Глава 28
4 августа. Калининский фронт. Деревня Хорошево
– У нас все девчата бывалые, – громким голосом сообщил командир ночного бомбардировочного авиационного полка, единственный мужчина на добрую сотню девушек-летчиц. – У каждой из них за сто боевых вылетов. Вы знаете, как немцы называют наших девушек?
– И как же? – улыбнулся Иван Серов, посмотрев на статного полковника.
Стройный, как античный бог, высокий, с крепким, будто бы высеченным из мрамора лицом, он производил весьма благоприятное впечатление. Наверняка в него была влюблена половина полка.
– «Ночные ведьмы»! – с некоторым ликованием воскликнул полковник. – Немцы просто ужас как боятся наших девушек! – С распрямленной спиной, статный, он вышагивал по летному полю, как по плацу. – Обычно они подлетают к объекту неслышно, а потом шарах по нему бомбами! И от него только пламя остается! Вот вчера, например, наша умница, наша красавица старший лейтенант Сонечка Герасимова подлетела на железнодорожный узел Лукашево под Смоленском и просто вдребезги разбила эшелон с немецкой техникой!
Хрупкие, собственно, как и сами девушки, самолеты «У-2» выстроились на краю взлетного поля, как если бы приветствовали высокого гостя. Подле некоторых самолетов крутились механики, что-то подкручивали, чего-то смазывали. На противоположном конце взлетного поля два крошечных самолета разогревали двигатели.
Вполне деловая обстановка. Мимо, козырнув, прошли четыре девушки в летных шлемофонах, вызвав у статного полковника веселую улыбку. Было понятно, что он любил своих подопечных и относился к ним с теплотой, чего каждой из них не хватало на фронте.
Подошли к «У-2», стоявшему у взлетной полосы. Вполне боевой самолет с неброскими заплатками на крыльях – следы от немецкого крупнокалиберного пулемета. Оставалось удивляться, каким образом столь легковесное воздушное суденышко не разлетелось в воздухе в щепки и не загорелось. Нужно быть по-настоящему мужественным человеком или на время превратиться в «ночную ведьму», чтобы стать пилотом такого самолета.
– Вот на этом самолете вы полетите. Самолет героический, как и его хозяюшка, – с некоторой нежностью в голосе произнес полковник. – А вот и она, – указал он на подошедшую молоденькую белокурую девушку со звездами капитана. На девичьей груди было два ордена Красной Звезды и один Боевого Красного Знамени. – Командир эскадрильи капитан Губарева. – Триста пятьдесят боевых вылетов!
Заглянув в крупные, чуть наивные глаза девушки, Иван Серов ответил широкой улыбкой.
– Никогда не думал, что «ночные ведьмы» могут быть такими белокурыми. Мне казалось, что они все брюнетки.
Полковник вдруг неожиданно рассмеялся:
– А у нас разные есть, товарищ комиссар второго ранга, и рыженькие, и темненькие, и шатенки.
– Теперь я уверен, доберемся без проблем. За какое время долетим до Ржева? – спросил Иван Серов.
– Думаю, что минут за сорок, – ответил полковник. – Тут недалеко. Место второго пилота вас устроит?
– Вполне!
– Вас подсадить или вы сами заберетесь? – пошутила девушка.
– Ничего, как-нибудь справлюсь, – сказал Иван Серов.
Ловко, как если бы неоднократно летал на «У-2», взобрался на место второго пилота.
Девушка заняла свое кресло, надела летный шлемофон. Двигатель завелся, и биплан аккуратно вывернул на взлетную полосу. Коротко пробежавшись по ровному полю, мягко оторвался от земли и, слегка покачивая одиннадцатиметровыми крыльями, устремился по направлению Ржева.
Взобравшись на предельную высоту, туда, где господствуют сильные холодные потоки ветра, биплан, подвластный стихии, то неожиданно взмывал вверх, а то вдруг резко падал вниз, вдавливая Серова в жесткое кресло. Самолет напоминал утлое суденышко в бурлящем море, которое волны подкидывают на самый гребень, после чего с самой кручи швыряют вниз. Кажется, что оно находится всецело во власти водной стихии, но суденышко по-прежнему, невзирая на превратности судьбы, продолжает идти к намеченной цели, и можно не сомневаться, что вскоре она будет достигнута. Временами Иван Александрович посматривал на девушку (а как она чувствует себя в такой болтанке?), но капитан-бомбардировщик действовала умело и уверенно, используя силу ветра в свою пользу.
