#Волк шестнадцатый

Все перевернулось с ног на голову, стоило мне найти хоть какие-то ответы. Парень, который сидел напротив меня, был значительно моложе Слэйто, почти подросток. У него было такое лицо, словно его нарисовал маленький ребенок: короткий и вздернутый нос, выступающие скулы и раскосые глаза двух цветов… То, что наделяло шармом тонкое лицо Слэйто, придавало лицу этого паренька такой вид, будто над ним зло пошутила природа.

Светлые волосы, пожалуй, того же оттенка, что и волосы Слэйто, были коротко острижены и топорщились, как солома. Лицо, шею, каждый видимый участок его кожи усыпали бледные веснушки.

Незнакомец значительно уступал в росте моему магу, это было заметно даже несмотря на то, что он сидел. Он был шире в плечах и довольно крепко сбит. Как крестьянин, вернее, крестьянский мальчишка.

– Меня зовут Тобиас. Для друзей – Тоби. Только друзей у меня не было. Большинство ровесников звало меня Тилльской Мразью. Наследие моего отца, единственное мое наследие, – Тобиас указал коротким пальцем на свои глаза, имея в виду их узкий разрез, – которое стало причиной многих бед.

– Понимаю, что вопрос прозвучит очень глупо, но это не важно. Где Слэйто? – спросила я, хотя и осознавала, что произошло нечто магическое. Место моего друга занял кто-то другой: проник в его одежду, обнял его невесту.

– Это не глупый вопрос, скорее риторический. Но позволь я сначала закончу историю Слэйруса, книга ведь обрывается на самом интересном.

Мне хотелось вскочить и трясти этого сопляка до тех пор, пока он не сознается, куда девал моего мага. Но вряд ли это помогло.

– Валяй, Тоби. Только у нас мало времени, – сказала я, придвинув ближе снятую портупею с мечом.

– То, что времени в обрез, я знаю лучше прочих. Но эта история не займет нас надолго. Теперь ты понимаешь, как в Королевстве появляются Поглощающие и Сияющие, или салана-но-равэ. Что на праматери заокраинского значит…

– Отказавшийся от чувств или убийца чувств, да, я знаю.

– Убийца не только чувств, но и волков. То есть – охотник. О дивный старый язык с его чудны́ми шутками. Слэйрусу, охотнику на волков, видимо, на роду было написано стать Высшим магом.

Я подняла книгу и стерла пыль с обложки: «Дневник охотника на волков» – «Дневник убийцы чувств» – ну конечно же!

– Он стал выдающимся Сияющим. Конечно, он так и остался гордецом. Слэйрус даже подбросил одному издателю в Штольце свои записки, которые начал вести, еще будучи человеком. А когда книгу напечатали, то выкрал и тщательно хранил ее, считая историей становления себя как личности и как мага. Затем Слэйрус построил для себя белую башню на северо-востоке, в лесу, населенном лисами. Затем еще одну – здесь, в Волчьем саду – на месте бывшего святилища Элеи. Она не возражала – богиня вообще приглядывала за своим протеже и поощряла его затеи. А Слэйрус был любопытен. Он начал играть с тем, что раздражало его в людях сильнее прочего – с чувствами.

– Истина, любовь и вера, – тихо сказала я.

– Да, ты ведь узнала об этом в сказке, – мягко сказал Тоби, и я вдруг увидела, что он наклоняет голову совсем как Слэйто. Мимика, движения губ, прищур – все это было до боли знакомо, хотя я смотрела на чужое лицо. Между тем парень продолжал: – Сияющий стал подчинять себе людские чувства. Для них он создал особые хранилища – килиазы. Эти красивые ларцы были пропитаны магией настолько, что могли вмещать даже такую эфемерность, как чувства. Маг заключал их в килиазы и любовался хрупкостью чувств, словно бережный коллекционер. Все шло хорошо, пока он не решил пленить в одном из килиазов незамутненную любовь, чем и разозлил Элею. Богине совсем не хотелось, чтобы кто-то играл с чувством, которое лишь ей должно было быть подвластно. Все, что произошло далее, описано в сказке о Лисьем чертоге. Богиня решила пошутить, но забыла, что Сияющие гораздо ближе к людям, чем боги. Высший маг влюбился в девушку, которая раньше была лисой, и прожил рядом в виде дикого зверя всю ее недолгую жизнь.

