Глава 6
Новые проблемы

Несмотря на бескомпромиссность и жестокость, а может, именно благодаря им, бой за обладание атомной станцией получился скоротечным. Истеричная перебранка штурмовых винтовок и автоматических дробовиков, усиленная эхом в замкнутом пространстве, стихла настолько резко, что казалось – тишина звенит. Уровень адреналина в крови схлынул, и Жердев снова ощутил, как сильно горят отбитые внутренности. Он опустился на пятую точку прямо посреди коридора и чуть наклонился вперед, пытаясь снизить болевые ощущения.

Через небольшой промежуток времени кто-то подошел сзади и, положив руку на плечо, протянул флягу. Капитан повернул голову и едва не вскочил на ноги, увидев доброжелателя. Только крепкая хватка помешала ему осуществить свой порыв.

– Меткий, ты живой!

– Сиди, – ответил сталкер и сам присел рядом. – Тебя ранили?

– Ерунда. Считай, бейсбольной битой приложили, а так – цел. Ты про себя лучше расскажи! Все-таки сон – полная чушь, да?

– Нет. В нем как раз все оказалось правдой.

От таких слов Николай даже замер.

– Глотни, – кивнул Меткий на флягу.

– Водка?

– Обижаешь. Надолго ли в Зоне такой емкости хватит? Чистый спирт. Холодный.

– У тебя же не было, где раздобыл?

– Знаешь, как расшифровывается эмблема военных медиков – змея, обвивающая чашу?

– Хитер, как змей, и выпить не дурак!

– Вот именно.

Капитан отхлебнул, поморщился и, занюхав рукавом вместо закуски, вернул емкость хозяину. Праведников тоже приложился к горлышку, но лишь прищурился, глядя в точку перед собой.

– Сергеич, так что за история у тебя приключилась? – напомнил Жердев.

– Я открыл дверь и увидел четырех сектантов на пересечении двух коридоров, а его – нет. Он вне поля зрения был и, видимо, вошел с другой стороны на мгновение раньше меня. Может, поэтому террористы смотрели на него.

– Про кого ты говоришь?

– Про клона. Я лишь заметил, как двое боевиков упали, и завалил оставшихся. И только когда увидел изрешеченное тело, до меня дошло, что я во сне видел его смерть как свою.

– Да уж! – подивился Николай, не зная, что тут вообще можно сказать.

– Удивительно, но когда клона убили, – продолжил Меткий, – я ощутил какой-то металлический привкус, будто это у меня из разорванных в клочья легких кровь пошла.

– А когда ты в прошлый раз сам своего клона убил, чувствовал что-нибудь подобное?

– Нет. Может, потому, что он умер за много километров от меня, может еще почему-нибудь. Не знаю.

Посидели. Помолчали. Отпили еще по глотку. Затем Меткий достал нож разведчика и принялся сосредоточенно выковыривать из-под ногтей чужую кровь.

– Где так замарался? Ты спасти клона, что ли, пытался?

– Нет. Он умер мгновенно, даже глаза остались открытыми. Это я позже испачкался. Перезарядиться не успел – пришлось резьбой по людям заниматься.

– Ты крут, а сегодня – так вообще герой дня! – покачал головой Жердев. – Хоть я и дал бы тебе кулаком по лбу от себя лично, чтобы мозги на место встали, но родина перед тобой точно в неоплатном долгу! Если бы не твоя полубезумная выходка, штурм мог легко захлебнуться.

– Спасибо на добром слове, однако, меня скорее за смекалку можно похвалить. Это клоны на себя оттянули большую часть охраны станции.

– Да. Вряд ли Повелители станут еще раз использовать их против тебя после такого урока.

Товарищи повернулись на звук шагов и увидели поднимающегося по лестнице командира «Немезиды». Офицер подошел к Праведникову и протянул ладонь для рукопожатия.

– От лица всех парней выражаю тебе нашу признательность и уважение за проявленный героизм!

– Спасибо.

– К нам не желаешь на службу пойти?

– Нет. У вас много разных задач, а я вот на аномальной Зоне специализируюсь. Но если вас сюда снова пришлют, то буду рад помочь.

– Что ж, удачи! – пожелал спецназовец и пошел прочь.

– Кто-нибудь из клонов выжил? – спросил Меткий уже вдогонку.