Через полчаса полета повернулась к Серову и, махнув в сторону рассеивающихся облаков, через которые просматривались разрушенные городские строения, сказала:
– Это Ржев. Скоро на посадку.
Иван Александрович кивнул, чувствуя некоторое облегчение. Пролетели над разбитым городом, где не было ни одного уцелевшего здания, а затем, резко развернувшись, самолет полетел в сторону небольшой рощицы, за которой размещался военный аэродром. Едва не задевая крыльями кроны деревьев, пролетели над густыми посадками, а потом плавно, как это может получиться только у легкомоторного самолета, приземлились на взлетное поле.
У самого края поля стояла небольшая группа офицеров, среди которых плотным телосложением выделялся начальник охраны тыла Калининского фронта генерал-майор Зубарев.
– Все! Доставила вас в целости и сохранности, – доложила белокурая капитан, улыбнувшись. – Если что, обращайтесь, товарищ комиссар второго ранга. Наши самолеты надежные, как московское такси!
– Непременно, красавица, – сказал Иван Александрович, почувствовав невероятное облегчение от того, что вся эта болтанка осталась позади.
Заприметив вышедшего из самолета Ивана Александровича, генерал-майор шагнул вперед:
– Разрешите доложить, товарищ комиссар второго ранга!
– Докладывайте!
– Для вашего предварительного осмотра подобрали три домика для товарища Сталина: два в деревне Сутолкино и один в деревне Хорошево.
– И какой из них лучший?
– Тут дело вкуса, товарищ комиссар второго ранга. Два домика находятся в большой деревне, а третий в лесной местности, рядом с небольшой речушкой.
– Посмотрим сначала эти два домика.
– Нам к той машине, – показал Зубарев на «ГАЗ-61», полноприводную легковую машину повышенной проходимости.
Иван Александрович удовлетворенно кивнул, подумав о том, что «ГАЗ-61» один из любимых автомобилей маршала Георгия Жукова. Вполне надежная машина.
Через двадцать минут подкатили к деревне в триста дворов, окна которых по большей части были заколочены. Следы давнего запустения были видны на огородах, густо поросших на плодородной почве сорняками, поднявшимися едва ли не в человеческий рост. Заборы во многих местах повалены, и не было хозяина, чтобы их подправить или подлатать покалеченный осколками сарай. Все мужики бились на различных фронтах. Остались лишь убогие да старые, тихо доживающие свой век на лавках, устроенных подле изб.
Подъехали к аккуратному небольшому срубу с высоким плетнем, выкрашенным ярко-зеленой краской, – по нынешним временам невиданное богатство, так что хозяина безо всяких оговорок можно было бы отнести к зажиточным.
– Останови, – сказал генерал-майор водителю.
Подрулив к дому, водитель заглушил двигатель.
– Смотреть будете, товарищ комиссар второго ранга?
Иван Александрович глянул в окно, выходить не торопился. По одну сторону от дома стоял небольшой овражек, поросший густой лещиной, с переплетенными в вершине длинными суковатыми ветвями, едва пропускавшими дневной свет. По другую сторону – широкая полоска скошенного поля. Далеко не живописный вид. А если исходить из худшего, то глубокий овражек вполне подходящее место для десантирования диверсантов. Еще один минус: изба располагалась вблизи поля. Снайпер может укрыться в первой полосе деревьев и при должном опыте будет простреливать половину деревушки.
– Этот дом не подходит, показывайте следующий.
Второй дом оказался метрах в ста пятидесяти от предыдущего. Не хоромы, конечно, но жилье весьма приличное, стены которого были выложены толстыми еловыми бревнами. Рядом с ним стояли два сожженных дома, из которых, будто бы персты, воздетые к небу, торчали почерневшие печи. Не самая радужная картина. Вряд ли вид из окна добавит настроения Иосифу Виссарионовичу. Стояли перекособоченные сараи с трухлявой древесиной. Люди отсюда ушли давно и, видно, возвращаться не собирались.