Когда девушка-лиса скончалась, Слэйрус решил, что провалил экзамен на бога. Да и не хотел он больше быть богом. Его сердце было разбито, и внезапно он вновь почувствовал человеческие эмоции. Тут-то он и понял, как ошибся, отказавшись от них. Слэйрус выпустил все заточенные в килиазах чувства на волю, где, к его удивлению, они слились в чистые любовь, истину и надежду (это была именно надежда, а не вера). Вернуть их тем, у кого он их похитил, маг уже не мог. Но человеческие чувства крайне опасная сила в дурных руках, поэтому Слэйрус позаботился, чтобы никто не смог их получить. Маг запер чувства в трех особенных килиазах. Ларцы помещались в трех башнях, которые он успел создать в трех частях своего родного Королевства. Трех местах небывалой силы – там, где находились древние святилища тех богов, чьи имена были забыты еще до рождения Слэйруса. Магическая аура этих мест должна была охранять килиазы. После этого успокоенный маг лег и заснул в своей северной башне, так как более не знал, что делать со своей жизнью.

– Я думала, что автор дневника, Сияющий из Лисьего чертога и Слэйто – это один и тот же человек. Но теперь ни в чем не уверена, – проговорила я, взглянув на Тоби. Он все еще казался мне ужасным чужаком в одежде моего друга, копирующим его с жуткой точностью.

– Это верно и не верно одновременно, Лис. Слэйрус прошел долгий путь от человека, разочаровавшегося в жизни, до бога, но земная любовь вернула ему человечность. Это его полная история: он заснул, а Элея, возлагавшая надежды на своего протеже, навещала его в белой башне и грустила, если это чувство вообще было ей доступно.

Тоби нежно погладил Аэле по лбу. От него не укрылся мой испуганный взгляд на девушку, и я решила раскрыть карты:

– Значит, она все-таки богиня.

– Ну, разумеется, – произнес парень почти с укором. – Я думал, ты догадаешься намного раньше.

– Ты не мог так думать, тебя с нами раньше и не было, – отрезала я.

Тоби вздохнул:

– Значит, пришло время второй истории – рассказа о Тобиасе Тилльской Мрази.

– О том самом парне, которого пытались утопить в реке в лисьей маске? – спросила я, заранее зная ответ.

– Да, но ведь ты, кроме этого, почти ничего о нем не знаешь. Путешествовала с незнакомцем, доверяла ему, а это опасно.

Я поежилась. Тоби не выглядел опасным. Нет, страх – это последнее, что я испытывала, когда я смотрела на его некрасивое и грустное лицо. Даже нескладный Слэйто, не умевший толком держать свою симмскую саблю, казался опасным. Например, когда он сидел на берегу и замораживал озеро. А Тоби… он выглядел усталым и смирившимся со своей участью.

– Продолжай.

Парень кивнул.

– Я уже обмолвился, что долго болел после того, как чуть не утонул. И меня буквально вытянул с того света учитель, который зашел в нашу деревню. Его звали Фауло. Он был хорошим человеком, который не пытался убедить меня, что жизнь прекрасна. Он просто рассказывал истории, сказки, передавал слухи, новости, описывал обычаи и традиции, то, что происходило раньше, и то, чего никогда не произойдет. Он рассказывал мне о мире. Будил мой интерес. Я-то думал, что за пределами деревни меня ничто не ждет, а оказалось, что меня ничего не ждало только внутри этого мирка.

Тоби аккуратно подвинул Аэле, и девушка продолжила дремать, опираясь телом на мшистый валун. Сам он поднялся на ноги. Я была в недоумении: одежда Слэйто сидела на парне как влитая, хотя маг был по меньшей мере на голову выше моего нового знакомца. Тобиас отошел от меня, и я заметила, что он прихрамывает на левую ногу. Перехватив мой взгляд, парень неловко улыбнулся.

– Да, я пострадал в той истории сильнее, чем говорил. Хромой, некрасивый ублюдок смешанных кровей. Кому я был нужен в моей дыре? А за ее пределами меня ждал огромный мир. И я решил встать с кровати и исследовать его.

Фауло жил в Кармаке, и для начала я отправился навестить его. К несчастью, именно в это время по Королевству вдруг поползли слухи о близящейся войне с Тиллем. То здесь, то там вспыхивали восстания: люди нападали на соседей, которых знали десятилетиями. По северо-западу нашей страны прокатилась волна преступлений против выходцев из Тилля, позже историки назвали произошедшее Ниссианским восстанием, по имени города, в котором вырезали более трех сотен моих соплеменников. Но убивали не только в городах. Ты знаешь, как обо мне отзывались сверстники. Уже тогда в моей деревне не осталось и намека на дружелюбие к тилльцам и тем, кто с ними водился. Думаю, когда мою мать убивали, она благодарила всех богов за то, что я гостил у Фауло. Возвращаться я уже не стал. Было некуда.

