Глава 14
Поскольку Ваня уже успел с утра смотаться в «Вальхаллу», здесь знали об исчезновении хозяйки. И Василия Петровича с друзьями встретила небольшая делегация сотрудников, озабоченных своим положением.
– Борис исчез. Лиля исчезла. Что будет с «Вальхаллой»? Что будет с нами?
Этих людей нетрудно было понять. За короткий срок они лишились и хозяина, и хозяйки, а теперь, по всей видимости, должны были лишиться и работы, и своего заработка.
Как мог, Василий Петрович успокоил взбудораженных людей. Узнав, что нищета и голод им не грозят и что в крайнем случае хозяин Дубочков выкупит их звероферму, сохранив за ними всеми их рабочие места, все повеселели и охотно согласились поговорить о Лильке.
Оказывается, все в «Вальхалле» знали о том, что у Лильки имеется любовник из числа постоянных гостей. Сплетничать об этом было тем удобнее, что самой Лильки не было сейчас рядом и в помине. Так что служащие разоткровенничались на полную катушку.
– Да, был. Да, приезжал. Да, звать Миша. А что Борис? Конечно, он знал. Ну, не знал, так догадывался. Любой бы на его месте догадался.
– И как он реагировал?
– Дурака валял. Делал вид, будто бы ничего не понимает. А все почему? Да потому что вместе с этим Мишей в «Вальхаллу» хлынул поток гостей.
И каких гостей! Тех, что тратили деньги совсем без счета. И пусть такие гости приезжали и не очень часто, но зато каждый из них стоил десятка, а то и сотни обычных гостей.
– Потому что Борька, не будь дурак, втюхивал им все наши местные продукты под видом санкционных из Европы. Мол, сыр из Брюгге, масло из Пьемонта. Ценник выставлял за такие продукты атомный, а сам все у вас в Дубочках приобретал.
Борис действительно был постоянным покупателем, затаривался оптом и в розницу. И при этом не переставал жаловаться на дороговизну, добиваясь от сердобольного Василия Петровича одной скидки за другой. В итоге Василий Петрович частенько соглашался продавать даже в убыток себе, лишь бы поддержать своего друга. Лилька, со своей стороны, тоже старалась, как могла, рассказывая Алене о том, как сильно им пришлось на первых порах вложиться, чтобы иметь возможность принимать гостей повышенного разряда.
– Раньше Борис с гостей и за кухонную посуду, и за постельное белье отдельную плату собирал. Не хочешь платить, спи на голом матрасе или свои простынки с собой тащи. И сауну топил только по заказу и опять же за деньги. А теперь такого у нас нет. Убытки терпим страшные. Платят эти гости лучше, но им и комфорт требуется выше классом. А он денег стоит.
Что-то подсказывало Алене, что Лилька говорит ей не совсем правду и что такой жук, как Борис, и здесь сумеет найти лазейку для обжуливания посетителей. И теперь она понимала, что была права в своих подозрениях.
– Борис на каждом таком госте делал себе хороший барыш.
– А не могли ли его за этот обман и убить? – предположила Алена.
Но сотрудники ее предположение отвергли.
– Вряд ли. Гости и сами были рады обманываться. Им ведь по большому счету все равно было, откуда продукт. Вкусно, они и рады. Просто привыкли, что все вкусное только в Европе может быть, вот Борис им и врал. Так что вряд ли ему за это могли мстить. Да и не было здесь никого из Мишиной компании. И сам Миша еще раньше Бориса укатил.
Подумаешь, укатил. Мог и назад прикатить.
Но нет, дальше складно никак не вытанцовывалось. Никто из егерей не решался даже косвенно обвинить любовника Лильки в убийстве Бориса. А тех троих визитеров, нарезное оружие которых вызвало у полиции подозрение, уже и след простыл. Как оказалось, их ружья не имели ни малейшего сходства с тем оружием, из которого был застрелен Борис. Как только это выяснилось, гости не стали себя дважды упрашивать. Как только получили разрешение покинуть место преступления, немедленно собрали свои вещички, и поминай как звали.
– Да и не было у них причин, чтобы Бориса убить. У Михаила, да, могла быть неприязнь к Борису. Все-таки общая баба, Борис мог свои права на Лильку предъявить, хотя и сомнительно что-то. Но те трое вообще ни при чем, они Бориса и в глаза-то не видали.