– Что произошло в этом доме? – спросил Серов.
– Кулак тут один жил до двадцать девятого года, – охотно откликнулся генерал-майор. – А за день до того, как его должны были раскулачить, поджег свой дом, зарезал всю скотину и сбросил ее в овраг. А сам ушел куда-то со всем семейством. Никто даже и не знает, где он сейчас. Вот с тех пор на эти места никто и не селится. А головешки эти с того самого времени остались, а дом был добротный.
Вышли из машины, подошли к избе. Генерал-майор стоял рядом, с решением комиссара не торопил – пусть осмотрится.
– Похоже, что это здание не жилое.
– В нем сначала была кожевенная фабрика этого кулака. А когда он сбежал и фабрика разорилась, тогда в здании сельсовет разместили. А война началась, так все на фронт ушли и здание пустовало. Но помещение держали в порядке, комнаты чистые, с мебелью. Тут можно место и для охраны товарища Сталина найти.
Повернувшись к Зубареву, комиссар второго ранга сказал:
– Не любит товарищ Сталин сопровождения. Будь его воля, так он бы и вовсе один ходил. А третий дом где? Далеко отсюда?
– Рядышком, километров пять, наверное, будет.
– Вот давай туда и поедем!
Разместились в автомобиле, уверенно выдержавшем крепкими рессорами раму, и Зубарев, явно смущаясь, произнес:
– Только там хозяйка уж больно сварливая. Вы не обращайте на это внимания.
– Не буду, – пообещал Серов.
Приехали в деревню Хорошево, ладненькая деревушка, чистенькая. Совсем довоенная. Верилось с трудом, что среди общей разрухи встречаются такие заповедные места. На окраине деревни ветшали разбитые снарядами два дома, да вот на главной улице осталась большая воронка от снаряда. Но это даже не в счет!
Подъехали к аккуратному небольшому домику, весело посматривающему на дорогу двумя свежевымытыми окнами. Среди прочих пятистенок он выгодно отличался чистотой, почти довоенной опрятностью. В огороде тоже был полный порядок: грядки с репой и огурчиками, будто бы солдаты на параде, были посажены в безукоризненную линию.
Перед окнами произрастал небольшой палисадник, где благоухали высокие кусты роз. Было заметно, что хозяева рачительные и, заботясь о нем, вкладывали не только труд, но и душу. Если где и жить товарищу Сталину, так только в таком доме.
Иван Александрович вышел из машины, приоткрыв калитку, заглянул во двор, чисто подметенный; на аккуратно выложенных камушках не встретишь и соринки. Из курятника задорно, надрывая горло, не иначе как приветствуя гостей, пропел петух. А у метрового деревянного корыта, выдолбленного из могучего ствола, деловито похрюкивал огромный кабан, поедая какую-то темную жижу.
– Хозяйке есть куда переселиться на несколько дней? – спросил Серов у Зубарева, ступавшего следом.
– Через дом брат ее проживает вместе с семьей. Полгода назад пришел с фронта, списали по ранению.
– Показывайте, что за дом, – сказал Иван Александрович, пропуская Зубарева на крыльцо.
Прошли в избу, где их встретила невысокая, средних лет хозяйка с цветастым платком на голове, туго повязанным, настороженно поглядывающая на вошедших.
– Как вас звать, хозяюшка? – весело спросил Иван Серов.
– Мария Федоровна, – отвечала женщина.
– Тут вот какое дело, Мария Федоровна, в вашем доме на несколько дней остановится один генерал…
– Да что же это такое делается, – перебив Серова, запричитала женщина. – При немцах в моем доме полковник жил, а когда наши пришли, так генерала на постой поставили! А когда же мне, бедной бабе, в своем доме жить прикажете?!
– Послушайте, – слегка повысил голос Иван Александрович, – у вас есть где остановиться, вот и поживете у брата пару дней.
– А чего мне его стеснять? У него своя семья имеется, а я хочу в своем доме жить! И не нужно мне никаких генералов! А потом печка у меня засорилась! Этот немецкий полковник, проклятый, всю ее испохабил, а теперь чего мне от генерала ждать?!
