Глава одиннадцатая
Сорок пять минут
Скользя, как камушки по воде, Макс и Кэрис погружались в пояс астероидов глубже, чем когда-либо прежде. Окружая Землю, пояс представляет собой красивый звездный дождь в ночное время, а иногда и днем, но тут, наверху, внутри поля астероидов, это опасно.
— Только что было сорок пять минут, — говорит Макс, пока они падают, нервно оглядываясь по сторонам. — Мы уже использовали половину нашего времени. Никто не придет, не так ли?
— Некому прийти.
— Мы совсем одни.
— Прекрати это.
— Мы тоже можем отказаться.
Кэрис прикусывает губу.
— От чего?
— Мы тоже можем отказаться от попыток найти способ выжить.
Она резко смотрит на него.
— Что?
— А какой в этом смысл? — пожимает плечами он.
— Пожалуйста, Макс. Мне, помимо всего прочего, осталось еще разбираться с твоей новообретенной депрессией. — Кэрис показывает на окружающее их поле метеоритов.
— Может, нам стоит сейчас снять свои шлемы, пойти навстречу нашему концу, вместо того чтобы оттягивать его до последнего?
Кэрис бьет Макса в грудь:
— Прекрати это. Я серьезно. Посмотри вниз. — Она показывает на фейерверки, ускоренно взрывающиеся над Китаем, когда метеориты размером со стеллаж оставляют за собой огненные следы в небе Земли, сгорая и разрушаясь в атмосфере. — Представь всех людей, которые смотрят вверх, — говорит Кэрис, — а мы единственные, кто может смотреть вниз.
— Хм-м, — произносит Макс. — Это не сильно помогает справиться с ужасом от того, что мы одни.
— Мы не одни, — настаивает она, и они продолжают наблюдать за метеоритами над Китаем. — По крайней мере, здесь нам не надо считаться с Правилом пар или с негативными последствиями массового уничтожения в США и на Ближнем Востоке, либо с этими метеоритами, падающими на Землю. — Она на секунду умолкает, испытывая отвращение к состоянию земного шара, оставленного ими внизу, мира, который описывают как идеальный, хотя он медленно рвет себя на части.
— Но здесь с нами никого нет. Это разве не хуже?
— Маленькая русская собачка-космонавт, наверное, пролетает где-то в своем корабле, — говорит она. — Лайка.
— Бедняга. — Он задумывается, в его голос закрадывается нотка отчаяния: — Ты думаешь, Анна тоже где-то здесь?
Удивленная, она отрицательно качает головой:
— Нет, сладкий.
— Она может быть тут.
— Я так не считаю.
— Где-то.
Обеспокоенная его радикальным изменением отношения к ситуации, Кэрис снова бьет его в грудь, на всякий случай, а затем замечает, что его глаза немного расширены.
— Макс? Все в порядке?
Он продолжает смотреть на метеориты под ними.
— Я не готов к этому. Я шеф-повар, Кэри. — Он смотрит на нее с мольбой. — Я просто шеф-повар.
— Нет, не просто. Ты член Европейского Космического Агентства Воеводы. — Она кладет свою руку в перчатке ему на грудь. — Я тоже напугана. Мои познания в области физики недостаточно хороши, чтобы спасти нас. Мы не знаем, что нам делать. Но мы члены ЕКАВ, и нас готовили — хоть и недолго — находиться здесь.
— Правильно.
— Может, ты пошутишь? Пожалуйста!
— Не сейчас, — отвечает он. — Я оставлю одну шутку про запас.
— Хорошо.
— Она, вероятно, будет о физике запускания блинчиков по воде.
Кэрис морщит нос:
— Давай шутку получше.
— Я работаю над этим.
— Хорошо.
— Но ты отлично разбираешься в физике, — говорит Макс, — когда доходит до той самой темы камушков.
Она смеется:
— Подозреваю, астероиды — это камушки, скользящие по космосу. Только вот космос другой.
— Было бы довольно тяжело запустить камень в невесомости. Если только ты не забросишь его из этой галактики в иную.
— Это довольно глубокая мысль, — говорит она, радуясь, что он начинает понемногу расслабляться, пока они болтают о глупостях. — Значит, ты не думаешь, что мы здесь одни?
Он указывает на пурпурные полутона Млечного Пути.
— Да ладно тебе. У нас принято считать, что мы единственная обитаемая планета в единственной галактике. Теперь же знаем, что наша галактика одна из бесконечного количества галактик в расширяющейся Вселенной. Нам действительно так повезло, что мы заберем все это себе?
Кэрис хихикает:
— Ты говоришь как агент по продаже недвижимости, торгующий участками в космосе.
