Книга: Интерны и хирурги бывшими не бывают
Назад: 9 Против правил
Дальше: 11 Надежда

10
Терпение – последний ключ, открывающий все двери

Пациент (лат. patients – терпящий, страдающий).
Эта глава – о том, что очень часто в деле выздоровления самой важной частью становится терпение пациента. Не всегда все идет так, как задумано, и далеко не всегда в этом виноваты врачи.
Мы живем в эпоху больших скоростей и дефицита времени. Темп жизни непрерывно ускоряется, и мы, повинуясь этому факту, тоже несемся по жизни с бешеной скоростью. Кто-то бежит за автобусом и перепрыгивает ступеньки на эскалаторе метро, а кто-то каждый день превышает скорость, находясь за рулем, чтобы оказаться на работе на десять минут раньше и продолжить прерванную вчерашней ночью гонку за выполнением рабочих планов. Кто-то не спит ночами, доделывая очередной, непонятно откуда свалившийся отчет, а кто-то и вовсе ночует на работе, заснув над недописанной историей болезни. Мы гонимся за планами руководства, за премиями, повышениями и назначениями. Мимо нас проносятся наши молодые годы, старость родителей, юность наших детей. Остановиться даже на день в этой гонке для многих означает – безнадежно отстать от других, и день за днем люди продолжают бежать этот бесконечный марафон. Неудивительно, что безнадежно привыкнув к такому ритму жизни, люди забывают, что есть в нашем мире вещи, неподвластные приказам руководства, силе денег и законам бизнеса. И даже находясь на операционном столе, люди мысленно продолжают участие в этой бесконечной гонке, собираясь «пару часов после операции отлежаться и пойти домой «под расписку» – продолжать погоню за уже убежавшими вперед конкурентами. Однако у природы свои законы, и наши амбициозные планы в них, как правило, не учитываются. Бывают ситуации, в которых бессильны самые лучшие врачи и даже самые современные технологии не могут помочь, когда основным лекарством становится время, а больному необходимо лишь запастись терпением, которого многим так не хватает.
История, которую я расскажу, началась весной. Было начало апреля. И хотя за окнами еще лежал снег, в воздухе уже неотвратимо пахло весной. С каждым днем весеннее солнышко грело все сильнее, и наш дружный коллектив уже начал планировать традиционный первый весенний футбольный матч. И хотя предстоящий выезд на природу был одной из основных тем нашего общения, но и о работе забывать было никак нельзя. Март и апрель всегда были очень напряженными в хирургическом смысле месяцами – увеличивался поток поступающих больных в связи с тем, что в переходные периоды года (весной и осенью) обостряются хронические заболевания, да и острые состояния возникают чаще. Кроме того, в преддверии наступающего лета многие плановые пациенты хотят прооперироваться весной, чтобы к пляжному сезону подойти без серьезных ограничений. В общем, работы у нас хватало. Не успевали мы выписать очередного больного, как на его место уже поступал новый. Пациентка В. поступила ночью с подозрением на ущемленную послеоперационную грыжу. Дежурный доктор признаков ущемления не нашел, но, согласно правилам, госпитализировал ее для наблюдения. Утром, придя на обход и осмотрев пациентку, я ущемления тоже не увидел, но, как и положено, предложил ей операцию после дообследования. К некоторому моему облегчению она отказалась.
– Вы знаете, я сейчас не готова. Все так быстро произошло. «Скорая», больница, а теперь еще операцию мне предлагаете. Я бы подумала дома, если это возможно, а если бы надумала, то пришла бы потом.
– Решайте сами. В данный момент срочности никакой нет, вашей жизни ничто не угрожает. Но если ущемление было (мы-то его не видели, видел только врач «Скорой помощи»), то оно может случиться еще раз в любую минуту. Вы должны это понимать. Подумайте.
