Синголь разбудили человеческие голоса. На поляне толпились коренастые мужчины, одетые в звериные шкуры, вооружённые копьями и дубинами. Волосы у большинства были заплетены в мелкие косички, а лица, вымазанные красной глиной, выглядели устрашающе.

В толпе выделялся дикарь, жирный, как супоросая свинья. Он был облачён в медвежью шкуру и расписан глиной с особым тщанием. Плечи его покрывала накидка из лисьих хвостов, а бесчисленные косички пестрели птичьими перьями. Больше ни у кого из мужчин таких излишеств в одежде и причёске не наблюдалось. Жирный дикарь заговорил, речь его звучала крайне надменно.

– Толмача, – проскрипел кто-то совсем рядом с укрытием Синголь.

Девушка прекрасно помнила этот жуткий голос! Апанхур! Синголь едва сдержала крик.

Из толпы дикарей, подволакивая ногу, выдвинулся человек, нисколько не походивший на остальных. Вся его одежда состояла из облегающей чресла повязки да верёвки на поясе. Хотя спину и грудь мужчины уродовал двойной горб, искривляя фигуру, он был выше и стройнее дикарей. Кожа его имела медовый оттенок, как и кожа Синголь, и не носила следов дурацкой раскраски. Волнистые волосы казались светлее чёрных косм дикарей. Чтобы волосы не лезли в глаза, человек обвязал лоб верёвочкой. Чело Синголь украшал подаренный на день рождения серебряный обруч. Гораздо более красивый, чем простая верёвочка, но надетый с тою же целью.

– Вождь спрашивает, зачем ты позвал его, слуга чёрного бога? – произнёс толмач на языке симхаэтов.

Вне всякого сомнения, горбатый принадлежал к племени Синголь!

– Нужна одна вещь. Пусть вождь прикажет воинам принести её мне. Обещаю за это награду, – проклекотал Апанхур.

– Что за вещь? – спросил вождь.

– Амулет, принадлежащий моему Господину. Его украл мальчишка.

«Апанхур обнаружил, что талисман у Алзика!»

– Отчего же ты сам не отнимешь вещь своего Господина у мальчишки-вора? – насмешливо поинтересовался вождь.

– Меня не пускает Свет, – процедил охотник.

«Слава Аллару! Лучезарный бог не отказал в покровительстве охою!»

– Какую награду ты предлагаешь за эту вещь?

– Земли симхаэтов. Их скот, пастбища, женщин.

Голос толмача дрогнул, когда он переводил слова охотника. Какое-то время вождь молчал, обдумывая предложение Апанхура.

– У симхаэтов перестали рождаться дети, – наконец произнёс он. – У них почти не осталось воинов, а женщины стары. К чему моим людям гоняться за мальчишкой? Очень скоро земли, скот и пастбища симхаэтов станут нашими. А их старухи нам не нужны.

– Так-таки не нужны?

Правая рука Апанхура метнулась в дупло и уже в следующее мгновение выдернула оттуда визжащую девушку. Синголь извивалась и царапалась, как дикая кошка, отбиваясь от охотника, но где уж там! Апанхур одной рукой прижал Синголь к своему боку, на другую намотал её волосы и держал голову так, чтобы дикари могли хорошенько рассмотреть симхаэтку.

Глаза мужчин загорелись.

– Значит, вам не нужны старухи симхаэтов? – усмехнулся Апанхур.

– Мои люди принесут тебе амулет, слуга чёрного бога, если ты оставишь мне эту женщину как залог сделки.

– Эту женщину я принесу в жертву Хунгару, – зло прохрипел Апанхур.

Синголь пришла в ужас, представив уготованную ей участь, и снова попыталась вырваться.

Тем временем дикари незаметно придвинулись к дубу.

– У симхаэтов мало молодых женщин, – миролюбиво возразил вождь. – Неразумно терять ни одну из них. Мы дадим тебе козу с золотой шерстью, чтобы ты принёс её в жертву чёрному богу. А потом вернём вещь, украденную мальчишкой.

– Эту женщину я обещал Хунгару!

Апанхур резко дёрнул жертву за волосы, запрокидывая ей голову, но его рука, рванувшаяся к ножнам, не обнаружила в них ножа. А в следующий миг на охотника навалились дикари.

– Вот и договорились! – довольным тоном заключил вождь, когда к нему подтащили девушку. – Залог принят. Мы найдём мальчишку и доставим то, что ты просишь. А ты отдашь нам земли симхаэтов. Их скот, пастбища и женщин.

– Договорились, – с ненавистью прошипел Апанхур.

– Будь ты проклят, предатель! – закричала Синголь.

– Он уже давно проклят, – шепнул ей на ухо оказавшийся рядом толмач.

– Ну что ж, моя козочка. – Вождь прижал симхаэтку к своему брюху. – Благодари свою судьбу! Добрый Áкхак выкупил тебя у чёрного бога и надеется, что ты будешь благодарной и ласковой женой.

От зловония, испускаемого тушей дикаря, девушка почувствовала рвотные позывы. По счастью, Акхак разжал объятия довольно быстро. Переведя дух, Синголь вопросительно взглянула на толмача.

