Койл знал, что память на лица у него куда хуже, чем у Гибсона: тот мог припомнить человека, которого мельком видел в толпе пять лет назад. Но способности Койла были достаточно хороши, чтобы не сомневаться: мужчина, который на глазах у ирландца вошёл в ту часть «Сохи», где продавали крепкие напитки – на самом деле, как он знал, дверь вела в ту же самую общественную пивную, – раньше встречался ему по другую сторону стола для допросов. Он сказал это себе, вытаскивая пистолет из задней части автомобиля и кладя на переднее сиденье в пределах лёгкой досягаемости, и стал ждать, пока этот человек выйдет.

Голландец, вспомнил Койл, хотя имя с этим обрывком восстановленных сведений не пришло. Они с Гибсоном потратили много времени на иностранных подданных в конце 1914 – начале 1915 года, навещая самых подозрительных. В последнюю группу часто попадали прибывшие из Нидерландов и Швеции. Они сохраняли нейтралитет, но немцу было нетрудно выдать себя за уроженца одной из этих стран. И ещё была Южная Африка; опять же, акцент африкаанс мог замаскировать несовершенный английский шпиона.

Но нет, этот белокурый малый точно был голландцем. Каким-то там журналистом… нет, оператором кинохроники! Так что же он делал, рыская у края одной из самых засекреченных зон во всём Соединённом Королевстве? Размышляя об этом, Койл чувствовал покалывание в больших пальцах. Он вспомнил, когда в последний раз испытывал это ощущение: на улице, прямо перед тем, как умер Гибсон.

Прошло пять минут: столько требовалось, чтобы наполовину выкурить дешёвую сигарету. Несколько местных вошли в паб – большей частью это были пожилые работники, а также женщина, согбенная от трудов в полях, – воспользовавшись входом, который был в нескольких футах от того, куда вошёл голландец. Из бара-салона вышли двое мужчин, одетых намного лучше, и окинули Койла придирчивыми взглядами. Один приветственно приподнял шляпу-котелок. «А если, – подумал Койл, – этот голландец вышел через заднюю дверь?» Он знал, что таковая имеется.

Койл потянулся к переднему сиденью машины за своим пистолетом, сунул оружие за пояс и застегнул пиджак. Надо проверить. Через десяток широких шагов он оказался у двери. Открыл её и сбавил скорость, давая себе время, чтобы окинуть взглядом лица всех людей, которые повернулись в его сторону. В воздухе плыл жёлтый дым, и доски под ногами были липкими. Посетители сидели за столами вдоль стен или, большей частью, стояли группками перед ним, поставив свои пинты на громадные пивные бочки. От выпивох пахло потом и грубым сукном, с нотами мокрой псины и свежих опилок.

Голландец стоял у барной стойки, неподалёку от маленькой части, отведённой для продаж крепкого алкоголя, – по закону такое должно было осуществляться в отдельном помещении, но в большинстве деревенских пабов даже не пытались делать вид, что подчиняются подобным требованиям. У голландца в руке была пинта, перед ним на стойке стояла бутылка бренди, и он смеялся в ответ на какие-то слова Фреда Саттона.

Койл протолкался сквозь толпу, не спуская глаз с голландца, который как будто его не замечал. Ирландец левой рукой расстегнул единственную пуговицу на пиджаке, просто на всякий случай. Полы разошлись. «Но ведь никаких неприятностей не будет, – сказал он самому себе. – Всего лишь несколько вопросов».

Так почему же зуд в его больших пальцах предвещал нечто совершенно иное?

Саттон невольно дал сигнал к началу. Он увидел ирландца, идущего сквозь толпу, и помахал ему рукой:

– Всё готово, мистер Койл?

Голландец тотчас же повернул голову: на верхней губе у него налипла пена, похожая на «кукушкины слюнки». При виде Койла он вытаращил глаза, и ирландец почти услышал, как поворачиваются шестерёнки в мозгу этого человека, который также пытался вспомнить лицо того, кто к нему приближался.

Койл задел локоть какого-то пьянчуги, когда проходил мимо. Пиво выплеснулось, и он краем уха услышал протестующий возглас. Мужчина схватил Койла за рукав. Это была та рука, которой он должен был взяться за пистолет.