– У них не было шансов уцелеть, они же находились в самой гуще врагов, – ответил тот. – Один из десяти еще дышит, но с такими ранениями долго не протянет.

– Я хотел бы его увидеть, где он?

– На крыше машинного зала.

– Коль, пойду, навещу свою копию. Даже представить не могу, как паршиво подыхать в одиночестве или среди чужих людей, а я ему, как-никак, родня.

– Я с тобой.

По дороге наверх товарищи встретили Переведенцева, который облегченно выдохнул.

– Фу! Слава богу, живые! Ну, вы и отморозки! Мишенями решили поработать!

– Спокойно, лучше выпей.

– Чего в этом аду нет, так это, скорее всего, алкоголя.

– Пфф! Еще чего! Держи, спасибо скажешь полевому хирургу. Пошли на крышу.

Сталкеры нашли клона благодаря медику с красным крестом на рукаве, который встал, безнадежно покачав головой.

– Док, сколько ему осталось?

– Мгновения.

Праведников взял умирающего за руку, и тот открыл глаза.

– Скажи, ты нас не обманул? – спросил он сталкера.

– Нет, все по-честному. У меня не было другого способа образумить вас, кроме как показать, что те, кто сражается за деньги, не умирают по доброй воле ради других. Так что ты правильно сделал, развернув ствол.

– Хорошо, – выдохнул клон и сделал попытку улыбнуться, однако мышцы его лица застыли на половине пути.

Меткий закрыл его остекленевшие глаза и посмотрел на друзей.

– Свой труп я уже видел, но собственную смерть – впервые! Тяжело и крайне неприятно… даже страшно.

– Пойдем, Сергеич! – протянул ему руку Николай, помогая встать. – О нем позаботятся, а тебе сейчас нужно срочно хлопнуть еще грамм сто целебного напитка.

Пытаться сделать два больших дела в один день, конечно, можно, но только не в Зоне отчуждения. Командование спецоперацией к этому доводу генерала Резниченко прислушалось и не стало пытаться вслед за АЭС освободить с наскока Билибино от сектантов «Фатума». Учли и наличие аномалий, и неподготовленность личного состава к боевым действиям в таких условиях, и недостаток времени, оставшегося до захода солнца. Можно хоть десять лекций прочитать на тему безопасного передвижения в Зоне, но пока проводник на практике не покажет тебе, как обнаружить затаившуюся «центрифугу» или «катапульту», так и будешь на уровне «отмычки». Поэтому, во избежание ненужных потерь, город просто оцепили, расставив пикеты по периметру, в основном, на близлежащих сопках, через каждые сто метров. Сталкеры вместе со спецназовцами поднялись на ближайшую сопку в качестве проводников, желая заодно оценить предстоящие завтра трудности.

– Небольшой город, я ожидал чего-то покрупнее, – признался Переведенцев, – когда увидел Билибино.

– В лучшие времена пятнадцать тысяч жителей насчитывали, – сказал офицер из дивизии имени Дзержинского, шедший рядом, – а перед тем, как станцию захватили, чуть более пяти с половиной оставалось. Я тут родился. Раньше, конечно, лучше было. Дома заброшенные, убогость и запустение – еще до нападения террористов это все началось. Говорят, станцию так и так собирались к две тысячи девятнадцатому году закрыть.

– Ну, правильно, всякие боевики да сектанты там появляются, где видны слабина и раздрай, – согласился с ним капитан. – Теперь, глядишь, новая жизнь у города начнется.

– С чего вдруг? – удивился Меткий, который кое-как справился со своими тяжелыми думами. – Тут ведь людей не осталось.

– Представь, сколько оборудования наши враги сюда понатащили! – ответил капитан. – Плюс кругом ни души. Готов на любую сумму спорить, что теперь государственные структуры начнут изучать их наработки, а может, и полигон тут сделают. Это раньше АЭС для золотодобычи была нужна, но драгметаллов у нас и в других местах хватает, а вот подобную научную базу создавать дорого. Дальневосточная АЭС тоже не альтернатива – она рядом с Комсомольском-на-Амуре, а его стопроцентно восстанавливать и заселять будут. Там не развернешься с испытаниями.

– Поостерегусь, пожалуй, я с тобой спорить, – махнул рукой Праведников. – Давайте лучше город изучим, пока совсем не стемнело. Комрад, что это за строение с голубой крышей в самом центре?

