Глава 14
14 декабря 2009 года

Я не знаю, что именно меня разбудило: то ли звон разбившейся чашки, то ли сдержанное чертыханье, то ли внезапно вспыхнувший в комнате свет, но, так или иначе, я просыпаюсь и чувствую, как отчаянно колотится сердце. Я сажусь на кровати, прищурившись от яркого света, вижу стоящего на карачках возле кровати Эда, и у меня привычно сосет под ложечкой.

– Что, ради всего святого, ты забыл на полу?! – кричу я ему.

Эд поднимает на меня глаза:

– Вот черт, ты проснулась!

– Мне тоже очень приятно тебя видеть.

– Прости, любимая, – сконфуженно говорит Эд. – Хотел сделать тебе сюрприз, подать завтрак в постель, но проклятая чашка соскользнула и… ну ты сама видишь. – Он поднимает вверх руки: в одной мокрая тряпка, вся в чае, в другой – осколки моей любимой кружки. – Твой тост на полу, если ты его, конечно, хочешь.

– Пожалуй, воздержусь. Но все равно спасибо. – Я освобождаю место рядом с собой и призывно хлопаю по матрасу рукой. – Лучше возвращайся обратно в постель.

Эд залезает ко мне в постель и чмокает в щеку:

– Так или иначе, с годовщиной тебя. Нет, тебе верится, что прошло уже шесть лет?

Шесть лет. Значит, с тех пор, как я последний раз просыпалась в своей прежней жизни, прошло два года. Придется наверстывать, но пока я не представляю, с чего начать.

– И тебя с годовщиной, – возвращаю я поцелуй.

Эд встает и со словами «подожди секундочку» исчезает, но тут же возвращается с букетом белых лилий и белой коробкой с ручкой. Торжественно вручив мне лилии, он садится обратно. Я осторожно кладу цветы на кровать.

– Продавщица в магазине сказала, что на шестую годовщину положено дарить лилии. Думаю, она права. – Эд лукаво ухмыляется и поднимает с пола коробку, откуда доносятся такие звуки, словно там кто-то скребется, и я сразу понимаю, что внутри. Я смотрю, как Эд поднимает крышку, достает извивающегося, мяукающего черного пятнистого котенка и аккуратно кладет мне на живот. Восторженно ахнув, я кладу котенка себе на ладонь:

– Джордж!

– Ты что, уже решила, как его назвать? – хмурится Эд.

– Ой… да. Это имя показалось мне самым подходящим… – мямлю я, чувствуя, что веду себя более чем странно.

Имя невольно вырвалось у меня, как только я увидела котеночка. Мы обрушили на него все неизрасходованные запасы любви, поскольку он в какой-то степени заменил нам ребенка.

Удивленно посмотрев на меня, Эд пожимает плечами:

– Ладно, пусть будет Джордж.

– Спасибо большое, он изумительный, – шепчу я, зарываясь носом в мягкую шерстку.

– Эй, в чем дело? Почему ты разнюнилась? – Наклонившись ко мне, Эд смахивает с моей щеки слезу.

А я и не заметила, что хлюпаю носом.

– Ни в чем. – Я пытаюсь изобразить улыбку. – Такой чудесный сюрприз. Спасибо еще раз.

– Обращайся в любое время. – Эд нежно целует меня в губы, и мне снова хочется плакать.

Потом мы молча лежим и смотрим, как котенок обследует свой новый дом, обнюхивая пол в спальне и пытаясь открыть дверь крошечной лапкой. Мое сердце наполнено любовью, готовой вот-вот перелиться через край, и на секунду мне кажется, что все будет хорошо.

Тем не менее я не перестаю задавать себе вопрос: зачем я здесь? Впервые за все время у меня радостный день, хотя и со слезами на глазах. Мы отметили годовщину свадьбы, а следовательно, должны быть вполне счастливы. И все же в наших отношениях присутствовало напряжение – типа подводного течения, способного в любую минуту вызвать приливные волны, – которое мы предпочитали не замечать. Мы оба знали, в чем причина – а как же иначе? – но, как всегда, старались обходить больной вопрос стороной.

