Я справлюсь.

– Я с удовольствием зашел бы буквально на пять минут. И боже упаси, не стану отнимать у вас время… если вам с ней надо кое-что обсудить.

– Вы очень добры, но сами знаете, каково это – схватить простуду. Люди в таком состоянии не любят, когда их лишний раз беспокоят.

– Да, – согласился преподобный Ленни. – Не любят. – Он выпрямился и отодвинул тарелку. – Ее адрес: Кресент, сорок шесть. Пойдете по дороге к больнице, свернете направо и слева увидите ее дом.

– Спасибо. – Сюзанна поспешно встала с места.

– Передайте ей от меня привет. Хорошо? Скажите, что я с нетерпением жду встречи с ней в магазине.

– Непременно.

– Сюзанна, и вот еще что…

– Ну что? – Сюзанна не собиралась его обидеть. – Простите. Слушаю вас.

Преподобный Ленни кивнул, словно в подтверждение чего-то важного.

– Я рад, что у нее появился друг, – сказал он и, замявшись, добавил: – Кто-то, с кем она могла бы поговорить.

Но одно дело – раздобыть адрес, размышляла Сюзанна, сидя на ступеньке под дверью своего магазина, и совсем другое – прийти туда незваным гостем и, вполне возможно, попасть в самый настоящий дурдом. А вдруг он там?! И что она, Сюзанна, сможет ему сказать? И что вообще принято говорить в подобных случаях? И надо ли притворяться, будто не видишь, в каком состоянии его сожительница? Поддержать вежливый разговор? Ответить согласием на предложение выпить чашечку чая? А что, если он действительно будет там и не захочет впустить Сюзанну? Пожалуй, своим появлением она только испортит дело.

За всю свою жизнь Сюзанне лишь единожды пришлось столкнуться с домашним насилием: ее учительница географии в школе – забитая женщина в очках – постоянно пыталась замаскировать багровые отметины на лице и руках. «Ее муж дома колотит», – со знающим видом говорили друг другу одноклассницы и сразу же забывали об этом. Теперь-то Сюзанна понимала, что они обезьянничали, бездумно перенимая родительскую мудрость. Всякое бывает. Такова жизнь. Но в любом случае миссис Натан выглядела типичной жертвой насилия.

Но сейчас ситуация была несколько иной.

Сюзанна уткнула голову в колени. Она чувствовала себя слабой и нерешительной. Конечно, в принципе можно никуда не ходить, думала она. Ведь Джесси явно не желала никого видеть. Пожалуй, самый легкий путь. А через день-другой Джесси и сама объявится. Однако было в этом выборе нечто столь недостойное, что Сюзанне сразу стало стыдно за свое малодушие.

И само собой, судьба распорядилась так, что он пришел. Не мог не прийти. Сюзанна подняла голову, продолжая вертеть в руках ключи, и увидела перед собой Алехандро – впервые за все время в светлых брюках и футболке вместо привычных форменных штанов и куртки.

– Вы что, захлопнули дверь и не можете войти?

Теперь он казался более спокойным, словно за время отсутствия сумел набраться сил, восстановив душевное равновесие.

– Не совсем. – Сюзанна ждала, что он попросит чашечку кофе или захочет пройти внутрь, но он спокойно стоял и смотрел на нее. – Я переживаю из-за Джесси. Вот сижу и ломаю голову, стоит ли сходить к ней домой. – Сюзанна рассеянно пнула случайный камешек. – Я не знаю… имею ли право вмешиваться. – Она была уверена, что Алехандро не нуждается в дальнейших объяснениях.

Алехандро присел перед ней на корточки, лицо его стало мрачным и сосредоточенным.

– Вы боитесь?

– Если бы знать, чего она хочет! Я готова ей помочь, но она, кажется, категорически против. – Увидев, что Алехандро задумчиво смотрит куда-то вдаль, Сюзанна продолжила: – Она трещит без умолку, наша Джесс, но на самом деле она очень скрытная. Я не знаю… как с этим быть… возможно, ей неловко… из-за сложившегося положения вещей. А может, наоборот, она втайне надеется, что кто-нибудь придет на помощь. И… – Сюзанна задумчиво потерла нос, – у меня не слишком-то хорошо получается выведывать чужие секреты. Выслушивать исповеди, откровения и прочее. Честно говоря, Ал, мне с этим не справиться. Я могу все испортить.