– Мэрия, теперь уже бывшая. Хотя сектанты ее, похоже, прилюбили и обжили. Рядом Дворец культуры и здание узла связи. Правее – микрорайон «Арктика», самый современный.

– А ближе к центру, никак, церковь с куполами?

– Да, почти новый храм имени преподобного Серафима Саровского. Для такого городишки она довольно большая. Длинная улица, что тянется посередине – местный «Бродвей» имени Курчатова.

– В общем-то, понятно, где они могли окопаться. Застройка не плотная, все хорошо видно.

– Да. В старой, барачной части города разве что окопов накопать, да мин понаставить могли, важных объектов там точно быть не может. Производственные корпуса главное у них отжать.

Земля вздрогнула, и три огромных облака от разрывов вздыбились одно за другим в разных местах, где ранее располагались здания, напоминавшие своим видом о промышленности. Все дружно задрали головы к небу и успели заметить в вышине белый силуэт, нырнувший в облака.

– Тушечка отработала, – поставил диагноз спецназовец, довольно улыбаясь, – видно, в стратегической авиации решили нам облегчить задачу.

– Это да, баба с возу – кобыле легче! С какой только мерзостью в секретных лабораториях сталкиваться не приходится!

Зашипела рация:

– Меткий, Егоров на связи.

– Да, товарищ генерал, – нажав тангенту, откликнулся сталкер.

– Спецназовцам помогли до рубежа добраться?

– Так точно.

– Тогда возвращайтесь на станцию, к зданию администрации. В фойе вас боец встретит и проводит ко мне.

– Есть возвращаться!

Как оказалось, Егоров обосновался в директорском кабинете. Жестом пригласив сталкеров за стол, генерал закрыл дверь на скрытый замок, достал из-под стола два раздутых сидора, развязал и начал выкладывать по очереди: помидоры, «боярский» хлеб, огурчики, нарезки нескольких видов сырокопченой колбасы и сыра, сало, буженину, шпроты, оливки, фаршированные перцем, и еще всякое-разное, пока не извлек со дна две фляги вместимостью в один и семьдесят пять сотых литра.

– Это что?

– «Золотое кольцо», экспортный вариант.

– Классная штука! А разве ее еще производят?

– Из запасов конторы, – улыбнулся Егоров. – Жаль, что для транспортировки в Зону пришлось перелить из оригинальных графинов.

– Всегда интересно было, почему вещмешок «сидором» прозвали, – поделился Переведенцев, – никто не знает!

– Хм, а правда ведь, – на секунду задумался генерал, – я слышал только, что еще в царской армии данное словечко появилось, а вот по этимологии ничего не скажу.

Первый тост, произнесенный генералом, был предельно краток: «За державу!». Несмотря на обильный стол, опрокинули по старой традиции, не закусывая, и лишь после второго стопарика – «За победу!», воины притронулись к еде. Третий тост, не чокаясь, подняли за погибших сегодня спецназовцев, и вообще за всех, кто сложил головы в борьбе с Повелителями. Четвертый пили «За напрочь безбашенного героя – за Меткого!», несмотря на все возражения последнего. Ветеран стеснялся, журил товарищей за излишнее внимание, еле уговорили его.

– Вячеслав Сергеевич, ты не понимаешь, скольким людям твои стремительные и неожиданные действия сегодня спасли жизнь! – нашел нужный аргумент генерал. – И я сейчас не про спецназовцев говорю.

– А про кого?

– Про сто пятьдесят человек из старого персонала станции, которые несколько лет тут работали под дулами автоматов. Их банально не успели уничтожить, когда оборона АЭС резко рухнула!

– Да, натерпелись они, поди…

– Можно только догадываться, в каком страхе люди тут существовали, если изначально их было семьсот пятьдесят – в пять раз больше.

Мужики захмелели, но главные темы оставались прежние – освобождение Дальневосточной Зоны, политика и возможная война. Женщин даже вскользь ни разу не упомянули.

Меткий прислушался.

– У них ведь как? – риторически вопрошал генерал. – Фактически, все против всех, матерые единоличники, а экономическое устройство и моральные устои общества только разогревают алчность. Иметь больше и лучше остальных – как главный мотив существования, разве это не жесть? Поэтому у них такое количество алкоголиков и наркоманов среди богатых – ведь, добившись цели, они видят впереди тупик. Да и совесть глушить чем-то надо, ведь по дороге к большому количеству нулей на банковском счете неизбежно дел наворочаешь. А что народу попроще делать? Страх перед одиночеством, неудачами и агрессией, он же в той или иной степени у всех имеется. На западе предлагают гасить его потреблением, а если ты дорос до среднего достатка, то можешь сходить к психотерапевту. Там же не принято с кем-либо делиться проблемами, да и друзей, как таковых, нет.