— Продается! Расскажите всем друзьям, — карикатурно распевает он. — Слева от нас ослепительный панорамный вид на все созвездия в космосе. По правую сторону — всего лишь четырехсоткилометровая дорога до центра Земли, обходящая пробки. Уютное жилище с оригинальным стеклянным шлемом для защиты от атмосферных условий, но зато дружелюбные соседи.
Она хлопает перчатками, и Макс отвешивает ей поклон.
— Спасибо, — говорит он. — Мне уже лучше.
— Думаю, это то, чем мы должны заниматься и дальше, отвлекая друг друга до упора.
— Хотелось бы, чтобы у нас был какой-то упор, это кувырканье утомляет.
Кэрис оглядывается.
— Я знаю, что мы всегда воспринимали Землю как нечто, находящееся внизу, но, если тебе это поможет, в невесомости нет верха или низа. Не имеет значения, в какую сторону мы смотрим, это все равно.
— Мой мозг воспринимает Землю как константу под нами. Каждый раз, когда она двигается, я чувствую себя словно на американских горках.
— Я тоже. Может, нам стоит перестать смотреть на наш дом?
Он ничего не говорит по поводу этого слова — дом.
— Макс? Что ты имел в виду раньше: дороги ушли летать?
— О боже, это…
— Что ты имел в виду?
— Озрик спросил у тебя, что тебе нужно знать, перед тем как мы выпадем из эфира. У тебя было время примерно на один вопрос. Раньше он говорил, что у нас четыре дрона. Дроны, Кэри. Дроны отключены?
Она в шоке смотрит на него.
— Дороги ушли летать. Дроны отключены.
Макс пожимает плечами:
— Я подумал, он мог вернуть сопровождающие дроны назад, отправить их сюда.
— Ты шутишь. Какого черта ты не сказал?
— Я говорил. Но у нас не было связи, — раздраженно отвечает он. — Ты не заметила, что Озрик мог ответить тебе только на вопросы, которые задавала ты?
— Это все было странно: «Не теряйте времени. Что вам нужно спросить?»
— Уже слишком поздно. Мы не можем связаться с Озриком, с «Лаертом», с Землей.
— Извини. Я не поняла.
— Ох, да ничего. Я тоже не мог угадать «бесконтактную связь», поэтому, думаю, и ты и я одинаково бесполезны. — Он протирает рукавом стекло возле лица. — Чем ты хотела бы заняться?
— Я не отказалась бы выпить.
— Я серьезно, — говорит он. — Что ты хочешь делать?
Кэрис обводит рукой окружающее их пространство.
— У нас осталось не так много времени.
* * *
Время, проведенное вместе, стало всем, пока их разделяло большое расстояние, но, как оказалось, эта дистанция разрушала их отношения. Пятничные вечера проходили странно: вежливое, неуклюжее возобновление отношений, один из них все время был уставшим после дороги, другой испытывал напряжение, выказывая гостеприимство. Кэрис приезжала на Воеводу 13 ноющая и настороженная, она постоянно придиралась к нему то из-за одного, то из-за другого, то по причине раздражающего пассажира в гибриде, не в силах посмотреть Максу в глаза. Он носился с ней, успокаивая ее, но был не способен подобрать слова, чтобы раскрепостить Кэрис, поэтому они быстро укладывались в постель. После этого лежали вместе, эндорфины, насыщая их раздраженные, настороженные мысли, расслабляли обоих.
— Добро пожаловать назад, — сказал Макс, повернувшись на бок, чтобы посмотреть на нее. — Ты же возвратилась, правильно? Почему ты всегда такая напряженная, когда приезжаешь сюда?
Кэрис повернулась на живот и собрала волосы, так что он мог водить пальцами по ее спине.
— Не знаю, — ответила она. — Думаю, когда вижу тебя, я не знаю, изменилось ли что-то за эту неделю.
Я не знаю, до сих пор ли ты мой, хочешь ли меня по-прежнему, — это как снова и снова начинать сначала. Наши отношения возрождаются заново каждую пятницу, что выматывает. Но, когда ты снимаешь с меня одежду, — она окинула взглядом их переплетенные тела, — это кратчайший путь к тому, чтобы снова быть собой.
Он приподнял бровь:
— И это совсем не плохой вариант, как часто бывает с кратчайшими путями.
Он укусил ее за нос, и она, смеясь, отпрянула назад:
— Эй!
Вспомнив о своей роли, Макс опять начал играть в хозяина:
— Принести тебе что-нибудь?
