Данилу разбудил тонкий неприятный звук. И в миг пробуждения, в кратчайший миг перехода из одного состояния в другое, ему приснился сон, будто он пилит здоровенной тупой пилой стеклянный брус. Пила вгрызается в стекло, извлекая леденящий душу пронзительный скрежет. Вжик! Вжик! Вжик!

Он проснулся окончательно, зашарил рукой по тумбочке в поисках часов. И в это время снова услышал резкий короткий удар камешка о стекло. Данило вздрогнул и замер, прислушиваясь. Потом поднялся и пошлепал к окну. За окном горел фонарь, слабо освещая улицу, нереальную, как театральные декорации. Улица была пуста. Он открыл окно, высунулся, готовый поверить, что ему показалось и звук был продолжением дурного сна. И в тот же миг увесистый камень просвистел мимо его уха и со стуком шлепнулся на пол около двери. Данило проворно отскочил внутрь комнаты, бормоча:

– Что за хрень! – И заметил, как от дерева внизу отделился человек, подошел ближе и замахал руками. Это был Карл.

– Карлуша! – чуть не заорал Данило, готовый зарыдать от облегчения, но что-то его удержало. Наверное, то, что Карл молчал. – Живой!

Карл продолжал молчать, делая пасы руками, и Данило ущипнул себя за ляжку, чтобы убедиться, что происходящее с ним не сон, а явь. С трудом удерживаясь от вопля, он смотрел на Карла, ничего не понимая, бормоча: «Что за чертовщина! Колдун проклятый! Чего он размахался? Совсем сдвинулся…»

Карл вдруг исчез. Только что был под деревом и вдруг пропал, как и не было. Данило перекрестился. У него мелькнула мысль, что это, возможно, был не живой Карл, а его астральное тело, которое пыталось передать ему какую-то информацию и последний привет. Мысль была пугающей, тем более что ни в какие астральные тела Данило, будучи материалистом, не верил.

Он отошел от окна, сел на кровать и вдруг вспомнил о камне, брошенном Карлом в окно. Свет он включить так и не решился. Ползая на четвереньках и матерясь, Данило наконец нащупал камень, завернутый в клочок бумаги. Развернул бумагу и с трудом прочитал: «Жду у клуба. Выходите немедленно. Без шума. К.».

Данило заметался по комнате, сшибая мебель. Карл жив! Под деревом был он сам, а не астральное тело. Он устыдился своей минутной слабости – материалист хренов! Потряс за плечо Сократа, спящего сном младенца. Принялся бросать в чемодан тренировочные штаны, бритву, зубную пасту. При этом он приговаривал: «Чертовщина какая-то! Тайны, понимаешь, развел! Фигней занимается! Совсем уже!»

– А яблоки брать? – спросил разбуженный Сократ, с трудом приходя в себя.

– Яблоки? – поразился Данило. – Какие, к черту, яблоки?

– Из сада. Антоновка.

Сюр продолжался. Теперь еще и яблоки.

– Давай побыстрее! – гаркнул он шепотом.

– Так брать или не брать?

– Бери! Быстрее!

– Что случилось? – наконец спросил Сократ.

– Не знаю! Готов? Пошли! Карлуша ждет.

Они на цыпочках вышли в коридор, спустились по лестнице. Из-за гостиничной стойки доносился храп, но никого не было видно. Данило, повозившись с замком, осторожно открыл дверь. Оказавшись на улице, он изо всех ног припустил к клубу. Сократ, груженный мешком с яблоками, тяжело бежал следом. Шаги их гулко раздавались в ночной тишине. Они были похожи на грабителей.

Машину Карла они заметили сразу. Вспыхнули и тотчас погасли фары. Карл выбрался им навстречу.

– Карлуша! – Данило бросился ему на шею. – Что случилось?

– Потом, Даня, потом. Садитесь. Ты – вперед.

– А где Алена?

– В машине. Быстрее. Нужно убраться до света.

Данило рванул заднюю дверь.

– Аленочка!

– Не ори! – строго сказал из темноты незнакомый женский голос. – Она спит.

Данило отвалил челюсть и повернулся к Карлу.

– Это моя сестра, – сказал Карл. – Садись же!