Он замолчал. Я только сейчас заметила, как воздух вокруг наполнился яблочным ароматом. Солнце потихоньку садилось, и сумрак, как покрывало, оборачивал каждый предмет, расположенный вокруг нас. Неужели уже прошло так много времени с нашей встречи со Слэйто в «Хлипком мосту»? Я шла на юг бок о бок с человеком, о котором совершенно ничего не знала. И только сейчас я начинала понимать… Медленно.

– Мне очень жаль, что ты потерял родителей, Тоби.

– Это было очень давно. Я уже отгрустил свое. Вернемся к истории. Времени ведь все меньше. Я начал свое путешествие по миру, сначала с Фауло, а затем продолжил в одиночку. Я хотел прочувствовать весь свет вокруг, узнать, попробовать на вкус. Лисий шлем, который я заказал себе, служил напоминанием о жестокости этого мира, да. Но также о том, что не следует сдаваться и что иногда удача и обстоятельства могут оказаться на твоей стороне. Вояка из меня был никудышный, и шлем скорее воплощал мальчишескую фантазию. Его у меня стащил, а вернее сказать, отобрал один из пьяниц-наемников, которыми тогда было запружено Королевство. Смеясь и икая, он сказал: «Кто знает, парень. Может, в один прекрасный день этот шлем к тебе вернется». Знал бы он, насколько был прав, удивился бы.

Потеря шлема не выбила меня из колеи. Я съездил на Симм, дошел до зараженных земель Заокраины, исходил за пару лет все Королевство…

– Сколько тебе?

– Сейчас? Даже не знаю. Когда я умер, мне было семнадцать.

Мы вновь умолкли. Первой прервав молчание, я спросила:

– Как это произошло?

– Я узнал очаровательную сказку о Лисьем чертоге – месте, где в белой башне спит Сияющий, а вокруг бродят сотни огнешкурых зверей. Мне хотелось открыть ларец и выпустить некое чувство на волю. Какая разница – любовь, надежду или истину? Я был так отчаян и дерзок. Мне казалось, что это будет волшебно.

– А не было?

– Наверно, было, – слегка улыбнулся Тоби. – Сказка оказалась правдой. Я, вероятно, первый, кто рискнул сунуться в Чертог. Слейрус спал там на белом ложе. Свежий, как роса. И такой красивый. Мне, деревенскому пареньку, показалось, что я увидел бога. Закрытый ларец стоял у него в изголовье. Килиаз манил меня как магнит, и я не удержался – открыл этот ящик с секретом.

Затаив дыхание, я выговорила:

– Что оказалось внутри?

– Истина, – с глубокой болью в голосе ответил Тобиас. – Самая важная правда об этом мире. Самая сущность всех знаний и всех умений на земле – в одном маленьком ларце. Одного я не учел. Того, что ни один человек на свете не может воспринять абсолютную истину. Это чувство вырвалось из ларца и ворвалось в мою голову. Оно за один миг свело меня с ума, но убивало, наверное, за пару часов. Я лежал у раскрытого ларца, изо рта у меня вытекала слюна, как у слабоумного, и я медленно угасал. Последней мыслью в моем разрушенном разуме стала мольба любому богу, который бы ее услышал. Убить меня и положить конец моим страданиям.

Элея никогда не бросала Слейруса. Она всегда приглядывала за его сном. Хотя он и был, на ее взгляд, предателем, обменявшим вечное бессмертие на земную любовь, она все надеялась, что однажды ей удастся разбудить его и вернуть к жизни. И в ту минуту, когда я умирал возле килиаза, она обратила свой взгляд на белую башню и увидела мертвого мальчика, на чьих губах застыло последнее дыхание.

Внезапно рассказчик обернулся, и я со вздохом облегчения узнала Слэйто. Это был он: высокий, красивый, статный: перенявший многое от внешности двухсотлетнего Сияющего. Но сейчас, смотря на такое знакомое лицо, я уже ясно видела веснушчатого мальчишку, прихрамывающего на одну ногу. Мальчишку, который случайно познал абсолютную истину.

– Элея предложила мне сделку. Когда позже я прочитал дневник Слейруса, понял, что она часто это делала. – Слэйто усмехнулся. – Она дарила мне семь сотен и семьдесят семь дней жизни на этой земле.