Увы, где можно поискать Михаила, никто из егерей не знал. Пришлось просить дозволения взглянуть в личную тетрадь Бориса.
– Вам все можно.
– Вы плохого точно не сделаете.
– Мы вам верим.
Это было очень приятно и лестно слышать, но Василий Петрович настоял, чтобы два человека из обслуги «Вальхаллы» пошли бы вместе с ним, когда он отправится осмотреть рабочий кабинет Бориса. Как уже говорилось, когда в «Вальхалле» бывал наплыв посетителей или их не бывало вовсе, то Борису и Лильке приходилось перебираться в свой домик без всяких удобств. Но когда посетителей было не очень много или даже мало, Лилька с Борисом жили в главном здании. Потому что гостиницу все равно надо было поддерживать в рабочем состоянии, а зачем отапливать два дома? Борис терпеть не мог лишних трат.
В этом домике было всего две комнаты. Спальня, считавшаяся Лилькиной светлицей, и вторая, которую Борис облюбовал себе для работы. Здесь стояли стол, стул и компьютер. На полу для тепла лежала огромная лосиная шкура. Она была дырявая от дроби, которую в нее всадил какой-то новичок, некондиция, одним словом, так что выгодно продать ее никак не удавалось, и Борис оставил ее себе.
Над чем мог Борис работать, оставаясь наедине в своем «кабинете», сказать было трудно. Всю бумажную работу тянула на себе Лилька. Задачей Бориса было налаживание сбыта и поставка всего необходимого для бесперебойной работы хозяйства. Бухгалтерией он непосредственно не занимался, хотя всячески изводил Лильку, требуя от нее экономить буквально на всем.
Однако при этом все знали, что Борис обожает строчить что-то в растрепанной общей тетради в девяносто шесть листов. Василию Петровичу он как-то признался, что ведет своего рода дневник, куда записывает свои наблюдения и мысли, которые возникают у него по поводу того или иного своего постояльца.
Вот эту тетрадку и надеялся найти сейчас Василий Петрович.
– Если Борис знал о том, что у Лильки имеется любовник, то он должен был как-то на это отреагировать. Хотя бы упомянуть полностью его имя, а в идеале так и записать его адрес или телефон.
Тетрадка нашлась неожиданно быстро. Она лежала прямо на столе, словно бы дожидалась, когда ее возьмут и почитают. Василий Петрович взял ее, открыл, начал читать и сразу же крякнул. Алена, которая хорошо изучила за годы супружества своего мужа, с изумлением на него взглянула. Кряканье Василия Петровича имело несколько оттенков. Первый, наиболее щадящий вариант выражал всего лишь удивление, схожее с радостью. Второй был уже ближе к досаде. Третий уже перерастал в нечто более страшное.
Кряканье Василия Петровича в данный момент было где-то посредине между вторым и третьим. И означало, что он сердится, но пока не ясно – на кого-то или на самого себя.
Василий Петрович снова крякнул и произнес:
– Послушайте, что написано. «Вчера, 4 августа, наколол поставщика на две с половиной тысячи. Три часа доказывал ему, что я не верблюд, но в результате его две с половиной тысячи остались у меня. Какой же он лох!»
Алена заглянула мужу через плечо и заметила:
– Похоже, Борис вел эти записи не один год.
– Почти с самого своего появления в наших краях. Но послушай, что еще он пишет. «Сегодня подарил Лильке шубу. На дворе май, а моя дура веселится. Она думает, что я отдал эту шубу ей навсегда. Просто умилительно смотреть на нее. Конечно, шубу я ей дал на время. Подойдет сезон, как только найдется выгодная покупательница, Лиле придется попрощаться со своей «обновкой». Немного тревожно, вдруг моя коровушка ее чем-нибудь заляпает или растянет, но приходится идти на риск. Иначе Лилька бесплатно на меня пахать дальше не будет».
Инга наклонилась к Алене и прошептала:
– Правы мы с тобой были, когда не доверяли Борису.
– А вот обо мне.
И Василий Петрович начал читать, но на сей раз молча, про себя. Когда он закончил, то снова крякнул. Алена, услышав очередное кряканье мужа, поежилась. И не она одна. Это был тот самый зловещий, четвертый по степени градуса накала «кряк», который Алена слышала за всю их совместную с Василием Петровичем жизнь всего дважды. И потом тех, кому это зловещее кряканье было адресовано, оставалось только пожалеть.
