Скособоченный продолжал беседовать с лунным человеком. Готовый в любой момент пустить в ход зубы, Клык внимательно вслушивался в его интонации, но не находил в них угрозы или враждебности. Внезапно чуткие уши волка уловили далёкий зов. Решив, что незнакомец настроен к лунному человеку вполне дружелюбно и их можно оставить вдвоём, Клык бросился на зов.

Справа и слева от него мелькали серые тени, движущиеся в том же направлении, что и Клык. Волки быстро добрались до опушки, окружённой густой ореховой порослью, откуда доносился вой.

– Убийца волков здесь! – прорычал Душитель, когда звери собрались. – Я следил за ним. Он кружит вокруг места, где живёт стая лесных людей, словно охотится за кем-то.

Клык аж подскочил.

– Я знаю, кто ему нужен! Лунный человек!

– Клык прав, – поддержал Палёный. – Лунный человек забрал его нож. Без ножа у охотника меньше силы. Убийца волков собирается поймать лунного человека, чтобы вернуть свой нож.

– Мы поклялись отомстить за наших братьев! – оскалился Душитель. – Сегодня ночь нашего отмщения!

Кружа вокруг хижины вождя, Апанхур всё больше сокращал радиус. По пятам за ним двигались серые тени, и расстояние между волками и шатром тоже сокращалось. В двадцати шагах от хижины охотник остановился. Замерли и звери. Изнутри доносились вопли и визг, затем послышались крики и возбуждённые голоса, спорящие о чём-то.

Полог бесшумно приоткрылся, и наружу выбрались двое. Скособоченный торопливо уводил прочь от шатра ту самую самку, которую разыскивал Клык по просьбе лунного человека. В этот миг из-за полога выскользнул ещё кто-то, и Клык мгновенно узнал безволосого любителя малины, на которого объявлена охота. Узнал его и убийца волков.

– Далеко ли собрались? – усмехнулся Апанхур, натягивая тетиву.

Люди замерли. Волки подобрались.

– Стой на месте! – приказал охотник юноше. – Шевельнёшься или попытаешься снова выкинуть фокус со светом – твоей подружке конец. Толмач, подойди к мальчишке, забери амулет и принеси мне.

Горбун неохотно отпустил ладонь девушки и поковылял к Алзику. Охой что-то ему протянул.

– Толмач, повернись ко мне лицом. Покажи амулет.

Дальнейшее произошло быстро. Скособоченный развернулся и резко метнул в охотника нож. С тетивы со свистом сорвалась стрела. И хотя Апанхур стрелял почти в упор, она не попала в цель, а вонзилась в землю. Потому что за мгновение до того, как стрела отправилась в полёт, в правый локоть убийцы волков вцепился Клык, Душитель прыгнул охотнику на спину, Палёный и остальные накинулись со всех сторон.

Беглецы не стали любоваться местью волков, спеша убраться из логова дикарей как можно скорее. Но быстро двигаться не получалось. Силы Алзика и Синголь были на исходе, а покалеченный отец девушки, подволакивающий ногу, тоже оказался ходоком весьма посредственным. Первые солнечные лучи застали их у подножия лесистого холма, в который упиралась ложбина. Алзик стал всё чаще спотыкаться. Едва они начали подъём, как их догнал прихрамывающий Клык.

– Убийца волков умертвил Душителя голыми руками, – мрачно сообщил волк. – Правда, и ему досталось от наших зубов, но он выживет. Ему на помощь быстро подоспели охотники из стаи лесных людей, и мы были вынуждены отступить. Потом лесные люди передрались между собой – по-моему, выясняли, кому быть вожаком в их стае. Однако убийца волков залижет свои раны, а лесные люди закончат драться прежде, чем вы удалитесь на безопасное расстояние.

Синголь опустила талисман, который Алзик вложил ей в ладонь, когда они выбирались из шатра. Напрасно слуга Хунгара требовал, чтобы толмач забрал амулет у мальчишки – кулон сжимала девушка, но Апанхур об этом не догадывался.

– Что предлагает волк? – спросил симхаэт, когда дочь передала ему известия.

– Для начала отдохнуть. В погоню за вами бросятся, но не сегодня.