– Вот что, – голос Ивана Александровича посуровел, – чтобы через полчаса тебя здесь уже не было!
– Тоже мне раскомандовался тут! – продолжала возмущаться тетка. – Да я до самого товарища Сталина дойду! Так и скажу ему, что из собственного дома бедную бабу выживают!
Иван Александрович захлопнул дверь, вышел на улицу и сказал Зубареву, едва поспевающему за ним:
– Вот вздорная баба!
– Вы, товарищ комиссар второго ранга, с этой бабой будьте поаккуратнее, не хватало еще, чтобы она вой на всю округу устроила.
– Поживет у брата некоторое время, ничего с ней не случится. Я могут быть уверенным?
Иван Серов еще раз посмотрел на избу. Дом определенно хорош, товарищу Сталину в нем будет удобно. Вот, правда, хозяйка сущая мегера!
– Все сделаем как нужно, товарищ комиссар второго ранга, – охотно откликнулся генерал-майор. – Можете не беспокоиться.
– Проведите в дом ВЧ-связь. Пусть солдаты протрут в доме все, полы пусть вымоют, так чтобы повсюду сверкало! Вокруг дома приберут разный мусор. Чтобы ни соринки не осталось!
– Я уже распорядился, займутся сразу, как только отведем хозяйку.
– У нее печь не топит, так, что ли?
– Получается, что так.
– Найдите печника, пусть выложит печь как нужно.
– Сделаем! Знаю я тут одного умельца, третьего дня председателю печь перекладывал. Теперь она дров жрет мало, зато очень жаркая, и пироги получаются очень пышные, – довольно протянул он. Неожиданно улыбнувшись, добавил: – Сам пробовал, когда председатель меня на чай позвал.
– Вот и отлично! Я сейчас еду встречать товарища Сталина, а вы займитесь всем этим и ничего не упускайте. Мелочей в таких делах не бывает! Поставьте охрану у домика. Офицеров не нужно, пусть стоят бойцы, чтобы не привлекать лишнего внимания. Вокруг деревни поставьте охрану, предупредите, чтобы в глаза не бросалась и вела себя осторожно.
– Есть у меня на примете такие люди – пограничники!
– Вот их и поставьте. И отделение автоматчиков на станцию, я сейчас туда еду!
Кивнув на прощание, Серов сел в «ГАЗ-61».
– Распоряжусь!
– Куда едем, товарищ комиссар второго ранга? – спросил водитель, рыжий молодой мужчина лет тридцати пяти, прежде работавший водителем в Кремле.
– Давай, Смирнов, на железнодорожную станцию. Она далеко отсюда?
– Если по прямой, через лес, то километров восемь будет, а если в объезд, то все пятнадцать. Вот только я бы не советовал через лес. Там грунтовка и колея вся разворочена. Местами мины встречаются. А в объезд по шоссе быстро доберемся.
– Давай по шоссе, – согласился Серов, глянув на часы. Поезд с товарищем Сталиным должен был подойти где-то через час.
Успеть бы, при нынешних-то дорогах!
Проехали через поле, а дальше въехали в деревушку, жившую по местным меркам весьма зажиточно. В каждом доме огороды тянулись на добрую сотню метров, в некоторых дворах копошились перемазанные в грязи кабанчики; встречались буренки, весьма редкое для войны животное, и дважды, подняв головы, дорогу чинно перешли небольшие стайки гусей. Имея понимание, водитель всякий раз притормаживал, с интересом поглядывая на выводок. Под строгой военной формой прятался обыкновенный деревенский парень. Лишь бестолково, ошарашенные звуками работающего двигателя, иногда дорогу с громким кудахтаньем перебегали куры. Совсем обыкновенная деревенская жизнь, каковая была здесь до войны. Вот только жителей было куда меньше и скотина повывелась.
По правую сторону от дороги пожелтевшей полосой растянулось скошенное поле, на котором, выставленные в неправильном порядке, возвышались аккуратные копны сена, где-то прижатые тяжелыми досками, а где-то, от возможного дождя, укрыты ветхим тряпьем и мешковиной.
