Глава семнадцатая
Десять минут
Если смотреть с Земли, то звезды вверху мерцают огнем, как бы «подмигивая», потому что свет, искривляясь, преломляется, проходя через многочисленные слои атмосферы. Но в космосе звезды выглядят будто статические точки, окружившие Макса и Кэрис на сколько хватает глаз. Облачка пыли и обломков камней обрамляют их все теснее, как и более крупные серые метеориты, мягко крутящиеся, пока их под действием гравитации тянет обратно к Земле.
— Удивительно видеть цвета планет собственными глазами, — говорит Кэрис, глядя далеко влево, где они могут наблюдать синеву Венеры. — Большинство людей не осознаёт, что первые изображения поверхности Марса были переданы обратно на Землю в чернобелом, а в красный окрашены НАСА.
— Забавно.
— А Сатурн выглядел, словно он был в оттенках серого, когда мы смотрели на него из дома.
— Правда.
— Макс? Ты начинаешь говорить со мной односложно.
Он ерзает в своем скафандре.
— Разве? Прости. Я думал о том, как мы оказались здесь.
Они на какое-то время умолкают, размышляя обо всех путях, которые привели их — и удержали вместе — к этому моменту.
— Помнишь, как Представитель в Большом Центральном Зале сказала что-то о том, что из пар выходят лучшие команды?
— По данным исследования, — говорит Кэрис. — Я не считаю, что они зашли дальше результатов на бумаге.
— Думаешь, мы фактически доказали теорию?
— Мы не поубивали друг друга здесь, — отвечает она. — И я все еще не убила тебя за то, что мы оказались здесь без топлива.
— Но ты говорила: трудно сохранить непринужденность, после того как пара вместе проходит через столько испытаний.
— Разве? — Она несколько секунд думает. — Я не это имела в виду. И сегодня нам было легко оставаться непринужденными. Как это называется — черный юмор?
Он кивает, кивок выходит волнообразным, потому что его тело все еще опускается в медленном постоянном движении, падая и кружась, как в балете при замедленной съемке.
— В какой-то момент я решил, что у нас будет перерыв, — говорит Макс. — Я думал, нам дадут легкое задание и мы сможем двигаться вперед без усилий, но все было так трудно.
Она удивленно моргает от внезапной глубины мысли и наклоняется к Максу, чтобы утешить его.
— По-моему, борьба заложена в человеческой природе, даже в идеальном мире. Пещерные люди боролись за то, чтобы найти пищу и кров. Позднее человечество сражалось в войнах. Но мы? Мы впадаем в депрессию, если написали что-то глупое на Майндшер. У нас всего в избытке, поэтому нам не за что бороться. И это делает нас несчастными.
— Мы боролись за прошлое. — Он проверяет индикатор на своем баллоне с кислородом и счетчик времени на чипе. — Десять минут. Так что мы можем с уверенностью сказать: иметь цель для борьбы утомительно. Я так хотел бы, чтобы мы оказались дома!
Наконец он произнес это. В первый раз после того, что сделал, придя в Большой Центральный Зал, что в свою очередь привело к месяцам тренировок в космическом агентстве, прохождению сложных симуляций и полетам над стратосферой в условиях пониженной гравитации, вдобавок к их ускоренным курсам по продвинутой метеорологии и выживанию; после всего он в конце концов признал это.
— Я тоже.
Кэрис смотрит вниз на Землю, затем на индикатор воздуха Макса.
Макс фиксирует направление ее взгляда.
— Как думаешь, будет больно?
— Что?
— Остаться без воздуха.
«Да», — думает она, но вместо этого отвечает:
— Говорят, безболезненно, как будто засыпаешь.
Кэрис знает, что задыхаться настолько больно, словно кто-то достает твои легкие из тела через нос, всю дыхательную систему дергает — нет, она сама содрогается, задыхаясь, моля о кислороде, но не говорит об этом.
— Вероятно, мы просто отключимся.
— Хорошо.
Очередной метеорит со слабым шипением пролетает мимо и беззвучно трескается рядом с ними, его кончина — своевременный знак препинания в разговоре. Кэрис вытягивает покрытые серебром пальцы, непроизвольно активируя флекс.
— Ой.
С включенным бесконтактным доступом в их шлемах появляются случайные символы, превращаясь в вопросительные знаки, когда она не может подобрать нужное слово. Он смеется над тем, как это неожиданно и глупо.