Закончив читать, Василий Петрович взглянул на свою жену. Глаза у него налились кровью до такой степени, что Алена испугалась еще больше.
– Я старый болван! – сообщил он ей.
– Что ты, Вася, что ты такое говоришь?
Алена была здорово напугана. Но Василий Петрович не дал ей договорить.
– Это не я говорю, это Борис говорит. На! Прочитай!
И он сунул жене под нос тетрадку. Алена успела выхватить лишь одну строчку: «Сегодня обмишурил старого болвана, который мнит себя хозяином всей округи, на кругленькую десятку. Так ему и надо! Мнит себя царем и богом, а на деле Вася просто старый болван!»
Больше Алена не успела ничего прочитать, потому что Василий Петрович неожиданно швырнул тетрадку на пол и принялся прыгать на ней, топча ногами. Вид у него был до того свирепый, словно он собирался втоптать злосчастную тетрадку глубоко в пол. К Василию Петровичу кинулось сразу несколько человек, все уговаривали его успокоиться, и постепенно гнев у того пошел на убыль. Но видеть тетрадку он все равно не мог, снова начинал трястись от злости.
Пришлось Ване самому полистать ее. Он не крякал и не вдавался в излишние эмоции, просто нашел то место, откуда предположительно мог начаться отсчет эры Михаила. И вот что Ваня прочитал по этому поводу:
– «Лиля говорит мне, что это наш шанс, а я не знаю. У меня какие-то плохие предчувствия. Но деньги нам нужны, а этот тип с компанией хотят заплатить столько, что хоть потом целый месяц не работай, так что пусть приезжает. Я уже содрал с них втрое дороже, чем взял бы с других гостей. Что же, посмотрим, что будет дальше».
Следующая запись, посвященная Михаилу, была датирована уже следующим днем, хотя обычно между двумя мошенничествами и соответственно записями о них Борис делал перерыв, давая своей жертве отдышаться и нарастить новую шерсть, которую он мог бы затем с нее состричь. Но, видимо, Михаил был настолько жирен и тучен, что даже не заметил того небольшого кровопускания, которое уже сделал ему Борис.
И следующая запись гласила:
– «Плевать на мои предчувствия, этот мужик – большой политик, деньги тратит без счета, сегодня я в большом барыше и счастлив».
Но уже на следующей строчке настроение у Бориса изменилось.
– «Все мои плохие предчувствия оправдались. Это он. Это точно он. Но узнал ли он меня? Мне кажется, что нет. А что, если да? Если так, то я пропал. Но это мне не помешало подать им колбаски из Дубочков под видом швейцарских. Все прошло на отлично. Одними колбасками я уже отбил зарплату всем сотрудникам на следующий месяц».
А ведь эти колбаски Борис даже не купил, а получил через Лильку совершенно бесплатно, просто как небольшой гостинец от друзей. Алена частенько совала Лильке с собой чего-нибудь вкусненького, и не только для них двоих, а в избытке. Алена и подумать не могла, что Борис не только сам не съест и домочадцев не угостит, но еще и выставит их колбаски на продажу, и при этом еще и опошлит их, не позволив даже называться своим собственным именем.
Слов у Алены решительно не находилось. А вот Ваня задумался.
– Интересно, почему этот наш проныра так боялся Миши?
– Они раньше уже встречались.
– Да, но где? И при каких обстоятельствах?
Это необходимо было выяснить. К сожалению, в тетрадке не нашлось ни телефона, ни адреса, ни других координат Миши. Упоминалась лишь его дочь, про которую Борис писал, что помнил ее еще школьницей.
– «Девчонка и тогда уже давала жару отцу. В конце концов он сплавил ее в частную школу в Англию. Платил достаточно, так что об ее выходках ему больше ничего не сообщали».
Это могло означать, что знакомство Бориса с Мишей должно было начаться как минимум лет за пять, а то и за семь до описываемых событий, когда взрослая ныне дочь политика находилась еще в нежном школьном возрасте.
– А мы ничего не знаем про Бориса в ту пору, потому что и Борис-то никакой не Борис, а какой-то Запретилин.