Дальше начинался лес. С дороги он выглядел непроглядным, глухим, почти непроходимым, но в действительности это было не так. Если верить военным картам, то где-то километрах в четырех от дороги, в глубине чащи, прятались еще две небольшие деревушки.
Вскоре показалась железная дорога: две узкие полоски чугуна, уходящие куда-то в смыкающуюся бесконечность. По обе стороны от дороги, лишь иной раз прерываемые небольшими рощицами, из которых кривыми голубыми ниточками вытекали ручейки, теряющиеся в неглубоких оврагах, желтым цветом разрастались поля.
– Уже подъехали, товарищ комиссар второго ранга, – объявил водитель, сбавляя скорость.
– А где станция-то, Смирнов? – недоуменно спросил Иван Серов, оглядываясь.
– А вот она, – показал водитель на остовы двух небольших зданий, стоявших неподалеку от железнодорожных путей. А далее вдоль путей лишь нагромождение обломков – все, что осталось от некогда крепких строений. Отвечая на недоуменный взгляд Ивана Александровича, продолжил: – Снарядами их разнесло. Три человека погибли: дежурный с двумя обходчиками. Все никак не могут отстроить. Хотя народу в этих местах немного бывает, надобности особой тоже нет.
Машина остановилась неподалеку от скелета зданий.
– А кого мы встречаем, товарищ комиссар второго ранга? – не удержался от вопроса Смирнов.
– Товарища Сталина встречаем. В Хорошево его повезем. Ты ведь, кажется, раньше у него водителем был? – дружески поинтересовался Иван Серов.
Смирнов неожиданно заволновался, на широком лбу проступила обильная испарина, не удержавшись, он вытер ее широким рукавом гимнастерки.
– Так точно, был… – признался водитель. – Только когда это было?.. Давно! Боязно как-то.
Иван Александрович невольно усмехнулся:
– А чего боязно-то? Меня-то ведь ты довез. Или ты думаешь, что товарища Сталина нужно как-то по-особому везти?
– Не по-особому… Но просто я его долго не возил…
– Хорошо, понял тебя, – сказал Серов. – Ты вот что, соберись! Особенно сильно не волнуйся. Представь, что ты не товарища Сталина везешь… а своего близкого приятеля.
Смирнов отрицательно покачал головой:
– Товарищ комиссар второго ранга, не могу…
– Чего не можешь?
– Невозможно представить, чтобы Иосиф Виссарионович… и приятель.
– Ты пока успокойся, походи немного. Только далеко от машины не отдаляйся, а то нам придется тебя вместе с товарищем Сталиным в лесу разыскивать.
Иван Александрович вышел из машины, негромко хлопнув дверцей, и направился в сторону остовов, непонятно для чего торчавших у железной дороги, – особенно в них не посидишь, от дождя тоже не укроют.
Вдоль железнодорожного полотна, в железнодорожной форме, надвинув красную фуражку на самые глаза, прохаживался не то дежурный станции, не то большой чин, прибывший из Ржевска.
Поздоровавшись, Иван Александрович сказал:
– Сейчас через несколько минут здесь пройдет паровоз с тремя пассажирскими вагонами, их нужно остановить.
Железнодорожник внимательно посмотрел на подошедшего человека в сером костюме со значком депутата Верховного Совета СССР на лацкане пиджака и, сдержанно кашлянув, ответил:
– Я не имею права его останавливать, это спецпоезд.
– А для чего вы тогда стоите здесь?
– Обязан проконтролировать его благополучный проезд. В дороге всякое может случиться. Может, помощь какая-то потребуется.
– Все понятно, – кивнул Серов, вспомнив собственное распоряжение, отданное на железную дорогу. – Тогда скажите мне, как экстренно остановить поезд?
Железнодорожник выждал паузу, размышляя, а стоит ли разглашать столь важную государственную тайну непонятному гражданскому, а потом произнес:
– Вот так, – и сделал над головой несколько круговых движений. И, заложив руки за спину, предупредительно отошел в сторону.
Смахнув с головы кепку, Иван Александрович выскочил на железнодорожное полотно и, размахивая ею, зашагал навстречу движущемуся на предельной скорости составу.
Машинист громко и предупредительно просигналил.
