7 апреля, четверг
О новом убийстве еще никто, кроме самого убийцы, не знал.
Новое убийство далось ему легко, как и в первый раз. И снова, как и в первый раз, убийце казалось, что он не сделал ошибок. Только теперь он знал, что ошибка может всплыть не сразу, и боялся поверить в свою удачу.
От легкости второго убийства преследовавший его в последние дни кошмар закончился, ему больше не хотелось прятаться, и надоело одиночество. Он понимал, что это просто реакция сознания на затянувшийся стресс, и по-прежнему старался по возможности избегать людей, но делать этого ему уже не хотелось.
Ему хотелось начать новую жизнь.
Он ее заслужил.
Проснувшись утром, Дробышев не сразу вспомнил, что такое ужасное вчера произошло, отчего ему не хочется ни вставать, ни работать, ни жить. Все последнее время он постоянно думал о Тане, даже когда работал и полностью сосредотачивался на своей работе. Теперь ему не хотелось ни о чем думать.
Он считал, что и она о нем думает и что они все время вместе, даже когда их разделяет пространство. Оказалось, что это не так. Она все взвесила и решила, что он неподходящий вариант.
Дробышев заставил себя встать, поплелся в ванную, потом сварил кофе.
Даже Влада когда-то не нанесла ему такого сильного удара, как вчера Таня. Тогда ему было очень больно, но он был совсем молодым, и у него имелись силы боль пережить. Сейчас сил у Дробышева не осталось, как у древнего старика.
Наверное, что-то в его лице отсутствие сил выдавало, потому что Влада, когда он за ней заехал, с тревогой спросила:
— Степа, все в порядке? Ты не заболел?
— Не заболел, — буркнул Дробышев и велел: — Пристегнись.
Влада защелкнула ремень, он пропустил торопящуюся куда-то «Ауди», медленно поехал следом.
Много лет назад Влада была другой. Она бы обязательно его растормошила, заставила бы все рассказать, и его проблемы показались бы полной ерундой. Его теперешние проблемы точно были полной ерундой, на свете миллионы женщин, на Татьяне свет клином не сошелся.
— Степ, — покосилась на него Влада. — Правда ничего не случилось?
— Правда, — недовольно поморщился он.
Она отстала, принялась смотреть на дорогу. Трасса в направлении от Москвы была полупустой, навстречу шел плотный поток. Раньше Дробышев пожалел бы несчастных автомобилистов, вынужденных стоять в пробках даже по утрам, сейчас ему было жалко только одного автомобилиста — себя.
Под деревьями лесополосы продолжал лежать снег, а вдоль обочины уже зеленело. Уехать бы куда-нибудь подальше отсюда, в новую жизнь. В прошлом году ему предлагали длительную командировку в Австралию, а он отказался. Дурак.
Свидетель ДТП дорогу объяснил хорошо, и парня с собакой Дробышев вычислил сразу. Не заметить собаку было сложно, огромная овчарка носилась по большому пустырю, весело помахивая хвостом.
— Я боюсь, — вылезая из машины, поежилась Влада, посмотрев на собаку.
— Посиди в машине, — предложил он.
Парень их заметил, что-то сказал собаке, овчарка послушно уселась, приоткрыв пасть.
— Антон? — спросил Дробышев, приближаясь.
Свидетелю Антону было лет тридцать, он с любопытством оглядел Дробышева, потом быстро скользнул взглядом по Владе и широко улыбнулся.
Дробышев зачем-то соврал, что является погибшему в ДТП мужчине родственником. Свидетелю было наплевать, кем Дробышев является. О происшествии парень рассказывал охотно и весело, как будто эта история была забавным приключением.
— Все здесь и произошло, — объяснял парень, показывая в сторону шоссе. — Мы с Орланом гуляли. Не знаю, почему я на дорогу посмотрел. «Ауди» ехала километров сто тридцать, вильнула и сразу на встречку, а потом в столб. Хорошо еще, ни в кого не врезалась. Там навстречу «Киа» ехала, мы с тем водилой сразу подбежали, но ваш уже мертвый был…
Овчарке сидеть было скучно, она принялась жалобно поскуливать. Влада опасливо прижалась к руке Дробышева, он ободряюще погладил ей пальцы.