Сюзанна не рискнула признаться в своем малодушии: положа руку на сердце, она отчаянно боялась столкнуться с изнанкой жизни, боялась, что чужое несчастье может нарушить ее собственное хрупкое благополучие.

Алехандро едва коснулся кончиками пальцев ее колена. Успокаивающий, ласковый жест.

Несколько минут они оставались сидеть вот так.

– А знаете что? – Он поднялся на ноги и протянул ей руку. – Закрывайте свой магазин. Думаю, нам стоит туда сходить.

Вопреки ожиданиям Сюзанны дом оказался вполне миленьким, даже лучше, чем могло быть, если учесть его безрадостное унылое окружение, поскольку солнце, синее небо и роскошные суффолкские пейзажи оказались бессильны сгладить гнетущее впечатление от убогой послевоенной застройки.

Дом Джесси выделялся из общего ряда ящиками для цветов на окнах и ярко-фиолетовой входной дверью. Сюзанна опасалась обнаружить внутри зону военных действий, но гостиная, с пухлыми клетчатыми подушками на диване и до блеска протертыми полками, выглядела безупречно. Остальные, не парадные, комнаты были выкрашены яркими красками и обставлены дешевой, но модифицированной мебелью, хозяева, несомненно, вложили немало любви и стараний, чтобы ее облагородить. На стенах висели семейные фотографии и рисунки, явно сделанные Эммой на разных этапах ее школьной биографии. На каминной полке выстроились шутливые поздравительные открытки, а на полу лежала пара уморительных тапок в виде плюшевых мишек, гордо заявлявших о своей «косолапости». Единственными свидетельствами непорядка были швабра и газетный сверток, предположительно содержавший битое стекло или фарфор. Но вот что в принципе не мог скрыть даже самый жизнерадостный интерьер, так это царящее в комнатах мертвое спокойствие, одним словом, то, что принципиальным образом отличается от мирной тишины обычного полупустого дома, как будто сама атмосфера здесь пропиталась той ненавистью, вспышка которой произошла накануне.

– Чая? – предложила Джесси.

Сюзанна заметила, что Алехандро резко выдохнул, когда Джесси открыла им дверь, и тут же попытался скрыть свое замешательство, быстро пройдя в дом. Тонкие черты лица девушки безобразно расплылись, рот исказила уродливая гримаса, поскольку губы были разбиты в кровь. Правую скулу украшал багровый кровоподтек, а указательный палец левой руки был зафиксирован самодельной шиной.

– Он не сломан, – перехватив взгляд Алехандро, смутилась Джесси. – А иначе я непременно сходила бы к врачу. – Она немного прихрамывала, хотя и пыталась это скрывать. – Проходите в гостиную. Присаживайтесь и располагайтесь поудобнее. – Жалкая пародия на гостеприимную хозяйку.

Они молча сидели на длинном диване, накрытом светлым пледом, прислушиваясь к доносящимся с улицы веселым голосам маленьких велосипедистов. Сюзанна старалась не думать о происхождении следов на диване, которые пришлось так срочно маскировать.

Джесси внесла в гостиную поднос с кружками и, решительно отказавшись от предложенной помощи, села напротив гостей.

– Сахар кому-нибудь нужен? – Из-за распухших губ ее голос казался чужим.

Сюзанна неожиданно икнула и расплакалась, размазывая слезы в безнадежной попытке их скрыть. Видеть Джесси в столь прискорбном состоянии оказалось выше ее сил. Да и вообще, Сюзанна была бесконечно далека от тех женщин, с которыми могло произойти нечто подобное.

Алехандро достал носовой платок. Сюзанна беспрекословно его взяла, устыдившись своих слез, неуместных перед лицом такой боли.

– Сью, пожалуйста, не плачьте! – произнесла Джесси неестественно веселым голосом. – Все это выглядит хуже, чем есть на самом деле. Честно.

– А где твоя дочь?

– Слава богу, ночевала у мамы. А теперь мне надо придумать отмазку оставить ее там еще на одну ночь, но так, чтобы мама не отдала концы.

– Хочешь, посмотрю, что там у тебя с рукой? – предложил Алехандро.