Кэрис выключает флекс, и текст исчезает с экрана Макса.
— Знаешь, я пробовала писать тебе письма, — говорит она, — когда мы были на разных Воеводах. Но ты и письма — понятия несовместимые.
— Да, извини. Я думаю, длинные формы текста накрылись медным тазом, после того как появились Стенные реки.
— Отчасти ты прав. Я просто подумала, что было бы весело иметь друга по переписке.
— Как меня только не называли в моей жизни, — говорит Макс, — но «друг по переписке» — это нечто новенькое.
— У тебя разве не было такого во время учебы? У меня был друг по переписке, живущий в очень отдаленном Воеводе.
На лице Макса появляется озабоченное выражение.
— Наверное, это потому, что ты довольно поздно попала в систему Ротации.
— Как странно. Большая часть моих впечатлений, вероятно, отличается от твоих и чьих-либо еще. Я никогда раньше над этим не задумывалась.
— Это делает тебя особенной.
Она нахмурила брови:
— Особенной в хорошем смысле?
— Особенно чокнутой. — Их энергия истощена, разговор идет с четвертью обычной живости, поэтому поддразнивание Макса получается ленивым и вялым. — Кэрис, чем бы ты занялась, если бы после всего попала домой?
— Публично выступала бы, рассказывая об опасностях поля астероидов. А ты?
— Нет, я серьезно.
— Серьезно? — переспрашивает она. — Не думаю, что мы сможем вернуться домой. У нас осталось воздуха на девять минут.
— Но если бы у нас получилось…
Кэрис сглотнула.
— Я хочу пить. А ты? Мы использовали один пакетик воды, но у нас остался еще один. Уверена, у нас есть время вместе выпить его.
* * *
Они лежали на песке в другой климатической зоне, как будто в иной жизни. На неделю отстраненные от тренировок из-за чрезмерной метеоритной активности, Макс и Кэрис закончили готовить жилые помещения своего нового корабля — «Лаерта» — и направились к пляжу, на северо-восток.
— Почему ты перестал использовать свою фамилию? — спросила Кэрис, она лежала, закрыв глаза, а пятна солнца танцевали на ее веках.
— Что?
— Я увидела это в руководствах после того испытательного полета, который мы провели на прошлой неделе.
Недавно они перешли от тренировок на симуляторах к настоящим космическим шаттлам, и Кэрис впервые пролетела над озоновым слоем. Она нервно наблюдала за Максом, подвесная система ремней вдавила его в сиденье, в ушах громко пульсировали двигатели, когда Кэрис оторвала шаттл от земли в вертикальном взлете.
— Я удивлен, что ты заметила это, а не то, как побелели мои костяшки.
— Ха, — сказала она. — Ты держался достаточно хорошо.
Пестрые клочки зеленых полей под ними уменьшались, пока они летели все выше и выше. Макс застонал, потому что она повернула шаттл и, ускорив, направила его навстречу темноте, свет исчезал за ними. Макс посмотрел вниз на Землю, которая начала закругляться, превращаясь в шар, и пробормотал: «Что мы наделали?» Но затем он взглянул на Кэрис, уверенно направлявшую летательный аппарат сквозь стратосферу, и закусил губу, чувствуя гордость, несмотря на ужас.
— Я перестал использовать фамилию… чтобы в некотором смысле отдалиться от своей семьи, — тихо сказал Макс там, на пляже. — Кроме того, теперь все меня знают как просто Макса. Макса — нарушителя правил.
— Ты мог бы превратиться в супергероя, — предположила она.
— Добавь это в список рядом с шеф-поваром и астронавтом.
— Или в шпиона.
Он сделал глупое лицо.
— Меня зовут Фокс, Макс Фокс.
— Макс Фокс. С двумя «с» было бы очень необычно.
— У меня был бы хороший счет в «Эрудите». — Он повернулся к ней. — Почему ты спросила?
— Я просто думала… может, мне тоже использовать фамилию Фокс?
— Правда? Люди этого больше не делают.
Кэрис приподнялась, опершись на локоть, и положила голову на руку.
— Мне кажется, нам следует.
— «Кэрис Фокс». И в комплекте к этому должно идти красивое кольцо. Как думаешь, последствия были бы?
— А кто отреагировал бы на это? Мы живем не в полицейском государстве. Они уже могли выкинуть нас отсюда, однако не сделали ничего подобного.