– Тормози, чтоб тебя! – невольно выругался Серов, продолжая идти вперед.
Поезд вдруг затормозил, усиленно выбрасывая пар; громко заскрежетали о железо тормоза, и вскоре он остановился, продолжая усиленно и рассерженно пыхтеть раскаленным паром.
– Что там? – открыв дверцу паровоза, громко спросил помощник машиниста у Серова, заторопившегося к составу.
– Ничего, все в порядке. Остановка на десять минут, потом дальше поедете.
Помощник машиниста, совсем мальчишка, удовлетворенно кивнул и спрятался в рубке.
На перрон озадаченно повыпрыгивала охрана и в два кольца оцепила стоявший на путях поезд.
Дверь мягкого вагона открылась, и Серов увидел встревоженного начальника поезда.
– Что там, товарищ комиссар второго ранга? – с беспокойством спросил он. – Что-то на путях случилось?
– Ничего не случилось. Только в Ржев мы не поедем, я товарища Сталина на машине повезу.
– Без охраны? – удивленно спросил начальник поезда.
– Не волнуйтесь, со мной отделение автоматчиков. Вон они подъехали, – показал Серов на грузовик, из которого выскакивали автоматчики.
Поднявшись в мягкий вагон, Серов подошел к купе Сталина и негромко постучался.
– Входите, – услышал он негромкий, с небольшим грузинским акцентом голос Верховного главнокомандующего.
Иван Серов подошел:
– Товарищ Сталин, в Ржев мы не поедем, город разбит, остановиться там негде. Лучше сойти здесь, я специально подъехал сюда на машине, чтобы вас встретить. Поедем в деревню Хорошево.
– Это далеко?
– Не более получаса.
Иосиф Виссарионович внимательно посмотрел на заместителя министра, а потом проговорил равнодушно:
– Если вы так считаете… Вам виднее… Тогда поедем. Сколько у вас в машине места?
– Кроме вас, могут поехать еще два человека.
– Хорошо, – согласился Сталин, поднимая с полки небольшой чемодан, в котором находились его личные вещи. – Тогда подвезем товарищей Жданова и Берия.
– Я распоряжусь, товарищ Сталин!
– Будем надеяться, что деревушка такая же хорошая, как и ее название.
– Я уверен, вам там понравится и местность, и дом, которые мы для вас подобрали.
– Поглядим, – сдержанно ответил Сталин. – Я подойду через несколько минут.
Серов вышел из купе, закрыв за собой дверь. Встретив начальника поезда, почтительно пропустившего комиссара, сказал:
– Скажите Жданову и Берии, что они поедут со Сталиным. Я буду ждать их в машине.
Спрыгнув на гравий, Иван Александрович быстро зашагал к машине, стоявшей неподалеку от разрушенных зданий. Гравий хрустел и трескался под его подошвами. Ноги вязли в сыпучем грунте, затрудняя движение. У машины, нервно покуривая, стоял водитель. Этого еще не хватало, все на нервах!
Бойцы охранения внимательно, не обращая внимания на высокие чины, высыпавшие из вагонов, всматривались в темную полоску леса, произраставшего в отдалении. По другую сторону поезда раскинулось заросшее сорняками поле, пожелтевшее под знойным солнцем.
Где-то в верхней половине груди холодком прошлась тревога. Одиноко стоящий в поле поезд – весьма удобная мишень для бомбардировщиков. Иван Александрович невольно посмотрел на небо. Погода была как никогда летная, на небе ни облачка. Солнце, растопив облака, палило с таким жаром, как если бы хотело испепелить все живое. Немецкие самолеты могут прилететь в любую минуту, и остается надеяться, что этого все-таки не произойдет. Зенитчики на бронированных платформах, заняв свои позиции у орудий, также встревоженно всматривались в бескрайнюю, уходящую куда-то к самым звездам синеву, готовые смертоносным огнем встретить любую цель.
Иван Серов подошел к машине, спросил у водителя, старавшегося держаться бодро:
– Ты готов?
– Готов, товарищ комиссар второго ранга, вот только очень давно не возил товарища Сталина!