Намеченная жертва увидела «Смит-и-Вессон» за поясом ирландца, когда пола пиджака отошла в сторону, и, резко опустив свою пинту на стойку, схватилась за собственное оружие.

Койл левой рукой отпихнул рассерженного пьяницу обратно к приятелям. Он знал, что «голландец» – Альбертс, его звали Дирк Альбертс, – собирается делать. Но человек, схвативший Койла за рукав, замедлил его и слегка вывел из равновесия. В руке у «голландца» был автоматический пистолет. Хозяин паба что-то ему кричал, тянулся к нему, но безрезультатно. Раздался грохот выстрела – звук, эхом отразившийся от низкого потолка, оглушил всех в помещении.

Койла отбросило назад, кто-то повалился сверху – ирландец точно не знал, искал ли этот кто-то убежища или был ранен, – и дыхание вырвалось из него с сильным шумом, точно пар при извержении вулкана. Раздался второй выстрел, он почувствовал боль в плечах, и кто-то перепрыгнул через кучу-малу на полу пивной.

– Если кто посмеет выйти из этой двери следом за мной, – заорал «голландец», – я его уложу на месте.

«Проклятие, – подумал Койл, чувствуя, как под воротником собирается горячая кровь. – Я оставил ключи от зажигания и стартера в машине».

Мисс Пиллбоди спрашивала себя, какую чертовщину затеял Росс, когда услышала, как кто-то тарабанит во входную дверь. Она выпрямилась в полный рост, вооружилась несколькими отборными проклятиями в адрес глупца – судя по времени отсутствия, она предположила, что он задержался пропустить одну-две пинты, – и распахнула дверь. Стоявший за порогом человек явно не ожидал увидеть хозяйку дома такой разгневанной и отступил на шаг в сумерки.

– Мисс Пиллбоди? Господи боже, с вами всё в порядке?

Она сделала вид, что расслабилась:

– Ох, лейтенант Бут. – Рука взлетела к горлу. – Простите меня. Какие-то деревенские мальчишки дурачатся – стучат в дверь и удирают прочь, как-то так. – Она нервно рассмеялась. – На миг мне показалось, что я одного застукала.

Бут снял фуражку:

– Не повезло. Это всего лишь я. Простите, я вас надолго не задержу. Можно войти на минуту?

– Ну… – Она выглянула из дома и бросила взгляд на дорогу. Росса не было видно.

– Если опять появятся дети, я им уши надеру, – пообещал он, неверно истолковав её тревогу.

– Что ж, если всего на минуту. – Она отошла в сторону, и лейтенант вошёл. – Извините, что не предлагаю вам чего-нибудь освежающего. Мне нужно разобраться с достаточно большим количеством писем.

Он улыбнулся.

– Я просто пришёл извиниться за завтрашний день. Боюсь, придётся отменить наш пикник. Я не должен был обещать, у нас в самом деле слишком много дел в… скажем так, слишком много работы.

– А-а, – проговорила она и обиженно надула губы.

– Надеюсь, я вас не оскорбил, мисс Пиллбоди.

– Нет, отнюдь. Я… просто расстроилась. У меня было приготовлено новое платье. – За секунду она изменила свои планы. – А не пора ли вам начать звать меня Норой, лейтенант? – В ответ на это он улыбнулся и кивнул. – Давайте пройдём в кухню и посидим там. Думаю, мне всё же хотелось бы чаю.

– Боюсь, меня ждут к ужину.

– Они знают, что вы зашли повидать меня?

Нахмуренный лоб намекал, что она переживает за свою репутацию.

– О нет. Вовсе нет.

– Хорошо. Что ж, можете говорить, пока я приготовлю себе чай. Я настаиваю, что нам необходимо назначить новую дату.

Она закрыла дверь, не услышав дребезжания приближающегося автомобиля. Они перешли в столовую, и Бут заметил наточенные ножи, разложенные на столе.