Обалдевший окончательно, Данило рухнул на сиденье рядом с Карлом. Машина рванулась вперед. Сократ пошуршал сзади, пристраиваясь поудобнее, и затих…

– Неужели ты ничего не помнишь? – допытывался Карл у Марго. – Совсем ничего? Ни меня, ни Павла, ни Учителя? И Сторожа тоже не помнишь? А Отца?

Марго отрицательно мотала головой. Они сидели на кухне Данилы. Была уже глубокая ночь. Из гостиной доносился храп хозяина. Спальню он уступил девочкам – Марго и Алене. Сам устроился на диване в гостиной. Рядом на раскладушке спал Сократ. Карл и Марго разговаривали на кухне.

– Знаешь, когда ты сказал «Мария», во мне что-то оборвалось… – в десятый раз повторила Марго. – Аж мороз по коже. А потом ты сказал, вот мы и встретились, Мария, и так посмотрел… А я сижу, дура дурой, думаю, ну, Сатана, фиг тебе, не выйдет! Не возьмешь своими подходами, не дамся! Хватаю тебя за руку и… А ты опять «Мария!» А мне плакать хочется… Смотрю, и уже вроде не уверена – похож страшно, а вроде что-то не то, не Сатана… Не чувствую, что Сатана!

– Но ты хоть вспомнила, что ты Мария? – спрашивает Карл.

Марго отрицательно покачала головой – не вспомнила.

– И никого не помнишь? – допытывается Карл.

– Нет. А ты… Откуда ты узнал о лесной школе?

– Случайно. От одного художника, он писал мой портрет. Его отец работал там. Мы называли его Учителем.

– И ты сразу все вспомнил?

– Не сразу. Меня тянуло туда, я думал, увижу, и что-то прояснится. Ну и поехал. И вспомнил! Это было как вспышка. Черно-белая! Увидел всех нас – тебя, Андрея, Павла, себя. Видел, как мы возились в песке. Ты нашла улитку, трогала ее прутиком. Видел, как мы спускались вниз по лестнице в какие-то подвалы, стараясь ступать бесшумно, зажимая рот руками, чтобы не рассмеяться. Там были клетки с белыми мышами и громадные мониторы. Ты хотела взять одну мышку себе, а Андрей сказал, нельзя. Ты чуть не заплакала… – Карл вздохнул и улыбнулся. – Помнишь?

И снова Марго покачала головой. Нет.

– Павел всегда дрался. А ты меня защищала. Ты бросалась на него, как львица. Неужели ничего не помнишь? Нам было тогда лет по пяти.

Марго качала головой.

– Учитель приказал забыть. Я тоже ничего не помнил. Что-то там у них произошло, и он увез нас. Он любил нас. Знаешь, я до сих пор чувствую его тепло, даже голос слышу – низкий такой, гудящий, неторопливый. Он читал нам книжки, все время возился с нами. Помню, как он застегивал мне курточку… А потом он увез нас и спрятал в тереме. Андрея с нами уже не было. Учитель пытался спасти нас, он попросту украл нас и вывез тайком. Я помню, как мы лежали на полу машины, накрытые одеялом, и Павел больно пихался, а ты пихала его в ответ и повторяла шепотом: «Тише, дурак!» Мы думали, это игра, и не понимали, что наша привычная жизнь заканчивается…

Они молчат. Карл погружен в воспоминания, переживая еще раз ту, последнюю поездку с Учителем. Марго кладет ладонь на его руку и говорит: «Я вспомню! Мы поедем туда, и я вспомню».

– Учитель приказал забыть, кто мы. Сидеть и ждать. И не вернулся. Сын его, художник, рассказал, что отца сбила машина. Я думаю, это могло быть как-то связано с нами. Не сомневаюсь, что нас искали. Учитель был к нам ближе всех, я уверен, что его стали подозревать в первую очередь. Нас не нашли. Мы просидели в тереме несколько дней. Павел ушел первым. Потом – ты. Я остался один. Я всегда был самым послушным и… трусливым. – Карл усмехнулся виновато, словно говоря: что есть, то есть. – Если бы не художник, я бы никогда ни о чем не вспомнил. – Он задумывается. – Но был еще момент… раньше, – говорит, словно вглядывается в тот день. – Я встретил Сторожа, совершенно случайно, в этом городе. Он тоже работал в лесной школе. Я узнал его, понял, что видел раньше. Хотел поговорить с ним, но не успел. Он умер. Я не верю в такие совпадения. Я думаю, его убил Павел.

