Юлий Величко пришел в себя от боли. Его хлестали по щекам наотмашь. Он слышал звонкие удары, от которых его голова болталась по подушке, и тонкий скулящий плач. Он раскрыл глаза и ничего не увидел. Вокруг был серый туман, из которого выныривали какие-то странные предметы, напоминающие обломки мебели. Богатая старинная рама с картиной черного цвета наехала на синюю с золотом китайскую вазу, ваза бесшумно взорвалась, сверкающие осколки, заключенные в раму, понеслись в сторону светлого прямоугольника окна и там провалились куда-то. Он снова закрыл глаза – от кружения предметов его затошнило. Чувство тошноты не проходило, наоборот, становилось сильнее – мерзкий живой горячий шар бился в горле, стремясь наружу. Юлий едва успел повернуться на бок, как шар с ревом выскочил из глотки и обрушился на пол. Он ощутил боль в горле и резь в глазах. Закашлялся надсадно.

– Слава богу! – произнес кто-то рядом, и столько страсти было в этих словах, что Юлий снова открыл глаза. Марго, бледная, с синими полукружьями под безумными глазами, пристально смотрела на него. – Я думала, ты помер!

– Так я живой? – спросил он сипло, преодолевая боль в саднящем горле. Он попытался привстать на локте. Марго обхватила его за плечи, помогая. – Это все я? – спросил он, рассматривая испоганенную постель. – И давно ты меня?..

– Около двух часов, – ответила она. – Зачем ты? Что случилось?

Он пожал плечами:

– Можно воды?

Она протянула ему литровую банку. Вода имела странный солоноватый привкус. Он взглянул вопросительно.

– Это сода, – ответила Марго. – Пей.

Он зажмурился от отвращения и стал пить мелкими глотками. Он не успел допить до дна, как его снова вырвало. Марго едва успела отскочить. На полу были набросаны мокрые тряпки и стояли тазы.

– Открой окно, – попросил он. – Тут же задохнуться можно, – попытался пошутить.

Она рванула оконную раму. Холодный сладкий весенний воздух ворвался в спальню. Взметнулась пузырем тяжелая гардина, сухо заскребла по паркету. Юлий потянул Марго за рукав халата, заставил присесть рядом. И спросил:

– Зачем тебе это нужно? – Кивнул на грязный пол, мокрые тряпки, тазы, изгаженное роскошное покрывало.

Она пожала плечами и не ответила.

– Грехи отмаливаешь? – догадался он. – Много, видать…

– У каждого свой крест, – пробормотала Марго, не глядя на него.

– Тяжелый!

– Твой не легче, – ответила она угрюмо. – Сможешь встать? Надо бы в ванную…

– Погоди, – остановил он ее. – Ты не ответила! Зачем ты меня вытащила?

Она сидела на краю кровати, сгорбившись, уперев взгляд в пол. Потухшие глаза, бледные бескровные губы. Влажные волосы змеями по плечам. Вдруг взяла его руку, положила себе на живот. Взглянула в глаза и вытолкнула из себя хрипло:

– У меня будет ребенок. Твой. Понял? Девочка…

…Марго испугалась своего открытия. Этого просто не могло быть! У нее не может быть детей. Она знала это всегда. Чувствовала. У таких, как она, детей не бывает. «Шалава! – кричала ей приемная мать, когда она возвращалась домой под утро. – Сучка! Когда ты уже перебесишься?» Кричала, бросалась тарелками, потом взахлеб рыдала. Марго не обижалась. У Катерины была тяжелая жизнь. Когда-то у нее была семья – муж, ребенок. Мальчик. Была семья, да и сплыла в одночасье. Муж и сын погибли в море. Перевернулась лодка, они и не доплыли. Ветер поднялся, волны. Лодку понесло от берега. Дело было летом в Крыму. Она не поехала с ними в тот раз – пошла делать прическу. Вечером собирались на концерт Леонтьева…

Катерина работала поварихой в их детском доме. После гибели мужа и сына она сошла с ума и возненавидела весь мир. В детском доме были никому не нужные дети, а ее собственное дитя, выстраданное, любимое… Она по-прежнему готовила еду, хозяйничала на кухне, швыряя кастрюли и поварешки. Работала молча, зло сцепив зубы. Ни на кого не глядя. К ней старались лишний раз не подходить.