– У нас хотя бы с этим намного проще, – кивнул Переведенцев, – у каждого найдется, с кем поговорить, излить душу.

– В России страхи по большому счету те же: остаться с бедой наедине и проиграть, может быть, даже с жизнью расстаться. А вот ментальность в принципе другая. Мы боремся по-другому – объединяя усилия, жертвуя собой. В человеке заложены две природы или, если угодно, модели, но опереться он может только на одну из них: или групповое восхождение, когда все вместе, или лезешь на вершину по трупам в одиночку. Каждый решает для себя сам, как в притче про волка.

– Я с ней не знаком, – с понурой головой поднял руку Жердев, как человек, признающий свою вину.

– Она короткая, можно и рассказать. Однажды старый охотник поведал юному внуку простую жизненную истину о том, что в каждом человеке соперничают два начала, и это очень похоже на поединок двух волков. Один из них олицетворяет зло – зависть, подлость, предательство, шкурные отношения. В другом звере собраны все добрые качества – любовь, храбрость, сочувствие, верность. Мальчишку до глубины души тронули слова деда, он задумался, и затем спросил:

– А какой волк одержит верх в этой схватке?

– Всё зависит от тебя, – ответил старик, – победит тот волк, которого ты кормишь.

Сталкер удовлетворенно кивнул:

– Хорошо сказано.

– На нашей с вами памяти уже случились девяностые, когда многие купились на красивую, но лживую обертку «сладкой» жизни. Руководство и новые проповедники тогда забыли уточнить, что богатыми станут только те, кто все затеял, а не те, кому сказки в уши заливали. Говорили, что все наше прошлое, победы и достижения – сплошной позор и ошибка, за которые надо покаяться. «Хватит тратить столько денег на армию, и сразу заживем счастливо!» – писали в газетах. «Отделиться от азиатских республик, и их граждане исчезнут с наших улиц!», «Забудьте про нефть, на которой держался Советский Союз, ее не осталось!», «Хватит заботиться друг о друге и о всяких неудачниках, подумайте о себе!». Какой только ахинеи не несли с трибун! Однако от развала армии и ВПК выиграла не страна и не народ, четверть советской Азии, пытаясь выжить, переселилась в Россию, с нефти набивают карманы до сих пор, а лузеры, как выяснилось – это те, кто верил «демократам» из девяностых.

– Что-то я не понимаю, – наморщил лоб Жердев, – вы же про девяносто первый год и далее рассказываете, но ведь сейчас опять везде говорят, что мы на армию непомерно тратим, Кавказ надо отделить, экономика не жизнеспособна в условиях санкций, и глупый народ хочет в Совок!

– Потому, что люди наелись капитализма и вседозволенности, захотели человечности и справедливости. Мы выскочили из удавки, которую нам на шею накинули, из-за этого и воют всякие «Эхо столицы», да «Газетки», строчат в Интернете панические статьи. Всё плохо! Опять, оказывается, народ ошибается! Как бы, дескать, этот несознательный народ на другой заменить? Нет, ребята, ошибка была в девяносто первом! Теперь это уже осознанный выбор – что мы должны быть сильными и независимыми от зарубежных дельцов.

– Такое возможно, только когда люди объединяются и поддерживают друг друга, – добавил Переведенцев, – а не каждый сам по себе выживает.

– Верно! Поэтому, если вы слышите призывы прямо противоположные, пусть и прикрытые разглагольствованиями о том, что государство слишком всюду лезет, а молодым, успешным и талантливым недостаток свободы мешает выделиться из серой массы и процветать, то перед вами или дурак, или проходимец.

На пятом и шестом кругах махнули за сталкеров и президента страны, оказавшегося, несомненно, тоже не робкого десятка. Праведников в обсуждении не участвовал, сосредоточенно царапая что-то на столешнице найденным тут же гвоздем, благо мебель уже была загублена сектантами (на твердых поверхностях «фатумовцы» вырезали ножами различные надписи, о ткань вытирали пальцы, испачканные в оружейной смазке), и ее все равно отправят на свалку. Наливали – он пил и снова уходил в себя.

