Всем известно, что китайцы изобрели шелк, порох, бумажные деньги, чай, фарфор и компас. А как же эти вещи появились у других народов? Все было просто-напросто украдено у китайцев!

Разве не так? А вы видели хоть раз, чтобы на этих изделиях было написано: «Сделано по лицензии Китая»? Посмотрите, к примеру, на американский доллар, есть там такая надпись?

И что обидно, их изобретения воровали европейцы, к которым они, китайцы, относились со всей душой и полным доверием.

Взять того же венецианского купца Марко Поло. Хан Кубилай его принял, как родного сына, во всем ему доверял. А тот?! Стырил китайскую лапшу, которая стала продаваться под итальянской торговой маркой «спагетти». А другие народы переняли у китайцев цзяоцзы, назвав это блюдо всяк по-своему: пельмени, вареники, хинкали…

Известно, что коконы шелкопряда вынесли через таможню в полых посохах христианские монахи (а еще лица духовного звания!).

Долго терпели китайцы такой беспредел со стороны иноземцев. Говорили: «Выносим вам очередное китайское предупреждение». Да только те по-хорошему не понимали.

Когда китайцы вынесли лаоваям очередное, тысяча первое, предупреждение, а те снова не послушались, лопнуло многовековое китайское долготерпение!

Для начала китайцы украли у европейцев самое необходимое в быту: велосипед, термос и кеды. Потом пинг-понг, кальсоны с начесом и фонарик на круглых батарейках. У СССР, по-соседски, скоммуниздили автомат АК. А еще модели самолетов, электровозов, автомобилей, холодильников, соковыжималок, утюгов, фасоны одежды и обуви, принцип сети кафе быстрого питания… Всего не перечислить. Триумфом китайского возмездия стал спортивный костюм Adidas. Китайцы продали товаров под этим брендом больше, чем сами французы!

Как говорится, не буди лихо, пока оно тихо.

В одном селении у большой дороги была чифанка, в которую заходило много проезжего люда. Хозяин этой чифанки был настолько жаден, что варил самую жидкую в Поднебесной похлебку. Горсть чумизы на котел воды – вот и все, чем он потчевал своих посетителей. После такой трапезы не надо было и посуду мыть.

Как-то под вечер в пустую чифанку зашел незнакомец. То был большой плут.

– Можно я в твоем котле сварю похлебку из своего продукта? – попросил он хозяина.

– Заплати за дрова и за воду, и вари, – ответил скряга.

– Сухого хвороста я принесу из лесу, а чистой воды из родника, – продолжал упрашивать его гость, – я бы заплатил деньгами, но на моей связке нет и медной монеты.

– А какой у тебя продукт, может, ты мне им и заплатишь? – стоял на своем хозяин.

– Эх, жалко, но придется отколоть половину, – согласился плут.

И он вынул из сумы большой булыжник-окатыш, каких много на берегу реки. Там он его и подобрал.

– Да ты смеешься надо мной?! – возмутился хозяин.

– Вовсе нет, – успокоил его плут, – разводи огонь в очаге, наливай в котел воды – сейчас начнем варить похлебку из камня.

Когда вода в котле закипела, плут бросил туда булыжник. После того, как камень «поварился» с четверть часа, плут попробовал воду и сказал:

– Хороша будет похлебка, но добавить бы в нее чуть-чуть риса – вообще объеденье получится!

Хозяин подумал-подумал и дал полгорсти риса.

Прошло еще сколько-то минут, плут опять говорит:

– Если туда бросить еще и немного фасоли, хоть самому императору на стол подавай!

И в этот раз скряга не устоял от соблазна отведать императорского блюда – бросил в котел немного фасоли.

Таким же образом в котел попали соя, сорго, чумиза, и в завершение всего – несколько фиников.

– Прошу к столу – кушать подано! – наконец-то сказал гость, сняв с котла крышку, из-под которой по чифанке мгновенно распространился божественный аромат.