Мисс Пиллбоди поставила чайник и расположилась так, чтобы находиться в непосредственной близости от ножей. Где же Росс? Если он вернётся быстро, они могли бы приступить к своему страшному делу сейчас и получить ответ к утру. Но Бут что-то говорил:

– …трудно сказать, когда мне удастся снова выбраться. У нас там что-то вроде аврала. Опять. Свистать всех наверх и всё такое прочее. Мне бы очень не хотелось назначить встречу и нарушить данное слово.

Она одарила его самой скромной из улыбок мисс Пиллбоди.

– Что ж, подождём, когда аврал закончится. Уверены, что я не сумею уговорить вас? На чай?

Он поднял взгляд на ряд её кукол. Странное дело, мужчины находили их очень привлекательными и вместе с тем слегка отталкивающими. Всё дело в выражении лиц и слишком больших головах. Эти существа были роботами, созданными ради того, чтобы двигаться – ходить, взмахивать руками, улыбаться и моргать, – а не ради милого личика, как обычные куклы.

Она первой услышала шорох позади задней двери и сделала вид, что не замечает его, но шагнула ближе к ножам. Скорость имела решающее значение. В одиночку ей с Бутом не справиться. Но внезапное появление Росса могло сбить его с толку как раз в той степени, которая была достаточной, чтобы приставить нож к горлу.

Но это она была сбита с толку, когда дверь распахнулась и влетел Росс с вытаращенными глазами. «Игра окончена…» – взревел он и рванулся к Буту, который отпрыгнул назад, заметив пистолет в руке Росса, и начал дёргать застёжку собственной кобуры.

– Брэдли! – завопила мисс Пиллбоди, пытаясь заглушить уличающие слова Росса. Он был готов всё раскрыть.

Мисс Пиллбоди последовала тем единственным путём, какой перед нею открылся. Она схватила обвалочный нож и глубоко погрузила его в мышцу, кровь и кость. Раздался растерянный вскрик, и Росс схватился за рукоятку, торчавшую из его предплечья. Пистолет выпал из его руки на каменный пол.

– Ты, тупая… – начал Росс.

Мисс Пиллбоди заглушила остаток фразы самым громким воплем, на какой была способна.

Она знала, что не может позволить Россу произнести ещё хоть слово. Она ведь предупреждала его, что до этого может дойти. Следующим ножом оказался французский резак с десятидюймовым лезвием. Она схватила его со стола и ударила снизу вверх со всей силой, на какую была способна. Острие вошло точно под подбородок Росса, и она надавила, проткнув нижнюю часть ротовой полости, плоть языка, разрубив твёрдое нёбо. Брызги крови вырвались из рта Росса, когда он с силой безумца поднял кухонный стол и швырнул в Бута, который как раз вытащил свой «Уэбли».

Выстрелы были двумя резкими трескучими звуками, которые раздались один за другим и как будто втянули в себя все прочие звуки в комнате. Мисс Пиллбоди увидела, как от удара пуль, пронзивших грудь, Росс зашатался, на его лице отразилось то удивление, на какое был способен человек, которому проткнули челюсть. Он качнулся в сторону открытой кухонной двери и выпал наружу, внутри дома остались только его ступни. Они два раза сильно дёрнулись и замерли.

Мисс Пиллбоди повернулась, чтобы поблагодарить человека, который спас её, застрелив Росса, но с изумлением обнаружила, что Бут распростёрт на полу и придавлен столом, а револьвер лежит в нескольких дюймах от его руки. Стрелял не он. Она окинула комнату взглядом.

Койл, который выбил переднюю дверь, когда услышал крики, держал «Смит-и-Вессон» поднятым и смотрел сквозь спираль дыма, которая завивалась над стволом. Он нацелил оружие на Бута, который, пусть и был в ловушке под тяжёлой сосновой столешницей, сумел наконец-то дотянуться до своего пистолета.

– Осторожнее, – предупредил Койл. – Я не уверен, что понимаю суть происходящего. – Он сделал резкий вдох и поморщился. – И мне не нужны никакие фатальные недоразумения.

Левое плечо Койла было повреждено, однако он понятия не имел, насколько серьёзно. Там точно хрустели кости. На полу пивной лежал мертвец, но хотя бы не сам Койл.