– Пустяки, просто сильный ушиб.

– Тебе не мешало бы наложить швы на губу.

– Нет. Кожа внутри не повреждена. Я проверяла.

– А еще, возможно, сделать рентген. Проверить, в порядке ли голова. – Алехандро подошел к Джесси и, осторожно повернув ее лицо к свету, принялся рассматривать раны. – Хочешь, принесу с работы хирургический пластырь? Заживление пойдет быстрее. А может, тебе нужны болеутоляющие таблетки?

– Ал, я скажу, что вы можете для меня сделать. Объясните, как уменьшить опухоль. Мне надо поскорее забрать Эмму домой, но ужасно не хочется пугать ее до мокрых штанов. Я уже прикладывала лед, мазала «Арникой», но если есть что-то еще…

Алехандро продолжал изучать ее лицо.

– Нет, ничего лучше пока не придумали, – ответил он.

В комнате повисла тягостная тишина. Сюзанна уставилась в свою кружку с чаем, не в силах найти нужных слов. Джесси – стойкий оловянный солдатик, мужественно преодолевающий боль, – предстала перед Сюзанной в совершенно ином свете.

– Хочешь, я с ним поговорю?

Сюзанна невольно подняла голову. Лицо Алехандро было мрачнее тучи, голос буквально звенел от напряжения.

Джесси покачала головой.

– Я сказала ему, – наконец выдавила она, – что он слишком далеко зашел. – Знаю, о чем вы оба думаете, но обещаю, я положу этому конец. И в первую очередь ради Эммы. Я объяснила ему, что если он еще раз хоть пальцем до меня дотронется, то больше меня не увидит. – (Алехандро сидел, опустив глаза.) – Нет, я серьезно. Можете мне не верить, но я не шучу. Просто надо посмотреть, будет ли толк от занятий по управлению гневом, а потом я собираю вещи и ухожу.

– Джесси, тебе надо уходить прямо сейчас, пожалуйста! Я тебе помогу. Мы все тебе поможем.

– Сью, вы не понимаете. Он ведь мне не чужой человек, а мужчина, которого я любила с тех пор… с тех пор, как сама еще была совсем ребенком. И я знаю его настоящего, и он совсем не такой. И я не могу вот так запросто выкинуть десять лет жизни из-за нескольких тяжелых месяцев. Боже правый, ведь он, в конце концов, отец Эммы! И хотите верьте, хотите нет, но когда он… не такой, как сейчас, нам очень хорошо вдвоем. Мы много лет были счастливы.

– Ты просто пытаешься его оправдать.

– Ага, так оно и есть. И я прекрасно понимаю, как это выглядит со стороны. Жаль, что вы не знали его раньше, до того как все началось. Жаль, что вы не видели нас вместе.

Сюзанна кинула осторожный взгляд в сторону Алехандро. Она думала, что, учитывая его явную слабость к Джесси, он разозлится и вмешается, несмотря на полученные инструкции этого не делать, но он преспокойно сидел с кружкой в руках и слушал. И Сюзанна неожиданно почувствовала нечто вроде разочарования.

– Знаете, а ведь я его совсем не боюсь. Мне, конечно, слегка страшновато, когда он выходит из себя, но не подумайте, будто я не решаюсь войти в дом из боязни еще больше его завести. – Джесси перевела взгляд с Сюзанны на Алехандро. – Я ведь не идиотка. Так что это его последний шанс. А иначе получается, будто человек не имеет права получить шанс исправить свои ошибки, да?

– Это не то, что…

– Послушайте, хотите узнать, кто заварил всю эту кашу? – Джесси подняла раненую руку с зажатой в ней кружкой, потом поменяла руки и отхлебнула чая. – Преподобный Ленни. Наехал на Джейсона из-за того, что тот не умеет держать себя в руках. И в результате Джейсон решил, что буквально каждый против него. Решил, будто я рассказываю о нем небылицы и потому весь город на него ополчился. Вы же знаете, как это у нас бывает. Просто ужасно, когда на тебя смотрят сверху вниз. Уж кому, как не мне, этого не знать! Куча народу перестала со мной разговаривать, когда я пошла в уборщицы. Словно я стала какой-то другой. Так что позвольте мне самой все уладить. А иначе вы сделаете только хуже. Если я пойму, что у него действительно испортился характер и мне с ним небезопасно, я соберу вещи и уйду. – Она попыталась улыбнуться. – Сюзанна, я перееду жить в ваш магазин. Тогда вы от меня точно никогда не избавитесь.