– Волк прав: если не отдохнуть, мы совсем лишимся сил. – Горбун поднялся с земли. – Я осмотрю окрестности, поищу укрытие для твоего друга, Синголь.

– Лунный человек не умеет грызть и жевать, – жаловался девушке Клык. – Мясо не для него. Мне пришлось заставить его съесть заячью печень, но это было почти сутки назад. С тех пор он ничего не ел. Говорил, что любит малину, медведь безволосый! Найди ему малину или придумай, чем кормить, не то он сдохнет с голоду.

И снова волк был прав. Требовалось позаботиться не только об убежище, но и о воде и пище, иначе они все протянут ноги. Вскоре вернулся отец и сообщил, что нашёл укрытие для Алзика. Им оказалась ловушка вроде той, в которую угодил невезучий Пышка. Раскидали ветви, первым в яму спустился симхаэт и, поднатужившись, вырвал заострённые колья.

Волку убежище совершенно не понравилось.

– Здесь умирали звери. Много зверей, включая волков. Я чую запах их мук.

– Вся земля – одна большая братская могила, – возразил горбун. – Мы сейчас не в том положении, чтобы привередничать.

Клык отдыхать возле ловушки отказался наотрез и, прихрамывая, потрусил в своё логово, пообещав вернуться к людям с восходом луны. Синголь помогла отцу расстелить на дне ямы одну из шкур и спустить охоя. Отец остался с Алзиком внизу, а девушка выбралась и набросала поверху сучья. Подумав, укрыла их второй шкурой как пологом. Чем не «шатёр»? Удовлетворённая результатом своих трудов, Синголь заглянула внутрь.

Отец держал возле рта Алзика сосуд, изготовленный из маленькой грушевидной тыквочки, и упрашивал сделать глоток:

– Этот бальзам не очень приятен на вкус, но придаёт бодрости. Давай, парень, попробуй.

Алзик глотнул и закашлялся.

– Хорошо, хорошо, – горбун мягко похлопал юношу по спине. – Сделай ещё пару глотков.

Добившись результата, симхаэт закупорил тыквочку и вдел горлышко в петлю. Верёвку, обмотанную вокруг его пояса, унизывали такие же петли, в которых болталось ещё с полдюжины тыквенных сосудиков. Когда отец, кряхтя, вылез из ямы, Синголь пристроила шкуру-полог и поспешила на поиски еды.

Малины в окрестностях не оказалось, зато удалось набрать диких яблок и черники. Нашла она и маленький подземный ключ, напилась, умылась. Поискала, во что бы набрать воды для Алзика. Вогнутый кусок коры, по форме напоминавший пригоршню, показался вполне подходящим. Если не удастся донести воду в коре, она попросит у отца одну из тыквочек и снова вернётся сюда. Синголь двигалась аккуратно, стараясь не расплескать воду, не рассыпать яблоки и ягоды, сложенные в подол жалкой грязной тряпки, в которую превратилась прекрасная новенькая туника.

Солнце передвинулось к западу, в чащобе стало темней и прохладней. Отец, скрючившись, уснул прямо на земле, рядом с замаскированной ямой. Шкуры не укрывали его искалеченного тела, покрытого множеством шрамов, и у Синголь навернулись слёзы. Боги, сколько же он вынес! Спустив в яму кору с остатками воды, чернику и яблоки, она снова вылезла, укрыла отца снятым с сучьев пологом. Набрала веток, скинула их в яму, спрыгнула сама и заделала ветками лаз изнутри.

Алзик спал, поджав колени к животу. Синголь как обычно пристроилась к юноше со спины, просунула ладонь ему под щёку и сделала долгий выдох, отпуская напряжение ужасных последних дней. Вдруг щека охоя оторвалась от её ладони, и Синголь ощутила прикосновение губ к тому месту на своём запястье, где бьются голубые жилки. Прикосновение повторилось, потом Алзик повернулся к девушке лицом. Прикосновения сухих губ к её векам были лёгкими, как скольжение лучей по воде. Синголь почти не дышала, угадывая, какого места его губы коснутся в следующий миг – уголка глаза, лба, щеки, уха…

– Я так за тебя боялся… – шепнул Алзик в завитушку её волос.

Обвив руками шею друга, Синголь крепко прижалась к нему:

– А я за тебя!