Мисс Пиллбоди начала неудержимо всхлипывать, призывая Господа на помощь. Бут осторожно потянулся и положил свой пистолет на буфет, после чего отвёл руку в сторону.

– Кажется, нам всем необходимо объясниться, – сказал лейтенант.

При помощи фонарика Ватсон обнаружил источник бульканья. К этому времени вода во всех комнатах поднялась уже выше лодыжек. Он чувствовал, как через ступни тело теряет тепло.

– Нашёл! – заорал он миссис Грегсон, которой велел остаться на ступеньках, выше прибывающей воды. Его голос зазвенел как колокол.

– Не надо кричать, – сказала она у него за плечом.

– Миссис Грегсон, ну в самом деле… – Он осветил «Опалайтом» промокший подол её платья. Её ступни уже исчезли в мутном водовороте. – Вы когда-нибудь делаете то, что вам говорят?

Растущий уровень воды странным образом заставил её собраться. Майор думал, она растеряется, но угроза как будто пробудила в этой женщине какие-то скрытые резервы.

– Не в том случае, если я могу помочь. И мне не понравилось сидеть там в темноте одной. Кажется, я слышала крысу.

Это было весьма вероятно. Если это место использовали для того, чтобы разделывать и подвешивать добычу, и если здесь была система стоков, существовали шансы наличия крыс.

– Думаю, в Бельгии они были побольше, – сказал Ватсон. – И беспокоиться нам следует не о крысах. А о воде.

Миссис Грегсон содрогнулась:

– Но разве эти двери на самом деле водонепроницаемые? И поглядите, есть же пустотелые кирпичи. Мы сможем дышать, если удержимся на поверхности воды.

Ватсон промолчал. Она отлично знала ответ на свои слова.

– Но, полагаю, вода ледяная, – продолжила миссис Грегсон. – И это ледник. Мы будем как те бедолаги на борту «Лузитании».

– Не совсем, но думаю, долго мы не протянем.

Ну он-то уж точно. Ватсону пришлось взглянуть правде в глаза: он старик, пусть телом, а не духом. Даже если он выберется, недолгое погружение будет означать для него риск фатальной пневмонии.

– Кто стоит за этим, майор?

– Думаю, мы сможем побеспокоиться об этом позже. Подержите-ка это для меня, – сказал он, вручая миссис Грегсон свой слабый источник света и осознавая, что уровень воды уже достиг середины его голени. Ватсон снял свой пояс «Сэм Браун» и китель, передал ей и закатал рукава.

– Что вы делаете?

– Направьте свет на воду, если можно. Туда, откуда она прибывает.

Он наклонился и погрузил руки в холодную мглу. Вода, попадавшая ему на лицо, сильно воняла грязью и сорняками. Его пальцы отыскали решётку, которая закрывала сток. Вода прибывала с такой силой, что решётка слегка приподнялась. Она была довольно большая, наверное восемнадцати дюймов в поперечнике. Но он никак не мог наклониться ближе к источнику, против течения. И кто знает, что там, с другой стороны?

Он встал и потряс руками, пытаясь вернуть замёрзшим пальцам хоть немного жизни.

– Ну?

– Похоже, это какая-то система очистки на случай, если понадобится вымыть это место. Вроде как навести порядок в Авгиевых конюшнях.

– И где же Геркулес, когда он нужен?

Ватсона эта ремарка задела, но он ничего не сказал.

– Простите. Я не хотела… – Кончики её пальцев легонько коснулись его щеки в темноте, оставив тёплые пятнышки, точно цепь светящихся следов.

– Всё в порядке. Мне жаль, что я не греческий бог, – сказал он.

– А если мы положим гроб поверх сливного отверстия?

– Я об этом думал. Пол наклонён. Он не ляжет достаточно плотно, чтобы запечатать дыру.

– Надо вернуться на лестницу. Хоть сможем дольше оставаться сухими.

Ватсон сокрушённо вздохнул:

– Вы правы. У меня нет идей получше.

«Но у меня-то есть, Ватсон. У меня-то есть».