Впрочем, сама личность Запретилина оказалась хорошо знакома правоохранительным структурам. Матвей Иванович уже был в курсе дел и по старой дружбе поведал Василию Петровичу, а через него впоследствии и всем остальным, что Запретилин был не столько хулиганом и вором, сколько ловким мошенником и вообще проходимцем.
– Исключительно из статей, по которым он сидел, мы можем сделать вывод, что Запретилин – это просто хулиган и вор, а такая характеристика данного персонажа в корне неправильная. Потому что хотя он сидел два раза и именно за хулиганку и кражу, но это были скорей эпизоды, частные случаи, которые только смазывают основную картину его подвигов.
Первый раз Запретилину пришлось сесть в юном возрасте, когда он галантно заступился за свою девчонку. Возникла жаркая стычка, в результате которой девчонка сочла Запретилина героем, а трое его оппонентов уехали в больницу.
– Не считая девчонки, там было семь человек, Запретилин восьмой. Все семеро шли бить Запретилина за то, что тот гулял с чужой подружкой. Но Запретилин как-то так хитро всю ситуацию развернул, что четверо принялись колотить троих своих же. Сам Запретилин в драке даже вначале и не участвовал, довольствовался наблюдением, только под конец черт его дернул, и он разочек врезал уже отлетевшему под ноги обидчику. И все бы ничего, да не учел Запретилин один момент: что как раз в эту минуту и прибудет наряд полиции, который зафиксирует удар самого Запретилина и схватит в первую очередь его самого. Так в первый раз наш герой и оказался за решеткой.
– Но во второй раз он сидел за кражу?
– Там тоже вроде как случайность вышла. Запретилин был женат на дамочке, которая могла считаться если не богатой, то обеспеченной совершенно точно. И друзья у нее были соответственно небедные. Наш Запретилин поспешил организовывать бизнес на пару с неким Костыриным. Сейчас вдаваться в тонкости я не буду, но что-то связанное с лесом. Бизнес их прогорел, а Запретилин, чтобы компенсировать убытки, понесенные им по вине компаньона, явился к тому в офис, залез в сейф, где-то успел добыть сейфовую комбинацию и взял все деньги, что там имелись. Ничего невозможно было бы доказать, кабы не одно «но». В момент кражи в офисе никого не было. Но буквально накануне Костырину установили новую систему безопасности, которая включала в себя несколько камер слежения. В том числе установили камеру и в помещении, где находился сейф. По записям с камеры и стало ясно, кто вор.
– Но сам Запретилин наверняка себя вором не считал.
– Верно. На суде он громогласно заявлял, что взял только свое, те деньги, что потерял по вине Костырина.
– А сам Костырин сейчас где?
– Сидит.
– За что?
– Очередной дутый бизнес и кинутые компаньоны, которым удалось доказать вину Костырина и наказать его в рамках закона. Так что Костырин сидит.
Что же, это участь многих из тех, кто любит мухлевать с чужими деньгами. Но Василия Петровича заинтересовал другой момент.
– Выходит, Запретилин был женат?
– Да.
– А на ком?
– Некая Юлия Богачева.
– И где его жена сейчас?
Матвей Иванович покачал головой:
– Мне об этом ничего не известно. Мы пытались связаться с дамочкой, но ни один из ее телефонов не отвечает. И я не думаю, что она может иметь отношение к совершенному убийству своего мужа.
Василий Петрович поинтересовался, почему Матвей Иванович так думает, и участковый продолжал делиться с ним новостями.
– Так вот, когда стало ясно, что под личностью Бориса Петровича Разумахина скрывается некто Евгений Запретилин, мы попытались разобраться, где же сейчас находится настоящий Разумахин, жив ли он вообще. Этого мы не установили, но зато узнали, что три года назад сам Евгений Запретилин скончался от острого приступа перитонита, который случился у него… Как вы думаете, где?
– Где?
– В колонии общего режима, в которой отбывал в тот момент свой срок и сам Разумахин.
– Хотите сказать, что Запретилин каким-то образом поменялся документами и стал Разумахиным?
– Вот именно!
– Разумахиным, который на тот момент умер от гнойного, не пролеченного вовремя аппендицита?
– Да, да! Именно! Перед освобождением Запретилина произошла афера с подменой Запретилина на Разумахина. Настоящий Разумахин был похоронен на тюремном кладбище под именем Запретилина. А настоящий Запретилин вышел на свободу, имея в кармане документы Разумахина.