– Не отчаивайся, девочка, – мягко сказал тот. – Жирный боров Акхак прав в одном: перспектива стать его наложницей обнадёживает больше, чем участь жертвы Хунгара.

– Это сказал дикарь? – изумилась Синголь.

– Женщина не верит своему счастью, великий вождь, – невозмутимо перевёл горбатый.

Весь путь толмач сжимал ладонь девушки. Трое сопровождавших их коренастых мужчин пожирали симхаэтку глазами, как голодные собаки кусок мяса, которым издевательски размахивают у них перед носом. Слушая их возбуждённые выкрики, Синголь дрожала и прижималась к горбатому соплеменнику.

Узкую ложбину, в которую они спустились, стискивали два склона. Один порос непроходимым лесом, другой высился каменистой скалой, за которую упрямо цеплялись корнями редко растущие деревья. Далеко впереди маячили густо заросшие холмы.

Они остановились, и толмач что-то сказал дикарям. Затем повернулся к ним спиной, закрывая симхаэтку от их голодных глаз:

– Мы пришли. Вот шатёр вождя.

– Это шатёр? – Синголь ткнула пальцем в убогое сооружение из длинных жердей, с натянутыми поверху шкурами.

– Больше ни у кого нет персональной хижины. – Горбун откинул шкуру, служившую пологом. – Входи, не привлекай к себе лишнего внимания.

Внутри омерзительно воняло тухлятиной. Над широким топчаном, покрытым плохо выделанными шкурами, вился рой мух. Синголь снова затошнило, она дёрнулась к выходу, но толмач ухватил её за локоть.

– Оставайся здесь! Чем меньше глаз на тебя пялятся, тем безопасней. Если тебя стошнит прямо в «шатре», не страшно. С вонью придётся смириться, а с мухами мы поборемся. – Он вытащил из верёвочки в волосах какой-то крошечный катышек. – Мухи не любят эту травку. Разотри по лицу и телу, и они не будут тебе докучать.

Синголь послушно растёрла.

– Теперь приляг. После того что тебе выпало этим утром, удивительно, как ты вообще держишься на ногах.

Синголь опустилась на топчан.

Толмач укрыл её шкурами и присел на край.

– Расскажи, как ты очутилась в дупле?

Девушка не успела открыть рта, как снаружи донеслись ликующие вопли и громкий шум трещоток.

– Что происходит? – вздрогнула Синголь.

– В ловушку попал медведь. Дикари славят охотников, которые тащат добычу.

Симхаэтка взвилась, как ошпаренная:

– Медведь?! Я должна его увидеть!

И бросилась из хижины настолько быстро, что горбун не успел её остановить.

Тушу зверя волокли как раз мимо «шатра». Синголь, подскочив к охотникам, затряслась так, точно увидела умершего родственника. Подоспевший толмач сгрёб её в охапку и увлёк обратно в хижину.

– Тебе знаком этот медведь? – спросил он, усаживая всхлипывающую девушку на топчан. – Послушай, если ты расскажешь, что с тобой случилось, возможно, я сумею помочь.

Горбун приобнял Синголь за плечи, и её прорвало.

– Мы шли втроём… – Рыдания мешали ей говорить. – Пышка, Алзик и я. Пышка – этот медведь… Шли по ночам, потому что… Алзик не может выносить солнца. Я сделала ему шляпу и очки… Но днём для него всё равно… слишком жарко. Солнце сжигает его глаза и кожу…

– Глаза и кожу Алзика? Но почему?

– Потому что он охой.

– Никогда не слышал об охоях. Кто это?

– Люди Горы. Они живут в глубоких пещерах, которые называют своим подгорным Домом, и поклоняются алларету, хотя именуют его Колхоем.

– Я думал, алларет не более чем легенда! – изумился горбатый. – Ты, что же, видела цветок из Садов Аллара?

– Не только видела! Я сама принесла алларет в подгорный Дом! Случайно. Его колючки впились в мою тунику.

– Теперь я понимаю, почему именно тебя Апанхур обещал принести в жертву Хунгару, – задумчиво произнёс толмач. – Тебе покровительствует Аллар…

– Алзика тоже хранит Аллар! Свет не пустил к нему Апанхура!

– Алзик и есть мальчик, укравший амулет Хунгара?

– Это ложь! – закричала вне себя Синголь. – Ложь! Ложь! Я сама отдала Алзику талисман, потому что боялась оставлять его без оберега.

– Значит, амулет Хунгара был у тебя?

– Талисман – вовсе не амулет Хунгара, – возразила Синголь, немного успокоившись. – Старец передал мне талисман и попросил принести его в дар Аллару или Ашмару. Совершенно точно не Хунгару! Но Апанхур стал меня преследовать. Убегая от него, я сорвалась в пропасть и попала в пещеры охоев. Там меня спас Алзик. Мы вышли из подгорного Дома совсем не в том месте, в котором рассчитывали, и оказались в землях дикарей! А теперь на Алзика объявлена охота! Он и так беспомощен в нашем мире и ничего о нём не знает. И ещё этот предатель посулил дикарям женщин и земли симхаэтов!

