Глава 11
14 декабря 2003 года
Меня будит громкий стук в дверь, я поспешно сажусь на кровати. В комнату врывается Беки.
– Идем по проходу и становимся замужней дамой! – Поставив рядом со мной чашку чая, она устраивается у меня в ногах и со счастливой улыбкой добавляет: – С добрым утром, миссис Уильямс.
– Еще нет, – отвечаю я. – Впрочем, и тебя с добрым утром.
Я протираю глаза и озираюсь по сторонам. И сразу же понимаю, где нахожусь: вот уже во второй раз я просыпаюсь в спальне, где прошло мое детство, и выглядит она почти так же, как тогда, разве что сейчас тут нет упакованных коробок. А еще через пару секунд я понимаю, какой сегодня день, так как на дверце шкафа напротив кровати висит мое подвенечное платье. У меня от волнения внезапно схватывает живот. Это был один из счастливейших дней моей жизни. Но я и не мечтала о том, чтобы пережить его снова.
Тут мне в голову приходит неожиданная мысль. Тот день был почти идеальным. Нет, он действительно был идеальным. И похоже, здесь нечего исправлять. Ладно, поживем – увидим.
Устроившись по-турецки, я прихлебываю чай, принесенный Беки. Мы задумчиво молчим – две сестры, сидящие рядом в одинаковой позе. Мысленно улыбаясь, я вспоминаю, как уговаривала Джейн быть подружкой невесты.
– Ладно, но только при условии, что ты не заставишь меня выглядеть как держатель для туалетной бумаги. Я даже больше скажу. Я хочу выглядеть сексапильно.
– Ну конечно, – улыбнулась я. – Ведь ты непременно встретишь любовь всей своей жизни на свадьбе у лучшей подруги, разве нет? Или, по крайней мере, потрахаешься в свое удовольствие. Что вряд ли получится, если ты будешь похожа на абажур.
– Вот и я о том же. Ну ладно, уговорила.
Мы с Эдом решили не устраивать грандиозной свадьбы. Впрочем, лично я бы не возражала, но Эд был непоколебим.
– Я не собираюсь надевать на себя костюм пингвина и выделываться на танцполе. Я просто хочу, чтобы в этот день было весело.
Конечно, я знала, что он имел в виду. Этот день должен был стать нашим, и только нашим, чтобы не переживать, сочетаются ли салфетки со скатертью и положили ли каждому гостю на тарелку мешочек с засахаренным миндалем. Поэтому последние несколько месяцев мы с Эдом занимались тем, что избавлялись от всех излишеств. Мы остановились на скромной церемонии бракосочетания в отеле «Маунт-Плезант», неподалеку от Ботри, и уже заказали буфет и оркестр. Минимальное свадебное убранство зала, поскольку отель был украшен рождественскими елями и электрическими гирляндами. Человек пятьдесят гостей. Все должно было быть идеально.
И действительно было. И вот теперь мне предстояло насладиться всем этим снова.
– Ну как, ты взволнована? – Беки смотрит на меня поверх дымящейся кружки с чаем.
– Скорее напугана. Ну и конечно, приятно взволнована.
– Я тоже.
Я осторожно дую на обжигающий чай.
– Беки, спасибо, что согласилась стать подружкой невесты. Я так рада, что ты здесь. С тех пор как я переехала в Лондон, мне тебя ужасно не хватало.
Ее лицо на мгновение затуманивается.
– Все нормально. Ты в любом случае не смогла бы мне помешать, ведь иначе я бы тебя просто убила.
– Верно, – улыбаюсь я. – Но я все равно рада.
– Вот и хорошо.
И тут до нас доносится мамин призывный голос:
– Давайте, ребята! Спускайтесь вниз, вас уже ждет завтрак.
– Да, мама! – хором кричим мы.
– Пожалуй, нам лучше пойти. Мама там наготовила еды на целый полк. – Беки соскакивает с кровати и исчезает за дверью.
А мне, прежде чем спускаться вниз, еще надо разбудить Джейн, которая спит в гостевой комнате.
– Мама приготовила завтрак, – шепчу я, осторожно расталкивая Джейн.
– Мм… – мычит она и поворачивается ко мне лицом. – А блинчики будут?
– Конечно будут. Не вопрос.
– Ну тогда ладно, считай, что я уже там. – Джейн вылезает из постели, сует в карман халата сигареты и идет следом за мной на кухню.
На кухне мама встречает нас радостным криком: «Сюрприз!» – и протягивает мне бокал шампанского. Папа, который топчется возле накрытого стола, сладострастно жует тост.
– Джон, сейчас же положи. Мы ведь еще даже не начали.