Они позволили мисс Пиллбоди подняться на второй этаж, чтобы сменить испачканную кровью одежду на что-то другое. Поставили греть кастрюлю воды, чтобы она смогла умыть лицо. Койл и Бут вернули стол и стулья на место и как могли вытерли тряпкой кровь Росса. Потом Койл подошёл к двери и склонился над телом в саду. Надо было убедиться, что «голландец» мёртв. И он был мёртв. Безоговорочно. Койл изучил рукоять, торчавшую из подбородка, и поморщился. Чертовски сильный удар. «Никогда раньше не видел, чтобы женщина так себя вела, – подумал он, – даже среди тех, кто вступил в Братство ради мести». Она действовала без колебаний. Жестокая. Кто бы ждал такого от школьной учительницы?

Вернувшись, Койл объяснил Буту, кто он такой и на какую организацию работает.

– Ирландец? – спросил Бут. – В Рэкете?

Койл улыбнулся, заслышав словечко, которым называли службы разведки. Оно подразумевало предприятие, которое не очень-то подходило на роль достойной работы для джентльмена. В общем-то, это было не так уж далеко от истины.

– Долгая история.

– Значит, это вы доставили Ватсона в Элведен? – спросил Бут.

– Это был я. – «И если бы не сломанный радиатор, – мысленно прибавил ирландец, – меня бы давно тут не было».

– Как же вышло, что вы застрелили Росса? – спросил Бут. – Не понимаю, как вы выяснили, что он тот… кем он был.

– Росс? Какой ещё Росс?

– Тот тип, что лежит снаружи.

Койл сел и потёр переносицу.

– Его зовут Дирк Альбертс. Он работал на одну из компаний, которые занимаются кинохрониками, «Мувитоун» кажется. Он был голландским подданным. Мы – я и мой напарник Гибсон – допрашивали его в ходе работы и… что не так?

Бут сильно побледнел:

– Мы его знали как Брэдли Росса. Американца. Журналиста. Прибыл сюда, чтобы книгу написать.

На секунду Койл подумал, что совершил ужасную ошибку. Неужели он убил не того человека? Но потом ирландец вспомнил, как подозреваемый вёл себя в пабе. Он не мог точно знать, вспомнил ли Альбертс, как его допрашивал Койл, но «голландец» явно не сомневался, что его узнали. Он должен был понять, что Койл раскроет его ложь и, пусть даже не поймёт сразу, что к чему, начнёт копать. Росс/Альбертс, за долю секунды перебрав в уме все варианты, решил, что он на грани провала, – следовательно, надо обойтись малой кровью и уйти из «Сохи», отстреливаясь. «И, – напомнил себе Койл, – невиновные обычно так себя не ведут».

– Знавал я в своей жизни газетчиков, – сказал он вслух. – Дублин, Белфаст, Лондон. Суровые люди, по крайней мере некоторые из них. Ни один не целился в меня из пистолета.

– Это и впрямь указывает на вашу правоту. – Бут выглядел подавленным. – Он был самозванцем.

– Придётся вызвать полицию, – сказал Койл.

– Сюда? Почему? Я могу устроить, чтобы от тела избавились.

– Есть ещё один труп в пабе. Местный. Ваш Росс, мой Альбертс, пристрелил его и забрал мою машину. Боюсь, я украл чей-то велосипед, чтобы последовать за Россом, и не задержался узнать, кто тот бедняга. Но он точно мёртв. Я могу с помощью ДОРА сделать так, что эта новость не распространится, но есть множество свидетелей. Нужно, чтобы местные детективы были на нашей стороне и всё успокоили.

– Джентльмены? – послышался слабый голос мисс Пиллбоди со второго этажа.

– Да? – спросил Бут.

– Вы не могли бы принести мне воду?

– Сейчас принесу, – ответил он.

– Я не могу ничего подымать из-за плеча, – сказал Койл. Потом он понизил голос: – Вы когда-нибудь видели, чтобы женщина так себя вела?

– В каком смысле? – спросил Бут. – Она спасла мне жизнь. Ну вместе с вами.

Койл пожал плечами и пожалел об этом.

– Как она его проткнула. Это противоестественно.