Перебирайся прямо сейчас, хотелось сказать Сюзанне, но ее остановило выражение мрачной решимости на лице Джесси.

– Вот номер моего телефона. – Алехандро быстро черкнул что-то на листке бумаги. – Если передумаешь насчет руки или тебе понадобятся хирургические пластыри или еще что-нибудь… – и это его «что-нибудь» прозвучало, как показалось Сюзанне, довольно многозначительно, – позвони мне. Договорились?

– Я вернусь на работу уже послезавтра.

– Когда будешь готова. Это не важно. – Сюзанна поднялась, обняла Джесси и только потом поняла, что, возможно, бередит раны, о которых не знает. Она отстранилась, попытавшись выразить все свои чувства взглядом, которым обменялась со своей помощницей. – И мне тоже звони. В любое время.

– Я в порядке. Честное слово. А теперь проваливайте, вы оба! Пора открывать магазин, а не то мне некуда будет возвращаться. – Джесси подталкивала их к входной двери. Сюзанна собралась было запротестовать, но вовремя сообразила, что у Джесс могут быть свои причины избавиться от гостей, поскольку с минуты на минуту может прийти Джейсон. – До скорого! – донесся им вдогонку жизнерадостный голос Джесси.

Они молча дошли до отеля «Лебедь» на центральной улице, погруженные в собственные мысли; звук их ритмичных шагов отдавался от мостовой, уже успевшей нагреться, хотя до полудня было еще далеко.

Сюзанна остановилась на углу улицы.

– Мне что-то не хочется открывать сегодня магазин, – сказала она.

– Ну и куда мы пойдем? – небрежно сунув руки в карманы, спросил он.

Есть совершенно не хотелось, жара и напряжение сегодняшнего утра начисто отбили у обоих аппетит, поэтому, миновав немногочисленные городские заведения общепита, они направились в сторону рынка. Никто из них не знал, куда, собственно, направляется: просто оба категорически не желали ни оставаться в одиночестве, ни возвращаться к рутине жизни. По крайней мере, именно так говорила себе Сюзанна.

Они дружно обошли рыночные ряды, периодически прикладываясь к бутылкам с водой, пока он наконец не признался с виноватым видом, что ему надоела рыночная площадь.

– Я провожу здесь практически каждый свой выходной, – сказал Алехандро и добавил, что после приезда в Англию практически ничего не успел посмотреть.

Вообще-то, Алехандро представлял себе все совершенно иначе. Он предполагал, что в свободное время будет путешествовать по разным городам, осматривая местные достопримечательности, однако поездки по железной дороге оказались ему не по карману, да и вообще, он так изматывался на дежурствах, что у него практически не оставалось сил на что-либо героическое. Правда, один раз он побывал в Кембридже, а еще на экскурсии для акушерок в Лондон, устроенной больничным начальством. Они успели по-быстрому осмотреть Музей мадам Тюссо, Тауэр и Лондонский глаз, в результате практически ничего не запомнив. Люди различных национальностей говорили с разным акцентом и с трудом понимали друг друга, женщины или хихикали, разбившись на группы, или исподтишка разглядывали его: тот факт, что он был среди них единственным мужчиной, не позволял ему принять участие в разговоре.

– Я был рад, когда нашел ваш магазин, – сказал он, еще глубже сунув руки в карманы. – Это единственное место, которое отличается от всех остальных.

– Так что вы хотите посмотреть? – спросила Сюзанна, слегка зардевшись при мысли, что ее вопрос может быть воспринят как приглашение.

– Покажите места, откуда вы родом. Покажите ваше прославленное поместье. То самое, что принесло вам столько ненужных переживаний. – Он явно решил поддразнить Сюзанну, и она не смогла сдержать улыбку.

– Ну, estancia – слишком громкое слово для него, – сказала Сюзанна. – Площадь поместья – четыреста пятьдесят акров. Не такое уж и большое по аргентинским меркам. – (Хотя поместье было достаточно большим, чтобы получить удовольствие от хорошей прогулки.) – Пожалуй, отведу вас к реке. Если вы любите рыбалку, наша река вам точно понравится.