Проголодавшийся хозяин уплетал похлебку из камня так, что за ушами у него трещало. В жизни он не едал такого вкусного блюда.

Не отставал от него и гость.

Когда оба наелись до отрыжки, скряга сказал:

– Бери молоток, откалывай половину булыжника, как обещал.

– Опасаюсь я, что после этого камень может потерять свои волшебные свойства, – притворно загрустил плут.

– Ну, так отдавай весь целиком!

– Но ты бы мне хоть приплатил немного, – попросил пришелец.

– Сколько?

– Золотой слиток.

– Чего захотел! А харя от радости не треснет? – рассердился скряга, схватив толстую бамбуковую палку. – Дам связку медных монет и не более!

– Уговорил, – с притворной грустью согласился плут. – Сила на твоей стороне.

В самом деле, он был очень доволен, что не только бесплатно набил свое брюхо, а еще получил за это, хоть и немного, денег!

На следующее утро жадный хозяин приступил к приготовлению похлебки из камня. Долго кипела в котле вода и «варился» в ней булыжник, но вода на вкус и запах так и оставалась водой.

Вспомнив до мелочей минувший вечер, скряга добавил в варево щепоть риса. И похлебка сразу приобрела какой-то привкус. Чуть-чуть фасоли, и кушанье стало еще аппетитней. Соя, сорго, чумиза и финики завершили чудесное превращение родниковой воды в императорское блюдо!

В душе у скряги запели райские птицы. По своей тупости он не понял, что камень тут был ни при чем, а свято поверил в то, что наконец-то нашел рецепт самого экономного блюда!

И пошли в гору дела жадного повара. Люди приходили издалека, чтобы отведать каменной похлебки, и всем она очень нравилась. Приезжали гурманы не только из других провинций Китая, но даже из дальних стран. Многие потом подбирали у речки похожий булыжник и пробовали из него у себя дома сварить такое же блюдо. Но у них, конечно же, ничего не получалось. Они ведь не знали всех тонкостей рецепта, которые хозяин чифанки хранил в своей голове, а при варке он не допускал к котлу даже своих детей.

Разбогатевший, но, как и прежде, вселенски жадный хозяин чифанки, всякий раз опуская «волшебный» камень в закипевшую воду, вспоминал глупого пришельца, отдавшего ему за медные гроши такое бесценное сокровище.

… А может, тот скряга был и не столь прост, как думает автор? Ведь жадность и хитрость хорошо уживаются во многих людях.

В стародавние времена, когда Китай состоял из множества мелких государств, случилась эта история. По обе стороны реки Хуанхэ располагалось два царства. Царство правого берега было богатым, а царство левого – бедным.

Чтобы защитить себя от частых набегов завоевателей, которым здесь было чем поживиться, царство правого берега содержало большую хорошо вооруженную армию. Царство левого берега не содержало войска, поскольку из-за здешней нищеты завоеватели обходили его далеко стороной.

Правобережные (или просто правые) возделывали рис, ловили рыбу, строили суда. В общем, жили в достатке, благодаря своему трудолюбию и усердию. Левые (автор просит не проводить каких-либо исторических и политических параллелей!) гнали самогон из гаоляна да дни напролет играли в маджонг. Черная зависть к заречным соседям поедала их сердца.

И вот как-то, проиграв своему главному евнуху весь свой гарем, правитель левобережного царства задумался, как жить дальше. Он собрал совет мудрецов при своем дворе и поставил им задачу, найти способ скорого и легкого обогащения. Как говорится, голь на выдумки хитра. Мудрецы предложили такой способ.

А дальше смотрите, как все это выглядело.

Строят в левобережном царстве большой корабль и пишут на его борту большими иероглифами: «Эй, правобережные! Вы – яйца черепахи. Носите зеленые шляпы! 250 вам!» А это, как известно, самые обидные китайские оскорбления.

