Глава десятая
Вопрос казался настолько простым, что Кэрис даже не думала на него отвечать. Они были счастливы, непринужденно проводя вместе рабочее время и тайно — личное, когда половина жителей Воеводы принялась готовиться к очередной Ротации.
Это началось с небольших вещей, которые незаметно перешли к более значимым: сперва — практически неосязаемая, вежливая социальная изоляция, поскольку некоторые неизбежно осознавали, что их время в роли соседей подходит к концу. Эфир резко заполнился болтовней, диким гаданием и исследованием потенциальных новых Воевод, хотя о них еще не объявляли. После этого начался приток учащихся в языковой лаборатории, когда люди, чьи языковые навыки слегка ухудшились за последние три года, решили, что они не хотят остаться изолированными и одинокими на их следующем Воеводе. Наконец настали длинные ночи и размытые утра, так как Воеводу охватило чувство непрекращающейся вечеринки по случаю ухода. Участники первой жеребьевки вскоре должны были отправиться на следующую Ротацию.
В один из таких редких идеальных дней Кэрис и Макс решили побывать на месте первых воспоминаний Кэрис, на самых высоких холмах Воеводы 3. Учитывая, что в обществе невозможно было говорить о том, откуда ты или где на самом деле вырос, поскольку большинство детских воспоминаний являлись переходными и временными, многие жители Европии возвращались к месту своих первых воспоминаний в качестве обряда перехода к новому этапу жизни.
В то время как пик самой высокой горы в этом регионе — Сноудона — обычно был затянут тучами и его часто покрывал снег, в этот день вершину обрамляло красивое голубое небо, на котором были только маленькие белые струйки дыма: выбросы кислорода из гибридных поездов ползли по окружности.
Макс проснулся первым и тихо слез с кровати, чтобы приготовить завтрак, затем аккуратно поставил поднос с ее стороны постели.
— Теперь ты ждешь меня? Я тебя хорошо подготовила.
Он подскочил от неожиданности. Шутить до десяти утра Кэрис было несвойственно, а уж тем более до кофе.
— Хорошо спалось?
— Я так взволнована тем, что вернусь туда. — Она махнула в сторону вершин национального парка, видневшихся в окне, потягивая обжигающе-горячий кофе и потянувшись за тостом на подносе, который Макс поставил возле кровати. Ее каштановые волосы были высоко собраны в большой закрученный пучок, растрепавшийся за ночь и спадавший на лоб. — Ну что, одеваемся и идем?
— Вот это да! Ты себя хорошо чувствуешь? — Он встретился с ней взглядом, посмотрев сверху вниз на нее, затерянную на большой кровати, одетую в его любимую голубую футболку ЕКАВ с закатанными рукавами.
Она сжимала кружку обеими руками, чтобы согреть их, и ее лицо расплылось в широкой улыбке.
— Тогда пойдем. Нам надо будет тихонько проскользнуть — я не должен был использовать кухню. Эта старушка изобьет меня своей скалкой.
— Своей чем?
— Не бери в голову.
Они сложили припасы в рюкзаки и тихо выбрались из гостиничного номера старого георгианского особняка, расположенного при дороге, в долине у подножия горы. Здание поддерживали стальные опоры и балки, торчавшие из наружных стен, что, однако, не преуменьшало запах сырости выцветающих стен и ощущение величия. Солнце светило невообразимо ярко, но в такую рань его тепло казалось далеким и не греющим, а вокруг них все было покрыто зеленью. Лишайниковый мох цвета лайма рос на сланцевых камнях, облицовывавших травянистые склоны, заросли папоротника на тропинках щекотали путников своими похожими на перья листьями. Кэрис аккуратно свернула с дороги, нашла тропинку и подняла воротник куртки, закрываясь от порыва ветра.
— Такой прекрасный день.
— Да, — согласился Макс.
— Давай выключим чипы и не будем использовать флексы.
— Уверена? — спросил он.
— Я смогу пару часов прожить без высоких технологий. А ты сможешь? — передразнила она его.
Он демонстративно перевел свой чип в спящий режим.
— Вот так. Куда пойдем в первую очередь?
— Мы можем подняться к старой электростанции?
— Конечно. Ты знаешь дорогу?
— Приблизительно. Это на вершине горы. — Она поморщилась. — Отсюда в любом случае надо идти вверх.
— Хорошо, — сказал он. — Веди, лидер.
Несколько гибридных машин со свистом пролетело мимо них, заставив их сойти с тропинки в папоротник. Кэрис, которую тянул назад рюкзак, тут же упала спиной в кустарник.
— Что ты там делаешь наверху? — спросила она, запыхавшаяся, но веселая.