– А я уже начал. В любом случае тут хватит еды, чтобы накормить целую улицу, и один маленький тост погоды не сделает. – Папа оперативно дожевывает последний кусок, посыпая пол крошками.
С трудом сдерживая смех, я перевожу взгляд на стол. И вижу гору блинчиков, тосты в специальной подставке, баночки с джемом, мармеладом и медом, масло, круассаны, вареные яйца, коробки с разнообразными хлопьями и кувшин молока. А также чайник и кофейник, причем кофе варится еще и в кофемашине.
– Ух ты! Спасибо, мам. Но я не настолько голодна…
Мама багровеет, папе чай попадает не в то горло.
– Ты непременно должна поесть… – начинает мама, но неожиданно замечает на моем лице хитрую улыбку. – Ха-ха-ха, очень смешно! – Мама хлопает в ладоши. – А теперь живо за стол и налегайте на еду.
И мы делаем, как нам велят. Жуем тосты и круассаны, пьем галлоны чая и гораздо больше шампанского, чем следовало бы в восемь утра. Мы болтаем и смеемся, а я с трудом сдерживаю слезы. Господи, как же мне всего этого не хватало! Под конец у нас с Эдом все пошло вразнос, но я категорически отказывалась обсуждать с родными свои проблемы: не хотелось признаваться, что мы облажались. В результате я отдалилась от людей, которых любила и которые много для меня значили. От своей семьи. Что, естественно, стало большой потерей.
После завтрака я принимаю душ, Беки делает прическу и макияж сперва мне, а потом маме, Джейн и себе. Я влезаю в платье, Джейн застегивает молнию на спине, и я впервые за все утро смотрюсь в зеркало. Видеть себя снова невестой – это что-то невероятное! У меня перехватывает дыхание. Фотография, что по-прежнему стоит у нас дома на каминной полке, к сожалению, не сумела передать того безмерного счастья, которое я излучала, сказочного сияния, исходящего от моего лица. Платье идеально облегает тело, подчеркивая загорелые хрупкие плечи.
– Дорогая, ты у нас просто красавица, – говорит мама, заглядывая в зеркало.
– Ты тоже.
Что соответствует действительности. Мама выглядит на редкость моложаво, ярко-синее платье ей очень к лицу. Покраснев от удовольствия, мама поспешно отворачивается.
– Ладно, нам пора, – говорит она.
Мы всем скопом набиваемся в машину и отъезжаем от дома. Я рассеянно смотрю в окно, пытаясь справиться с нервами. После утренней суматохи у меня только сейчас появляется возможность все спокойно обдумать и понять, что происходит. Через несколько минут я снова увижу Эда, наша встреча произойдет на глазах у нескольких десятков свидетелей, и я сомневаюсь, что справлюсь. Ведь всякий раз, как я вижу Эда, мое сердце болезненно ноет. У меня кружится голова.
Однако у меня нет времени рефлексировать – мы подъезжаем к отелю. Перед центральным входом моя тетушка Джо торопливо тушит каблуком сигарету и, подобрав окурок, швыряет его в ближайшие кусты. Рядом стоит Роб, чрезвычайно элегантный в черном костюме. Роб явно чувствует себя не в своей тарелке: пристально всматриваясь в подъезжающие автомобили, он то и дело теребит воротничок рубашки и поправляет галстук. Заметив меня, Роб с радостной ухмылкой спешит к машине. Он галантно подает мне руку, помогая выйти. Вид у него какой-то странный.
– Все в порядке? – удивленно спрашиваю я.
– Да, замечательно. Слава богу, что ты уже здесь! Эд все утро метался, как больной медведь. Никогда не видел его таким дерганым.
Я улыбаюсь и крепко обнимаю Роба:
– Спасибо, что присмотрел за ним.
– Обращайся. Всегда рад помочь.
И тут в наш разговор вмешивается папа:
– Ну как, будем замуж выходить или глазки строить?
Роб берет маму под руку и ведет внутрь. А мы с папой, Беки и Джейн остаемся стоять на декабрьском холоде. Я хочу навеки запомнить этот момент, а потому впитываю в себя мельчайшие детали: бледно-серое небо, листья в белой кайме, осыпавшиеся на хвойники, выражение папиного лица – гордое и в то же время немного грустное. Наконец, собравшись с духом, я говорю:
– Ладно, давайте сделаем это.
Мы с папой медленно идем по гравийной дорожке к входу. Джейн с Беки замыкают шествие. В ушах так звенит, что невозможно сконцентрироваться, я сосредоточенно переставляю ноги.