– Нет. И думать нечего. Сейчас все это некстати. Очень много дел. Давайте потом. Вы мне дадите какие-нибудь рекомендации?
– Рекомендации, конечно, дадим – избегать физических нагрузок и готовиться к плановой операции.
– Ну вот и хорошо. Когда мне можно домой?
– Я согласую этот вопрос с заведующим, думаю, что можно и сегодня, если у вас уже ничего не болит.
– Да-да. Не болит. Поговорите с ним, пожалуйста.
Но поговорить с шефом я не успел. Войдя в ординаторскую, я увидел Г., изучающего историю болезни этой пациентки. Г. в то время был моим ординатором и так же наблюдал всех моих больных.
– Я смотрю, у нас еще одна грыжа будет. Может, мне разрешат прооперировать? – мечтательно сказал он, увидев меня.
– Это вряд ли. Во-первых, там грыжа послеоперационная, не простая, а во-вторых, пациентка не хочет оперироваться. Сейчас с шефом согласую и на выписку.
– Как так не хочет?!
– Ну не хочет, и все. Говорит, дел у нее много, и не готова, и все такое.
– А ты ее уговаривать пробовал? Надо ей сказать, что если еще раз ущемится, то она умереть может! Это, в общем-то, правда.
– Особо не пробовал. И так работы вагон. Дадим ей телефон. Захочет – придет.
– Да никуда она не придет! Ты что, их не знаешь, что ли?! Они пока «помирать» не будут – будут своими делами заниматься. Давай уговорим? Хочешь, я попробую?
– Ладно, уговаривай. Но если согласится, то ты ее будешь вести, а если все-таки откажется, то с тебя выписка.
– Без проблем. Я ее еще прооперирую.
– Ну, насчет этого губу особо не раскатывай. Я ж говорю, грыжа не простая. Там сетку надо ставить. Шеф такую операцию тебе пока не отдаст. Хорошо, если мне отдаст.
– Ну, тебе-то отдаст. Мне вообще без разницы. Если тебе отдаст, я помогать буду, может, ты мне хоть какой-нибудь этап доверишь. Короче, я пошел.
И Г. вышел из ординаторской. Я подошел к стене, на которой висел график операций, и пробежался по нему глазами. Я был уверен, что Г. с его настойчивостью и харизмой уговорит пациентку на операцию, и искал в графике какое-нибудь свободное местечко, но его не было. График операций на неделю всегда составлялся в пятницу, а уже была среда, и все резервные места были заполнены пациентами, поступившими за выходные и в понедельник-вторник. Не прошло и пяти минут, как вернулся Г.
– Она согласна. Я ж говорил, надо немного попугать, и она согласится.
– Ну ладно. Молодец. Только на этой неделе нам приткнуться некуда. Будем ее планировать на следующую. Обследуй ее по максимуму. Надо, чтобы к пятнице, к моменту составления расписания, основная часть обследований у нас уже была. Там операция немаленькая предполагается, и шеф будет требовать по полной программе.
– Сейчас везде ее запишу. Все будет. Ты лучше шефа обрабатывай, чтобы он хотя бы тебе ее дал прооперировать.
– Попробую, но ты ж понимаешь. Если он не разрешит сразу, то потом бесполезно. Он же просто так ничего не делает – если ему покажется, что это не мой уровень, то уговаривать бесполезно, только злить.
– Ну, попытка не пытка. А если тебе не отдаст, то сам, наверное, будет делать, тогда мы вместе ему поможем.
Я разыскал шефа и рассказал ему про согласие пациентки на операцию.
– Я же у нее был утром, когда поступивших смотрел. Она не была особо настроена.
– Ее Г. «настроил».
– Молодец. Сразу видно, будущий хирург!
Видя хорошее настроение шефа, я решил пойти ва-банк.
– Может, он ее и прооперирует, раз сам уговорил?
