Генерал Колобов… Генерал врал ему в глаза, врал он и Серому Кардиналу, как Андрей окрестил неизвестного собеседника генерала. Он торговал им, Андреем, и убеждал того, что держит «сверхчеловека» на коротком поводке. Слова генерала о коротком поводке и морских свинках все время звучали в голове Андрея, приводя его в ярость. Даже то, что генерал называл его «сверхчеловеком», было ненавистно ему. «Сверхчеловек» в его восприятии был чем-то вроде ярмарочного дебильного силача, жонглирующего пудовыми гирями. Недочеловеком. Весь режимный объект, который генерал называл «центром» или «школой», вся грязная работа, которую они там проделывали, в чем бы она ни заключалась, воплотилась для него в генерале, этой бледной сволочи, который «ходил с папочкой», как сказал Сторож, обеспечивал, вынюхивал и писал рапорты. Главным был не руководитель проекта, известный ученый, а эта маленькая бледная поганка, которая могла уничтожить любого. При мысли о генерале у Андрея стискивались кулаки. Даже то, что генерал был против закрытия «школы» и настаивал на продолжении исследований, Андрей ставил ему в вину – при успешном их завершении генерала, или кем он тогда был… старлей? капитан? ждала головокружительная карьера. Еще бы, стоять у истоков науки будущего!

«Промахнулись вы со сверхчеловеком, товарищ генерал, – думал угрюмо Андрей. – И с поводком промахнулись. На то он и сверхчеловек, что посадить его на поводок, короткий или длинный, никому не под силу. А тайна ваша, маленькая личная любимая тайна генерала Колобова, отставленная до времени и дождавшаяся своего звездного часа, уже присматривает себе нового хозяина…»

«Ставили опыты как на зверях», – сказал Сторож. Один из мальчиков умер, но это не остановило работу. Умерла подопытная свинка, не беда, есть еще три! И только когда умер руководитель, работа «школы» застопорилась…

Нет, вдруг осенило Андрея. Смерть руководителя ни при чем! Его мог заменить один из помощников. Любой из команды посвященных. Но «школу» почему-то прикрыли, несмотря на протесты и рапорты генерала Колобова. А это значит… произошло еще что-то из ряда вон, после чего исследования потеряли всякий смысл! Что-то непоправимое, в результате чего он, Андрей, оказался на улице, как, видимо, и другие – Петр и Мария. А генерал врет, что не имеет ни малейшего понятия о том, что с ними произошло, потому что «ликвидацией» занимался другой человек. Может, их тоже собирались ликвидировать, да промахнулись? Не сработало что-то в механизме. То-то генерал так удивился и обрадовался, когда «сверхчеловек» вернулся! Своей волей, неисповедимым путем попал прямо в генеральские руки. Судьба. Вот только чья?

Андрей с нетерпением ожидал звонков от генерала, ему уже не хватало их долгих бесед обо всем. Он отмечал, внутренне ухмыляясь, как тот мастерски подводит его к мысли о непохожести на других, распространяясь о вседозволенности для избранных, о том, что именно он, Андрей, относится к таким избранным, отмеченным природой. «Что можно Юпитеру, того нельзя быку», – любил повторять генерал, и Андрей понимал, что и себя он мнит таким же избранным. Избранные выше толпы, их нельзя судить по человеческим меркам. Им больше дано, но с них же и больше спрашивается.

Они часто говорили о политике, явной, той, что в газетах, для масс, для толпы, и тайной, о которой знают лишь немногие посвященные. О том, кто принимает решения и отдает приказы. Кто стоит за политическими убийствами, катастрофами, терактами, самоубийствами известных государственных и публичных фигур. Ничего не происходит само по себе, внушал Андрею генерал, все подчиняется воле безликих, никому не известных личностей, переставляющих людей, как шахматные фигурки, подчиняя их своей воле, ломая и заставляя совершать нужные им поступки. От них зависит больше, чем от президентов, говорил генерал. Они не имеют национальности, они живут не в определенной стране, а в мире. В полном смысле слова они – граждане мира…

– Все с пистолетами, в капюшонах и плащах, – ронял насмешливо Андрей. – Владимир Семенович, а ведь смахивает на Голливуд! Теория заговора! Вам бы сценарии писать.

– Может, и напишу когда-нибудь, – соглашался генерал, улыбаясь. – И поверьте, Андрей, это будет похлеще ваших голливудских теорий. Никакой Голливуд не сравнится с жизненными коллизиями. Кстати, о заговорах! Известно ли вам, молодой человек, что политический терроризм в мире существует не просто так, не потому, что кому-то захотелось, а подчиняется жестким математическим законам? Это доказал один американец, математик Нил Джонсон, если мне не изменяет память. Этот самый Нил Джонсон много лет изучал параметры экстремистских акций – место, масштаб, очередность – и в результате построил математическую модель, по которой теракты можно предсказывать как погоду.