– Меткий, ты чего такой смурной? – спросил Егоров. – Такое дело провернули! Радоваться надо!

– Это он из-за клонов, товарищ генерал, – пояснил Жердев.

– А, ясно. Понимаю.

– На самом деле, сейчас уже не из-за них, – признался Праведников. – Тяжело объяснить.

– А ты попробуй. Уж если кто тебя поймет, то в первую очередь – боевые товарищи. Ну, или хотя бы выговоришься.

– Хорошо, будь по-вашему! Рискну выставить себя дураком. Вот мы сегодня одолели сектантов, освободили такой важный объект – Чукотскую АЭС! Не хухры-мухры, она висела, как Дамоклов меч, над всем Восточным побережьем! Мы практически переписали современную историю. Остались, можно сказать, сущие пустяки – Дальневосточную Зону до конца зачистить! Казалось бы: открывается столько новых возможностей, страну, как минимум, ждет подъем, а может, даже светлое будущее! Я обязан ощущать себя по-другому, но нет, не могу радоваться…

– Почему?

– Кое-что не дает мне покоя… чувство надвигающейся беды. Оно щемящее, пронзительное… понимаете?

– С чего вдруг? Это как твой вещий сон про клонов, видение будущего?

– Нет. У меня предчувствие, что та жизнь, в которую мы шагнем завтра, станет еще опаснее. Что рейд сегодня – не последний. Скоро будут другие, и вернуться из них сумеют не все, а может, и никто не вернется. И самое главное – как раньше, уже никогда не будет. Я не говорю, что мы тому виной. Просто страшно.

– Сергеич, брось! – положил ему руку на плечо Переведенцев. – Это действие спирта на пустой желудок, усугубленное застольем, и поверх всего – депрессия во хмелю, на почве того, что ты сегодня собственных трупов насмотрелся!

– Димон… я буду только рад, если вдруг ты прав.

– Тебе на сегодня хватит пить, иначе дальше хуже станет. Пойдем, провожу до койки. Я тут успел по дороге заприметить помещение – «Фатум» даже защиту от проникновения радиоактивной пыли поставил!

Меткий не стал спорить и позволил себя увести. Жердев, как бы без особой цели, пересел на его место и посмотрел, что же вырезал друг. Восемь строк.

– Ох, Сергеич! – прошептал одними губами Николай. – Очень надеюсь, что у тебя действительно ложная тревога!

После захвата станции выброса можно было не опасаться, и поэтому спецназовцы из ОДОН имени Дзержинского просто окопались на открытой местности. Однако с наступлением сумерек ситуация резко обострилась. Очевидно, засевшие в городе сектанты выпустили из застенков генной лаборатории всех мутантов, еще находившихся там. Боевикам, имевшим защитные амулеты, такое соседство не доставляло никаких хлопот, в то время как армейцам пришлось совсем несладко. Почти постоянно то с одной, то с другой стороны слышался рык и следом – автоматные и пулеметные очереди, временами переходившие в заполошную стрельбу.

Беспокойная ночь так и прошла в схватках с разномастными монстрами, привлеченными человеческим запахом, и в нервном ожидании попыток прорыва сектантов из блокированного города. Но ничего не произошло.

Утром подразделения краповых беретов осторожно двинулись вперед, проверяя дом за домом, подвал за подвалом. Каково же было их удивление, когда они осознали, что их противник буквально растворился в воздухе. Бойцы осторожно перешептывались и качали головами, подозревая врага в коварстве и всерьез опасаясь – не оказались ли они сами в хитроумной ловушке?

Тяжкие сомнения развеял один-единственный живой человек, найденный в Билибино, в подсобном помещении давно заброшенного кинотеатра «Искра».

– Все ушли через портал, – заявил он в ответ на вопрос, где сектанты «Фатума», когда его доставили в здание мэрии.

– А ты кто?

– Я ученый, ведущий специалист, – съежившись, ответил задержанный.

В присутствии полутора десятков увешанных оружием офицеров, желавших узнать новости из первых уст, он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Здесь что делал?

– Все лаборатории, потенциально опасные для окружающих, располагалась за пределами станции, в городе.

– Эй, очнись! – разозлился Жердев. – У «Фатума» не бывает безвредных исследований!

– Я имею в виду направления, занимавшиеся разными формами жизни, которые несли угрозу для самих фанатиков.