— Я бы охотно выпила воды. — Она улыбнулась, когда он убирал волосы с ее глаз, но, стоило ему выйти из комнаты, подскочила, чтобы посмотреть на себя в зеркало, ведь еще не чувствовала себя комфортно в его присутствии. Услышав, что он возвращается, упала обратно на кровать, глядя, как он закрывает за собой дверь. — Спасибо.
У них уйдет минимум несколько дней на то, чтобы вспомнить, как это, быть вместе, и к этому времени они уже будут садиться обратно в шаттлы и гибриды, отправляясь на свои Воеводы, поцеловавшись на прощание, и ничего не может поколебать этого страха воскресенья.
— Давай сыграем в игру, — как-то сказал он в ее квартире у моря. — Закончи это предложение. Когда астероиды разобьют Землю вдребезги, я хочу быть…
Она подумала об этом.
— …далеко над ней, глядя вниз. А ты?
— В кровати с тобой. — Он поднял руку, чтобы она уткнулась в его подмышку.
Кэрис рассмеялась, заявив, что это был типичный мужской ответ.
Поначалу они думали: жизнь в разных городах будет достаточно раскрепощенной. И он, и она осваивали полную независимость в будние дни и ночи, бескомпромиссные и свободные. Макс задерживался на работе, Кэрис вернулась к учебе на Воеводе 6, испытывая легкое облегчение оттого, что никто не спрашивал ее о том, в котором часу она будет готова поесть и что ей больше хочется на ужин. Она упивалась мелочами: к примеру, не надо беспокоиться по поводу волос на ногах, и это плюс; а вот жалкое одиночество по ночам — очевидный минус. Она с головой ушла в карьеру, летая больше, быстрее и дольше, пока не получила повышение по службе — лицензию летать над линией Кармана, отделяющей космос от Земли. Когда Кэрис совершила свой первый безупречный полет в небе, получив общую похвалу и адреналин, она одновременно подтвердила Воеводству: да, тут был еще один молодой работник, который имеет высокий потенциал, если не станет отвлекаться на любовь.
Самыми сложными моментами для обоих были четкие признаки того, что один уехал куда-то, куда другой последовать не мог. На Воеводе Макса Кэрис изо всех сил старалась поддерживать отношения с его знакомыми, мимоходом встречая их как «его друзей» в выходные, но она была не в состоянии достичь настоящей близости или дружеских отношений. На Воеводе Кэрис Макс вежливо общался с людьми, которых он знал, но, когда она вытаскивала их, у него появлялось непреодолимое чувство, что он пошел дальше и в какой-то мере перерос свое прошлое.
Это были небольшие радостные для них моменты. Он звонил ей из далекого города по видеосвязи, что выливалось в угрожающие размеры на Стенных реках в ее гостиной, две другие стены были отданы под Майндшер и открытые новостные СМИ.
— Привет, — сказала она, проведя рукой по диагонали, чтобы ответить на звонок.
— Привет, — ответил Макс, улыбаясь. — Чем занимаешься?
Она подняла руководство по летной эксплуатации, лежащее у нее на коленях.
— Читаю. Пересматриваю. Они начинают отправлять новых пилотов к поясу астероидов, чтобы проверить, в состоянии ли те найти выход.
— Да?
— Я подумала, что смогу получить фору в списке. Хотя, — она с пренебрежением отбросила книгу, — никто из тех, кто пишет руководства, фактически там не был, поэтому инструкции слегка схематичны.
— Это плохо. — Он медлит.
— У тебя все в порядке? Чем ты сегодня занимаешься?
— Ничем. Приготовил немного еды, чуть-чуть поел. Я… скучаю по тебе, думаю, — сказал он, ероша волосы.
Кэрис улыбнулась.
— Хочешь пройтись со мной сегодня после обеда?
— Как?
— Прямо тут. — Она окинула жестом гостиную, направив обе руки на широкий блок, так что целая стена была выделена для гостиной Макса. — Сделай то же самое, — сказала Кэрис, и он повторил ее движение, таким образом, каждая стена в их квартире изображала стену из противоположной квартиры.
— Это… круто. — Макс откинулся на спинку дивана.
— Ты собираешься сидеть тут и смотреть на меня?
— Что? Нет.
Он занялся чем-то у себя, и она улыбнулась, перед тем как вернуться к чтению руководства по летной эксплуатации. Целый день они то и дело переговаривались.