Элея не могла спасти умершего мальчика, равно как не могла пробудить спящего мага. Все, что она сумела, – это дать им второй шанс. Пусть короткий и мимолетный, но шанс на жизнь и, как выяснилось, на любовь.

У меня рябило в глазах. Я видела одновременно Слэйто, Тобиаса и теперь уже различала третьего. Печальный молодой мужчина с черными как смоль волосами, заплетенными в косу, спускающуюся до земли.

Все три образа накладывались друг на друга, словно слои прозрачного стекла. Я видела каждый из них и все три одновременно.

– Который ты – настоящий? С кем я была на том холме? Кто спас меня от осьминога на озере? Кто решил, что надо защитить меня от снов?

– Слэйто, – произнесли разом три голоса. – Его нельзя разделить на части. Элея соединила мертвого мальчика и спящего Сияющего – и получилось новое существо. С воспоминаниями обоих, с внешностью, соединившей черты одного и другого, с силами одного и решимостью второго. Мысли мага и мальчика слились. Поэтому, если ты спрашиваешь, кто из них первым присмотрелся к тебе, ответ будет все тем же: это был Слэйто.

– Почему я тогда вижу троих?

– Потому что мы в Волчьем саду, в месте, где все началось для одного из них. Здесь Слэйрус решил отказаться от всего человеческого, а Элея заключила с ним сделку.

Я резко вскочила, случайно отпнув меч в ножнах:

– Так какого Войи мы здесь, Слэйто? В Королевстве, что, больше нечем заняться? Там воплощается в жизнь заговор чудовищ, идет гражданская война, в чертовой тьме Уделов твои старые товарищи-недобоги разваливаются на крикунов. Для чего мы здесь, если можем просто уйти?!

Маг подошел, и наконец его образ обрел цельность. Он взял мое лицо в свои ладони, которые, как и в первую нашу встречу, были могильно холодны.

– Потому что у любой сделки есть срок и цена. Элея хотела немного побыть человеком. Назови это божественным любопытством. Но, отрекаясь от своей божественной сущности, богиня теряла память. Именно поэтому ей требовался провожатый – человек, который покажет ей мир. Станет оберегать потерявшую память богиню и в нужный срок вернет Элее ее силу.

– Килиаз!

– Верно. То, что убило мальчишку, вполне может вернуть богине ее божественную сущность. Тем более в килиазе на юге и в самом деле содержится сама суть любви.

Я взглянула на Элею, которую привыкла называть птичкой, принцессой и малышкой. Она не спала, но пребывала в каком-то подобии забытья. Лицо будто становилось прозрачнее, и мне казалось, что скоро я увижу ее истинный облик, как увидела настоящего Слэйто.

– Я хочу отменить вашу сделку. Ты мне нужен, – прибавила я и, еще раз всмотревшись в лицо Аэле, медленно подняла портупею со своим мечом.

– Мир без любви станет выжженной пустыней. Я в этом уверен. Поэтому я и твердил тебе всю дорогу, что есть люди, потерю которых нельзя допустить. Два года путешествий магический завет поддерживал всю любовь этого мира и без богини, беспечно предававшейся радостям простых смертных. Но ведь она была цела, а вот какое будущее уготовано миру, лишись он Аэле, не знает никто.

– Что вы делали эти два года?

– То, что Тоби умел лучше всего: путешествовали и вглядывались полными восторга глазами в чудеса этого мира. Побывали на юге и на западе, повидали чудных зверей и необычные места. Элея стала Аэле, моей невестой. Мне пришлось выдумать историю с невестой, чтобы оберегать ее в пути. Иначе молодой мужчина, путешествующий со столь юной и привлекательной особой, но не объясняющий, что дает ему право проживать с ней вместе, мог нарваться на неприятности. Элея потеряла память, но ты же знаешь, какой она была: беззаботная маленькая девочка, каждый день открытая чудесам.

Я и правда увлекся тем, что любовался миром. Именно поэтому мы несколько задержались на островах. Когда же вернулись в Ларосс, у нас оставался лишь месяц, чтобы добраться сюда. Необходимо было сократить путь и идти по Янтарному перешейку, и я знал, что столкнусь там с Поглощающим. Мне требовался помощник.

Я не знала, какая эмоция кипит во мне сильнее – гнев или обида. Слова, полные горечи, вырвались сами собой:

– Это было жестоко – втягивать меня во все это! Делать частью вашей семьи! Подпускать меня настолько близко.