И вот мы стоим на пороге, все взгляды устремлены на меня, гости с нетерпением ждут, когда мы с папой пойдем по проходу. Потупившись, я прохожу на середину зала. Поднимаю глаза и вижу Эда. Эмоции настолько захлестывают, что я оступаюсь. Папа помогает мне выпрямиться, кто-то из присутствующих тихо ахает. Комната плывет перед глазами, но я иду вперед, словно робот, затем папа выпускает мою руку, я остаюсь возле Эда. Я снова вижу эти пронзительно-синие глаза, эти темные волосы, подстриженные чуть короче и аккуратнее обычного. Плечи слегка согнуты, лицо очень бледное.
– Ты в порядке? – едва слышно шепчет он, и я сдержанно киваю.
Чиновник, который должен нас зарегистрировать, начинает официальную церемонию, и Эд осторожно берет меня за руку. Его прикосновение будто разряд электрического тока; я вздрагиваю, пропуская мимо ушей дежурные фразы; ужасно хочется плакать.
А потом нас объявляют мужем и женой – еще раз, – и мы идем рука об руку по проходу под приветственные крики гостей, а у меня, похоже, вот-вот разорвется сердце: когда-то мы были очень счастливы в этот день, но сейчас я отнюдь не уверена, что все будет так же. Ведь Эд умер, и, возможно, я вижу его в последний раз.
На улице похолодало, и, пока мы фотографируемся, я дрожу как осиновый лист – то ли от холода, то ли от внезапно охватившего меня ужаса.
– Ладно, давай вернемся в отель, а не то ты скоро превратишься в ледышку. – Эд тянет меня за руку и прижимает к себе в попытке согреть мое окоченевшее тело.
Я отчаянно моргаю, пытаясь сдержать слезы. Да, это лучший день моей жизни, но невозможно казаться счастливой невестой, будучи на самом деле безутешной вдовой.
Эд целует меня в макушку:
– Пожалуй, тебе пора встречать гостей.
– Хорошо. – Я бросаю на него пристальный взгляд. – Эд?
– Что, Зо?
– Обещай, что никогда не забудешь, как счастливы мы были! Обещай, что никогда не забудешь, как мы любили друг друга!
– Конечно же не забуду. Но откуда такой пессимизм?
– Да так. Я просто хочу, чтобы это было началом, а не концом нашей любви.
Эд испытующе смотрит на меня в поисках ответа. Однако момент упущен: в дверях появляется папа.
– Ну, хорош ворковать, голубки. Присоединяйтесь к нам. Мы умираем с голоду.
Я поспешно приклеиваю к лицу улыбку. Единственное, чего мне действительно хочется, – это навсегда остаться тут рядом с Эдом. Что, естественно, невозможно. Все хорошее рано или поздно кончается. Что ж, я еще раз проживу этот день и постараюсь получить от него максимум удовольствия.
– Ладно, пошли. Будем есть, пить и веселиться! – Я решительно беру Эда за руку.
Итак, мы присоединяемся к гостям. Нас поздравляют люди, которых я не видела тысячу лет, и я невольно чувствую укол вины. Ведь они были нашими друзьями, мы их любили, более того, мы пригласили их на свадьбу – тогда что случилось? Неужели я стала настолько эгоцентричной, что перестала дорожить друзьями и поддерживать с ними связь? Мысленно даю себе клятву все изменить, если, конечно, представится такой шанс.
Мы садимся за праздничный стол, я обвожу глазами зал. Джейн устроилась рядом с Саймоном, Джоанной и парочкой друзей детства Эда, оба мужского пола, имен обоих я не помню; дальше сидит моя тетушка Джо со своим партнером Ричардом и их взрослым сыном, моим кузеном Джошем. Я невольно улыбаюсь, вспоминая конец вечера. Джейн с Джошем танцевали в пьяном безобразии, а после самозабвенно лизались. Тетушка Джо была буквально убита.
Точно так же, как в прошлый раз, праздник проходит в вихре приятного волнения: наш первый танец под «Smile» группы «Pearl Jam» – одну из моих самых любимых песен, которая всегда напоминает мне об Эде; много веселой болтовни, алкоголя и танцев. Я не успеваю опомниться, как Эд сжимает меня в объятиях, и мы кружимся на танцполе. Мы пьем шампанское, день потихоньку подходит к концу. Я прижимаюсь щекой к груди Эда, он обнимает меня чуть крепче, свет вокруг неожиданно меркнет. Я поднимаю голову и смотрю прямо ему в глаза:
– Я люблю тебя, Эдвард Уильямс.
– Я тоже тебя люблю, Зои Уильямс.
У меня нет никого на свете ближе Эда, и мне безумно хочется все ему рассказать. Рассказать о нас, о нашем будущем, о его смерти, о ссорах, о взлетах и падениях. Ну и конечно, о себе: о том, как я повторно переживаю знаменательные моменты нашей жизни. Это так потрясающе, так грандиозно. И вообще, нехорошо иметь секреты от мужа. Но нет, это абсолютно исключено. Непонятно, как отреагирует Эд на мое признание. А как бы я сама поступила на его месте?