Макс протянул руку, чтобы помочь ей подняться. Она ухватилась за его ладонь, он потерял равновесие, поскользнувшись на грязи, и повалился рядом с ней.
— Черт.
Они расхохотались, продолжая лежать так пару минут, смеясь еще сильнее каждый раз, когда смотрели друг на друга. Курьез был комичным, но именно смех практически довел их до слез.
Пожилой мужчина, одетый для однодневного похода в вощеную куртку и штаны, с гончей, послушно бегущей за ним рысью, подозрительно нахмурился, поглядев на парочку.
— Добрый день, — поздоровался с ним Макс прямо с земли, и мужчина цокнул, когда Макс и Кэрис снова рассмеялись.
— Как думаешь, что они тут делали? — задумчиво спросила Кэрис, пока Макс отряхивал ее.
— Местные, дорогая. Старик и его собака, скорее всего, тут живут.
— Нет, дурачок. Я про гибридные машины Воеводы. — Она указала на джинсы Макса, испачканные грязью неудачного оттенка коричневого.
— О господи! Я выгляжу так, будто со мной случился несчастный случай. Думаю, они готовят ВЗ к Ротации.
Кэрис кивнула:
— Точно. Все время забываю, что половина скоро переезжает.
Макс озирался по сторонам, пока они продолжали подниматься, но ничего не сказал.
Они остановились на туристическом привале, чтобы быстро попить. Здесь тропинка расширялась в дорогу и снова сужалась у большого озера. Много лет назад это был искусственный водоем, но рукотворные детали давно исчезли. Сейчас вода приняла неясные очертания, отражая небо и переворачивая холмы вокруг на своей поверхности — идеальный образец настоящей природы, несмотря на искусственное происхождение.
Рванувшись вперед, Кэрис подняла камушек, чтобы пустить блинчик по воде. Когда она пульнула его, он трижды подпрыгнул по поверхности озера.
— Неплохо. Неплохо, — сказал Макс, осматриваясь в поисках подходящего камня. Найдя один, запустил так, что тот подпрыгнул четыре раза. — Да.
— Хм. — Кэрис потерла большим пальцем гладкую поверхность очередного овального камушка, взвешивая его в ладони. Она отвела руку назад, но не бросила камень, лишь медленно взмахнула запястьем, отрабатывая движение.
— Твоя очередь.
— Смотри и учись, Максимилиан. — Кэрис взмахнула рукой, описав дугу, и согнула колени, когда отпустила камушек. Она с удовлетворением наблюдала, как он скользил по воде по прямой, подпрыгнув девять, десять, одиннадцать раз, перед тем как нырнул в воду.
Макс застыл, открыв рот от удивления:
— Как ты это сделала?
— Уловка, — ответила она, отвернувшись от воды и пряча улыбку, — в том, чтобы закрутить и задать поступательную скорость одновременно.
— Наука пускания камней по воде. — Макс все еще смотрел на то место, где камень ушел под воду, приблизительно в восьми метрах от берега. — Мой маленький ботаник по пусканию блинчиков, — сказал он, притягивая ее в свои объятия и говоря ей в шею. — Ты расскажешь мне об этой науке. Я не могу поверить, что ты смогла так сделать.
— Я пятикратный чемпион соревнований в Таньгризиау, была в детстве, — сказала Кэрис, ее голос стал более мелодичным, когда она заговорила об этом. — Последней частью уравнения является угол, под которым камушек касается воды. Лучше всего — наклон в пятнадцать градусов.
— Понял. Пятикратный чемпион. — Макс выбросил камушек, который держал в руке. — Я никак не могу конкурировать с тобой.
— К счастью, — ответила Кэрис, поднявшись на цыпочки и глядя ему прямо в глаза, — тебе и не надо. Я могу быть достаточно хороша для нас обоих.
Он захохотал, но отступил, заметив прохожих.
— Ой, расслабься, ладно? — вздохнула Кэрис. — Мне не кажется, что нам нужно изображать непринужденность здесь.
— Нужно везде, Кэри. Правила существуют по определенной причине.
— Я думала, они больше похожи на рекомендации. Как жить счастливой жизнью… Оставайся независимым и заводи детей поздно. — Она скривилась.
— Что-то в этом роде, — сказал он. — В основе этого лежит психология и наука, знаешь ли. — Он оглянулся на проходящих с другой стороны озера людей. — Нам, наверное, лучше двигаться вперед.
— Это не полицейское государство, Максимилиан. Те незнакомцы не собираются просить нас покинуть Воеводство. Или тебя волнует, что они осудят тебя за неподдержание идеалов? — Она вернулась на тропинку, зная, что была права, — и он тоже знал об этом.
Глубоко вздохнув, Макс взял ее за руку, и они продолжили подниматься по крутому, скалистому холму к старой электростанции.