– На мутантах, значит, специализируешься.

– Нет, я вирусолог.

– Вирусолог? Нам есть, чего опасаться?

– Нет. В моей лаборатории работали не над биологическим оружием, а с трансгенами, к тому же всех наших подопечных тоже куда-то перебросили.

– И почему же ты остался?

– Специально спрятался, чтобы больше не иметь с сектантами ничего общего.

– А раньше вас сотрудничество с ними устраивало?

– Так я не знал, куда и зачем меня привезут! Наниматель декларировал совсем другое!

– Очень странно, – удивился один из офицеров, участвовавших в допросе, – если считать сей маневр выводом остатков войск и специалистов из окружения, то почему командиры «Фатума» не сделали этого раньше, погубив основные силы при защите АЭС?

– Потому, что были уверены в успешной обороне и специально не создавали порталов. Они боялись, что наемники могут побежать от тяжелой схватки.

У Переведенцева зазвонил спутниковый телефон.

– Здравия желаю, товарищ полковник! Да, я могу говорить, – заверил он собеседника и отошел в сторону.

– Тебя как звать? – спросил Меткий пленника.

– Андрей.

– Объясни мне, зачем твоим нанимателям столько исследовательских центров по одной теме? На Дальневосточной АЭС тоже накрыли парней с мензурками – хотели распространить смертельный вирус.

– О, я же говорю, мы совсем другими вещами занимались! Здесь сектанты планировали живых мертвецов выращивать.

– Кого-кого?! – потрясенно воскликнул один из офицеров «Немезиды».

– Вы не ослышались, – утвердительно кивнул ученый.

– Ты серьезно?

– Вы раскопки на местном погосте видели? Нужен был старый материал для опытов.

Жердев хлопнул тыльной стороной ладони по разгрузке товарища.

– Помнишь зомби, что у базы «Честь и мужество» на дереве болтается?

Вернулся Переведенцев.

– Да, я понял, постараюсь как можно быстрее прибыть, – сказал он, положил трубку и от души матюгнулся.

– Что еще случилось?

– Фатееву нужна наша помощь, на базе РТБ полная жопа!

– Те самые боеприпасы, за которые мы переживали?

– Нет. Их, слава богу, вывезли, но, кроме этого, ведь руководству страны доложили о подозрительной штольне – вот туда и прислали бригаду шахтеров копать обводной туннель в обход портала!

– Без охраны?

– Почему же, отделение солдат к ним приставили для безопасности! Один даже выжил, спасшись бегством, от него теперь знаем, что произошло. На лестничной площадке открылся еще один портал, и из него повалили какие-то вонючие оборванцы, которых пули не берут – они падают и снова встают! В определенный момент магазины почти разом опустели, началась паника, и всех, кроме нашего счастливчика, забили и загрызли.

– Загрызли?!

– Он так говорит.

– Может, это гебеты?

– Нет, они передвигались на двух ногах. Полковник скинул мне на почту видеозапись рассказа уцелевшего бойца – его показания специально сняли на камеру, надо посмотреть. В общем, наш клан просят выяснить, что это за напасть такая, и какова судьба шахтеров, хотя, на мой взгляд, с участью несчастных все и так понятно. Так что мне, как командиру спецподразделения, дорога прямиком на РТБ.

– У тебя смартфон с собой?

– Нет.

– Держи мой, давай посмотрим, о чем речь.

Уже через минуту все жадно ловили каждое слово взъерошенного, как воробей, солдата, сидевшего перед камерой.

– Я готов поклясться, что столкнулся со стопроцентным трупом! Землистый цвет кожи, покрытой пятнами, мерзкая трупная вонь. Я всадил в зомби обойму из автомата, а потом еще одну в упор из пистолета, но ему все равно! Всего изрешетил, даже снес полчерепа! Понимаете, у него над переносицей ничего не было, но он снова поднялся!

– Что-нибудь еще?

– Да. Зомби часто повторял: «Солдат, солдат!», и еще периодически, после попадания пуль, говорил: «Больно!» Больше ничего.

Файл закончился.

– Каково? – спросил Переведенцев.

– Мачете надо брать, – веско заметил Жердев. – Посмотрю я, как зомби без рук и головы нападать будет!

– Тогда уж бензопилу, – предложил кто-то из краповых беретов.