– Тем более, тебе нельзя отчаиваться. Видишь, сколько перед тобой задач!

– Это и повергает меня в отчаяние! Я не знаю, что делать! Всем, кто мне дорог, грозит гибель! Пышку вот уже убили! – Синголь снова ударилась в слёзы.

– Следует помочь тем, кто жив, – твёрдо сказал горбатый. – Нужно бежать отсюда!

Слёзы девушки мгновенно высохли:

– Это возможно?

– Возможно. Но сначала тебе придётся войти в доверие к Акхаку, что непросто. Акхак коварен и чудовищно жесток. Иначе бы он не ходил в вождях вот уже двадцать лет.

– Ты здесь двадцать лет?

– Двенадцать. За эти годы мне удалось узнать о дикарях почти всё. Я знаю, куда идти…

Толмач не закончил, поскольку вошла женщина, которой воины приказали приготовить еду для новой жены вождя. Женщина поставила на земляной пол деревянное блюдо с рыбой, кореньями, дикими яблоками и тихо обратилась к Синголь.

– Тебе повезло. В первый же день своего пребывания в шатре Акхака ты отведаешь медвежатины. Это добрый знак. Значит, сын, которого ты родишь Акхаку, будет крепким и сильным, как медведь, – перевёл её слова горбатый.

– Я не ем медвежатину! – побледнела Синголь.

Переводить толмач не стал. Горько покачав головой, женщина сказала что-то ещё и показала симхаэтке шрамы на лице и руках.

– Ей повезло меньше, и в день, когда её привели в шатёр Акхака, охотники не поймали медведя. Она не смогла родить вождю крепкого и сильного сына. Её ребёнок умер, едва родившись, и она навлекла на себя немилость Акхака. Он оставил ей на память эти шрамы.

Когда женщина вышла, горбатый быстро сказал:

– Теперь слушай внимательно, потому что скоро явится вождь. Я дам тебе сок одного растения, который ты подмешаешь ему в питьё. Акхак недоверчив, поэтому сначала опробует питьё на тебе. Смело глотай, это не яд. Растение вызывает сладостные грёзы, Акхаку привидится, что он пробудил в тебе неуёмную страсть, ты же проглоти вот это. – Толмач достал невзрачную коричневую горошину, спрятанную между плетений верёвки, стягивающей его волосы, и протянул Синголь. – Горошина содержит вещество, нейтрализующее действие сока.

– Когда он заснёт, мы убежим? – приободрилась симхаэтка.

Соплеменник покачал головой и ласково погладил девушку по волосам:

– Сейчас бежать нельзя. Апанхур бродит поблизости, выжидая, когда поймают твоего мальчика. Если мы попробуем сбежать этой ночью, то столкнёмся с ним. От него я тебя защитить не сумею.

– Но мы не можем медлить! Мы должны спасти Алзика и предупредить наш народ!

– Да пребудет с нами милость Аллара, – вздохнул толмач.

Он вышел из «шатра» и вскоре вернулся с сосудиком грушевидной формы, выдолбленным из маленькой дикой тыквочки.

– Здесь сок. Спрячь.

– Вдруг у меня не получится? – нервно кусала губы Синголь.

– Получится. А если что-то пойдёт не так, я просто убью его.

– Ты так добр ко мне! Почему?

Горбатый отвернулся:

– Ты удивительно похожа на мою жену, которую я потерял двенадцать лет назад. Она была немногим старше тебя, совсем девочка. Ей я не сумел помочь, но сделаю всё, чтобы тебя не постигла её участь.

Синголь не решилась задать вопрос, что случилось с его женой, и вместо этого спросила:

– Почему же ты не бежал, если знаешь куда?

– Мы с женой мечтали избавить народ Симха от бесплодия, навлечённого проклятием Хунгара. И отправились в земли дикарей, чтобы отыскать чудодейственный корень. Жена погибла, а меня больше года выхаживал здешний шаман. Не все кости ему удалось срастить правильно, – симхаэт указал на горбы и левую ногу, которую он подволакивал при ходьбе, – но в целом его лечение было успешным. Когда я пошёл на поправку, шаман стал учить меня целительскому искусству. Откуда он явился, понятия не имею, но знал он не меньше, чем наши предки, приплывшие из-за моря. Из-за него я не бежал, когда уже мог. Одну луну назад он сказал: «Я ухожу. Дождись знака и возвращайся к своему племени». Сегодня я получил знак. Появилась ты, очень похожая на мою жену.

– Может быть, твоя жена была моей родственницей, – предположила девушка. – Моего деда зовут Симхарух. Ты его, случайно, не знаешь?

Толмач вздрогнул:

– Ты ещё не назвала своё имя.

– Синголь.

– Сколько тебе лет, Синголь? – Голос симхаэта внезапно сел.

– Недавно исполнилось пятнадцать.

– Твои родители живы?

– Все их считают погибшими, они пропали, когда мне было три года…

Синголь вдруг осеклась, а толмач хрипло сказал:

– Я знаю Симхаруха. Твой дед доводится мне отцом.

В этот миг полог распахнулся, и в «шатёр», сопя, как боров, ввалился Акхак.