На Лин Ствлан открывался удивительный вид. Огромная плотина из тяжелых опор, вытянутая в арках, вырезанных из камня, протянулась вдоль всего склона горы. Плотина образовывала путь через местность: с одной стороны было огромное озеро с темной водой, с другой — сплошной обрыв до самого подножия горы. Макс и Кэрис прошли по плотине, глядя то на водоем, то на скалистый утес и аккуратно переступая через всю зелень, проросшую сквозь швы между серым камнем.
Облака над ними проплывали по бледно-голубому небу. Дул легкий, но холодный ветер.
— Здесь, наверху, когда-то была стена, однако она давным-давно осыпалась, — сказала Кэрис, наслаждаясь видом на горы. — Теперь стало немного опаснее. А сотни лет назад здесь проходила паровая железная дорога.
— Паровая? Они были ближе, чем думали.
Она пожала плечами.
— Хотя они использовали уголь — не кислород.
— Им стоило внимательнее присмотреться к первому. — Макс опустился на каменистый край плотины, там, где раньше была стена, опасно свесив ноги на высоте в несколько сотен футов над водой. — Как тебе день?
— О, знаешь, идеально.
— И у меня такое же ощущение. — Он улыбнулся. — И это было твоим первым воспоминанием?
— Довольно близко к нему. — Кэрис уселась рядом с Максом, и он достал ей из рюкзака сэндвич с курицей, который девушка с радостью взяла.
— Сколько тебе тогда было?
Она колебалась.
— Макс…
— Наверное, тебе было пять, как и всем остальным. — Он на мгновение задумался об этом. — Но тогда ты бы не помнила так много об этом месте, например, как пройти куда-то. И ты бы не стала пятикратным чемпионом по бросанию блинчиков. — Он взглянул на нее. — Кэрис?
— Мои родители… Уэльс тогда был независимым, знаешь, поэтому сначала они отказались от Ротации. Они остались здесь, в горах. Мы были в числе последних, кто ушел.
Макс посмотрел на нее с изумлением:
— Ты выросла не в Ротации?
— Я жила здесь до восемнадцати.
— Без переездов?
— Да. Я присоединилась к Ротации, когда мне было восемнадцать.
Макс откинулся назад.
— Ни одной Ротации до восемнадцати лет. Господи, только не говори об этом моим родителям, если ты когда-нибудь встретишься с ними, — они не одобрят. — Он откусил кусок от бутерброда, качая головой. — Не удивительно…
— Что не удивительно? — спросила она.
— Что Европия — все эта — кажется тебе слегка неудобным.
Она положила сэндвич.
— А тебе нет?
— Не особо. Я имею в виду, это стало неудобным теперь, когда я встретил тебя и должен буду переехать через два месяца.
Она беззвучно ахнула.
— Кэри?
— Ты переезжаешь?
Он пристыженно опустил глаза.
— Я в первой жеребьевке, Кэри.
— Почему я об этом не знала?
— Я ждал подходящего момента.
— И ты решил, что он настал сейчас? — Ее голос изменился, невольно выдавая нотки боли, но она ничего не могла с этим поделать.
— Я думал… думал, подожду, пока наступит идеальный момент.
Она, поразмыслив над этим, сказала:
— Ты думал, объявишь мне, что переезжаешь через два месяца, и это станет лучшим способом закончить наш идеальный день?
— Да, — сказал он, заметив, однако, ее ироничный взгляд. — Нет. Наверное. Да.
— Но, когда мы встретились, — вымолвила Кэрис, — ты управлял семейным супермаркетом. Только начал работать там для них.
— Нет, Кэри, — ответил он мягким тоном. — Я уже работал там какое-то время. Именно поэтому и был так огорчен. Слушай, я никогда не ожидал встретить кого-то, похожего на тебя, но так продолжаться не может — это не допускается, пока нет.
Она водила ногтями по лицу, разглядывая мох на камнях, обдумывая, что делать и что сказать. Наконец произнесла:
— Что сейчас происходит? Это все?
— Я не хочу, чтобы так было, — сказал Макс тихо. — Мне не хочется тебя терять.
— Ты как-то странно пытаешься меня удержать, Макс.
— У меня нет слов. Может, когда мы станем старше… — Он умолк, инстинктивно понимая, что не стоит поднимать глаза.
— Это все? — повторила вопрос Кэрис.
— Я просто не могу. Не могу. Как мы это оправдаем? Ни у кого из моих друзей такого не было. Ни у кого. — Она что-то пробормотала, и Макс продолжил: — Пожалуйста, не дави на меня этим понятием прошлого поколения по поводу отношений. Речь не об этом. Но то, как меня воспитали…
— Как, Макс?