Казалось, оба пришли к негласному соглашению выйти из морока сегодняшнего утра, чтобы вся эта история с Джесси, это чувство беспомощности и отвращения не стали для них наваждением. Или, возможно, размышляла Сюзанна, пока они, держась края кукурузного поля, шли по изрытой лошадиной тропе в сторону леса, стыдно впадать в уныние, когда над головой такое роскошное синее небо, птицы звонко поют, раздувая пестрые грудки, и ароматный полдень пьянит и кружит голову, а ты в разгар рабочего дня валяешь дурака, чувствуя себя абсолютно свободной.

Алехандро уже дважды брал ее за руку, помогая перейти через дорогу.

И во второй раз ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы отпустить его руку.

Они расположились на пригорке, на краю большого поля, с видом на долину. Это была одна из немногих точек, откуда можно было рассмотреть поместье практически целиком, с его волнистой линией холмов и темно-зелеными заплатками лесов до самого горизонта. Сюзанна показала на большой дом в окружении многочисленных построек:

– Это Филмор-Хаус. Сейчас он сдается в аренду, но когда-то здесь жили папа с мамой. Сразу как поженились. – Она встала и махнула рукой в сторону леса в пяти милях к западу от дома. – Видите дом горчичного цвета? Теперь в нем живут мои родители. А еще мой младший брат Бен и бабушка.

Потом, когда они уже успели пройти треть пути через поле, как будто падающее вниз, к долине и скрытой за деревьями реке, Сюзанна неожиданно сказала:

– В детстве мы с братом обычно приходили сюда и скатывались вниз. Мы останавливались вот тут, делая вид, будто не знаем, что нас ждет дальше. Затем один из нас толкал другого, и мы кувырком катились под горку. И в результате оказывались внизу с травой во рту и в волосах. – И Сюзанна, погрузившись в воспоминания, подняла руки локтями внутрь, демонстрируя нужную позу. – Но однажды летом папа решил выпасать здесь овец. А мы об этом как-то не подумали. В общем, когда Бен приземлился, он был похож на булочку с изюмом.

Сюзанна вдруг поняла, что невольно коснулась темы своей семьи, и замолчала. Похоже, от этого вопроса ей, как ни крути, было не уйти.

Алехандро стоял рядом и, заслонив глаза рукой, вглядывался в даль:

– Тут очень красиво.

– Да, наверное. Но я не замечаю здешней красоты. Полагаю, когда с детства к чему-то привыкаешь, то уже не ценишь. – (Над полем, нацелившись на невидимую жертву, кружила пустельга. Алехандро молча смотрел, как хищник пикирует вниз.) – Даже в такие дни, как этот, я все равно предпочла бы оказаться в городе.

Алехандро повернулся к Сюзанне:

– Тогда почему вы позволяете себе грустить из-за этого поместья?

Ему явно было не дано понять ее чувства, что невольно будило его любопытство.

– Я не грущу. И это поместье меня абсолютно не трогает. Просто я не согласна с системой. Вот и все. – Сюзанна села на землю, выдернула травинку и принялась задумчиво жевать. – Нет, поместье для меня, конечно, не главное в жизни или типа того. И я не сижу в темной комнате, втыкая булавки в куклу вуду своего брата.

Алеандро хмыкнул и устроился рядом с Сюзанной, подогнув под себя ноги. Услышав тихий шелест травы, Сюзанна осторожно покосилась на его колени, внезапно оказавшиеся рядом с ее.

– Поместье ведь никогда не было вашим, так? Оно принадлежит вашему отцу?

– А раньше его отцу. И до этого отцу его отца.

– Значит, оно никогда не было вашим и никогда не будет. Ну?

– Что – ну?

– Вот именно. Ну и что с того?

Сюзанна трагически закатила глаза:

– По-моему, вы слишком наивны.

– Потому что уговариваю вас не травить себе душу из-за фамильной земли, да?

– Все не так просто.

– Почему?