Он посмотрел на море.
— Они позволили нам быть исключением, Кэри, но пока правила официально не изменятся, нам не стоит совершать ничего, что могло бы их разозлить.
Вдоль берега отдыхающие плескались в океане или лежали, растянувшись на песке. Несколько пожилых пар прогуливалось по дощатому настилу, держась за руки и проверяя содержимое своих наплечников, словно пингвины, балующиеся со своим потомством.
— Мы покидаем Воеводство, — сказала Кэрис. — Мы все еще можем видеть друг друга, быть вместе. Это ли не то, чего мы хотели?
— Ты думаешь, будет так легко, там, в космосе?
— Неужели первый полет со мной был настолько плох?
— Нет, — ответил он, — взлет и посадка как по учебнику. Серьезно, Кэри, это было идеально. Просто… Тебя это совсем не пугает?
— Легче Ротации будет все что угодно.
Она наклонилась, чтобы поцеловать его лицо — нежный, легкий поцелуй — и в последний момент вылила воду из бумажного стаканчика ему на голову. Макс закричал, схватил ее на руки, а затем, подбежав к ближайшему спасательному средству, плавающему на мелководье, бросил ее на него. Разлетелись брызги, воздушные камеры, подпрыгнув, надулись, подбросив Кэрис в воздух.
— Я сказала Ротация, ты, сволочь, — запыхавшись, вымолвила она, — а не флотация.
— Нам всего лишь нужно пройти миссию в космосе, — ответил он. — Тогда с нами все будет в порядке. — Он посмотрел на нее сверху вниз, пока она рыла песок на дне руками, чтобы бросить в него. — С нами все будет в порядке.
* * *
Кэрис еще раз закрывает глаза, чувствуя, как сильно солнце светит на ее тонкие веки, но стекло шлема защищает их.
— Это же не стекло, не так ли? — говорит она, поднимая руку к шлему, чтобы постучать по нему. — Это плексиглас.
— Он, наверное, состоит из всевозможных компонентов.
— Сколько воздуха у нас осталось?
Макс проверяет.
— Около восьми минут? — переспрашивает она.
— Немного. — Он не говорит ей, что у нее восемь минут, а у него двенадцать, не сейчас. Он придумает, как сделать так, чтобы у них было поровну.
— Тогда, я полагаю, это конец? Почти.
Нет. Он такого не допустит. Из этой ситуации должен быть выход.
— Ты помнишь тот день на пляже? — спрашивает она. — Во время подготовки. Ты постоянно играл на своем чипе и весь, до кончиков пальцев, сгорел на солнце.
Тот день, когда Кэрис попросила взять его фамилию.
— Я должен был тебе позволить.
— Что?
— Я должен был позволить тебе изменить твою фамилию. Прости.
Она пожимает плечами, насколько это возможно в космосе.
— Ничего страшного. Ты не хотел, чтобы я это делала, ясно.
— Все было не так! Просто ты подталкивала меня зайти еще дальше, чем мы уже были.
— Я? — В ее голосе звучит недоверие. — Бблыпую часть из этого ты сделал сам.
— Я бросил вызов всему, чему, как мне казалось, следовало, Кэрис. Мы были слишком молоды, чтобы осознавать свои поступки.
Она молчит.
— И все-таки… сделали.
— Да, но это не закончилось для нас ничем хорошим, не так ли? Я имею в виду, — он окинул жестом необъятное пространство небытия, — мы здесь. — Он обхватил запястье Кэрис, снова взглянув на ее индикатор.
— Не могу поверить, что мы умрем, — тихо говорит она.
— Мы должны это сделать.
— Сделать что?
— Нам следует взять одну фамилию.
У Кэрис удивленный вид.
— Правда?
— Определенно.
— Если нас спасут, мы можем быть Фоксами, когда вернемся на Землю…
— Никто не придет, Кэри. — Его голос ломается. — Нас не спасут, и у нас истекает время. Нам нужно взять одну фамилию прямо сейчас, пока не поздно.
— О черт. — Она начинает плакать. — Вот так я делаю вид, что все в порядке.
Они падают вместе в ужасной тишине. Они связаны веревкой, но Макс все равно держит Кэрис за запястье.
— Я бы хотела, чтобы мы могли прикоснуться друг к другу, — говорит она.