Он тоже отложил остатки своего сэндвича.
— Я рассказывал тебе о моей семье. Они умирали за то, чтобы основать утопию. Мои бабушки и дедушки, их братья и сестры — мои двоюродные бабушки и дедушки — были первым поколением. Я из семьи основателей, Кэрис. Что тебе в этом не ясно?
Она молчала.
— Таких семей, конечно, много. Но моя… Мы ходили в языковую школу шесть дней в неделю. Моим первым рисунком на холодильник были золотые звезды Европии на синем фоне. Господи, моими первыми словами, похоже, являлась клятва.
После этих слов на лице Кэрис появилась улыбка.
— Мои бабушка и дедушка по отцовской линии изначально попали в утопию из Индии и Испании, по маминой линии — из Швейцарии и Италии. У моей бабушки докторская степень в генетической педиатрии, так же как и у мамы.
Кэрис сидела неподвижно, укрощенная весомостью наследия его семьи, но восхищенная шансом узнать детали, которых она так долго ждала, не решаясь об этом спросить.
— Моя бабушка была в основной группе ученых, утверждавших: исторические данные о фертильности и детородном возрасте основаны на некорректных исследованиях, устаревших статистических показателях из Франции восемнадцатого века. Она провела очередное исследование, установив новые рекомендации по воспитанию детей. Моя семья наконец доказала, что нет ничего плохого в том, чтобы заводить детей в более зрелом возрасте, и таким образом было снято социальное клеймо с позднего деторождения.
— Значит, люди могли перестать говорить «тик-так» и бояться затягивать с этим, — размышляла Кэрис.
— Именно. Что, в свою очередь, привело к инициативе введения Правила пар.
Они сидели рядом, пока Кэрис все это переваривала.
— То есть, когда я дразнилась, что ты действительно веришь…
— Тебе известно, как тяжело идти против того, чему тебя учили всю жизнь?
— Не думаю, что да.
— Это ранит. — В его голосе звучала мольба. — Если бы мы встретились немного позже…
— В другом десятилетии практически.
Неприкрытая правда сделала больно им обоим, и Макс хотел успокоить ее, но не знал как, поэтому они сидели, глядя на туман, застилавший долину.
— Куда ты переезжаешь? — спросила она.
— На другую станцию ЕКАВ. Я имел в виду это, когда говорил, что не хочу тебя потерять.
— Но ты же образцовое олицетворение Правила пар.
— Ты поняла.
Она кивнула:
— Думаю, да.
Он несколько минут молчал, холод от камня начинал пробираться сквозь их одежду.
— Я буду скучать по твоим видеозвонкам на Стенных реках, по твоим показам каждого из нарядов, один из которых ты хотела бы надеть на свидание.
Кэрис скорчила гримасу:
— Это было лишь раз.
— И я буду скучать по тому, как ты прижимаешь свои ледяные ноги к моим, когда спишь.
— Или по тому, как я сбиваю настройки твоих программ чистки зубов, так что из-за этого в ванной вода льется ручьем на пол.
— Уж по такому я точно скучать не стану.
— Почему нельзя просто использовать зубную щетку? Я все время хотела узнать…
— Ты такая старомодная. — Он осторожно взял ее под руку.
Они сидели высоко над национальным парком, зеленые горы раскинулись вокруг них под ярко-голубым весенним небом, их ноги свисали с плотины над озером.
Макс начал что-то говорить, но осекся.
Через секунду Кэрис попросила:
— Продолжай.
— Я не ожидал, что из этого что-нибудь выйдет.
Прислонившись к нему, она взяла его за руку, и они на какое-то время застыли так.
— Может, у нас будет возможность навещать друг друга. Есть же выходные. — Кэрис посмотрела на Макса. — О да, мы не должны, ты сам сказал.
— Я знаю. — В его голосе слышалось сомнение; ему не нравилась такая странная смена ролей. — Но я навещаю своих друзей в других Воеводах. Да и ты тоже. — Макс не спеша все обдумывал. — Это было бы вполне нормально. Кроме того, несправедливо отправить тебя в мир прежде, чем ты научишься правильно управлять программами чистки зубов, — сказал он, и она улыбнулась. — Я буду на государственной службе.
Кэрис положила голову ему на плечо, переплетя свою руку с рукой Макса.
— Не надо меня ненавидеть, — сказал он. — Но я не в состоянии совсем отказаться от этого, пока нет.
— Как я могу тебя ненавидеть?
Он убрал упаковку от сэндвичей назад в рюкзак и начал вставать.
— Возможно, — прошептала Кэрис, ее хриплый шепот подхватило ветром, — некоторые правила существуют для того, чтобы их нарушать.
И, когда они начали спускаться со склона, Макс вздрогнул.