После этого часто переключали весь Майндшер друг на друга, соединяя свои комнаты через Стенные реки в своих квартирах. Кэрис нравилось, что, когда она, заказав доставку из ресторанов Ротации, разворачивала бумажные контейнеры с едой, Макс делился с ней своей кухней, линзы камер запотевали под дымящимися сковородками, когда он готовил. Она с восторгом наблюдала за тем, как он обращается с ножом, режет, измельчает овощи и мясо с особой точностью, подбадривала его, если он принимался за лук, а потом Макс брал крошечные ровные кубики, краснея от ее похвалы. Иногда они вместе читали или дремали, стена была их выходом в другую гостиную, на другом Воеводе, в жизнь другого.
* * *
— Кэрис, — обращается к ней он, пока они продолжают смотреть на фейерверки над Народной Китайской Республикой.
— Да, Макс?
— Ничего.
— Уверен?
— Да, Кэрис.
— Я рада, что между нами состоялся этот разговор, Макс, — невозмутимо говорит она.
— Я тоже, — отвечает он, хотя не особо слушает.
Не обращая внимания на собственный совет не смотреть на Землю, данный пару минут назад, они продолжают пялиться на нее, кувыркаясь.
Они все еще соединены фалом друг с другом, их перемещение в космосе уже меньше похоже на балет, а скорее напоминает неправильную румбу.
— Меня немного тошнит, — говорит Макс.
— Ради всего того, что мы любим в этом мире, не стоит тебе блевать в собственный шлем.
— Бр-р-р.
— Отвернись. — Она толкает его, сама при этом не отрывая взгляда от Земли. — Не смотри.
Макс поворачивает голову и глядит по сторонам на пояс астероидов. Большие камни пока не представляют для них опасности. Огромные же находятся как минимум на несколько сотен метров ниже от них в пространстве. Другие значительные астероиды легко заметить и, в общем-то, можно обойти.
Но проблема в крошечных микрометеоритах, которые могут настигнуть их в любой момент, проколоть им скафандры и баллоны или сделать трещины на стеклах шлемов. Кэрис все еще смотрит на Землю, и Макс с нежностью наблюдает за ней, как вдруг что-то ограничивает угол его зрения, появившись у нее за головой.
— Это что…
— Что? — спрашивает она.
— Мне показалось, я видел… — Вытянув шею, он смотрит по сторонам, пытаясь разглядеть, есть ли что-то за ней, ведь он и в самом деле видел, как что-то двигается. — Ничего.
— Тебя еще тошнит?
— Уже лучше, — отвечает Макс.
— Хорошо.
Он опять это видит.
— Там что-то есть!
— Что? — Она поворачивается к нему, и он указывает в обратном направлении, но, развернувшись, Кэрис ничего не видит. — Там ничего нет.
— Я уверен, там что-то было…
— Ты не очень хорошо себя чувствуешь.
— Нет…
— Сколько у нас осталось воздуха? — Она хмурится. — Тридцать девять минут. Тебе еще рано сходить с ума. Что ты видел?
— Свет.
— За мной? — Кэрис оборачивается, однако там по-прежнему ничего нет. Она смотрит вниз, на Китай и Тибет, где день сменяет ночь.
— Мне правда показалось, что я что-то увидел, — говорит он, качая головой.
Но она наблюдает, как рассвет пробирается через границы Тибета, потерянная в печали и ностальгии, которые видения Макса не в состоянии развеять.
Он снова это видит:
— Свет!
Она поворачивается так резко, что врезается в него, и их ноги взлетают в одну сторону.
— Извини. Где?
— Там. — Он указывает на что-то над ними, по прямой от них. — Ты видишь?
Из-за движения их закручивает петлей, и проходит несколько секунд перед тем, как Кэрис отвечает:
— Это свет? — Она щурится.
— Мы спасены?
— Кто бы это мог быть?
— Я не знаю…
— Я это вижу, — говорит она, и его сердце выбивает дробь в грудной клетке.
— Да?
— Там. Но я не думаю…
— Что это? — Макс напрягается, стараясь получше все разглядеть, а затем на него резко обрушивается понимание: — Ох.
Она говорит шепотом:
— Мне жаль, Макс.
— Это комета, — произносит он.
— Да, думаю, что так.
— Она нагрелась от солнца, поэтому и светится.
— Да, — говорит она нежно, однако потом добавляет: — Эй, она направляется прямо сюда. Нам есть о чем беспокоиться, ведь так?
— Я думал, это был настоящий свет.
— Макс, ты считаешь, она может попасть в нас?
Он рассуждает прагматично:
— Это твое поле. — Затем исправляет непреднамеренный каламбур: — В любом случае она еще долго до нас не достанет. Мы все равно умрем к тому времени.
Кэрис вздрагивает от его слов, не в силах бросить им вызов. Она снова поворачивается к Земле, и, пока солнце продвигается по земной поверхности, захлестывая рассветом Тибет, чувствует, как Макс берет ее за руку.