– Павел? А как он там оказался?

– Павел. Не знаю как. Тоже загадка и странность. Мы оба оказались там одновременно. Я долго думал, случайность это или что-то другое… И после этого он меня уже не выпустил. Я чувствовал его присутствие везде, даже в снах. Не веришь? – спросил он, заметив ухмылку на лице Марго.

– Очень ты нежный, – заметила она, и легкое пренебрежение взрослого к ребенку прозвучало в голосе.

– А ты сама разве не испытала то же самое? – напомнил Карл.

– Нет. Я подставилась ему сама, по дурости. Моя приемная мать, Катерина, напророчила, что когда-нибудь я нарвусь на своего. Вот и нарвалась. Я была шустрая, как пацан. Сильная, дерзкая, нахальная. И дралась, и крала, что под руку подвернется. Колесила по всей стране. Мне нравилась вольная жизнь, как у цыган. Характер у меня такой, широкий. Любила, бросала. А потом нарвалась на Сатану. Он меня спас, а то бы убили запросто. Я ему была вроде как обязана, потому и согласилась… помочь. А теперь локти себе кусаю, каюсь, да поздно… Поздно. Жизнь он мне сломал, Карлуша. И ведь нашел меня! Находил снова и снова. Может, и правда чует. И я ударилась в бега. Никогда в жизни ни от кого не бегала, а тут рванула, как последняя… шавка. Так что я тебя не осуждаю. – Марго помолчала. Потом сказала: – Когда я увидела тебя в больнице, глазам своим не поверила. Сердце чуть не выскочило от радости, чуть умом не тронулась. Руки дрожат, колени подгибаются, повторяю, спасибо, Господи, спасибо, Господи! Только к вечеру оклемалась. Ну, думаю, все! Недаром сподобил Господь. Послал прямо в руки, нечаянно, негаданно. Значит, будет мой. Я знала, что ты придешь ночью. Нутром чувствовала, что придешь. Я знала каждый твой шаг. И что Алена тебе зачем-то понадобилась, тоже поняла. Думаю – действительно, Сатана, даже монаха нашего прельстил, на службу себе определил… А тут вон оно что оказалось. Брат оказался. Братья, Петр и Павел… – Она испытующе смотрит на Карла, все еще полная сомнений. – А где третий? Андрей?

– Думаю, Андрей погиб. Не знаю, как. Я думаю, потому Учитель и увез нас. Из-за Андрея. Когда меня нашли на улице, я назвался Андреем. Я все время рисовал ракету в клетке, и директор детдома, когда я уходил, отдал мне мои детские рисунки…

– Ракету в клетке?

– Я думал, это ракета. А это было арочное окно терема и оконная рама. Меня как током ударило – это же окно, а не ракета! Стоял и смотрел, в ушах шум, сердце колотится – вот оно! Знаю, видел! И стал вспоминать, как лавина тронулась… Вспомнил всех нас, как сидели на полу, рисовали, как остался один. Вы с Павлом ушли – сначала он, потом ты. Ночью была гроза, мне было страшно. Когда вспыхивала молния, рама становилась черной, а окно светлым – вот я и запомнил. Мне казалось, я на корабле, и корабль тонет, как в книжке, которую нам читал Учитель. Я помню, как плакал от страха. А утром тоже ушел. Не мог больше оставаться там один. Страшно было. Ты обещала вернуться, но не вернулась. Заблудилась или не захотела…

Вольно или невольно, в голосе его Марго почудился упрек.

– Не помню, – сказала она виновато. – Ничего не помню.

– Я помню Отца, – сказал Карл. – Помню, как мы ждали его с нетерпением, как лезли ему на колени. Ты была его любимицей. Помню, как Павел отталкивал меня, а ты отталкивала Павла…

– Что случилось с отцом?

– Не знаю.

– Как наша фамилия?

– Не знаю. Ничего не знаю.

– Ты не помнишь маму? Совсем?

– Не помню. Но ты знаешь… Мне почему-то кажется, что Отец не обязательно был нашим настоящим отцом…

– Что значит, не был настоящим отцом? Как это?

– У людей там не было имен. Были названия согласно функциям. Сторож, Учитель, была еще Хозяйка, которая кормила нас. И ни одного имени. Только клички. И Отец может не настоящий отец, а просто… роль. Если бы он был отцом, он бы рассказал о маме. И то, что мы никогда не выходили за пределы школы, и то, что она была в лесу, вдали от города, и других детей, похоже, там не было… И охраняли ее, как военную базу. Там и сейчас остались пропускные пункты и жестянки «вход запрещен». Зачем?