Тяжелый случай. Настоящая клиника. Тут не поможет ни окрик, ни ласка, остается надеяться, что в нужную минуту водителю все-таки удастся взять себя в руки.
– Опять ты за свое! Представь, что ты везешь обычного человека. Езжай спокойно, и главное – не гони, – посоветовал заместитель наркома.
– Понял, товарищ комиссар второго ранга!
Ждать пришлось недолго. Скоро по ступеням мягкого вагона в сопровождении Берии и Жданова, держа в правой руке небольшой коричневый кожаный чемодан, спустился Иосиф Виссарионович и уверенно направился к машине, стоявшей в некотором отдалении.
– А где машинист? – неожиданно спросил Сталин, остановившись.
Тотчас привели озадаченного машиниста.
– Что-нибудь не так, товарищ Сталин? – проворно сняв с головы кепку, спросил машинист.
– Все так, дорогой товарищ, – улыбнувшись, произнес Иосиф Виссарионович. – Спасибо вам, довезли до места хорошо. У вас семья есть?
– Жена, дочь, – чуть смутившись, отвечал машинист.
– Подойди сюда, – подозвал Сталин капитана, следовавшего за ним с пакетом в руках. Тот быстро подскочил. – Дай мне пакет. – Капитан послушно протянул бумажный пакет и отступил на шаг. – Ага, апельсины, – заглянул Сталин. – Протянув машинисту пакет, сказал: – Скажешь семье, что это благодарность от товарища Сталина. А мне много не нужно.
Попрощавшись, Верховный пошел дальше.
В простом френче без знаков различия и в галифе, в коротких сапожках, Сталин шел вдоль железной дороги и о чем-то по-приятельски разговаривал со Ждановым. Было заметно, что он получал настоящее наслаждение от прогулки.
– Нам сюда, товарищ Сталин, – показал Иван Серов на «ГАЗ-61», стоявший у платформы. А за остовом здания, будто бы опасаясь осуждения Верховного, стыдливо прятался грузовик с автоматчиками.
Сталин кивнул и направился за Серовым. Заметив водителя, стоявшего у двери, сказал:
– Ага, мой старый знакомый.
– Так точно, товарищ Сталин, – громко ответил Смирнов.
– А я думаю, почему вас нет? Решил, что вы уволились.
Лицо водителя покрылось красными пятнами, унять волнение так и не удалось.
– Не уволился, товарищ Сталин… Просто… Я теперь в резерве.
– Давайте везите нас. – Посмотрев на ясное небо, Иосиф Виссарионович добавил: – Думаю, что если бы немцы знали, где сейчас находится Верховный главнокомандующий, так непременно нагрянули бы с визитом.
– Не переживайте, товарищ Сталин, – устроившись в кресле, заговорил водитель. – Я вас мигом довезу. Даже глазом моргнуть не успеете, как на месте окажетесь.
Иван Серов невольно нахмурился, от волнения водитель сделался невероятно словоохотлив. Следовало бы одернуть, но он не мог подыскать подходящего слова, да и момент должен быть подходящий.
– А я и не переживаю, – спокойно сказал Сталин, усаживаясь на заднее сиденье. – Знаю, что все будет в порядке.
С другой стороны, несильно хлопнув дверцей, устроились Берия со Ждановым.
– Товарищ Сталин, я даже не думал, что мне вновь посчастливится вас возить. Спасибо руководству, доверили. Я не подведу… – Водитель повернул ключ, но машина отчего-то закапризничала и не желала заводиться. – Да что ты с ней будешь делать, – озадаченно произнес Смирнов. – Товарищ Сталин, вы не подумайте чего…
– А я и не думаю, – ровно отвечал Иосиф Виссарионович. – Вы, главное, не спешите.
– Даже не знаю, чего она вдруг закапризничала, товарищ Сталин, – продолжал поворачивать ключ водитель.
– А техника, как женщина, она обхождения требует, – продолжал товарищ Сталин. – Вы с ней поласковее, и она ответит вам взаимностью.
– Спасибо за совет, товарищ Сталин… Ну что, родимая, поехали! – Смирнов повернул ключ, и автомобиль, мягко затарахтев, покатился.
– Ну что я говорил! – весело рассмеялся Иосиф Виссарионович.