– И что же тогда получается… – Андрей хмыкнул. – Американец рассчитал закономерность, которая существует как реальность, а кто выдумал эту реальность? Кто или что? Господь Бог? Природа? Рок?

Генерал рассмеялся.

– Честное слово, не знаю! Насчет Бога не уверен, я атеист. Природа… возможно, – пошутил он. – Против рока тоже не попрешь, есть все-таки что-то такое… – Он пошевелил пальцами в воздухе. – Есть! Чувствуешь это что-то, а ухватить нельзя, не дается. – Он помолчал немного и вдруг спросил: – А вам, Андрей, никогда не приходила в голову мысль сменить профессию?

Андрей напрягся внутренне – началось! Он усмехнулся, пожал плечами:

– Заняться математическими моделями? Нет, пожалуй. Вы же знаете, я далек от политики.

– И совершенно напрасно! – воскликнул генерал снисходительно. – Политика – интереснейшее занятие, молодой человек, настоящее, мужское. Вы еще очень молоды…

Генералу и в голову не приходило, что гость слушает его с растущим раздражением, наливаясь угрюмой ненавистью, и насквозь видит все его «рисовки» перед далеким от политики и беспамятным сверхчеловеком.

«Вершитель судеб, солдат невидимого воинства, романтика тайны и власти – павлин с хвостом, – думал Андрей угрюмо. – За дурака держит, забыл, с кем имеет дело».

– Оставим математику Нилу Джонсону, – благодушно продолжал меж тем генерал Колобов, не имея ни малейшего понятия о тайных чувствах и мыслях своего гостя. – Я имел в виду другое. Вы – молодой человек, Андрей, а цифры – материя сухая. Работа в банке хороша для тех, кто любит калькуляторы больше, чем людей. Вас не тянет, например, попутешествовать? Бросить все и… уйти. Повидать разные страны, встретить новых людей… – Он, улыбаясь, смотрел на Андрея. – Эх, мне бы ваши годы!

– Вокруг света за восемьдесят дней! – Андрей пожал плечами. – Бывал я и на Канарах, и в Испании, и то и другое мне уже осточертело! А потом, какое путешествие с семейством? В ресторан с женой, на пляж с женой, в варьете тоже с женой. И попробуй только взглянуть в сторону – сразу сцены ревности, слезы, истерики.

– Что за человек ваша жена?

– Нормальный человек, наверное. Избалованная папина дочка с телесериальным сознанием. Неплохая мать…

– Понятно. – Генерал кивнул. – А если бы вам выпала возможность отправиться в вояж одному…

– Каким образом? На какие шиши? Вы забываете, Владимир Семенович, что я пашу на тестя. Подотчетен, так сказать.

– Об этом не беспокойтесь!

– Бесплатный сыр бывает… сами знаете где.

– Речь идет о… скажем, поручениях экстраординарного порядка.

– Интересно, – ухмыльнулся Андрей. – Ограбление банка?

– А могли бы? – подхватил шутку генерал.

– Зависит от банка. В принципе, можно попробовать. С какого банка начнем, товарищ генерал?

Генерал делано рассмеялся.

– Нет, речь идет не об ограблении… – Он испытующе смотрел на гостя.

– Тогда об убийстве, – не сумел сдержаться Андрей. Тут же опустил глаза, скрывая сверкнувшую в них ненависть. – Верно?

Генерал не спешил отвечать. Наступила долгая пауза. Андрей с усмешкой смотрел на генерала. Тот задумчиво рассматривал какую-то бумагу на столе. Наконец сказал:

– Похоже, вас это не пугает… – И было что-то в его голосе – не то укоризна, не то разочарование.

– Не пугает. А кто принимает решения? Вы?

Генерал внимательно взглянул на Андрея. Вопрос ему явно не понравился – слишком в лоб. Видно было, что он колеблется. Возможно, впервые ему пришло в голову, что Андрей Липатов не так-то прост.

– Нет. Но вы будете знать только меня, – сказал он наконец.

– То есть вы предлагаете мне непыльную работенку терминатора с интересными поездками за рубеж… А как насчет оплаты? Я где-то читал, что цена головы первого лица в государстве примерно десять миллионов зеленых. Но это американского первого лица, другие, наверное, подешевле будут.

– Мне нравятся ваши шутки, – сказал генерал деревянным голосом, глядя на гостя в упор. – Как, интересно, вы собираетесь это проделать? Вы хоть стрелять умеете?