Плавает это судно по фарватеру – туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда…

Естественно, что каждый воин правобережного царства, не дожидаясь приказа, считает своим святым долгом выпустить в корабль обидчиков несколько стрел из лука.

Да что толку, ведь гребцы сидят в укрытии за толстыми деревянными бортами, не достать их стрелой.

В итоге после нескольких челночных проходов корабль становится похожим на дикобраза, так плотно он утыкан стрелами, что и хулительной надписи уже не видно. Два-три раза за день судно-дикообраз заходит в свою пристань, где докеры шустро выдергивают из его бортов стрелы. Тысячи и тысячи стрел с бронзовыми наконечниками.

Улавливаете суть? Совершено правильно! Бронза – ценное сырье древней китайской промышленности, можно сказать, ее рис.

Обычно, собрав тонну-другую лома цветного металла, левые переплавляли его в слитки. Они не парились над тем, куда сбывать эти «чушки». Правым, благо у тех постоянно был повышенный спрос на бронзу, и за ценой они не стояли.

В одной деревне жил хитрый и жадный ростовщик. Во всем селении не было фанзы, хозяин которой не был у него в долгах, как в шелках. Откуда пришел этот наглый эксплуататор – неизвестно. Было при нем лишь старое одеяло да зонт из рисовой бумаги.

А еще у него имелась одна золотая монета. За полмонеты он снял чулан без окошка, а другую половину этих денег дал хозяину фанзы в долг под проценты.

Через год эта фанза уже принадлежала пришельцу, а еще через пятилетие в деревне не осталось ни одного земельного надела, который бы не был заложенным за долги ростовщику. Чтобы не лишиться земли, крестьяне переписывали долги под будущие урожаи. И в итоге получилось так, что все они проливали пот под жарким солнцем и студили ноги в воде на рисовых полях, а плоды их труда доставались ростовщику. Вся деревня, от мала до велика, ненавидела его.

Как-то погожим весенним днем сидел ростовщик в своем дворе под тентом из рогожи и попивал жасминовый чай. В калитку кто-то постучался.

– Кто там? – спросил ростовщик незваного гостя.

– Это я, фэншуй, – отозвался человек с улицы.

– Чего тебе от меня надо? Я не начинаю новой постройки – так что в твоих услугах пока не нуждаюсь, – ответил ростовщик деревенскому знахарю.

– Не за тем я пришел, – взволнованно говорил фэншуй. – Там, на площади, старый монах-даос и показывает чудесные фокусы. Весь народ собрался вокруг него, пойди туда и ты!

Тело ростовщика было заплывшим от жира, ему было лень вставать и куда-то идти. Но любопытство оказалось сильнее, и он пошел на майдан.

То, что он там увидел, действительно было чудом. Даос, свернув ноги калачом, не сидел на утоптанной земле, а висел в воздухе так, что под ним могла бы пробежать ящерица. На глазах у изумленной публики его левая рука становилась все короче, а правая – все длиннее. Потом даос подобрал с земли булыжник и съел его, как пампушку-маньтоу.

Заметив в толпе крестьян ростовщика, монах обратился к нему:

– Хочешь, я покажу настоящее чудо?

На что тот только и смог согласно кивнуть головой, поскольку рот его как открылся от всего увиденного, так и не закрывался.

– Тогда дай мне самую маленькую медную монету, какая у тебя есть на связке, – попросил фокусник.

Тут рот ростовщика сразу захлопнулся, как волчий капкан, аж зубы клацнули. Неслыханная наглость! Он уже забыл, когда давал без возврата кому-то деньги – отдавали только ему.

– Дай ему зеленый медяк, не скупись! У тебя серебра и золота полный сундук! Поглядим, что он еще покажет! – кричали люди.

И опять любопытство взяло верх. Скрепя сердце, скряга все-таки бросил монаху медную монетку.

