Глава двенадцатая
Это был день рождения Макса, и Кэрис все распланировала. Она решила организовать праздник по-старомодному: побаловать его подарками (датчик движения, подсветка) перед ночью кутежа, сделав все в гламурном стиле, который возвращал бы их в эпоху, когда женщина одевалась, только чтобы угодить мужчине. Ее это не заботило: это было ролевой игрой для особого дня.
Кэрис оставила жаркое мариноваться, пока сама напитывала себя маслами лайма, базилика и мандарина в ванной. Она старательно накрасила ногти светло-розовым лаком, прервавшись только для того, чтобы в панике снять бигуди и увенчать свою голову безумными локонами. Кэрис вытянула завитки в роскошные длинные голливудские локоны, то и дело с опасением поглядывая на платье, висящее на дверце гардероба. Это был смелый выбор.
Она чувствовала: для того чтобы дать намек на кардинальные перемены, ей следует выглядеть совершенно иначе, поэтому девушка выбрала платье по фигуре. Подобный наряд Кэрис лицезрела на протяжении года на модницах Воеводы. Она подумала, что ей понадобится модельер, чтобы втиснуть ее в него. А может быть, и лебедка: она застряла с ним на голове, когда впервые попробовала надеть чертово платье.
Прозвенел звонок.
Макс опоздал, поэтому Кэрис, нервничая, открыла дверь, стоя в кимоно и поднявшись на цыпочки, чтобы поцеловать его. Она видела, он заметил ее накрашенные ногти и укладку, но сказал только два слова:
— Хорошо выглядишь.
— Ты опоздал, — вымолвила она, пробежав руками по своим светло-каштановым локонам.
— У меня было несколько дел.
— Ты все время так говоришь.
— Когда я так говорил? — Макс недоумевал.
— Каждый раз, когда исчезаешь, ты говоришь, что у тебя было несколько дел. Не важно. С днем рождения, — сказала она и повела его за руку к столу с ужином на двоих, Майндшер напротив задней стены был насыщенно-пурпурного цвета. — Садись. — Она налила ему бокал вина и не без гордости поставила противень на стол.
— Ты приготовила мне ужин? — Макс рассмеялся.
— Да! — возмутилась Кэрис. — Я готовила тебе и раньше.
— Я шеф-повар. Ты приготовила ужин для повара в его день рождения?
Она, кусая губу, отвернулась к стойке, чтобы налить два стакана воды.
— Я думала, тебе понравится.
Он не упомянул о том, что заскочил в ресторан Ротации по дороге с шаттла, по этой причине, собственно, и опоздал.
— Конечно, почему бы нет? Ты переоденешься к ужину?
— Зачем? — Она не упомянула, что видела это в фильме: женщина в шелковом кимоно и с надушенной кожей сидит у горячей плиты. Кэрис была слишком смущена его отношением. Она скользнула на стул напротив него. — Как прошел день?
— Как всегда. Пообщался с Саидом, вполне приятно.
— Как он?
— Отлично. И я получил известие от папы.
— Да? Ты упоминал обо мне? — поддразнила она Макса.
Он посмотрел на нее странным взглядом:
— Нет. На сколько ты поставила цыпленка в духовку? Он пересушен.
Кэрис отодвинула стул с громким резким звуком, вставая со своего места.
Он поднял глаза, пораженный.
— Я пойду переоденусь, — сказала она. — Нам нужно выходить через двадцать минут. Извини, что испортила второй сюрприз.
Кэрис вошла в спальню, закрыла дверь и тяжело оперлась о туалетный столик, глядя на себя в зеркало. Это было глупо. Проблема широких жестов и больших планов состоит в том, что они поднимают ожидания до бескомпромиссных уровней и все заканчивается одним лишь разочарованием. Новый год, дни рождения, выпускной: никто не развлекается на мероприятии, если они делают именно то, что планировали. Реальность не оправдывает ажиотаж. Она начала красить губы насыщенной коралловой помадой, когда Макс открыл дверь.
— Куда мы идем?
— Гулять. — Кэрис аккуратно подвела губы бантиком, не поднимая глаз.
Уловив ее тон, он смягчился и подошел к ней сзади, поглаживая руками шелк ее кимоно.
— Извини, ты так старалась. Я устал от переездов. Прости, я был груб. — Макс поцеловал ее сзади в шею, пробежав руками по контурам ее тела, спрятанного в шелке.
— Ты был очень груб.
— Я знаю. Давным-давно уже говорил тебе, что я идиот. — Он просунул руку ей под кимоно и поцеловал Кэрис в щеку, они оба прекрасно отражались в зеркале. — Простишь меня?