– Нет, ну оперировать такое ему еще рановато, но вот тебе помочь в самый раз. Обследуйте ее. Я запишу операцию на тебя и его тебе в ассистенты. Если будут сложности, я помогу. Договорились?
– Договорились.
Я рассказал Г. о своем разговоре с шефом. Вероятно, он немного расстроился, но особо виду не показал.
– Ну, так, значит так. Буду тебе помогать. Тебе хорошо и мне полезно.
– Это точно. Надо еще будет узнать в оперблоке насчет сеток, чтобы были, а то мало ли что.
Пластика грыж с использованием специальных полипропиленовых сеток является наиболее современным методом лечения этой достаточно распространенной патологии. Однако, как и в любом методе, здесь есть свои ограничения и подводные камни. Каким бы дорогим и современным ни был материал, используемый для изготовления сеток, для организма он в той или иной степени является инородным телом. Осложнения в виде нагноения послеоперационных ран, отторжения и дислокации (смещения) сеток не так уж редки и могут возникать не только в ранние сроки после операции, но и годы спустя. При этом результаты хирургических вмешательств без использования сетчатых имплантов (в тех случаях, когда это возможно) сопоставимы с результатами аллопластики. Применение сеток оправдано и необходимо, например, при ликвидации больших грыжевых дефектов и при рецидивных грыжах. Значительная часть послеоперационных грыж также требует установки сетчатого эндопротеза. Также при решении вопроса о необходимости установки сетки необходимо учитывать профессию и увлечения пациента – если они связаны со значительными физическими нагрузками, предпочтительно использовать сетку. Однако окончательно вопрос возможности выполнения надежной пластики без использования сетки может быть решен только во время операции, после того как хирург визуально оценит состояние собственных тканей пациента. К сожалению, в последние годы довольно часто сетки применяются не по медицинским, а по «финансовым» показаниям. Причем, если в 90-х годах прошлого века свою личную выгоду из установки сетчатых имплантов извлекали в основном их производители и узкий круг сотрудничающих с ними хирургов (в то время сетки не закупались медицинскими учреждениями, а приобретались пациентами, часто через лечащего врача), то в настоящее время использование сеток из экономических соображений стало практически повсеместным. Дело в том, что страховые компании, работающие как в системе обязательного, так и добровольного медицинского страхования, оплачивают медицинским учреждениям фиксированные суммы за каждый вид операций, а стоимость грыжесечения с последующей установкой сетки значительно выше, чем при выполнении пластики собственными тканями пациента. Это обстоятельство вынуждает зачастую как руководство медицинских учреждений, так и рядовых врачей использовать сетки даже в тех случаях, когда без этого можно обойтись. Кроме того, активная «просветительская» деятельность производителей доносит до пациентов информацию весьма однобоко, широко освещая преимущество сеток, не акцентируясь при этом на противопоказаниях и возможных осложнениях. А «сарафанное» радио помогает распространять слухи о преимуществе данного метода.
– Мне вот сетку поставили. А тебе будут ставить?
– Я не знаю, доктор не говорил.
– Да ты что. Поговори с врачом. Скажи, что хочешь сетку. Это же лучше.
– А чем лучше? Мне сказали, что и без сетки можно.
– Да просто лучше, и все. Ты попроси у врача, чтобы и тебе поставили.
Таким образом, формируется замкнутый круг. Врачи ставят сетки, потому что их просят пациенты, а пациенты просят ставить сетки, потому что «моему соседу в другой больнице поставили, и я тоже хочу». Конечно, пожелания больного должны учитываться при выборе тактики лечения, но лишь при условии полноценного информирования пациента обо всех, в том числе и негативных аспектах будущей операции. При тщательном подходе к решению этого непростого вопроса количество осложнений удается минимизировать, но полностью избежать их все равно не получается.
Г., как и обещал, успел обследовать нашу пациентку до пятницы, и шеф внес ее в график операций на следующую неделю. Сетку для нее мы подготовили, хотя мне почему-то ставить ее не особо хотелось. Видимо, сработала хирургическая интуиция. Однако во время операции стало ясно, что без аллопластики мы не обойдемся.