Даос поднял монету и потер ее о рукав своего платья. Усмотрев в толпе зевак земледельца с мотыгой, он сказал ему:

– Вырой ямку, как под арахис.

Земледелец вышел в круг и ударил несколько раз мотыгой о грунт.

Не сдвигаясь с места, монах бросил медяк в лунку.

– Теперь присыпь это семя землей.

Земледелец так и сделал.

– А ты полей этот посев, – попросил чародей водоноса.

И водонос полил лунку из глиняного кувшина.

Тут же из влажной земли показался тоненький росток из блестящей меди. Толпа ахнула! А медный пруток продолжал расти, и от ствола пошли ветки. Потом на ветвях появились серебряные листья. И наконец распустились цветочки, из которых образовались золотые мандарины.

Над площадью повисла тишина. Первым обрел дар речи ростовщик.

– Кому принадлежит это сокровище? – спросил он.

– Всем, кто здесь находится, – ответил даос.

И толпа жадно ринулась к волшебному дереву. Сначала обобрали золотые мандарины, потом содрали серебряные листья, а затем обломали медные ветви. В конце всего разбора деревенский кузнец выдернул из земли с корнем и медный ствол.

Ростовщику из-за его медлительности и неповоротливости при дележке досталось меньше всех – оброненный кем-то медный пруток.

Крестьяне сразу стали расходиться по домам, опасаясь, что монах передумает и заберет у них нежданно свалившееся богатство. Ростовщик же подошел к даосу, и между ними был такой разговор.

– А если я дам пригоршню медных монет, ты сможешь вырастить сад таких мандариновых деревьев?

– Смог бы, но не буду этого делать.

– Почему же?! Мы с тобой поделим драгоценные металлы и станем самыми богатыми китайцами в Поднебесной.

– Я – не зарюсь на чужое добро.

– Но ведь у этих сокровищ не будет хозяина.

– Как ты не понимаешь, что во вселенной действует главный закон сохранения материи: «Если в одном месте что-то появилось, то в другом месте это же исчезло». Вот ты, к примеру, богатеешь из-за того, что все остальные в этой деревне беднеют.

– Не правда! – возмутился ростовщик. – Мое состояние умножается за счет моего ума, а они нищают по причине своего скудоумия.

– Спорить с глупцом – все одно, что копать колодец зубочисткой! – сказал монах. – Иди ко ты поскорей домой. Калитку-то не запер.

– Ах, и верно! – вспомнил ростовщик. – Побегу, пока какой-нибудь вор не вошел в мою фанзу.

Когда он, запыхавшись, прибежал домой, все было цело и на своих местах. Вздохнув облегчено, ростовщик решил спрятать в сундук с деньгами принесенный медный пруток. Он отомкнул замок, поднял крышку и оторопел – сундук был пуст! И ростовщик понял, что даос не зря говорил о каком-то законе вселенной. Схватив толстую бамбуковую палку, чтобы как следует проучить фокусника, он опять побежал на площадь. Но даоса уже и след простыл. И лишь развороченная земля в центре майдана напоминала о недавнем событии.

Все жители деревни смеялись над жадным и глупым ростовщиком, наказанным бродячим фокусником.

Но не долго горевал их кровопийца. Пришел очередной срок погашения процентов по займам, и крестьяне принесли ростовщику волшебное мандариновое дерево, хотя и в разобранном виде. Ростовщик нанял ювелира, и тот припаял к медному стволу ветки, к медным ветвям – серебряную листву и золотые мандарины. Затем ростовщик приказал посадить чудесное мандариновое дерево во дворе. Оно хоть и было металлическим, а тень давало густую.

Ростовщик любил сидеть под этим деревом в прохладе, мысленно продолжая давнишний спор с даосом. И всегда побеждал, ставя точку в этой виртуальной дискуссии:

– Во вселенной есть еще закон – притяжения, и он-то будет поглавнее твоего закона сохранения материи: «Деньги тянутся к деньгам»!