– Нет, к сожалению. Не умею. Киллер с автоматом из меня фиговый, что такое оптический прицел, я знаю только из книжек. Может, как-нибудь по-другому? По-тихому? Без стрельбы с чердака и погони по крышам? Ну, скажем, отравить? Говорят, у спецслужб накоплен уникальный опыт по применению ядов! Возьмите, например, дыхательные яды, которые невозможно обнаружить при вскрытии. Или еще эти… нейротоксины! Вводятся через пневматические стрелялки вроде игрушечных пистолетиков… Но вы и сами не хуже меня все это знаете, не правда ли?

В глазах генерала Колобова промелькнула ярость, губы плотно сжались, резкие морщины проступили в углах рта. Его лицо, казалось, превратилось в безжизненную гипсовую маску.

– Что вы себе позволяете? – сказал он, приподнимаясь с кресла. Голос изменил ему, сорвался на резкий фальцет. – Ничтожество!

Андрей смотрел на генерала с усмешкой. Все-таки ему удалось вывести того из себя. От выдержки и хладнокровия генерала ничего не осталось. Сейчас он начнет кричать, заикаться, брызгать слюной и топать ногами в домашних туфлях. Андрей испытывал злую радость и возбуждение. Перед глазами его кружили черные мушки, в пальцах покалывало. Он молчал, зная, что молчание еще больше распаляет генерала.

– Вон! – рявкнул генерал. – Пошел вон, мразь!

– Вам больше не нужен сверхчеловек для заказухи? – спросил Андрей грубо.

– Что ты сказал? – Генерал рвал на себя ящик стола, где хранился пистолет. – Ты… ты! Тварь! Недоносок! Выродок! – Площадные слова срывались с его губ. «Интеллигенция вымирает как класс, – сказал он однажды, – и не могу сказать, что испытываю сожаления по этому поводу. Гниль и слабость. Я числю себя в интеллектуалах». Интеллектуал генерал Колобов матерился почище урки со стажем. Существуют ситуации, когда лоск и манеры слетают с человека как шелуха. Генералу наконец удалось выхватить оружие.

– Да не волнуйтесь вы так, господин генерал, – сказал Андрей вполне мирно. Он по-прежнему сидел в кресле, улыбаясь, смотрел на хозяина. – Вам с вашим давлением нельзя волноваться. А то, знаете, инсульт хватит… или инфаркт, а потом товарищи по оружию будут обсуждать, сами вы, естественным образом, так сказать, отдали богу душу или вас… того-с! Слишком много знали. Про режимную школу, про создание сверхчеловеков…

Пистолет плясал в руках генерала. Он нажал на курок. Осечка. Он нажимал снова и снова, и каждый раз в ответ раздавался сухой металлический звук. В глазах генерала промелькнул ужас. Он рухнул назад в кресло. Голова его запрокинулась, рука с револьвером медленно, словно преодолевая сопротивление, поднялась к груди, поползла выше. Он всунул дуло в судорожно раскрытый рот и нажал на курок. Выстрел получился не очень громким – хлопок, будто книга шлепнулась на пол. Голова генерала дернулась в сторону, тело тяжело осело в кресле. Пуля снесла ему затылок и застряла в спинке кожаного кресла. Кровь и бело-розовые ошметки мозга забрызгали светлую портьеру, стену кабинета, пышный цветущий гибискус в фаянсовой китайской вазе на полу. Тишина после выстрела наступила оглушительная.

Андрей выждал минуту и осторожно, стараясь не испачкаться, обошел вокруг стола. Достал из ящика папку с документами и знакомыми уже фотографиями, сунул в карман серебристый сотовый телефон хозяина. Остановился на пороге, обернулся:

– Вы правильно сказали тогда, господин генерал: никогда не нужно призывать того, кого не можешь отправить обратно…

Он просидел почти до утра в своем кабинете, изучая документы генерала Колобова. То, что он узнал о проекте «Авенир», превзошло самые дерзкие его предположения. Детей действительно было только четверо. Других там не было. Других подобных просто не существовало в природе. И они действительно были избранными…

Взгляд его упал на пожелтевшую папку генерала Колобова. «Avenir» в пер. с франц. «будущее», – пометил кто-то карандашом внизу титульного листа. Видимо, сам генерал, интеллектуал и полиглот. Андрей усмехнулся – вот именно, будущее!

Утром он позвонил Серому Кардиналу с мобильника генерала, просмотрев все телефонные номера и безошибочно выбрав нужный. Номер принадлежал человеку по имени Василий. Василий, и все, без фамилии. Тот ответил сразу, Андрей узнал его голос. «Что у тебя, Володя? – спросил он. – Не спится?» – «Генерал Колобов застрелился вчера вечером у себя в кабинете», – сказал бесстрастно Андрей. «Кто это?» – спросил Василий после паузы. «Сверхчеловек, – хмыкнул Андрей. – Можете называть меня Авенир». Наступило долгое молчание, Василий переваривал информацию. «Мы можем поговорить?» – спросил он наконец. «Можем, – ответил Андрей. – Только без посредников».