Пока мы медленно кружимся по танцполу, я ломаю голову, в чем моя задача и почему я вернулась в прошлое именно сегодня. Быть может, потому, что все должно закончиться иначе? События прошлого, которые мне довелось повторно пережить, в принципе, не повторялись совершенно точь-в-точь, но результат тем не менее был всегда одинаковым. Это отнюдь не исключает варианта, что при условии, если я не оставлю попыток корректировать прошлое, Эд останется жить, а значит, мы получим шанс состариться вместе, в чем сегодня торжественно поклялись.
Песня кончается, я незаметно смахиваю слезу, и мы с Эдом идем, взявшись за руки, к нашему месту за столом. Я бросаю взгляд на часы. Одиннадцать вечера, пора расходиться по домам. Но я еще не готова к окончанию сегодняшнего дня, по крайней мере пока.
И вот один за другим к нам начали подходить гости – попрощаться и поздравить еще раз. Музыка стихает, свет меркнет, мы с Эдом направляемся к себе в номер. Мне хочется сделать этот вечер особенным, несколько изменив манеру поведения, но я не знаю, как именно. А времени катастрофически не хватает.
– Понимаю, это может показаться тебе странным, но давай просто посидим и поговорим, – предлагаю я, когда мы с Эдом входим в номер и включаем свет.
Покрывало на кровати усыпано лепестками, среди которых лежит упаковка презервативов с приколотой к ней запиской. Эд читает записку вслух:
– «Соблюдайте осторожность, вы ведь только что поженились».
Я выразительно закатываю глаза. Роб.
– Неужели ты хочешь сказать, что отказываешься ублажать своего молодого мужа в первую брачную ночь? – шутливо надувает губы Эд.
Я швыряю в него упаковку презервативов:
– Знаешь, я слегка перевозбуждена. Слишком много эмоций для одного дня. Ты что-то имеешь против?
– Нет, если тебе так хочется. Желание жены – для меня закон.
– Тогда, пожалуйста, помоги мне снять платье, – прошу я.
Эд расстегивает молнию на спине, платье падает на пол. Оставшись в нижнем белье, купленном специально для этого случая, я ложусь в кровать, испытывая непривычное смущение. Через пару секунд Эд, присоединившись ко мне, уже сжимает меня в объятиях.
– Ты счастлива?
– Абсолютно, – отвечаю я, и это чистая правда.
– Что, не в настроении? – подмигивает Эд.
– Не-а. Просто ты меня не привлекаешь.
Эд игриво шлепает меня по заднице, и я неожиданно понимаю, что отнюдь не прочь заняться сексом. Возможно, всему виной страх, что я могу больше никогда не увидеть Эда, но прямо сейчас мной овладевает безумное желание. Я сажусь на кровати и с жаром целую Эда в губы. Он с готовностью отвечает на мои ласки, и мы самозабвенно занимаемся любовью. Это так чудесно, что я невольно вспоминаю с тоской нашу совместную жизнь.
Затем мы лежим обнявшись и обсуждаем сегодняшний вечер.
– Ты видела мою маму на танцполе? – смеется Эд. – Она плясала как заводная.
Я отвечаю ему взрывом смеха:
– А как насчет твоего дяди Теда, который шлепнулся на пол? Он так нагрузился, что покачнулся, уронил стакан, поскользнулся и упал. Вот умора! Прямо цирк с конями!
– То же мне, нашла чем удивить! Для Теда это в порядке вещей.
После короткой паузы я резко меняю тему:
– Роб сказал, сегодня утром ты был сам не свой.
– С чего он это взял?
– Он говорит, ты всю дорогу ворчал.
– Ха-ха, я вел себя просто очаровательно, – говорит Эд и, немного подумав, добавляет: – Но, наверное, он прав. Я жутко боялся, что ты в последний момент передумаешь. А этого я бы точно не пережил.
Я удивленно таращусь на Эда:
– Неужели? Ты боялся, что я передумаю?
– Никогда не говори «никогда».
– Эдвард, я люблю тебя больше жизни. Ты мой свет в окошке, моя радость в часы печали. Ты для меня все на свете.
Эд приподнимается на локте и пристально смотрит на меня:
– Ты даже не представляешь, как я счастлив это слышать!
У него такое серьезное лицо, что я не решаюсь что-то сказать. И лежу молча. Эд наклоняется ко мне и снова целует, мы сливаемся в объятии, таком страстном и чувственном, словно в первый раз. Наконец я готова отдаться во власть сна, чтобы увидеть, какой сюрприз приготовит мне завтрашний день. Но пока все вроде бы идет как надо.