В стародавние времена в одной приморской деревне фэншуй нашел в горе железо. Руда была столь богата металлом, что из нее можно было без переплавки ковать наконечники для гарпунов и мотыги.

Добыча железа стала главным заработком жителей деревни, вместо их исконного промысла – рыболовства. Чтобы выгодней продавать железную руду, ее грузили в большие корабли и морем доставляли в большие города. К морским судам руду привозили на лодках. И вот что заметили местные жители. Как только в лодку бросали глыбу руды, она тут же поворачивалась к корчме дядюшки Лю. И рудокопы шутили:

– Сама лодка подсказывает, куда нам пойти сегодняшним вечером!

Поморы, конечно же, не знали, что руда, которую они добывают, – магнитный железняк. Но они поняли, что лодка с глыбой этой руды всегда покажет на харчевню дядюшки Лю, которая находилась от рудника на севере.

И вот один из лоцманов этой деревни догадался что, взяв лодку с глыбой руды на борт морского корабля, сбившись с курса, можно легко определить верное направление.

Лет тысячу, а то и больше, все китайские мореходы пользовались таким приспособлением, называя его указателем дядюшки Лю.

Как-то один из моряков, которому надоело опускать на воду и поднимать на борт тяжело груженую лодку, выстрогал игрушечную лодочку. Нагрузив эту модель маленьким кусочком железной руды, рационализатор убедился, что лодочка показывает на север так же, как и большая. С той поры китайские мореплаватели стали брать с собой в рейсы такие маленькие указатели дядюшки Лю.

И, наконец, еще через много-много лет, один смышленый юнга додумался до того, что положил частичку магнитного железняка в половинку скорлупы от миндального ореха и опустил ее на воду в чайной чашке. О чудо! Даже такой миниатюрный указатель дядюшки Лю все равно показывал на север.

Ну а потом ушлые лаоваи, подглядев у китайцев их ноу-хау, сделали магнитную стрелку и посадили ее на ось в центре маленькой баночки. А для придания видимости, что это они сами изобрели навигационный прибор, назвали его по-своему – компасом.

В стародавние времена в одном из южных государств правил мудрый и справедливый царь. Славился он своим гостеприимством, и была у него самая лучшая кухня, за что цари соседних государств его уважали. И не опустошали его землю войной, а приезжали вкусно покушать.

Как-то в полдень к царскому дворцу пришли чужеземцы – то были цыгане-слонокрады из приграничной Индии. Цыгане привели на веревочке слона и стали его нахваливать:

– Вот упитанный слон, какое у него нежное и вкусное мясо. Купите, не пожалеете, слоновье мясо диетическое – без холестерина.

Царь вызвал своего повара и спрашивает у него:

– Что, шифу, купим слона?

– Отчего же не купить, давайте купим, – отвечает тот. – Да и бивни у него хорошие, а то мы уже все костяные палочки гостям на память раздарили.

– А не протухнет мясо от жары?

– Вчера в погреб завезли льда с горной вершины – не пропадет слонина.

И царь послал к цыганам своего завхоза, чтобы поторговался и купил у них слона.

Через некоторое время снабженец возвращается во дворец и докладывает:

– О, великий царь, цену я сбил почти наполовину, но с покупкой слона у нас проблема.

– Что такое? – удивился царь.

– У нас нет таких больших весов, чтобы узнать, сколько в слоне веса.

– Ты ступай опять к цыганам, скажи им, чтобы еще немного подождали. Развлеки их чем-нибудь – в маджонг с ними, что ли, поиграй. Только большие ставки не делай, чтобы казну не разорить. Они, как пить дать, шулеры. А я тут пока с мудрецами посоветуюсь, как нам быть.

Собрал царь ученый совет, поставил ему задачу: быстренько придумать, как взвесить слона. Мудрецы стали думать и совещаться, потом их старшой докладывает царю:

– О, светлейший, мы придумали, как взвесить слона. Значит, так. Строим большую лодку. Заводим в нее слона. Под его весом, лодка на сколько-то опускается в воду. На этом уровне делаем на борту отметку грифелем.