Она отвела контурный карандаш ото рта, глядя Максу в глаза через отражение.
— Цыпленок не был пересушенным.
— Я знаю. Я козел. У меня сегодня день рождения — простишь меня? — Макс игриво потянул за пояс ее кимоно, наблюдая, как оно раскрылось, показав классический корсет, словно в рекламе парфюма. Он вдохнул: — Вау.
— Заткнись, — сказала она.
— Серьезно.
— Заткнись — ты не можешь быть милым со мной, потому что ты видел меня в моих штанах.
— Это, — сказал он, — не штаны. Ты выглядишь просто великолепно. — Он спустил шелк с ее плеч, и кимоно упало на пол. — Ты словно нарисованная.
Она поморщилась:
— Серьезно?
— Тогда как кинозвезда.
— Это ближе к тому, как я хотела бы выглядеть. — Стенные реки вспыхнули, показав напоминание о мероприятии, и она стукнула его. — Видишь, из-за тебя я опаздываю. Мы пойдем смотреть на фейерверки, уверена, там будут все твои старые друзья и несколько моих. Я должна буду встретить тебя позже.
— Там будет Лилиана? — спросил он.
— Нет. Она… все еще злится за то, что произошло на Играх.
— За то, что ты едва не утонула? — Макс был поражен.
— Нет, глупышка, из-за нас с тобой. Она не разговаривала со мной несколько месяцев, когда поняла, что происходит.
— А как дела сейчас?
— Я сказала ей, что между нами все кончено, что это была обычная интрижка.
— Наверное, это к лучшему, — согласился Макс, направившись к двери и не отводя при этом глаз от ее тела. — Ты будешь еще что-то надевать сегодня?
Она скомкала кимоно и бросила его так, что оно, угодив в лицо Макса, приземлилось у его ног.
— Сделай себе одолжение, перестань вести себя как козел!
— А теперь — он, собственной персоной, величайший из ныне живущих астронавтов, все еще живой и не мертвый. — Лю повторял знакомое вступление, когда Макс пробежал трусцой по пляжу напротив дома Кэрис, руины города отражали свет костров на ночном песке. Он закрыл лицо, изображая стеснение, чтобы Лю остановился. Они встретились и положили руки на плечи друг друга в приветствии, а затем обнялись, похлопывая друг друга по спине.
— Не могу поверить, что ты до сих пор это декламируешь, — сказал Макс, отстранившись и посмотрев на Лю. — Я скучал по тебе, дружище.
— С тех пор как это стало правдой, это моя позитивная настройка каждую ночь. Я повторяю такие слова перед сном, что хорошо влияет на мои чакры. — Лю положил руку Максу на плечо, поворачиваясь, чтобы обозреть сцену, открывающуюся перед ними. Толпа людей собиралась на городском пляже в ожидании представления, некоторые обустраивали неформальные бары, другие включали громкую музыку. — Как ты поживаешь, где сейчас обитаешь?
— Воевода 13, — ответил Макс. — Там очень холодно, но виды потрясающие.
Лю пошевелил бровями:
— А под «видами» мы подразумеваем…
Макс рассмеялся:
— Ты неисправим. Да, «виды» на В13 тоже неплохие.
— Как тогда вышло, что ты вернулся?
— Ты знаешь. Есть причины.
— Причины. — В голосе Лю звучала ирония, его глаза сузились, когда он заметил кого-то у входа на пляж. — А как работа?
— На самом деле очень хорошо. Я работаю над моделированием пищи из разных минералов, моя цель — понять, что именно со временем мы сможем создавать на других планетах, чтобы питаться.
— Отлично, дружище. Звучит очень хорошо.
— Если мы когда-нибудь опять выйдем из поля астероидов, говоря точнее. — Он скорчил гримасу. — Да уж, было бы неплохо.
— Но ты же не рассматриваешь вариант испортить это все из-за одного очень особого «вида», не так ли?
Макс выглядел озадаченным:
— Что ты имеешь…
Все еще держа руку у Макса на плече, Лю повернулся в ту сторону, откуда к ним по песку направлялась Кэрис, и Макс постарался не разинуть рот от удивления. Она убрала волосы через плечо, и они спадали свободными голливудскими локонами, губы — коралловые, неимоверно обтягивающее платье, корсет под которым делал ее фигуру похожей на песочные часы. Кэрис шла, покачивая бедрами, и все на пляже провожали ее взглядами. Она приблизилась к ним. Макс с Лю увидели, что ее платье переливалось сверху донизу всеми оттенками рассвета.
Лю выдал короткий смешок.