И сейчас совершенно ясно, что мы не сдвинулись с мертвой точки: женаты уже шесть лет и по-прежнему бездетны. Последние два года мы пытались зачать ребенка – и все безрезультатно.

А если сейчас все так, как было тогда, значит я тоже одержима идеей родить ребенка. Каждый месяц я с замиранием сердца ждала, начнутся у меня месячные или нет. И всякий раз дело кончалось лишь очередным сердечным приступом.

– Зо, я понимаю, как тебе тяжело, но ты должна сохранять позитивный настрой, – сказал мне Эд после особенно тяжелого месяца.

У меня тогда случилась задержка, а когда менструация все-таки началась, я буквально слетела с катушек.

– Позитивный настрой?! – Я сидела на опущенной крышке унитаза, горестно обхватив голову руками. – Это какой-то кошмар! Что со мной не так?!

Эд собрался было ко мне подойти, но я повернулась к нему спиной, и он остановился.

– Послушай, Зо. Помнишь статью, что ты на днях читала в журнале? Стресс уменьшает вероятность забеременеть. Я понимаю, ты расстроена – я тоже, – но ты должна что-то делать, чтобы расслабляться. Ну, я не знаю. Может, заняться йогой? Медитацией?

– Ты, наверное, шутишь!? Какая на хрен медитация?! – Выплевывая в Эда эти слова, я понимала, что веду себя неразумно, но ничего не могла с собой поделать.

Похоже, я тогда совсем запутала Эда, сперва уверяя, будто не нужны мне никакие дети, а уже через минуту рыдая из-за того, что не могу забеременеть. Но меня бесил сам факт, что я потеряла контроль над ситуацией и не могу с ходу добиться желаемого результата. Теперь каждый раз при виде мамаши с младенцем я начинала буквально задыхаться от обиды. Я была настолько зла на весь мир, на себя, на Эда, что старалась как можно реже видеться с Беки и Грейси.

А потом Беки снова забеременела.

И я поняла, что она боится сообщить мне новость.

– Зо, мне надо с тобой поговорить. – Дело было утром, когда мы сидели за чашкой чая у меня дома.

Беки была бледной как полотно, и я, даже не глядя на нее, поняла, что она хочет мне сказать.

– Ты беременная, да? – Я старалась, чтобы она не услышала в моем голосе обвинительных ноток.

Ведь, вообще-то, я была за нее очень рада. И разве кто-то виноват в том, что она могла забеременеть, а я нет? Мне не хотелось, чтобы сестру мучил комплекс вины.

– Прости, Зои, – кивнула она.

– Беки, чтобы я больше никогда не слышала этого твоего «прости»! – Вскочив с места, я нежно обняла сестру. – Я за тебя страшно рада. Честное слово!

Я сразу почувствовала, как Беки, поняв, что все вроде бы обошлось, мгновенно расслабилась. И я устроила самое настоящее шоу, честное слово. Но после того как Беки распрощалась, после того как я пристегнула Грейси в ее детское кресло в машине, поцеловав ее в теплый лобик, после того как я обняла Беки и сказала, что люблю ее, после того как я весло помахала им вслед, я упала на кровать, зарывшись лицом в подушку, и рыдала от бессилия и обиды до тех пор, пока не выплакала все слезы. Эд от неожиданности растерял все слова. Да, ему тоже было очень больно, и, хотя из нас двоих поначалу именно Эд страстно хотел детей, в отличие от меня, это не стало для него навязчивой идеей.

Что приводило меня в дикую ярость. Конечно, вымещать свою злость на Эде было ужасно несправедливо, но я ничего не могла с собой поделать.

С тех пор прошло два месяца, живот Беки потихоньку наливался, а я ни на шаг не приблизилась к желанной цели. В то время мы с Эдом всячески оттягивали разговор о том, что нам нужна помощь. И возможно, если сегодня я смогу поднять больной вопрос, намекнув, что, пожалуй, нам стоит прибегнуть к современным методам оплодотворения, это хоть что-нибудь, да изменит и у нас появится пусть небольшой, но шанс.