Потом слона выводим на берег, а в лодку грузим камни. Когда грифельная черта коснется водной глади, это и будет вес слона. Остается лишь взвесить каждый камень по отдельности, а потом все суммировать.

– И сколько же все это займет времени? – спрашивает царь. – Пока суть да дело, наш завхоз там цыганам сундук золота проиграет!

Повар молчал, молчал, а тут не выдержал.

– Государь, мы покупаем слона для зоопарка или на мясо?

– Ты и сам знаешь – на мясо.

– Так что же тут мудрить! Забиваем слона и разделываем его тушу на части. Потом эти куски мяса взвешиваем. Вес складываем.

И всех поразила ясность ума малограмотного человека, коим был придворный повар.

– М-да, маленько вы переучились в академии, – заметил царь мудрецам. – Даром мой рис едите.

И те ушли пристыженные и посрамленные.

Умного повара царь наградил почетной грамотой и трехдневным отпуском в родной деревне. Правда, в последний момент, когда повар уже накупил подарков родне и проставился перед дворцовой челядью, отпуск был заменен денежной премией. Ведь не могли же царь и его придворные три дня терпеть без горячей пищи.

В стародавние времена в стольном граде Пекине жил повар Ли. Обитал он в хутуне (переулке) Дачжалань – возле врат городской крепости Цянь Мэнь. Соседями повара Ли были портные, сапожники, цирюльники, художники, музыканты и прочий трудящийся народ, которому запрещалось селиться внутри города. Все вместе они обшивали, обували, делали прически да услаждали глаза и уши министрам и чиновникам Императора Поднебесной, купавшимся в роскоши за высокой стеной из кирпичей серого цвета.

На половине своей фанзы Ли держал чифанку. Сие заведение общепита приносило ему столь малый доход, что он с раннего утра до позднего вечера только и слышал от своей жены упреки в том, что дети их ходят босыми и в рванье, донашивая одежду – младший за старшим.

– Хвала Будде, что хоть не голодают при кухне, – отвечал на это Ли, объедков на нашем столе всегда достаточно. За что был бит злой и вечно недовольной супругой деревянной скалкой по лбу.

Все беды повара Ли происходили, конечно же, из-за того, что он был глупым, ленивым и жадным. Наловят его дети в сточной канаве лягушек, а он их отварит и подает на стол.

– Откуда квакушки? – спрашивают посетители. Ли так прямо и брякнет, что из грязной канавы. А почему бы не сделать гостям приятное – сказать, что лягушки – из чистого озера Бэйхай?

Но однажды повар Ли, сам того не ведая, совершил благородный поступок – даром накормил лапшой бездомного старика. Лапша, правда, уже скисла, и ее все равно пришлось бы отнести на помойку. Но ведь не выбросил же, а спас от голодной смерти бродягу.

Ли, конечно же, не знал, что этот нищий на самом деле был хэшаном. Эти последователи Будды инкогнито ходят по земле и щедро вознаграждают тех, кто творит добро. И с того момента дела повара Ли пошли в гору.

На следующий день в чифанку Ли зашла компания хутунских сапожников. Они заказали много-много свинины. У повара Ли в сковороде-вок с вечера оставалось арахисовое масло, в котором он жарил рыбу.

– Надо бы заменить масло на свежее, – подумал Ли.

Но тут же и переиначил, решив, что сойдет и так. Жадность в нем всегда брала верх.

Когда старший сынишка отнес приготовленную свинину сапожникам, те, только попробовав, начали громко возмущаться:

– Почему свинина имеет привкус рыбы?! В этой чифанке масло в сковороде хотя бы раз в год меняют?!

Повар Ли вышел в зальчик и вдохновенно соврал:

– Дорогие гости! Я приготовил для вас блюдо из императорского меню – «свинину со вкусом рыбы». Сам Сын Неба вкушает это лакомство!