Макс отрывисто смеется, и отчаяние чертит свой путь по морщинам на его лице.
— Мне бы хотелось держать тебя. — Он протягивает руку, чтобы коснуться ее, но она упирается в стекло. Он начинает царапать перчатку своего скафандра.
— Что ты делаешь? — спрашивает она.
— Я хочу почувствовать тебя по-настоящему.
— Ты не можешь! Не нарушай вакуум, Макс, — ты погибнешь!
— У нас осталась пара минут, Кэри. — (У него — девять). — Мы также можем эффектно уйти, вместе. По крайней мере, это будет нашим выбором. Мы выберем смерть.
— Нет!
Но уже слишком поздно: Макс срывает перчатку, как пластырь, и они в ужасе смотрят на его руку, ожидая, что она усохнет, вздуется или посинеет, но ничего не происходит. Вместо этого его скафандр запечатывается на запястье, и он спокойно шевелит голыми пальцами в молекулах пространства.
Они с удивлением смотрят друг на друга.
— Мне кажется, вопреки нашей уверенности в собственных познаниях, на самом деле мы знаем не так уж и много, — замечает Кэрис.
— Еще один космический миф. — Он переплетает пальцы с ее ладонью в перчатке, и она продолжает смотреть на его руку.
— На что это похоже? Холодно? Горячо?
— Ни то ни другое. — Он поворачивает руку ладонью вверх и делает ей знак последовать его примеру. — Технологии продвинулись далеко. Я принимал те таблетки. Кроме того, мы в тени «Лаерта» и здесь никак не может быть абсолютного нуля. Давай. Я же еще не умер.
— Но в прямом солнечном свете ты поджаришься до хрустящей корочки.
— Маловероятно в следующие пару минут. Давай, Кэрис, — уговаривает он ее. — Сделай это со мной.
Она кивает, затем медленно берется за серебристый неопрен, пленяющий ее руку, и тянет. Чувствуя, что ткань деформируется под ее прикосновением, Кэрис ожидает услышать, как она рвется, издавая соответствующий звук, но из их системы связи не доносится ничего. Она засовывает оторванную перчатку в карман и протягивает Максу обнаженную руку, а он, вместо того чтобы взять ее, быстро обвязывает торчащую нитку вокруг безымянного пальца Кэрис.
— Что это? — спрашивает она.
— Теперь у нас одна фамилия, и мы должны быть названы одной семьей.
— Как странно. — Кэрис смеется, но на самом деле она растрогана.
— Я всегда любил шикарные жесты, — говорит он. — Я должен был сделать это давным-давно. — Они переплетают голые руки и нежно прикасаются своими стеклянными шлемами друг к другу. — В прежние времена я подарил бы тебе кольцо с бриллиантом.
— Господи. Представляешь, как это носить такую силу на пальце? Они разве не знали?
— Они думали, что это сверкающий аллотроп углерода.
— Если бы я хотела, чтобы что-то сверкало, то это лучшее место, правда? — Кэрис указывает на звезды вокруг них. — Мы окружены блестками.
— Мы находимся в чертовом поле астероидов. Окружены сверканием, замерзшей водой, аммиаком, углекислым газом. Посмотри туда — еще больше небесных тел направляется к Земле.
Кэрис и Макс недолго наблюдают за астероидами, набирающими инерцию движения, чтобы потом сгореть в атмосфере и осветить ночное небо.
— Там, внизу, они, наверное, смотрят на падающие звезды, — говорит Кэрис. — А здесь, наверху, это просто горящие камни.
— Там падающая звезда. — Макс указывает в темноту. — Хочешь загадать желание?
Кэрис молчит.
— Это неплохой способ — загадать желание на падающую звезду. Кэри?
Она продолжает молчать, наблюдая, как звезда дугой медленно падает через поле астероидов.
— Кэрис.
Она считает себе под нос, все еще не отрывая взгляда.
— Звезда только что обогнула тот большой камень. Как она могла сделать это? Она должна была врезаться прямо в него.
— Может, из-за земного притяжения?
— Я так не думаю. — Они оба неотрывно смотрят на свёт. — Она зеркально отображает кривизну Земли.
— Гравитация?
— Нет. Посмотри на нее. Это определенно орбитальная плоскость…
— Означает ли это, что…
— Она на эллиптической орбите! — кричит Кэрис. — Это спутник! Макс, это чертов спутник!