– Зачем? – повторила Марго.

– Не знаю. Никакими нашими паранормальными свойствами этого не объяснишь… Во всяком случае, я не могу.

– Что они с нами делали?

– Не знаю, Марго. Стараюсь не думать. Боюсь. Может, Павел что-то узнал. Он ведь тоже вышел на Сторожа, значит, была какая-то информация…

– Ты не пытался с ним встретиться?

– Он пытался встретиться со мной. Но… – Карл замолчал.

– Что? – спросила Марго, глядя на него в упор.

– Мне не хочется с ним встречаться.

– Почему?

– Он убил Сторожа и еще одного человека. Моими руками. Он поступил со мной так же подло, как и с тобой. Он оказался сильнее. Я думаю, он раньше нас понял, что мы такое… И я попросту сбежал. Я убедил себя, что он сильнее. Как в детстве…

– И что же мы такое, по-твоему?

– А ты разве сама не чувствуешь? Ты же другая. Паранормальные свойства, ты умеешь видеть то, чего не видят остальные. Ты можешь внушить, что захочешь. Ты стала ведьмой и гадалкой… Но я ведь не знаю всего. Я почти ничего не знаю о лесной школе. Я не помню других детей. Возможно, нас там было только четверо. Можешь себе представить, целая школа для четверых ребятишек? Значит, была какая-то причина. Цель была. Неужели мы настолько другие?

Марго пожала плечами и не ответила. Потом сказала:

– Я бы хотела побывать там.

– Я отвезу тебя. А… как ты встретилась с Павлом?

– Случайно. Он спас меня, я же рассказывала. Он погубил ребенка, а я ему помогла по неведению и жадности, по дурости. Из-за денег. Когда я увидела тебя в больнице…

– А куда бы ты дела труп? – Карл с любопытством смотрел на Марго.

– Закопала бы в подвале. – Она сказала это так мрачно и решительно, что Карл поежился. – Тебе повезло, что я вытащила кляп, – Марго хмыкнула. – Жаль, конечно… Ты не поверишь, как я его ждала! Сначала побежала, испугалась, а потом решила, или он, или я. Если бы ты только знал, как я его ждала! Любимых так не ждут, как я ждала Сатану! – В ее голосе звучала страсть, кулаки сжались. Карл снова поежился.

– А если бы он не появился?

– Стала бы искать сама. Засиделась я в этой дыре. Поверь мне, я его найду. Рано или поздно. Нам двоим не жить.

– Как к вам попала Алена?

– Вены резала, слышала голоса. Ты думаешь, это он?

– Думаю, он. Он устроил на меня настоящую охоту. Я все время чувствовал, что он рядом. Я ему нужен. – Карл помолчал. Потом пошутил: – Засаду устроил Павел, а попал я в руки к тебе. Даже не знаю, что лучше… – Шутка получилась неудачной, и оба почувствовали это.

– Зачем ты ему нужен?

– Не знаю. Может, просто из-за любопытства. Все-таки семья, брат. Больше никого нет. Если бы он пришел поговорить как человек… Вместо этого он убил Сторожа. А потом заставил убить меня. Понимаешь, он как будто показывал, кто главный. Тыкал меня носом как щенка. Как и тогда, когда мы были маленькими. Ты его всегда била… Жаль, что ты ничего не помнишь. – Карл замолчал. Молчала и Марго, задумавшись. – А вообще странно, что мы все пересеклись. Нас словно магнитом тянет друг к другу…

– Хотелось бы верить… – пробормотала Марго.

– Павел знает, где искать Данилу. Чем раньше мы отсюда исчезнем, тем лучше. День, от силы два… Здесь оставаться опасно.

– Опять в бега? – насмешливо спросила Марго. – Предлагаю дождаться его здесь. Не забывай, Карлуша, нас теперь двое. Мужик ты или не мужик? И мальчики – Даня и Сократ! Армия. Да мы его! – Она выразительно сжала крупный смуглый кулак. – Как в детстве! Лишь бы появился. Кстати, почему ты вдруг Карл? Я буду называть тебя Петром. Не против?

– Не против. – Он пожал плечами.