И сапожники сказали:

– Приносим тебе, шифу (мастер) Ли, наши извинения! Действительно блюдо очень оригинальное. Божественный вкус!

А потом в чифанку повара Ли пришла большая компания хутунских портных. Они пожелали скушать сазана под томатным соусом. Ли жарил рыбину в сковороде-вок и одновременно готовил соус из томат-пасты, яблочного уксуса и различных специй. По рассеянности Ли добавил в миску вместо приправы вэйсу – жменю сахара. Лентяй он был еще тот.

Когда блюдо с сазаном в томатном соусе было подано гостям, те лишь попробовали и наперебой возопили:

– Почему в соусе сахар?! Сазан испорчен! Как это можно есть?!

В этот раз повар Ли даже и не растерялся. Он вышел к гостям и сказал им с укоризной: – Уважаемые посетители! Вам подано блюдо под названием «рыба в кисло-сладком соусе». Только в лучших ресторанах Гугуна можно отведать это императорское яство. Вообще-то блюдо досталось вам по ошибке – оно предназначалось для банкета, который министерство иноземных дел Поднебесной дает посольству варварской страны Элосы (России). Прикажете заменить?

– Нет-нет! Не лишай нас удовольствия наслаждаться столь божественным вкусом! – ответили портные. – И, пожалуйста, приготовь нам еще два сазана в кисло-сладком соусе!

Уже через месяц Ли открыл новую ресторацию, скромно назвав ее «У повара Ли». От посетителей у него теперь не было отбоя, «свининой со вкусом рыбы» и «рыбой в кисло-сладком соусе» приходили полакомиться гурманы не только из окрестных переулков, а даже из отдаленного района Колокольной и Барабанной башен.

Как и всякий повар от бога (ведь покровительствовал ему Будда), Ли всегда был в смелом творческом поиске. Он смешивал какие угодно продукты и готовил их самыми нелепыми способами. Ананасы с курятиной, картошка в карамели, пахучие яйца – все эти блюда изобрел повар Ли.

Дорогой читатель! Предугадываю твой вопрос, и спешу на него ответить. Естественно, утку по-пекински тоже изобрел повар Ли. Уток в то время в Пекине варили, жарили, парили. Но Ли понял, что в самом знаменитом блюде китайской кухни, которое он решил создать, важней всего – церемония.

Так и появилось это блюдо – запеченная в печи утка, нарезанная на 120 кусочков, которые сдабривают сливовым соусом, с зеленым луком заворачивают в пресные блинчики, и потом едят.

Утка по-пекински сразу стала деликатесом. Вы думаете, зачем приехал в Китай итальянский купец Марко Поло, и почему задержался в Поднебесной на двадцать лет?

Конечно же, он захотел отведать этого блюда, о котором услышал от побывавших в Китае монахов-несториан, а потом не мог от него оторваться.

А зачем монголы и маньчжуры брали штурмом Пекин, и потом оставались там на несколько веков? Из-за того лишь, что в средневековье Китай не экспортировал утку по-пекински. Но установив в Китае свои императорские династии, они сами немедленно вводили эмбарго на поставки знаменитого блюда в другие страны.

Повар Ли с удовольствием наблюдал, как девять поварят едва успевают готовить утку по-пекински для многочисленных посетителей его ресторана. Но Ли чувствовал, что чего-то не хватает, какой-то важной детали, кого-то последнего штриха. И наконец-то на него снизошло озарение от Будды!

На следующий вечер в ресторан «У повара Ли» зашел знатный мандарин – толстый человек в желтом халате и в шапочке с красным костяным шариком на макушке. На самом деле это был сосед Ли – цирюльник Ван из обедневшего маньчжурского рода. Ли подговорил его, чтобы тот подыграл ему на публику.