Слэйто некоторое время стоял, опустив глаза в землю, словно большой нашкодивший щенок. Наконец он заговорил:

– Я не знал, что все так далеко зайдет. – У него оказался глухой голос. – Но я бы с легкостью обменял два года путешествий с Элеей на еще один день с тобой.

– Это было больно, любимый.

Это сказала не я. И не Аэле. Это вообще был не женский голос. Звонкий, юношеский, подозрительно знакомый. Я резко обернулась, вглядываясь в сад и обнажив меч, но никого не увидела. Затем повернулась к камню, у которого спала Аэле…

Девочки не было на месте. Вместо нее от камня поднимался он. Светло-серебристые пряди, изнеженное лицо. Меня будто скрутило в комок, а внутри разрастался леденящий ужас.

– Нет!

– Здравствуй, Лис.

– Ты остался в замке, остался в прошлом. Может, тебя уже и в живых нет! Ты – видение!

– Не совсем, – ответила Аэле, а вернее, богиня в облике моего Принца, одетого так же, как в день нашей последней встречи. Он изящно стряхнул со своих чулок комочки земли, а затем обратился ко мне: – Просто твои чувства, ох, они так меня будоражат. Такие сильные и яркие. Я перенимаю их, как вода принимает форму кувшина. Но я никак не ожидала, что вместе с любовью вберу столько ненависти. Как ты умудряешься смешивать эти чувства так крепко?

– Не смей лезть в мою голову, – процедила я сквозь зубы и сжала кулаки. По лицу Принца прошла рябь, и спустя мгновение на его месте я увидела уже Атоса. В его запыленном плаще и высоких сапогах. Крайниец удивленно оглядел себя:

– Ого, Лис, как разнятся твои вкусы. Обычно у девушек бывает тоска только по блондинам или только по брюнетам. Тебя же гоняет из крайности в крайность, да? Или, может от края к Краю?

Я лишилась дара речи. Увидеть за пару мгновений и Принца, и Атоса оказалось больнее, чем я могла бы подумать. Мне как никогда хотелось беспомощно разрыдаться, но глаза оставались сухими. Я упала на колени и жадно вглядывалась в лицо человека, который давно погиб. Я и забыла, что у него из-за постоянно сведенных бровей образовалась такая забавная складка на лбу. Два года минуло, а он выглядел моложе, чем я его помнила. Но, несмотря на всю боль, смотреть на Атоса было гораздо приятнее, чем на Принца.

– Ой, – произнесла богиня, и лицо крайнийца словно омыло водой. Мы секунду стояли молча, затем Элея произнесла: – Как неловко вышло.

Два Слэйто стояли друг напротив друга. Один – беспомощно опустив голову, другой – оценивающе осматривая себя.

– За спиной своей невесты, не стыдно? – обратилась Элея в образе Слэйто к настоящему магу. – Впрочем, я не в обиде. Ты хорошо служил мне эти два года. Будет о чем рассказать в вечности моим друзьям. Для тебя же пришло время умереть, как мы и договаривались.

– А что, если я против? – сквозь зубы проговорила я. Образ лже-Слэйто, если приглядеться, был не так уж и похож на оригинал. Блеклая копия мага, словно отражение на мутной воде: пара секунд – и оно исчезнет навсегда.

– Тебя никто не спрашивает, глупенькая. Ты нам очень помогла, и Аэле к тебе так привязалась. Все твои эмоции, – богиня в образе мужчины с наслаждением вдохнула полной грудью, – все, что переполняет тебя, так насыщенно. С каждой своей неудачей ты будешь все больше и больше переполняться злобой, гневом и печалью. Я буду следить за тобой, Лис. Кто знает, может, однажды ты тоже придешь в мой сад, чтобы обратиться в охотника на волков. Когда устанешь.

– Даже не надейся. – Я подняла меч и, невзирая на то, что Слэйто сделал вялый предупреждающий жест, направила его на Элею. – А что, если я не позволю тебе увести Слэйто?

– И что ты сделаешь? Убьешь любовь всего этого мира? Неужто ваша жалкая пародия на отношения стоит смерти всей любви на земле? – Элея засмеялась. Ее смех, как и голос, был неживым, будто металлические ядрышки стучали в пустой скорлупе. Наверняка этот же голос слышал Слэйрус, когда впервые посетил Волчий сад. Этот голос не мог принадлежать человеку – это был голос неизбежности.