Сюзанна мрачно стряхнула с ноги какое-то насекомое:

– Надо же, каждый почему-то считает себя крупным специалистом в чужих делах! Каждый знает, что я чувствую. Что должна чувствовать. И советует мне принять сложившееся положение вещей и прекратить жаловаться на жизнь. Нет, Алехандро, все не так просто, как кажется. Дело не только в том, чтобы уговорить себя перестать что-то очень сильно желать. Нет, тут дело в семье, и в семейных отношениях, и в несправедливости, и… – Сюзанна осеклась и бросила на Алехандро осторожный взгляд. – Но отнюдь не в этой земле, понятно? Хотя нет, именно в земле, с которой давным-давно следовало разобраться.

– Тогда в чем же дело?

– Ну, я не знаю. Во всем. – Сюзанна неожиданно вспомнила о тех ужасах, которых наверняка навидался Алехандро, об истории с Джесси, и собственный голос вдруг показался ей по-детски капризным. – Послушайте, почему бы нам не сменить тему?

Алехандро, подтянув колени к груди, осторожно покосился на Сюзанну:

– Только не надо злиться, Сюзанна Пикок.

– Я и не думала злиться! – огрызнулась Сюзанна.

– Ну ладно… По-моему, вам следует принять решение. По-моему… вы выбираете самый легкий путь, позволяя вашей семье и семейной истории поглотить себя.

– Ну вот, теперь вы говорите точь-в-точь как мой муж. – Сюзанна вовсе не собиралась упоминать о Ниле: его незримое присутствие могло нарушить возникшую между ними хрупкую атмосферу доверия.

– Значит, мы с ним думаем одинаково, – тряхнул головой Алехандро. – Мы оба не хотим, чтобы вы были несчастны.

И только сейчас Сюзанна рискнула открыто взглянуть на Алехандро, рассмотреть его в профиль, а когда он повернулся к ней, то увидела молчаливый вопрос, таящийся в этих карих глазах и умудренной складке в углах рта. Выражение его лица было слегка озадаченным, словно он пытался, но не мог что-то решить для себя.

Ну вот и все, ты в очередной раз села в лужу, подумала Сюзанна и вздрогнула, испугавшись, что могла озвучить свои мысли.

– Я вовсе не несчастна. – Она вдруг почувствовала острую необходимость убедить в этом Алехандро.

– Хорошо, – согласился он.

– Не хочу, чтобы вы так думали.

Он молча кивнул. И бросил на Сюзанну понимающий взгляд. Алехандро, казалось, знал, что она чувствует себя виноватой и поэтому очень несчастна. Он словно разделял с Сюзанной ее страдания и готов был снять камень у нее с души, взвалив его на свои плечи.

Что ж, мечтать не вредно, но наверняка все обернется для нее лишь очередным разочарованием, подумала она, уронив голову на колени, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы. Должно быть, у меня слишком разыгралось воображение, я приписываю ему чувства, которые он, возможно, и не испытывает.

Она сидела понурившись, но тут ее как будто пронзило электрическим током – она почувствовала на плече руку Алехандро.

– Сюзанна? – услышала она и резко вскинула голову, но солнце било прямо в глаза, размывая его силуэт. – Сюзанна…

Она взяла предложенную руку и попыталась подняться, ослепленная безжалостным летним солнцем, бессознательно принимая в этот странный дремотный полдень, что обречена так или иначе следовать за сидевшим рядом мужчиной, что ей суждено быть втянутой в орбиту его вращения. Однако Алехандро лишь слегка притянул к себе Сюзанну и откинулся на траву. У Сюзанны на секунду перехватило дыхание, когда она прочла в его глазах, с пляшущими в них озорными искорками, нечто похожее на предложение. И тут совершенно неожиданно для нее Алехандро как-то по-детски гикнул, оттолкнулся и кубарем покатился со склона, отталкиваясь для ускорения обеими ногами.

Сюзанна ошеломленно смотрела на падающую вниз фигуру, а затем, словно разорвав оковы невыносимого напряжения, держащего ее в плену все это время, последовала примеру Алехандро: небо и земля растворились в зеленовато-голубой дымке, и Сюзанна забыла обо всем, кроме пряного запаха травы и ощущения полета. Сюзанна смеялась до слез от нелепости происходящего, выплевывая траву, маргаритки и бог знает что еще, смеялась и закидывала за голову руки, снова чувствуя себя ребенком, который знает, что его непременно поймают внизу.