Заказывает знатный господин сразу две утки по-пекински, а когда поварята приносят запеченные тушки и начинают их нарезать, он и говорит им:

– Мне оставьте лишь поджаристую шкурку – самое вкусное в этом блюде. А мясо отдайте бедным людям.

И все окружающие сразу поняли, что истинные уткоеды заказывают блюдо не для того, чтобы набить брюхо, а из эстетических побуждений. И все, заказавшие в тот вечер утку по-пекински, как говорящие попугаи, стали повторять за мандарином:

– Нам только шкурку, мяса не надо – отдайте голодным.

– Посетитель – всегда прав! Передам, как просили, – ухмыльнулся повар Ли, в конце смены складывая в корзину множество утиных тушек. – Мои детки ведь небогаты. Да и аппетит у них хороший!

А великий и всемогущий Будда, наблюдая с космической высоты за всем происходящим на земле, только и подумал с доброй улыбкой на алых устах:

– Какого же прощелыгу я пригрел. Однако хрустящая ароматная шкурка утки по-пекински, м-м-м, стоит того!

Однажды обезьяна, бродя без дела по восточному лесу, нашла видеокамеру, которую потерял какой-то турист. Видеокамера проста в управлении, пользоваться ею может даже обезьяна. И стала она видеоролики снимать. Да не просто снимать, а продавать их за большое озеро тамошней телекомпании.

В лесу жизнь идет своим нормальным чередом. Бурый медведь построил себе новую берлогу. Белка на зиму запасла орехов. В семействе диких кабанов пополнение – свинья опоросилась.

Но не хочет скунс, хозяин заозерной телекомпании, хорошие новости из восточного леса показывать. Ему скандалы да всякие сплетни подавай.

Размыло у бобров весенним паводком плотину – обезьяна с видеокамерой тут как тут. Техногенная катастрофа в восточном лесу!

Заснула панда, наевшись побегов бамбука – вот она какая ленивая!

А самый громкий сюжет обезьяны был о том, что в восточном лесу тигры едят собак, волки режут овец, а щуки питаются карасями! Нет, чтобы полосатым щипать травку, серым – грызть капусту, а щукам – водоросли жевать.

Терпели-терпели звери восточного леса эти выходки и не выдержали. Собрали сход и вызвали на него обезьяну.

– Ты долго еще позорить наш лес будешь? – спросили они ее.

– Я – свободная журналистка! – заявила обезьяна.

– Тогда переправляйся на бревне через большое озеро, да и живи там! – постановили звери восточного леса.

– Кому я за большим озером нужна? Я там пропаду с голода! – взмолилась обезьяна. – Простите меня, я больше так не буду.

– Ладно, оставайся, – сжалились звери.

Забросила обезьяна свою видеокамеру в болото, а сама спряталась в чащобе и носа оттуда не кажет. Стыдно ей перед лесным народом.

Пришел как-то скунс в гости к пандам, живущим в восточном лесу. Он был корреспондентом газеты за большим озером. Панды встретили его радушно, пригласили к столу, накормили-напоили. Угостили заозерного гостя дорогой водкой «Маотай» и молодыми побегами бамбука.

Захмелел скунс, и ну хозяев фанзы поучать.

– Это кто у вас на портретах, что висят на стенах? – спрашивает он.

– Это наши дедушки, прадедушки и прапрадедушки.

– Ваши предки были деспотами, выкиньте их портреты!

– Где нам взять других прародителей? – удивились панды. – Историю семьи не перепишешь.

– Повесьте лучше портреты моих предков-скунсов, благодаря им, у нас, за большим озером, свобода!

И тут же показал, какая у скунсов свобода. Сидя за обеденным столом, воздух испортил.

– Мы сами знаем, чьи портреты вывешивать в своей фанзе и каким воздухом здесь дышать. Убирайся-ка ты, скунс, восвояси! – ответили панды.

Скунс обиделся на панд, и с той поры пишет про них в своей газете одни гадости.