— Это не так…
— Хорошо, — сказал он Максу. — Только бы это действительно было не так. Потому что ты не можешь все потерять из-за нее, не важно, насколько инакомыслящим ты себя считаешь.
Макс не поднимал глаз на своего друга.
— Тебе известно что-нибудь о жизни за пределами Европии? — продолжил Лю. — Я-то уж знаю. Она мрачная. Команды по оказанию помощи борются, чтобы доставить воду беженцам, оставшимся в США, Ближний Восток уничтожен. Остальной мир изо всех сил пытается присоединиться к утопии, Макс. Мы живем в удивительном месте. Не рискуй всем этим ради одной девушки. — Он положил руку Максу на грудь. — Как вы, европейцы, говорите? Придерживайтесь правил? Это то, чего они хотят, Максимилиан, людей, которые придерживаются правил. Не давай никому повода попросить тебя уехать.
Макс ничего не ответил, когда Кэрис остановилась поздороваться с кем-то возле ближайшего костра, ее профиль освещался огненно-красными угольками.
— Я не дам. Нет.
— Значит, не о чем волноваться? — спросил Лю.
Макс кивнул:
— Я слышал, что ты сказал, Лю.
— Потому что иначе я бы посоветовал тебе упрятать это подальше. Вычеркнуть из жизни. Прямо сейчас.
— Услышал четко и ясно, — пробормотал Макс.
Кэрис подошла к ним.
— С днем рождения, — просто сказала она.
— Ты потрясающе выглядишь, — вымолвил Макс.
Но он не сделал никакого движения в ее сторону, и она скрестила ноги в немного неловкой позе.
— Привет, Лю.
— Привет, Гэри. Ты выглядишь как тибетский рассвет.
— Слава богу, — ответила она. — Это именно то, к чему я стремилась.
Лю рассмеялся.
— Давайте я принесу вам обоим выпить. Думаю, Максимилиану нужно с тобой о чем-то поговорить.
Макс почувствовал, как к горлу подступила тошнота, и потянул Кэрис к себе, их взоры устремились к морю.
Она стояла так пару секунд, гадая, что было не так.
— Тебе не нравится мое платье?
— Да.
— Я думала, тебе придется по вкусу то, что я выгляжу немного иначе.
«Но ты выглядишь не иначе, — хотел сказать он, — а как всегда». В тот самый момент, когда Макс подумал, что определенно не должен этого говорить, он вдруг услышал собственные слова:
— Но это не по-другому. Ты одета как всякая девушка здесь, на пляже.
Когда она отшатнулась, оскорбленная, одинаково злая на себя за то, что испортила вечер, и на него за то, что он был так груб с ней, Макс продолжил:
— Правда, ты в сотню раз горячее, чем любая из них, поэтому на тебя пялятся все мужчины.
Кэрис была раздосадована. Ты одеваешься, чтобы привлечь внимание одного мужчины, и ему это нравится, пока он не замечает, что другим — тоже. И тогда это вдруг становится табу? Бессмыслица какая-то.
— Я думала, тебе понравится. — Она не знала, что еще сказать.
— Мне нравится. Но не в мой день рождения.
Она повернулась к нему:
— Что?
— Начинается! — прокричал кто-то, и все на пляже зааплодировали и посмотрели на небо над океаном.
— Я хочу расслабиться, между тем ты оделась вот так, зная, что я не могу вести себя соответственно, зная, что я не в состоянии ничего делать с тобой на людях. Вместо этого мне придется избавиться от тех самых хищников и постараться уделить тебе достаточно внимания, чтобы оправдать все те усилия, которые ты приложила, и я однозначно не оправдаю ожиданий, потому что, в первую очередь, ни о чем таком тебя не просил.
Кэрис промолчала, и Макс уставился в темноту моря. Волна огорчения и ярости захлестнула ее, поднимаясь от пяток вверх по ногам. Когда она накрыла ее голову, Кэрис взорвалась:
— То есть ты лип ко мне в спальне, но сейчас я одета неподобающе?
Лю, который шел к ним с напитками в руках, свернул и направился к другим людям из своей компании.
Макс понизил голос:
— Я всегда липну к тебе в спальне. И не важно, что на тебе надето или не надето, — сказал он. — Это когда-либо имело какое-то значение?
— Нет.
Фейерверк уже начался во всю силу: ливень из метеоров, горящих в небе над Воеводой, каждая искра преломлялась в воде внизу. На пляже послышались охи и кто-то сделал музыку громче.
Макс, вздохнув, «вонзил нож» в ее сердце:
— Из нас двоих только я стремлюсь к тому, чтобы между нами что-то происходило.
— Что-то?