— Не бойтесь, — успокоил хозяин. — Это людей надо бояться, а собака просто так не бросается.
— Дождя в тот вечер не было? — спросил Дробышев.
— Нет, — дернул головой парень. — Нормальная была дорога. Похоже, вашему водителю плохо стало. Сердце, наверное. Я эту «Ауди» часто видел, хозяин всегда нормально ездил.
— Спиртным от него не пахло?
— Нет. А что, он пил? — весело заинтересовался свидетель.
— Нет, — сказал Дробышев. — Но все иногда случается.
Простившись со свидетелем, они медленно пошли к машине. Наверное, стоило перейти дорогу и рассмотреть полуповаленный погнутый столб дорожного освещения, но переходить дорогу Дробышеву не хотелось.
Трезвый человек, опытный водитель, переезжает встречную полосу и врезается в столб… Пожалуй, такое встречается не часто. Очень похоже, что водителю стало плохо.
Таня допускала, что Инну пытались отравить, но постоянные лекарства, которые соседка принимала, ослабили действие яда. Скорее всего, отравить пытались Егора, никто не знал, что он подарит бутылку тетке.
Вспоминать о Тане было противно. Он верил ей, когда она смотрела на него с нежностью. И жалел, что так долго не знал, как хорошо рядом с ней, и пугался, что мог еще долго этого не понимать.
Ему только казалось, что она смотрит на него с нежностью. На самом деле она просто оценивала, стоит ли тратить на него время.
— Ты пообедать не хочешь? — спросила Влада на обратном пути.
— Давай, — согласился Дробышев.
На самом деле ему срочно надо было ехать на работу, но думать о работе хотелось еще меньше, чем об убийствах.
Придорожный ресторан он едва не проехал. Влада, конечно, предполагала другое место для трапезы, но Дробышев решительно вылез из машины. Спутница помедлила, выбралась следом. Не стала возражать, видела, что сейчас лучше на него не давить. Зря он считал ее не очень умной.
И вообще, то, что когда-то их связывало, не могло исчезнуть бесследно, он напрасно пытался себе это внушить.
— Нужно выяснить, что Перфильев делал перед смертью, — жуя довольно вкусный шашлык, размышлял Дробышев. — Нужно узнать, откуда он ехал и с кем встречался. Позвони еще разок Дане, ладно?
Влада кивнула. Поковыряла салат из свежих овощей, отодвинула.
— Степа, ты чем-то расстроен?
Она заглянула ему в глаза. Он забыл, как она умеет пытливо на него смотреть.
— Нет.
Он ничем не расстроен. С какой стати ему расстраиваться? Баб, что ли, мало на свете?
— Степ, давай поедем ко мне, — предложила Влада, покосившись на остатки шашлыка. — Я тебя нормально покормлю.
— Мне на работу надо.
Высадив ее около дома и снова влившись в поток машин, Дробышев пожалел, что не остался с ней. Работа может подождать, а злость и тоску Влада точно помогла бы снять.
Ему пришлось остановить машину минут через двадцать. Он остановился, прижавшись к тротуару и недолго посидел, наклонившись к рулю. Ему стало страшно, что он действительно мог остаться у Влады, и тогда его жизнь кончилась бы. Этого он Тане объяснить бы не смог.
На работу Дробышев приехал злой, но совершенно успокоившийся. Он знал, что ему нужно делать.
Удивительно, но после ухода Степана Таня опять быстро заснула. А вот проснувшись в половине четвертого, заснуть уже не смогла. Не хотелось ничего, ни спать, ни вставать. И жить не хотелось.
Ольга Петровна заметила, когда в Таниной жизни появился Степан. Заметит ли она, что Степана больше нет, вяло подумала Таня, заставив себя встать, когда прозвенел будильник.
Ольга Петровна ничего не заметила, рассказывала про внуков, про дочь. И другие не заметили.
День тянулся нескончаемо долго, но все-таки кончился. Недаром какой-то древний мудрец уверял, что все когда-нибудь кончается.
Думать о предстоящем вечере не хотелось.
«Выпью снотворного и лягу спать», — обреченно решила Таня, поднимаясь в лифте на свой этаж.