Я поворачиваюсь к Эду. Взяв на руки Джорджа, Эд трется носом о нос котенка. Эд кажется таким счастливым, что я понимаю: я просто обязана дать ему этот шанс.

Собственно, что я теряю?

Проблема с лечением бесплодия состоит в том, что эти методы начисто лишены того, в чем заключается основной смысл брака: любви, эмоций, чувств. Все делается бесстрастно, неромантично и иногда очень унизительно для женщины. Приходится, забыв о комплексах, позволить своему телу стать машиной.

Лечение влечет за собой чудовищные перепады настроения, что становится причиной еще более чудовищных ссор. Именно их-то я сейчас боюсь больше всего.

Однако я понимаю, что просто обязана дать нам еще один шанс, которого мы оба заслуживаем. И пусть на этот раз все сработает.

Вот почему, когда вечером мы садимся на кухне за стол, чтобы отведать вкусностей, купленных в местной кулинарии, я с бьющимся сердцем обдумываю, как бы поделикатнее поднять эту тему.

И в конце концов с ходу выпаливаю:

– По-моему, самое время прибегнуть к медицинской помощи.

Эд отрывает глаза от тарелки, его вилка, с наколотым на нее грибом, застывает на полпути ко рту.

– С какой целью?

– Чтобы родить ребенка.

Эд кладет гриб в рот и, пристально глядя на меня, медленно жует. Сделав глотательное движение, он вытирает рот:

– Ты серьезно?

Я киваю:

– Милый, это продолжается уже два года. Ничего не получилось, и, похоже, ничего не получится. По-моему, нам стоит проконсультироваться с врачом, обсудить возможные варианты.

Сделав глоток вина, я осторожно кошусь на Эда. Он задумчиво вертит в руках ножку бокала, словно прислушиваясь к звучащей на кухне негромкой атмосферной музыке.

– Наверное, ты права. – Он делает паузу, переводит дух. – Ну и что будем делать дальше?

Я небрежно пожимаю плечами, чтобы не выдать своего страха. Ведь кто-кто, а я знаю, что будет дальше: консультации врачей в больнице, анализы, разрезы и проколы; инъекции, перепады настроения; стресс, ссоры, натянутые отношения. Но я не могу сказать об этом Эду.

– Полагаю, нам следует сходить к доктору. Выяснить, в чем проблема.

– Да, – кивает Эд и, прожевав, добавляет: – А что будет, если…

– Если – что?

– Если, ну, если мы выясним, что вообще не можем иметь детей.

– Вот тогда и подумаем, как быть дальше. Хотя не вижу причин, чтобы такое случилось. Возможно, нам просто нужно немного помочь.

Я чувствую себя мошенницей, выдающей себя за его жену. Потому что я ему лгу: ведь я отлично знаю, что нам необходимо нечто более кардинальное, нежели небольшая помощь. Но нам никогда не говорили, что все безнадежно. И это я тоже знаю. Поэтому игра стоит свеч.

– Надеюсь, что так, – говорит Эд.

Мы продолжаем молча есть – каждый погруженный в свои мысли.

– Ты веришь, что, даже если мы не сможем иметь детей, я никогда тебя не оставлю? – Его слова льются неудержимым потоком, словно кто-то отодвинул задвижку плотины.

– Верю, – отвечаю я.

Да, Эд говорит совершенно серьезно. Хотя такое вполне может случиться, несмотря на наши брачные обеты. Ведь чего только не бывает в супружеской жизни!

– Если на то пошло, мы всегда можем взять приемного ребенка.

– Дорогой, давай пока оставим эту тему. Будем решать проблемы по мере их поступления. Давай запишемся на прием к врачу и посмотрим, что нам скажут. Если надо обследоваться, мы так и сделаем, а там поживем – увидим.

– Да, ты права, – говорит Эд, мрачно уставившись в тарелку. В его душе явно идет какая-то внутренняя борьба. Наконец его лицо проясняется. Он поднимает бокал. – За будущее. За наше будущее.

Чокнувшись с ним, я послушно повторяю:

– За будущее.

Остается только надеяться, что оно у нас есть.