– Я уже однажды опустила руки, – прошипела я. По лицу Элеи пробежала рябь, и образ Слэйто на миг сменился лицом Атоса – словно напоминая мне об ошибках прошлого. – Я больше не намерена оставлять своих друзей позади. Я буду за них драться.

Я кинулась к богине. Ветер был на моей стороне. Я же быстрее, я смогу… Но, увы, одного прикосновения Элеи оказалось достаточно, чтобы я рухнула как подкошенная лицом вниз. Мое тело словно забыло, как надо действовать: я не могла моргать, каждая мышца была расслаблена, и – самое ужасное – легкие не собирались вбирать ни одного глотка воздуха. Я почувствовала, как кровь приливает к голове и нарастает паника.

Настоящий Слэйто присел рядом и перевернул меня на спину. Увиденное его напугало.

– Прекрати! – вскричал он. – Прекрати сейчас же!

– О, прости, – сказала Элея, и воздух наполнил мои легкие. Я с хрипом втягивала его в себя, глоток за глотком, сладкий, пропитанный яблочным духом воздух. Элея между тем лениво протянула: – Постоянно забываю, как устроены люди.

К сожалению, возможность дышать – это единственное, что вернула мне богиня. Я была не способна говорить, шевелиться, даже хоть раз моргнуть. Могла только вглядываться широко раскрытыми глазами в бледное лицо мага. Он, видимо, прилично принял своей дряни сегодня – глаза были почти красного цвета. Неудивительно, я бы тоже употребила чего покрепче, если бы знала, что мне предстоит сегодня умереть.

– Я оставлю Лис здесь. Чтобы она не придумала чего учудить. Этого нам только не хватало.

Элея развернулась и, как только она отвела от меня глаза, сразу же утратила облик Слэйто. Со спины она выглядела девочкой-заморышем. С мышиного цвета волосами, костлявыми руками и балахоном вместо платья, которое было на Аэле. Наша птичка была просто сном богини о том, как должно выглядеть существо, дарящее любовь. Где сейчас та девочка, которая могла плакать и умела сопереживать, чувствовавшая жизнь так же остро, как я? Существовала ли она вообще?

Слэйто вглядывался в мое лицо. Светлая магия тихо потрескивала, язычки ее переплетались с язычками моей темной ауры. Затем маг задумался, его губы приоткрылись, словно он намеревался что-то сказать. Но, видимо, передумал: Слэйто поднялся, так и не проронив ни слова.

– Если тебе интересно, то впереди Лис ждет весьма увлекательная жизнь: сражения с монстрами, позабытые друзья, новые союзники.

– Мне неинтересно, – прошептал Слэйто и двинулся к Саду.

Оба, и маг, и богиня, зашли за мшистые валуны. За ними двинулся и Пушок, до этого смиренно сидевший в ожидании своей хозяйки возле остатков ворот. Как только все трое скрылись из виду, где-то в глубине Сада раздался жуткий и заунывный волчий вой. Наверное, мраморные статуи задрали свои гладкие головы к небу и приветствовали богиню и ее жертву.

Я же сосредоточилась на своем состоянии. Пошевелить хотя бы рукой, хотя бы одним пальцем. Моргнуть, повернуть голову. Я не могла сделать ничего. В висках стучала кровь – но теперь не от недостатка кислорода, а от страха. Где-то в глубине сада, откуда разносился аромат цветущих яблонь, высшее существо собиралось казнить Слэйто. Не потому, что маг чем-то не услужил Элее, не потому, что он плохо справился со своей работой – а просто потому, что уговор был о семи сотнях и семидесяти семи днях.

Хоть бы моя темная аура помогла мне справиться с параличом, которым меня обездвижила богиня. Но, несмотря на окружающую меня тьму, я не была ведьмой. И магия, Войя ее раздери, ничуть не помогала.

Вдруг из Сада донеся крик. Женский. И тут же невидимые путы, сделавшие меня беспомощной, спали. Состояние моего тела изменилось так резко, что его выгнуло дугой. Двигательные способности вернулись слишком внезапно, и пару секунд мне казалось, что я не смогу управлять проклятыми мышцами. Крик повторился.

Я неуклюже поднялась и скрюченными пальцами взяла меч. Что бы ни происходило в Саду, где-то там – Слэйто. Я снова невольно коснулась пустых выемок на моей заокраинской броне. Нет вторых шансов, ну и Войя с ними, и так прорвемся. Я, прихрамывая, вбежала в Сад. В небе надо мной взошла полная и яркая луна; озаренный ее светом мир вокруг словно превратился в гравюру – так отчетливо выглядел каждый лист.