— Секс. Только я всегда делаю так, чтобы ты чувствовала себя соблазнительной и желанной. Ты никогда не запрыгиваешь на меня.
Кэрис вздохнула.
— Как тогда, в первый раз?
— Это было лишь однажды. Теперь я постоянно должен тебя завоевывать и делать так, чтобы ты чувствовала себя любимой. Но как насчет меня?
Она уставилась на него:
— Это все из-за платья?
— Я потратил много времени на то, чтобы вселить в тебя уверенность, но кто делает это для меня?
— Я не знаю, Макс. Кто делает это для тебя? Тебя никогда не оказывается рядом, если я зову.
Он запрокинул голову назад, раздраженный:
— Не начинай этого, Кэри.
— Ты это сам начал. Ты сказал, что я похожа на всякую девушку, с которой ты был.
— Нет, я так не говорил.
Помимо воли на глазах у Кэрис выступили слезы. Одна прокатилась по ее макияжу, оставив мокрую линию с оттенком черного кайала.
— Пожалуйста, не плачь, — сказал он.
— Это ужасно.
— У меня день рождения. Не плачь.
Лю подчеркнуто зазывал остальных танцевать, и они наблюдали, как он вертится, раскручивая вечеринку, заставляя их повторять все ту же программу, пока они смеются, хлопают в ладоши и пританцовывают вокруг костра, подняв глаза к небу.
Кэрис пальцем вытерла слезу со щеки.
— Я не хочу воевать.
Компания исчезла за языками пламени, и Макс повернулся к ней:
— Пойдем.
Кэрис беспомощно возразила:
— Но это же твой день рождения.
— Я не получу от этого удовольствия. Мы с тем же успехом можем вернуться назад.
— Однако твои друзья…
— Они даже не заметят.
Когда он шел по пляжу под метеоритным дождем, исчертившим небо, и ждал ее, свернув на дорогу, она заметила, что он не сказал «мы с тем же успехом можем пойти домой».
* * *
— По-твоему, в Тибете отмечают метеоритный дождь? спрашивает Макс, глядя, как восход солнца рисует линию света вдоль поверхности Земли.
— Я не знаю, — отвечает она. — Может, они относятся к падающим астероидам серьезнее, чем в Воеводстве. У нас просто были вечеринки под луной.
— Мне ужасно не нравится вспоминать о той ночи, — говорит Макс, какое-то время не глядя вниз на Землю или в космос; вместо этого он не отрывает глаз от Кэрис, под шлемом ее волосы заплетены сзади, маленькая ромашка за ухом слегка увяла.
— Мне тоже.
— Мы оба наговорили друг другу ужасных вещей, когда пришли домой.
— Ну, — уточняет она, — ты наговорил.
— В основном ты меня обвиняла в том, что я тебе изменяю у себя на Воеводе.
Она испускает тяжелый вздох, отчего стекло ее шлема запотевает.
— Я не обвиняла, не совсем.
— Ты это подразумевала.
— В общем-то, я не верю в твою измену.
— И все же ты сказала это. — Он смотрит вниз на свои ботинки, затем снова на нее, с улыбкой. — Видишь? Мы опять ругаемся из-за этого.
— Ты сводишь меня с ума.
— Ты говоришь то, чего на самом деле всерьез не считаешь, просто это кажется тебе правильным.
— Твой блуждающий взгляд сводит меня с ума, — произносит она. — Подожди, что значит: я говорю что-то, потому что это кажется мне правильным?
Макс корчит гримасу.
— Иногда в споре ты настаиваешь на своей правоте, но это вовсе не обязательно работает в нашем случае. Так, по твоему мнению, должны звучать аргументы в споре.
— В самом деле? Я всегда стараюсь сказать именно то, что чувствую в данный момент.
Он смеется, но негромко:
— Да, так ты тоже делаешь.
— Заткнись.
Макс размышляет, как открыть ей простую истину.
— Было очень сложно, когда мы расстались.
Она берет его протянутую руку и сжимает ладонь в серебристой перчатке.
— Да.
— Я на самом деле не хотел, чтобы так случилось. Лю меня накрутил…
— Я знаю. Мы расстались из-за ошибочного ультиматума.
— Да.
— Мы оказались в странной ситуации. — Она размышляет, насколько он может быть правдив с ней. — И ты не хотел покидать Европию в случае, если все станет еще серьезнее.
— Нет. Но если бы я знал…
В этот раз Кэрис действительно отводит глаза, глядя вниз на флекс на своем запястье и ниже, через астероиды, — на Землю.
— Это не твоя вина. Никто из нас не мог знать о том, что произойдет.