– Но зачем Запретилину она понадобилась?
– Видимо, у Евгения Запретилина были свои причины, чтобы сменить имя. Что это за причины, сказать не могу. Но кроме того, от себя могу прибавить, что покойный Разумахин был на редкость невезучим человеком. Родители оставили ему приличных размеров состояние, которое ушло у него между пальцев за считаные годы. И ладно, если бы он там был игроком или наркоманом, ничего такого, но ему на пути встречались исключительно непорядочные люди, которые буквально грабили его. Последнее, что у него оставалось, – это квартира. Но и ее он бы, выйдя на свободу, потерял.
– Почему?
– Потому что пока он сидел, причем сидел за вину, которую он взял на себя за другого человека, его супруга оформила развод, подделала фальшивую дарственную, и Разумахин оказался бы бомжом, кабы не умер буквально за неделю до своего освобождения.
– Да уж, не повезло человеку. Конечно, если дело в простом невезении, а не в чем-то большем.
– Сейчас в отношении начальника исправительного заведения, в котором отбывали свои сроки Разумахин и Запретилин, а также его первых помощников ведется служебная проверка, по результатам которой будет принято решение. Но прокуратура уже подключилась, так что итог ее, мне думается, будет ясен.
Но Василия Петровича не интересовала судьба начальника колонии, совершившего подмену Запретилина на Разумахина. Он думал о том, насколько проницательны бывают женщины. Инга совсем недолго пробыла в бывшей квартире Разу-махина, а сразу поняла, что там что-то не чисто.
И Василий Петрович только вздохнул:
– Ясно, что ничего нам пока не ясно.
И действительно, несмотря на подмену одного потерпевшего другим, конкретного подозреваемого никак не вырисовывалось.
Но, по крайней мере, теперь Василию Петровичу было ясно, почему Борис всю свою появляющуюся собственность оформлял на Лильку. Он жил по документам другого человека и не просто другого, а еще и другого умершего человека. Наверное, его постоянно преследовал страх, что эта его афера всплывет, правда о подмене каким-то образом выяснится. И конечно, Борис боялся лишний раз лезть куда-то со своими сомнительными документами. Потому и попросил Лилю записать по бумагам «Вальхаллу» на себя.
Вернувшись домой, Василий Петрович сразу же почувствовал, что в его отсутствие что-то случилось еще. Из гостиной раздавались возбужденные голоса. Прислушавшись, Василий Петрович понял, что там собралась большая компания, и поспешил присоединиться.
– Собака, – раздавались возбужденные голоса. – Что еще за собака им нужна?
– У нас в Дубочках не меньше сотни собак.
– И это только те, что в псарне в усадьбе. А если по дворам посчитать, то и поболее того выйдет.
– И какую им выбрать?
Василий Петрович шагнул в гостиную, и ему навстречу же устремились Алена с Ингой.
– Вася, объясни, какая у тебя собака есть, что на вес золота?
Василий Петрович смущенно почесал в затылке. Сказать по правде, все его собаки были ему в равной степени дороги, потому что за каждой из них он видел славное будущее новой охотничьей породы собак. Но если говорить откровенно, то становление породы находилось еще в самом начале своего пути. И пока что все его псы были не больше, чем полукровками и метисами. Ни за одну из них больших денег ни один уважающий себя собачник в жизни бы не предложил.
– Что за собака? – потребовал он. – Объясните!
– Да мы и сами не знаем. Пришло письмо, требуют собаку.
– Что за письмо? Это вы хотя бы можете объяснить?
Письмо ему показали. На белом листе офисной бумаги было напечатано всего два предложения.
«Ваша баба сейчас у нас. Верните собаку, она нам дороже золота, тогда получите бабу назад живой».
Василий Петрович покачал головой:
– Ничего не понимаю. Кто это пишет? Какая баба?
– Лиля!
– Вот что они прислали вместе с письмом!
И Алена махнула перед Василием Петровичем какой-то золотой штучкой. Присмотревшись, тот увидел кулон, который сам привез жене по ее заказу. Кулон представлял собой цветок лилии, чьи лепестки были белыми от бриллиантовой крошки, а листики и стебелек выложены крохотными изумрудиками.
– Это мой подарок Лильке! Она его очень любила. Не снимала его даже в ванне!