Марго быстро росла и была вечно голодная. Ей не хватало еды. Она постоянно просила добавки. Катерина, состоявшая также при черпаке, злилась и кричала на дармоедку. Марго стала подворовывать на кухне. Сумела подобрать ключ, проскальзывала туда после отбоя, шарила по кастрюлям и в громадном холодильнике. Катерина, заметившая недостачу, устроила засаду и поймала Марго.

Марго было тогда двенадцать. Катерина молотила ее, полная злобы. Рука у нее была тяжелая. Марго не издавала ни звука и только прикрывалась руками. Действо происходило почти в полной темноте, разбавленной жидким светом фонаря под окном.

Устав, Катерина включила наконец свет. Увидев окровавленную перепуганную девочку, она завыла в голос. Повалилась на колени перед ней, вымаливая прощения. Подтащила к крану, умыла. Утерла собственным фартуком. Принялась доставать из холодильника какую-то снедь. Нарезала хлеб. Пододвинула тарелки. Марго ела, и слезы капали в тарелку. Из разбитого носа сочилась тонкая струйка крови.

Катерина стала подкармливать Марго. А потом сумела добиться усыновления. Марго перешла жить к ней, в ее двухкомнатную квартиру. Катерина поселила девочку в комнате сына. Комната напоминала мавзолей – по стенам висели десятки фотографий погибшего мальчика.

Марго училась плохо. Школа ей была неинтересна. Соученики казались глупыми маменькими детьми, она так и не подружилась ни с кем. Зато читала запоем все подряд. Бальзак, Мопассан, Жорж Санд – совсем не детское чтение. В романах был мир такой далекий от ее собственного, где были вредные приставучие учителя, крикливая Катерина, дураки-мальчишки, стрелявшие жеваной бумагой из трубочки. Мир прекрасных женщин, красивых мужчин, безумных любовей, безумных страстей.

Марго обожала кино. Деньги на билеты она крала у Катерины. Сидела в темноте зрительного зала, обливаясь слезами. Когда Катерина, заметив пропажу, поднимала крик, Марго кричала в ответ, что не брала. И вообще может уйти совсем. Катерина пугалась и замолкала. Марго научилась управлять Катериной, умело пользуясь ее страхом остаться одной.

В пятнадцать Марго принесла домой первые заработанные деньги. К сожалению, нельзя сказать, что заработаны они были честно. Марго стояла на шухере, пока ее дружки чистили ликеро-водочный киоск. Потом они спихнули добычу тут же, неподалеку. Желающих нашлось предостаточно, хотя всякому дураку было ясно, откуда у подростков водка. Ни много ни мало, но таких больших денег Марго никогда еще не держала в руках. Она накупила шоколадных конфет, торт, всякую косметику. И в подарок Катерине – красную лакированную сумку. Шум был страшный. Катерина вопила как резаная, называя ее всякими нехорошими словами.

«Уйду! – кричала оскорбленная Марго. – Надоело!» – «Скатертью дорога!» – кричала в ответ Катерина. Марго выскочила из квартиры, громко хлопнув дверью…

Она вернулась на следующий день и попросила прощения. Ночь она провела в парке на скамейке. Остыла, подумала хорошенько и поняла, что погорячилась. Марго никогда не упорствовала в своих заблуждениях, и попросить прощения ей было раз плюнуть. Катерина уже раскаялась, соскучилась и простила беглянку. Они даже съели торт, купленный Марго. Та соврала, что нашла кошелек с деньгами. Деньги взяла себе, а кошелек выбросила. Катерина уж и не знала, то ли верить, то ли нет. Марго смотрела на нее так искренне своими громадными глазищами, так ласково гладила по плечику и говорила: «Честное слово!» И просила прощения за то, что сразу не рассказала, как было дело. Не успела, Катерина орала как оглашенная…