– У женщин есть инстинкты, которых мы не понимаем, – парировал Бут.

– Возможно. Но, заметьте, обычно они не касаются ножей. – Койл чувствовал, как у него начинается жар. Ему нужна была ясная голова, чтобы во всём разобраться, но рана делала это невозможным. – Скоро её настигнет шок. Она поймёт, что сделала. – И всё-таки случившееся его беспокоило. Нож в челюсть: Койл сомневался, что ему самому хватило бы присутствия духа на такое. – Некоторое время это будет преследовать её в снах. Как и меня.

– Это было потрясающе, – признал Бут.

– Но зачем Росс сюда пришёл? Почему не уехал?

Бут слегка занервничал:

– У меня есть причины полагать, что он весьма увлёкся мисс Пиллбоди. Ухаживал за нею. И, возможно, из неё бы получился полезный щит.

– Он что, собирался её похитить? – спросил Койл.

Бут обдумал это:

– Ну, заложница могла бы оказаться полезной.

– Возможно. Не поймите меня неправильно, лейтенант, но я удивлён, что вы позволили писателю, кем бы он ни был, действовать в окрестностях. Принимая во внимание то, чем вы тут занимаетесь. Очень удивлён. – Вообще-то он едва не прибавил, что кто-то мог бы назвать подобное безрассудством.

– Он был американцем. Или мы так считали. Что усложняло дело. Но вы правы, – сказал Бут с удивительной ненавистью к самому себе. – Я был дураком. Абсолютным чёртовым дураком. Простите, я ненадолго.

Он понёс воду на второй этаж. Койл слышал разговор между парой, но не отдельные слова. Вернувшись, Бут сообщил:

– Она на грани истерики. И кто может её обвинить? У меня идея. Я привезу из имения майора Ватсона. Он сможет осмотреть ваше плечо и прописать что-нибудь мисс Пиллбоди. Подозреваю, иначе у неё появятся проблемы со сном.

– Это точно. – Чего нельзя было сказать о нём. Койл чувствовал, как утекают силы. Он полагал, что потерял довольно много крови. Ирландец чувствовал, что она запеклась под рубашкой, и корка трескала, когда он двигался. Его мозг всё ещё пытался разобраться с фактами, но работал медленно, как ржавые и несмазанные шестерни. – И всё-таки, лейтенант, что вы тут делали? В коттедже, куда ворвался этот ваш «американец»?

Бут явно привык, что вопросы задаёт он, и немного рассердился.

– Я просто полюбопытствовал. Пытаюсь увязать концы с концами тут. – Койл постучал себя по виску. – Из-за меня сегодня умерли два человека. Ну полтора. Не думаю, что этот тип пережил бы такое… – Он изобразил нож, протыкающий челюсть. – Было бы немного проще, знай я, почему пришлось его застрелить.

Это было сказано безупречно корректным образом, и Бут соизволил проговорить:

– Я пришёл сюда, чтобы, э-э, чтобы отменить встречу с мисс Пиллбоди.

Койл приподнял бровь. Даже это далось ему с трудом.

– Встречу?

– Ладно, я тоже немного ухаживал за мисс Пиллбоди. Просто ради женского общества.

Койл помолчал несколько секунд. Неудивительно, что женщин не пускали на борт корабля: у некоторых мужчин от них мозги тухнут. Надо будет взять у Саттона бутылочку, когда всё закончится. Бутылочка «Бушмиллса» – вот и вся компания, какая ему требовалась.

– Вы с ней выпили?

– С мисс Пиллбоди?

– Ага.

– Нет. Она готовила чай. Выпить его мы так и не успели. А что?

Койл отвёл взгляд от двух перевёрнутых стаканов, которые лежали рядом с раковиной, и сказал:

– Ничего. – Он поморщился, когда боль, точно горячее лезвие, пробежала вдоль ключицы и шеи. Виски не помешал бы ему прямо сейчас. И чёртовы большие пальцы опять покалывало, словно он их обморозил. Что ещё они ему предвещали? – Если позволите, лейтенант, вам бы лучше отправиться за майором Ватсоном и как можно быстрее привезти его сюда.