Василий Петрович кивнул. Он и сам помнил, как Алена дарила своей подружке этот подарок, как визжала от радости Лилька и как Борис прозрачно намекал Василию Петровичу, что раз Лилька получила такой подарок, то и он на свой день рождения надеется получить что-то не менее ценное.
– Погоди, я что-то не понимаю. Откуда у тебя появился этот кулон? Лилька же его таскала, не снимая.
– Кулон был в письме. А письмо пришло сегодня утром, когда нас дома не было. Мы пришли, а конверт нас ждет. Открываем, а там кулон Лилькин и это письмо. Верните собаку, получите свою бабу.
– Баба – это Лилька.
– Да! И она ночью не по своей воле в окошко вылезла, ее оглушили или рот заткнули, а потом вытащили из дома.
– Похитили!
Василий Петрович еще раз поглядел на письмо похитителей.
– Они пишут, что им нужна какая-то собака, которая дороже золота. Но при этом сами шлют нам золото.
Василий Петрович имел в виду кулон в виде цветка лилии. Он был выполнен известным ювелиром и стоил отнюдь не дешево. И золото, и драгоценные камни, и сама работа с клеймом известного мастера. К кулону прилагалась красивая и массивная золотая цепочка, которая тоже была здесь. Нет, если похитителей Лильки что-то и интересует, то это точно не золото. Значит, им действительно нужна собака.
– Но какую собаку они имеют в виду? Я готов отдать любую. Хоть всю псарню. Но мне кажется, что мы чего-то не понимаем.
Все надолго замолчали, обдумывая, чего же они не понимают.
А потом в наступившей тишине внезапно раздался голос Алены:
– А если предположить, что Лильку похитили по ошибке?
– Как это?
– В этой спальне Лилька оказалась случайно. Раньше комнату занимала Инга.
– Мы сами попросили Ингу перебраться в другую спальню.
– Правильно! А Лилька, увидев, что лучшая комната пустует, заселилась в нее. Даже мы не знали, в какой именно комнате Лилька устроилась на ночь. И похитители не могли этого знать.
– Им-то уж откуда!
– Вот! Они думали, что в комнате по-прежнему спит Инга. Ее они хотели похитить!
Инга смотрела на своих друзей широко открытыми глазами. Она ушам своим не верила, но похоже, что сбывались самые дурные предсказания ее любимого Залесного. Инге и правда грозила нешуточная опасность. Ее хотели похитить! И только по чистой случайности жертвой похищения стала не она, а Лилька.
– Но как же похитители так ошиблись?
– Когда мерзавцы влезли в комнату, там было темно. Свет они не зажигали, прошли к кровати, заткнули Лильке рот, или уж не знаю, что они там с ней сделали, чтобы она не кричала…
На этом месте голос Алены дрогнул. Судьба бедовой подруженьки все-таки была не безразлична ей. Но она справилась со своим волнением и продолжала:
– Затем они вытащили Лильку на улицу, где также было темно, и, не разобравшись, увезли в свое логово.
– Там они разобрались, что похищена не та женщина, и прислали нам это письмо.
– И требуют собаку они не от нас, а от Инги.
Все уставились на Ингу, которая этому вниманию была совсем не рада. Она смущенно улыбнулась, всем своим видом показывая, что и хотела бы помочь, да не знает, что может сделать.
Оглядев подругу с ног до головы, словно это могло дать какой-то ответ, Алена внезапно сказала:
– Тащи сюда свою сумку.
– Зачем? В ней никаких собак точно нет.
– Но там есть что-то очень нужное этим преступникам. Если похитить собирались тебя, значит, дело тоже в тебе. А что с тобой за последнее время случалось необычного? Только то, что у тебя дважды пытались отнять твою сумку. Не забавы же ради эти двое пытались украсть у тебя эту сумку сначала в городе, потом у нас в Дубочках, а потом, не обнаружив в ней того, что им было нужно, имели наглость даже пробраться к нам в усадьбу и обыскать твою комнату. Точно тебе говорю, дело не в Лильке, дело в тебе, Инга!
Почувствовав всю свою ответственность перед несчастной Лилькой, Инга безропотно выполнила просьбу Алены. Принесла сумку, положила ее на стол открытой, и головы совета экспертов склонились над ее содержимым.