– Хорошая идея, – согласился Николай, – но вдруг она заглохнет? Хороший клинок нужен обязательно.

– Димыч, а ты не забыл, что Йошида нам с тобой по катане подарил? – спросил Меткий. – Вот, чем рубить – одно удовольствие!

– Кстати, Андрей, – повернулся сталкер к ученому, – когда ты говорил, что подопечных тоже переправили куда-то, то имел в виду пробирки с вирусами?

– Нет, зомби.

– Значит, наверняка это они там жару задали. Можно обрадовать Фатеева – часть головоломки решена. Осталось определиться, как бороться без риска для жизни с теми, кто уже мертв. Господин ученый, это как же над покойниками надо поизгаляться, чтобы они даже без башни разгуливали?

– Ну, и что тут такого? При отсутствии связи с головным мозгом, его спинной коллега способен подавать сигналы к движению.

– То есть, как?! Это же невозможно!

– Ошибаетесь, мой друг! Вспомните курицу с перерубленной шеей! После некоторой обработки и человек осилит этот фокус! Тут дело в высокой нейропластичности – способности изменяться и адаптироваться к повреждениям. Я все объясню, если у вас хватит терпения слушать.

– Весь внимание!

– Начну с простого: нервная система человека, как ЦНС, состоящая из спинного и головного мозга, так и периферийная, состоит из одного строительного материала – нейронов и их отростков. Связь осуществляется посредством импульсов, и если вам уколоть палец, то уже через мгновение мозг получит сигнал об этом, потому что именно он управляет всеми системами организма в целом. Мы привыкли к тому, что смерть – это конец, поскольку с ее приходом нейроны начинают стремительно гибнуть, а связи между ними безвозвратно разрушаются. Процессы гниения в теле начнутся гораздо позже, а вот механизм управления им ликвидируется практически сразу. Казалось бы, Франкенштейн – пустая выдумка, однако ученые выяснили, что и здесь возможны варианты!

– Чтоб им пусто было!

– В лабораториях создали специальный лентивирус, или вирусный вектор, как его еще называют, для переноса трансгена.

– Чего, простите?

– Чужеродного материала, способного сильно изменить первоначальные функции клеток организма-мишени. В нашем случае он заставляет в течение длительного времени производить большое количество нейротрофинов – белков, влияющих на рост, выживание и дифференциацию нервных клеток.

– То есть, вирус позволяет нейронам жить и сохранять связи, невзирая на смерть?

– Совершенно верно!

– Но так можно все человечество в зомби превратить!

– Похоже, создатели не стремились к тому, чтобы он передавался, как грипп. На данный момент все достаточно сложно: нужно взять клетки человека, заразить их и затем вернуть владельцу. Например, под видом вакцинации. Хотя, вы в чем-то правы – всегда есть риск мутации, после которой вирус изменит свои возможности и станет распространяться бесконтрольно!

– Да и под видом прививки можно прорву людей заразить! – передернув плечами, сказал один из незнакомых офицеров. – Теперь, если и буду колоть препараты, то исключительно отечественного производства!

– И что, мертвец может быть похож на нормального человека?!

– О, нет, конечно! Еще не изучены до конца все происходящие в мозгу процессы. Если некоторые из них уже достаточно хорошо известны науке, то другие остаются полной загадкой. Например, по неизвестной причине, зомби практически лишаются интеллекта и памяти, как если бы сильно пострадали нервные клетки лобных и височных отделов больших полушарий, хотя формально они функционируют. В результате перед нами уже не личности, а их деградировавшие остатки, у которых вместо характера агрессия. Они говорят и ходят, но их движения вычурны, а обедневший словарный запас приводит к частым повторениям одних и тех же слов и употреблению односложных фраз. Не будь я атеистом, я бы сказал, что после смерти уходит душа.

Меткий не стал шокировать ученого рассказами, что у него есть все основания полагать – так оно и есть. Вместо этого он спросил:

– Так почему вы решили сбежать к нам?

– Потому, что все начиналось под вывеской борьбы с тяжелыми повреждениями центральной нервной системы и заботы о людях, а закончилось тем, что нельзя убить даже двумя обоймами!

– Что ж, если вы говорите абсолютно искренне, то вам нечего беспокоиться, – резюмировал майор из «Немезиды», – но определенные проверки придется пройти. Лейтенант, доставьте гражданина на станцию к генералу. Беречь, как зеницу ока!

– Есть!