Двери лифта поехали в стороны, и она остановилась, потому что пройти к ее квартире не было возможности. Около ее двери стоял стул, а на стуле сидел Степан с планшетом в руках.
Он посмотрел на нее снизу вверх, лениво поднялся, подошел и устало спросил:
— Как поработала?
— Нормально, — кивнула Таня.
Кажется, он хотел ее обнять, но передумал и предположил:
— Это все из-за Влады?
Таня вздохнула, по-старушечьи покивала головой, отвела глаза.
— У тебя с ней все продолжается.
— Нет, — зло ответил он.
— Степа, перестань! У тебя с ней…
— У меня с ней все кончилось еще до тебя!
Этажом ниже хлопнула дверь, послышались голоса.
Они оба напряженно замолчали. Зашумел лифт, голоса отдалились.
Степан хотел что-то сказать, но передумал, обнял ее наконец, и Таня поняла, что он устал и измучился. Ей стало жаль его и жаль себя, и она тихо заплакала, уткнувшись носом в его свитер.
Все остальное он говорил потом. Он говорил то, чего Таня так долго ждала, и недавняя ревность казалась ей глупой и совсем давней, ненастоящей.
— У меня с Владой ничего нет и никогда не будет, — говорил Степан, прижимая Таню к своему плечу. — И вообще, я не хочу больше о ней слышать.
— Но ты же занимаешься ее делами, — возразила Таня.
Лежать на его плече ей было неудобно. Она поерзала, переместилась головой на грудь. Подумала и, приподнявшись, посмотрела на него сверху.
— Больше не буду, — пообещал он и улыбнулся.
— Почему?
— Потому что твое спокойствие для меня дороже.
Теперь он знает, что она ревнивая дура. Ужас!
Таня снова легла и мрачно сказала:
— Нет уж. Помогай ей дальше. А то ее убьют, а я буду виновата.
— Не убьют.
— Степа, я хочу, чтобы ты продолжал заниматься ее делами. Я правда этого хочу. Она мне ужасно не нравится, но я точно знаю, что, если ты сейчас ее бросишь, мы оба с тобой будем виноваты. Это будет непорядочно, понимаешь? Ты ведь и сам лезешь в ее дела, потому что бросить Владу одну сейчас просто непорядочно. Правда?
— Не знаю, — честно сказал Дробышев. — Мне все время кажется, что меня дурачат. Только я не пойму, кто.
— Кто? — глупо спросила Таня.
— Да не понимаю я! И это мне не нравится.
Он нахмурился, и она снова легла ему на грудь.
— Тань, ты больше не дури, — попросил он. — А то я умру. От инфаркта.
— Инфаркта просто так не бывает, — улыбнулась она. — У тебя здоровое сердце и еще много лет впереди.
— У нас много лет впереди, — поправил он. — Без тебя мне ничего не нужно.
— Степа, — Таня помолчала и вздохнула. — Ты меня любишь?
Этого нельзя было спрашивать. Это совершенно неправильно. Нужно было ждать, когда он сам скажет. А теперь он будет думать, что она ему навязывается.
— Я без тебя жить не могу. — Дробышев покрепче ее прижал правой рукой. — Я вчера попробовал, и мне не понравилось.
Нужно было радоваться, но Таня отчего-то опять заплакала. До сегодняшнего вечера она не плакала очень давно и думала, что навсегда разучилась это делать.
Дана позвонила, когда Влада ненадолго задремала. Утренняя поездка утомила. Это плохо, это говорит об общей усталости. Раньше Влада ничего утомительного в поездке не нашла бы.
Нужно обязательно поехать отдохнуть, как только пройдут сорок дней.
Влада взяла трубку и постаралась говорить поласковее.
— Владочка, послушай, — чуть не плакала Дана. — Дядя умер от инфаркта. То есть умер он от травм, но перед этим у него случился инфаркт. Как ты думаешь, это ведь не могло быть убийством?
— Не могло, — согласилась Влада. — Не переживай, успокойся.
— Господи, да разве я волнуюсь за себя!
— А за кого? — действительно не поняла Влада. — За кого ты волнуешься?
— Ну конечно, за Сашу!
— Подожди, — продолжала не понимать Влада. — А он-то здесь при чем? Он тоже вел с Егором переговоры?