– Держи. – Симхаэт протянул дочери палочку с заострённым концом, на которой дымились нанизанные грибы.

Подув на грибы, Синголь положила угощение остужаться и попыталась засунуть Алзику в рот ещё одну ягоду.

– Не стесняйся, черника не повредит цвету твоих зубов! – веселилась девушка.

Охой уворачивался, насмехаясь ей в тон:

– У тебя самой от ягод язык чёрный! Высуни язык, Синголь! Покажи, какого он цвета!

Глядя на их смеющиеся лица, мужчина вспоминал, что когда-то такие же ликующие глаза были у Сингрид, а его самого наполняла бесшабашная радость, какой светился сейчас этот не приспособленный к их миру парнишка.

– Ты помнишь моё имя? – обратился симхаэт к дочери, пробуя ножом готовность запекающихся в золе клубней.

Он успел подобрать нож, неудачно брошенный в охотника, и оружие превратилось в полезнейшую вещь. Горбун даже сплёл для него некое подобие ножен, и те теперь соседствовали на верёвочном поясе с сосудами из тыквочек.

Смех Синголь оборвался.

– Сим… Сим… – забормотала девушка, сгорая от стыда.

Она забыла! Забыла, как зовут родителей! Конечно, позже их имена всплывут в памяти, но вот сейчас, когда отец спрашивает, она не в состоянии вспомнить!

– Разумеется, Сим… – хмыкнул симхаэт. – Имена мужчин народа Симха начинаются с Сим, а имена женщин с Сим или Син. Ладно, не терзай свою память, Синголь. Для крошки, какой ты знала нас, имена родителей неважны, а потом, верно, ты редко их слышала.

Горбун поддел лезвием запечённый клубень, выкатил его из золы, положил на плотный лист, служивший блюдом, поднялся с корточек и поставил блюдо перед охоем.

– Моё имя Симгóин.

Алзик вскинул на него светлые глаза и кивнул.

Симхаэт обернулся к дочери:

– Имя твоей матери Си нгрид.

Он снова вернулся к остаткам костра и достал следующий клубень.

– Ты расскажешь, что с вами случило сь? – тихо спросила Синголь.

– Когда-нибудь. – Симгоин поставил блюдо с клубнем перед дочерью. – Сейчас у нас более важные задачи. Клык совершенно прав.

Волк, как и все звери относившийся к огню с недоверием, лежал поодаль. Услышав своё имя, Клык повёл ушами.

– Скоро по нашим следам бросятся в погоню Апанхур и дикари, – продолжал Симгоин, – а мы не очень быстро передвигаемся. Куда вы направлялись, Синголь?

– Мы сначала решили идти к Старцу, отец. Но теперь нам нужно в святилище богов. – Девушка обернулась к Алзику. – Я вспомнила, о чём меня просил отшельник. Принести талисман в дар богу, имя которого начинается на А.

– Раз за этой штукой гоняется Хунгар, значит, её нужно попытаться принести в дар Ашмару, – задумчиво проговорил Симгоин. – Хунгар не позволит, чтобы эта вещь попала к Аллару. Однако прежде всего нам нужно предупредить симхаэтов о скором нападении дикарей.

– Но, отец, если мы принесём талисман в дар Ашмару, Апанхур не получит от дикарей того, что хочет, и не станет выполнять свою часть сделки.

– Дикари нападут, как только определятся с новым вождём.

– Почему?!

– Потому что видели тебя! Земли, пастбища и скот симхаэтов не больно-то прельщают дикарей. Возделывать землю они не умеют, скот быстро перережут и сожрут, земли и пастбища придут в запустение и станут такими же, как здешние леса. Единственное, что интересует дикарей, – это женщины. В твоём лице они увидели, насколько красивы женщины симхаэтов. Апанхур знал, на чём сыграть, да и Акхак никогда ничего не делал просто так. Пригласив лучших воинов позабавиться с тобой, он рассчитывал разжечь в них желание немедленно двинуться в земли симхаэтов. А народ Симха действительно ослаб, у нас почти не рождаются дети, и защитников мало. В этом Ахкак абсолютно прав! И таких военачальников, каким когда-то был Апанхур, у симхаэтов ныне нет. Или за годы, что я провёл у дикарей, кто-то появился?