– Мда. Грыжа не маленькая. Придется все-таки сетку ставить.
– Ну и ставь, кто тебе мешает?
– Да не знаю. Не лежит душа к этой сетке, и все. Но придется.
– Да давай. Все нормально будет.
– Позовите мне шефа. Пусть он тоже посмотрит, – попросил я анестезиолога.
Шеф зашел к нам в операционную и, заглянув в рану, велел операционной сестре открыть и дать нам подготовленную заранее сетку. Несмотря на относительно большие размеры грыжи, мы с Г. справились достаточно быстро и без лишних проблем. Послеоперационный период у В. протекал совершенно спокойно, и я уже начал соглашаться с Г., что был излишне негативно настроен. Шли девятые сутки после операции. У нашей пациентки ни одного дня не было повышенной температуры, она не жаловалась на боли. В сущности, она вообще ни на что не жаловалась. На перевязках мы каждый день видели свой аккуратный шов, без малейших признаков воспаления.
– Ну что, Лех, мы завтра В. выписываем? Десятый день. Она домой хочет.
– Ну, вроде все обошлось. Готовь выписку. Завтра швы снимем и отпустим.
Но тут наступил тот самый момент, когда у жизни оказались совсем другие планы. При снятии швов на следующий день у пациентки вскрылась большая серома, которая в данном случае располагалась в подкожной жировой клетчатке, непосредственно над установленной сеткой. Мы позвали шефа в перевязочную.
– Ну, вы даете! А раньше что, ничего не было?
– Нет, все было сухо. Вот пациентка сама может подтвердить.
– Ну ладно. Что теперь. Будем лечить. Выписка на сегодня отменяется.
– А когда меня можно будет отпустить? – спросила В.
– Ну, посмотрим. Дней пять-семь будем Вам делать перевязки. Как все будет заживать, отпустим, – сказал ей шеф.
Но рана, казалось, и не собиралась заживать. Мы делали перевязки каждый день, приезжали по очереди в выходные, пробовали разные растворы и мази для перевязки, но все было напрасно. Нагноение шло полным ходом. Шеф участвовал почти в каждой перевязке, но и это не помогало. После операции прошло уже больше трех недель, а никаких признаков заживления видно не было. При всем при этом В. чувствовала себя прекрасно, ни на что не жаловалась и все время просилась на выписку. К произошедшим осложнениям она относилась с поистине олимпийским спокойствием и терпением. Понимая, что мы не сможем вечно держать В. в больнице, шеф разрешил выписать ее при условии, что она будет каждый день приходить на перевязки.
Время шло, В. каждый день исправно приезжала в больницу. С момента операции прошло уже больше трех месяцев, рана выглядела чистой, но заживление шло очень медленно. Мы неоднократно накладывали вторичные швы, но желаемого результата добиться не удавалось. Правда, теперь В. ездила к нам не каждый день, а 2–3 раза в неделю, но до полного заживления было еще далеко. По прошествии шести месяцев шеф пошел на крайние меры и удалил часть установленной нами сетки, предполагая, что именно она поддерживает воспаление и препятствует заживлению. Как-то раз на очередной перевязке В. сказала: «Похоже, я вас еще с Новым годом поздравлять приеду». Но поздравляла она нас не только с Новым годом, но еще и с 23 Февраля и 8 Марта. Только к следующему апрелю, почти через год после операции, В. пришла и с гордостью продемонстрировала нам зажившую рану.
* * *
Мы уже и сами не знали, что нас больше удивляло во всей этой истории – незаживающая без видимых причин рана или героическое поведение нашей пациентки, которая за все это время ни одним словом не выказала нам своего недовольства или нетерпения.
Назад: 9 Против правил
Дальше: 11 Надежда