Это был урок. Марго поняла, что светиться с деньгами не следует и говорить правду спешить не надо…

Когда ей было семнадцать, Катерина умерла от сердечного приступа. Тут же налетели родственники, двоюродные сестры и племянники, и Марго была тотчас выставлена на улицу. Ей даже не отдали золотые сережки с красными камешками – подарок Катерины на день рождения. «Подави́тесь вы этими сережками!» – пожелала Марго, уходя из квартиры с одним тощим чемоданом. И как напророчила. Сережки, неизвестно каким чином, попали в кастрюлю с тушеной капустой, и старшая племянница, самая крикливая, проглотила одну. Дело обошлось всего-навсего касторкой, но проклятий на голову Марго вылилось немало.

Марго не сильно горевала, городишко ей надоел. Ее манила воля. Ей как воздух нужны были новые места и новые лица. Натура у нее была кочевая, и нетерпение гнало на поиски новых впечатлений. С этого момента началась ее самостоятельная жизнь, полная приключений, интересных встреч и бурных романов. Она решила про себя, что семья ей ни к чему, что это – камень на шее, а кроме того, она не понимала, как можно жить с одним мужчиной? А дети! Кара небесная…

Марго была, если можно так выразиться, женской версией Казановы. Легко сходилась, искренне влюбляясь, так же легко уходила. А перед уходом прихватывала ценные вещички и деньги. Тратила легко, не скопидомничала. Любила пофрантить, как говорила Катерина. Ее как сороку тянуло на блестящие побрякушки.

Однажды Марго даже поступила в институт, решив, что ей нужен диплом о высшем образовании. Для солидности и достоверности. На философский факультет, так как считала, что наболтать хотя бы на три балла она всегда сумеет. Она протянула два года, а потом ей надоело. Она соблазнила декана факультета и в результате получила диплом досрочно.

Два раза она устраивалась на работу – спасибо диплому. Один раз секретаршей в спортивный клуб «Динамо», в другой – в паспортный стол. И работала неплохо, и пользовалась заслуженной любовью коллектива. Ее всегда привлекали места наибольшего скопления самцов. Мужчины теряли головы, рано или поздно разгорался конфликт, замешенный на ревности, доходило до выяснения отношений, а то и до драки. И Марго снова отправлялась в дорогу…

Один раз ей не пофартило. Ее узнал мужчина из прошлого. У него были все основания обижаться – Марго ограбила его в гостиничном номере, унеся приличную сумму денег, золотые часы и кое-какие ценные мелочи. Дело происходило на улице, вечером. Жертва ограбления была не одна, а с двумя товарищами. Все трое были изрядно подшофе. Затащив Марго в проходной двор, они принялись избивать ее. И не вмешайся прохожий, который оказался там совершенно случайно, все кончилось бы для Марго трагически. Мстители искалечили бы ее, а то и убили бы.

Марго не видела драки – была в полуобморочном состоянии от боли и страха. Кажется, у защитника был нож. Или кастет. Во всяком случае, один из нападающих остался лежать на грязном асфальте, двое других бросились наутек.

Мужчина протянул ей носовой платок. Спросил, можешь идти? Марго кивнула. Сделав шаг, она покачнулась. Мужчина подхватил ее.

Он привел ее в свою квартиру, которая оказалась неподалеку. Усадил на диван. Достал из серванта бутылку коньяка и стаканы. Марго помотала головой – она не выносила алкоголя. «Пей! – сказал он. – Надо снять стресс».

Был это молодой улыбчивый парень. Прекрасно одетый. С его внешностью не вязался бедноватый интерьер однокомнатной квартиры. «Квартира не моя, – объяснил он, заметив взгляд, которым она обвела комнату. – Снимаю временно».