— Он без меня погибнет! — закричала Дана. — Он погибнет, если со мной что-то случится! Он не переживет!
В этом Влада сильно сомневалась. Конечно, внешне Журавлевы казались благополучной парой, но и они с Егором внешне казались благополучной парой, а на самом деле… Нет, не верила Влада в то, что Сашка Журавлев помрет от тоски у гроба жены, как преданная овчарка на могиле хозяина.
Еще меньше она верила в то, что Дана способна беспокоиться о ком-то, кроме себя.
— Слушай, а как Саша ко всему этому относится? — догадалась спросить Влада. — Он считает, что смерти твоего дяди и Егора связаны? Что он говорит?
— Он не знает!
— Дана, ты что? Чего он не знает? Он не знает, что у тебя дядя погиб и Егора убили?!
— Он не знает, что я познакомила Егора с дядей. Понимаешь, Саша так много работает, я стараюсь не загружать его лишними проблемами.
— Сейчас как раз тот случай, когда можно было бы и загрузить, — проворчала Влада.
— Так ты считаешь, что мне… угрожает опасность? — опять переполошилась подруга.
— Нет, я так не считаю, — успокоила Влада. — Но ты бы все-таки рассказала Саше. Он в таких делах побольше нашего с тобой понимает.
Упорство Даны не посвящать мужа Владу всерьез заинтересовало. Что-то здесь было непонятное, а Влада была любопытна.
— Кстати, — вспомнила она просьбу Степы. — Откуда ехал твой дядя перед аварией?
— Из Москвы, — удивилась Дана.
— Это я понимаю. Узнай, с кем он встречался. Какие дела у него были в Москве.
— Зачем?
— Дана, ну ты как маленькая! — разозлилась Влада. — Что-то его довело до инфаркта. Может быть, он узнал что-то неприятное.
— Ладно, — согласилась подруга. — Спрошу у тети.
Влада не была злой и мстительной не была, но перепуганная Дана откровенно развеселила. Подруга всегда старательно изображала светскую львицу, пусть поймет, что живет не на Олимпе.
Влада почувствовала, что проголодалась, подумала, не заказать ли еду домой, и решила спуститься в ресторан. Сидеть одной ей здорово надоело.
На девушку, одиноко топтавшуюся у угла дома, она не обратила никакого внимания. Она не сразу узнала ее, и когда девушка ее окликнула.
— Владислава! — девка стала прямо перед Владой, загораживая дорогу, и Влада брезгливо отшатнулась.
Она хотела и ждала этого, она мечтала, как Неля окажется перед ней, и Влада скажет ей все, что думает.
Сейчас ей было так противно, что захотелось убежать и спрятаться, закрывшись на все замки.
— Да? — удивленно спросила Влада.
Любовница Егора замялась, переступила ногами, закусила губу, боясь посмотреть на Владу.
— Слушаю вас, — поторопила Влада.
Пожалуй, сцена должна была доставить Владе удовольствие. Униженная поза Нели, и боязнь поднять глаза, и невозможность начать говорить должны были вызвать удовлетворение, а вызывали только брезгливость и все то же желание убежать.
— Я передала для вас карточку. Банковскую карту, — наконец выдавила девка.
— Да, — подтвердила Влада, с удивлением и скукой разглядывая Нелю.
Девка молчала и мялась. Надеялась мгновенно определить, Влада ли взяла фотки, и теперь не знает, что делать.
— Что-нибудь еще? — поторопила ее Влада.
Она могла торжествовать, девка теряется в догадках. От страха и злости и невозможности все разъяснить Неля выглядела жалкой и совершенно несчастной.
Отлично. Пусть всю оставшуюся жизнь живет с этим страхом. Пусть ломает голову, в чьих руках ее будущая семейная жизнь.
Влада пожала плечами и обошла отступившую Нелю. Желание убежать и спрятаться исчезло. Появилось ни с чем не сравнимое удовольствие вершить чужие судьбы.
Все-таки есть бог на свете. Влада фактически ничего не сделала, а уже отомстила сопернице. Будет настроение, еще что-нибудь придумает, не будет мерзавка жить спокойно!
Влада отлично поужинала, выпила бокал красного вина и, вернувшись домой, сразу заснула.