Синголь покачала головой.

– А у дикарей есть! Я уверен, что после короткой резни, их новым вождём станет Такраб, младший брат Ахкака. Он отличный воин.

Алзик, видя, что подруга совсем съёжилась от слов отца, попросил у неё талисман и подошёл к волку.

– Клык, снова нужна твоя помощь. Убийца волков натравил лесных людей на стаю моей подруги и её отца. Нужно доставить весть об этом в селение.

– Ты просишь меня помочь скособоченному?

– Помочь ему – значит, помочь и нам.

– Сначала спроси, убивал ли он волков. Пусть ответит честно, если солжёт, я почую.

Алзик вернулся к костру:

– Я попросил волка доставить симхаэтам весть о нашествии дикарей.

Горбун с изумлением воззрился на охоя, затем хлопнул юношу по плечу:

– Ты мне всё больше нравишься, парень! У тебя отлично варит голова.

– Волки помогают лишь после того, как получают ответы на свои вопросы, – продолжал Алзик. – Лгать нельзя, волки чувствуют любую фальшь. Клык спрашивает: убивал ли ты волков?

– Не убивал, я не охотник, – ответил Симгоин.

– А медведей? – продолжал выяснять Клык.

– Говорю же, я не охотник, – повторил симхаэт.

– А летучих мышей? – допытывался въедливый волк.

Симгоин рассмеялся:

– Боги, зачем мне летучие мыши?! – И вдруг помрачнел. – Может, волк желает знать, кого я убивал?

Клык желал.

– Людей, – жёстко сказал Симгоин.

На куске бересты симхаэт нацарапал послание. Синголь отрезала от своей туники полосу и привязала письмо под брюхо волка. Затем Симгоин с помощью дочери, которой Алзик вернул талисман, долго объяснял зверю, как добраться до селения и найти жильё Симхаруха. Когда наставления были закончены, Алзик присел рядом с волком:

– Постарайся не угодить в ловушку лесных людей, Клык. В селении тоже будь осторожен. Люди пугливы. Чуть что, хватаются за оружие и только потом понимают, что им ничего не угрожало.

– Я тоже не прочь ещё свидеться с тобой, чудо лунное! – Волк лизнул Алзика в нос и бесшумно исчез в тёмной чаще.

Беглецы уничтожили следы своего пребывания возле ловушки, прихватили печёные клубни и грибы и тоже двинулись в путь. Симгоин объяснил, что лесистый холм, на который им нужно подняться, прорезает громадный овраг. По дну оврага всегда стелется туман, и дикари обходят это место стороной, считая овраг следом Великого червя, а туман – его дыханием. Туман скроет их от глаз преследователей, а Алзика убережёт от солнца. Ручеёк, бегущий по дну оврага, позволит утолить жажду, поэтому о воде можно не заботиться.

На холм карабкались молча, экономя силы. Первым двигался Алзик, за ним Симгоин, замыкала цепочку Синголь. Путь был тяжёлым: приходилось продираться через колючие кустарники, цеплявшиеся за одежду; ноги спотыкались то о корни, то о камни, то проваливались в ямы. Подъём вымотал всех, особенно Симгоина с его повреждённой ногой, однако светлеющее небо подстёгивало. Когда путники добрались до крутого склона оврага, Алзик ощутил знакомое жжение в глазах и едва не заплакал от досады. Предстоял ещё рискованный спуск, а охой уже почти ничего не видел! Заметив, что движения юноши потеряли уверенность, Симгоин приказал Алзику остановиться.

– Достаточно светло, чтобы я хорошо разбирал дорогу. Я буду держать тебя во время спуска, а ты ухватись за край шкуры. Скоро мы доберёмся до полосы тумана, там тебе станет легче, парень.

Симхаэт обнял охоя за плечи, убедился, что тот держится за шкуру, и стал осторожно спускаться. А Синголь подумала, что с такими спутниками ей ничего не страшно, и восславила лучезарного бога, подарившего ей друга и вернувшего отца. Не успела она закончить молитву Аллару, как у неё под ногами что-то задвигалось. Вскрикнув от неожиданности, девушка отскочила, не удержала равновесия на краю склона и кубарем покатилась вниз.