Марго была не только недоучившимся философом, она была еще и психологом в силу образа жизни. Что-то подсказывало ей, что она и ее спаситель одного поля ягоды. Она усмехнулась – ну что ж, тем лучше…

К ее удивлению, он не притронулся к ней. Уступил гостье диван, а сам спал на раскладушке. Утром за завтраком он попросил Марго об услуге. Сказал, что раз уж судьба свела их, то значит, это кому-нибудь нужно. С ним было удивительно легко. Звали его Александр. Можно Саша. Марго уже забыла о вчерашнем приключении и громко смеялась его шуткам. Смех отдавался болью в ребрах и животе. К счастью, лицо почти не пострадало. Синяк под правым глазом был не виден под слоем косметики. Она кивнула. Чутье подсказывало ей, что человек этот далеко не прост, несмотря на незатейливые шутки, а наоборот, себе на уме и, пожалуй, опасен. И дело предстоит, несомненно, денежное.

А история была такова. Бывший партнер задолжал Александру большую сумму и отдавать не спешил, хотя вполне раскрутился. Саша ждал, как договаривались, два года и теперь решил принять меры. Подступиться к этому человеку он не сможет, охрана его просто не подпустит. А вот ребенок его… Каждый день гуляет в парке с няней и… его нужно увести оттуда. После чего потребовать вернуть долг. Такая вот схема. Увести сподручнее женщине, она меньше бросается в глаза.

– Сможешь? – спросил Саша.

Марго раздумывала. Умыкнуть ребенка – это покруче ее обычного бизнеса. Не хотелось бы… Она испытующе взглянула на Сашу. Он смотрел на нее, улыбаясь. У него было хорошее лицо. Он был красив. От красивых людей ждешь красивых поступков.

– Не бойся, ничего с ребенком не случится, – сказал Саша. – Через пару дней вернем в целости и сохранности.

– Сколько ему лет? – спросила Марго, чтобы потянуть время.

– Два года. Зовут Никита. Побудешь с ним здесь, пока папаша не раскошелится… Причем недаром. Тебе ведь деньги нужны?

Она кивнула. У нее мелькнула мысль, что она всегда сможет сбежать… Саша словно подслушал ее мысли.

– Добро. А чтобы наверняка и не передумать, я взял твой паспорт. Это же твой? – Он вытащил из кармана паспорт в синей обложке. – Кроме того, я спас тебе жизнь. Значит, должок за тобой. А долги надо платить…

…Она увела мальчика с игровой площадки. Он доверчиво пошел за тетей, которая угостила его конфетой. Нянька была занята разговорами с товарками. Они медленно удалялись по дорожке парка, и у Марго горела спина, ей казалось, что сейчас, сию минуту дура-нянька хватится ребенка и поднимет крик.

Мальчик был очаровательный. Беленький, хорошенький. Сначала он играл в игрушки, которые приготовил предусмотрительный Саша, потом стал проситься домой. Он плакал и звал маму. Отказывался от еды. Марго растерялась и не знала, что делать. Опыта общения с детьми у нее не было. Мальчик проплакал до вечера, пока не уснул, обессиленный. А на другой день у него поднялась температура. Марго испугалась. Саша ночевал в гостинице. Она позвонила ему и сказала, что нужно немедленно вернуть ребенка.

– Завтра, – ответил Саша, выслушав ее сбивчивый рассказ. – Потерпи один день. Только один день. Все идет по плану.

Марго чуть не сошла с ума от страха. Мальчик был совсем плохой. Он по-прежнему отказывался есть, но больше не плакал. Лежал молча с открытыми глазами. Температура усилилась, как ей показалось. На теле выступила сыпь.

«Господи! – повторяла Марго, меряя комнату шагами, с больным ребенком на руках. – Помоги, Господи! Спаси и помилуй! Помоги…» Наконец она сказала себе, что, если дело не решится к вечеру, она отнесет мальчика в больницу и оставит там. Рыдая в телефон, она сообщила об этом Саше.

Он приехал ночью. Сказал, что дело решилось и сейчас он вернет мальчика. Она завернула мальчика в одеяло, и Саша унес его.