Она лежала в траве, хихикая и тяжело дыша, не в силах справиться с головокружением. Алехандро склонился над ней с протянутой рукой, и Сюзанна увидела его сияющее лицо и пятна от травы на светлых штанах.

– Ну что, теперь ты счастлива, Сюзанна Пикок?

Однако сейчас она была не в состоянии подобрать сколько-нибудь разумный ответ. А потому со смехом пьяно откинулась на спину и зажмурила глаза от пронзительной синевы неба.

В город они вернулись около семи вечера. Они вполне могли бы сделать это и раньше, однако по молчаливому согласию шли неторопливо, возможно, чтобы иметь возможность вдоволь наговориться. Теперь они общались легко и непринужденно, как будто, дав волю своим детским инстинктам, уничтожили разделявшую их преграду. Сюзанне удалось чуть больше узнать об Алехандро: о домоседке-матери, о служанке, о политической ситуации в Аргентине, а ему – об истории семьи Сюзанны, о ее брате и сестре, о нежелании покидать большой город. Уже позже Сюзанна поняла, что за несколько часов разговоров ни разу не упомянула о Ниле, но совесть ее почему-то не сильно мучила.

Когда они переходили площадь, Сюзанна увидела, как из магазина деликатесов, беспечно болтая, с сумками на плече, вышли трое молодых парней. Они покосились на заляпанные штаны Алехандро, переглянулись, сказали что-то непристойное по-итальянски и отсалютовали.

Алехандро с Сюзанной в ответ помахали рукой.

– Он взял их обратно! – обрадовалась Сюзанна.

– Кто?

– Слишком долго объяснять, но это хорошие новости. Джесси будет довольна.

Сюзанна чувствовала, как губы сами собой расплываются в широкой улыбке. Ведь это был последний штрих для отличного завершения так неудачно начавшегося дня.

– Я, пожалуй, пойду, – сказал Алехандро, бросив взгляд на часы. – У меня сегодня ночное дежурство.

– А мне надо заглянуть в магазин, – сообщила Сюзанна, стараясь не показывать, что упала духом. – Проверить, нет ли чего от поставщиков. – Ей ужасно не хотелось уходить, но утешало лишь осознание того, что если барьеры между ними так быстро пали, значит до завтра они уж точно не восстановятся. Она подняла глаза на Алехандро и прошептала: – Спасибо тебе. Спасибо, Ал. – Сюзанна надеялась, он поймет, что именно она этим хотела сказать.

Он убрал у нее со лба случайную травинку. От него по-прежнему пахло травой, а кожа пропиталась солнцем.

– Ты похожа на свою мать, – улыбнулся он.

– Не понимаю, что бы это могло значить, – нахмурилась Сюзанна.

Алехандро посмотрел ей прямо в глаза:

– А вот мне почему-то кажется, что знаешь.

Когда она вернулась домой, Нила еще не было. Судя по сообщению на автоответчике, домой он вернется поздно. Он ведь еще утром говорил ей, что собирается поиграть в сквош с приятелями по работе, о чем, как ему кажется, она наверняка забыла. И добавил шутливо, чтобы она постаралась не слишком сильно по нему скучать.

Ужинать она не стала. У нее почему-то напрочь пропал аппетит. Она попыталась посмотреть телевизор, но там шла обычная ерунда. Она не могла найти себе места и беспокойно бродила по дому, а затем, устроившись у окна, до темноты смотрела на поля, по которым сегодня гуляла.

И вот наконец Сюзанна оказалась в своей крошечной спальне. Села перед зеркалом, которое с трудом уместилось на стене под скошенным потолком. Посмотрела на свое отражение и, поддавшись внезапному порыву, зачесала наверх волосы и уложила короной на голове. Подвела глаза черным карандашом, а на веки нанесла льдисто-голубые тени.

Ее кожа, такая же бледная, как и у матери, оказалась нетронута солнцем. Ее волосы были сейчас естественного иссиня-черного цвета. Заглянув в глаза незнакомке в зеркале, она приподняла уголки губ в некоем подобии той улыбки.

И застыла, когда из зеркала на нее посмотрела Афина.

– Мне так жаль, – сказала Сюзанна своему отражению. – Мне очень, очень жаль.