Марго не находила себе места до самого его возвращения. У нее даже появилась мысль, что Саша не вернется. То ли по своей воле, то ли нет… Может, его там ждали… засада. Отец ребенка – богатый человек, и несомненно поставил на ноги всю полицию. Какая дура, какая беспросветная дура! Нарвалась на своего, как обещала ей Катерина. «Ты думаешь, ты одна такая умная? – кричала Катерина, подбоченившись. – Ты думаешь, жизнь можно прокатить дуриком? Нарвешься на своего, попомни мое слово!» Марго могла уйти, но желание узнать, что все закончилось благополучно, держало ее на месте.

Саша вернулся днем. Бросил на стол ее паспорт и конверт с деньгами. «А ты боялась!» – сказал самодовольно. «Что с мальчиком?» – спросила Марго. «Все в порядке. Можешь не сомневаться, там уже набежала толпа докторов…»

Больше они об этом не говорили. Марго осталась в квартире Саши, ей нужно было оклематься после пережитого.

Она бродила по парку – не по тому. По другому. Стояла ранняя осень. В воздухе, свежем и холодном, уже пахло жухлыми листьями и грибами. На скамейке она заметила газету, местный бульварный листок. Газета была свежая. Марго просмотрела ее от нечего делать. И вздрогнула, наткнувшись на фотографию беленького мальчика. Никитушки Пономарева. За ребенка потребовали выкуп, говорилось в статье. Семья заплатила, но ребенка не вернули. Мать мальчика в приступе помешательства выбросилась с двенадцатого этажа… Там было еще много подробностей, но Марго не стала их читать. Сидела, оглушенная. Больше всего ей хотелось завыть в голос…

Она просидела на скамейке до самого вечера, не чувствуя, что продрогла. Газету сложила и спрятала в сумочку. Домой добралась, когда было уже совсем темно. Ближе к ночи позвонил Саша, сказал, что нужно встретиться. Кое-что намечается… «Приходи, – ответила она ему ровным голосом. – Обсудим!»

Собрала вещи и ушла, оставив на столе газету, раскрытую на той самой странице. И проклятые деньги…

…На вокзале было душно и многолюдно. Марго не замечала ничего вокруг. Сидела на жестком пластмассовом сиденье, уставившись в никуда. Из транса ее вывел истошный женский вопль: «Коленька! Сы́ночка! Украли, увели!» Марго словно очнулась. Мимо нее бежала какая-то женщина. Марго схватила ее за руку. «Не кричи, – сказала. – Он в соседнем зале, около рыбок. Смотреть надо за детьми». В соседнем зале был китайский ресторан с аквариумом в окне. Аквариум был полон золотых рыбок.

Женщина побежала туда и нашла сына. Отшлепала, как водится, для порядка. Когда ребенок громко расплакался, дала тумака, чтобы заткнулся. Подсела к Марго. Спросила: «Ты что, ясновидящая? Откуда знала?» Марго подняла на нее больные глаза. «Да ты, мать, совсем плохая… – сказала женщина, прикладывая ладонь к ее лбу. – Ты куда едешь?»

Марго не ответила. Надя – так звали женщину, жила по принципу – главное ввязаться, а там посмотрим. Была она многодетной матерью. Кроме потерявшегося Коли было еще четверо – два мальчика и две девочки. Она возвращалась со свидания с мужем, отбывающим наказание в колонии за пьяную драку с нанесением тяжелых увечий. Колю, младшенького, взяла с собой, не доверяя старшим детям. Голова ее была постоянно занята мыслями о прокорме выводка. Она торговала на базаре, убирала у людей, гнала самогон. И постоянно оглядывалась в поисках новых источников заработка. Она смотрела на Марго, и шестеренки в ее голове крутились на бешеной скорости. Решение она приняла мгновенно. «Поедешь со мной, – сказала она Марго. – Ты гадать умеешь? Ничего, научишься. Дадим объявление в газету, я с базара баб наведу. Только надо карты прикупить и всякие штуки, как в кино. Тебя как зовут?»

Марго не сопротивлялась. Она отдалась в руки энергичной Наде, ей было все равно. Маленький погубленный ребенок стоял у нее перед глазами. Маленький Никитушка…

Надя, засучив рукава, взялась за раскрутку нового бизнеса. Собственноручно оббила черной тканью одну из комнат своей обшарпанной квартиры, купила на барахолке хрустальный колокольчик, медные подсвечники и чучело неизвестной птицы. Подарила Марго крестьянский платок в синие и красные розы. «Уж очень ты смурная, – переживала Надя перед дебютом. – Ну прям как на похоронах. Ты ж смотри, плохого не говори, пусть надеются. А то они и так битые жизнью…»

Так Марго стала ворожеей. Или ворожкой, как говорила Надя. Это оказалось не так уж и трудно. Она навсегда запомнила свою первую клиентку – худую костистую женщину, у которой был рак матки. Та смотрела на Марго с надеждой, ей нужно было знать, стоит ли делать операцию. Пока предлагают. А то у нее дел невпроворот, успеть бы…

– Делайте, – сказала Марго, подержав ее за руку. – Это не рак.

– Но мне сказали… – Женщина боялась верить.

– Это не рак, – угрюмо повторила Марго. – Ничего не бойтесь. У вас есть дети?

– Есть. Двое. Мальчики. Три года и шесть.

– Вот и хорошо, – сказала Марго.

Надя подслушивала под дверью. Когда женщина ушла, она спросила, а если все-таки рак?

– Нет, – ответила Марго.

– Ну, смотри… – пробормотала Надя с сомнением.

Взглянув на клиентку, Марго знала о ней почти все. Жизнь накладывает свой отпечаток на лицо, выражение глаз, походку, то, как человек говорит, садится, складывает перед собой руки. То, как он одет. Если это женщина – какие носит украшения. Нужно только уметь читать. Марго читала в людях, как в открытой книге. Взяв клиента за руку, она узнавала о его хворях. Задавая вопросы, зачастую странные, ничего не значащие, и выслушивая ответы, она знала, что ждет этого человека впереди. Она могла сказать: не выходите завтра из дома… Или: перенесите поездку на другой день. Какую поездку, недоумевала клиентка. Вы получите известие от родного человека, вас попросят приехать, объясняла Марго. Не спешите. Перенесите поездку на другой день. От судьбы, правда, не убежишь. Всяк носит свою судьбу за плечами, говорила Катерина. Верно, да все ж какой-никакой выбор у человека есть, пусть даже маленький…

Ничего не забывалось. Лежа без сна на тощей кровати, обессиленная многочасовыми трудами, она проклинала человека, втравившего ее в убийство. Но и себя не щадила. Права была Катерина…

Что он сделал с мальчиком? Куда увез? При мысли, что пережила несчастная мать Никитушки, Марго зажимала рот рукой, чтобы не закричать.

Она знала, что ничего еще не закончено. Было у нее предчувствие, что пересекутся их стежки-дорожки когда-нибудь. Она – свидетель. Улыбчивый Саша найдет ее рано или поздно. Пока Марго жива, не будет ему покоя. Однажды ей пришло в голову, что и ей не будет покоя, пока жив он. В мыслях своих она называла его Сатаной.

И еще ей казалось, что преступление связало их незримыми ниточками. И эти ниточки сильнее каната, не разорвать. Ее и Сатану притягивает друг к другу как магнитом.

Марго была полна тоскливого ужаса ожидания.

Увидев его однажды на площади городка, Марго не удивилась. Схоронилась за киоском, внимательно рассмотрела, чтобы не ошибиться. Это был он, улыбчивый Саша. Убийца маленького Никитушки. Сатана. Почувствовав ее взгляд, он резко обернулся. Настороженно заскользил глазами по улице. Отпрянувшая Марго замерла в своем укрытии, опираясь спиной о стену. Ей казалось, взгляд Сатаны прожигает стены киоска насквозь. Колени Марго дрожали мелкой противной дрожью. Во рту таял тошнотворный металлический привкус, привкус страха.

Выждав немного и дав ему уйти, Марго помчалась домой, выбирая окольные улицы. Собрала нехитрые пожитки и поспешила прочь из дома Нади, даже не попрощавшись…