23 марта, среда
Настроение было отвратительным, и Влада отлично знала, отчего. Из-за Степки. Ее Степа вчера смотрел на чужую девку так, что у Влады противно сжалось сердце. И на что смотреть-то? На обычную девку в дешевой куртке?
Влада в мужских взглядах разбиралась отлично. Она вообще была неплохим психологом, знала за собой это.
Такой подлости Влада от судьбы не ожидала. Конечно, она паршиво поступила со Степой много лет назад, но ведь надо делать скидку на молодость и неопытность. Сейчас она действительно нуждается в мужской поддержке, а Степе плевать на ее проблемы.
Если бы не боялась сесть в тюрьму, поехала бы и пристрелила наглую врачиху!
Влада постаралась успокоиться, приняла душ, уложила волосы, подкрасилась и стала делать то, на что вчера не нашлось сил из-за Степкиного предательства.
Влада включила компьютер и принялась внимательно изучать фото и видео с корпоративов фирмы. Случайные фото многое могут рассказать. Как открыть доступ к внутренней информации сайта компании, Юля ей объяснила.
Влада отгоняла противные мысли о Степе и врачихе и вглядывалась в лицо Егора. Покойный муж, явно подвыпивший, смеялся со своими работниками, шутливо обнимал девок, но ничего, выходящего за рамки обычной веселой компании, Влада не заметила. Юля на снимках попадалась редко, Милада чаще. Рядом с Егором ни та, ни другая особо не отирались. Не похоже, чтобы Егор выделял Миладу. Ну и слава богу.
Через пару часов Влада поняла, что устала. Полежала, включив негромкую музыку, даже, кажется, задремала.
Позвонила мать, начала причитать, что нельзя запираться одной. Только хуже будет. Надо быть с людьми, надо пережить горе и жить дальше.
— Я и так с людьми, — устало ответила Влада. — Сейчас собираюсь в фирму к Егору.
«Точно, поеду в фирму», — решила она, положив трубку.
Дорога оказалась сплошным мучением. Грязное месиво на асфальте оборачивалось мелкими дурацкими авариями, собирались пробки, где-то сзади выла «Скорая», требующая, чтобы ее пропустили. Кошмар. На метро проще доехать.
В зеркале виднелась машина, почти упиравшаяся Владе в бампер. Машина была отвратительного коричневого цвета, непонятно, какой дурак ее сделал и какой дурак купил.
Ряд машин справа тронулся, потом медленно пополз ряд Влады. Коричневый урод опять прижался к ее бамперу. Егор бы сейчас кипел от злости и нетерпения, матерился, метался из ряда в ряд. На тех, кто плохо его знали, Егор производил впечатление не слишком умного рубахи-парня, весельчака и души компании. Но Влада знала, что муж умен и осторожен. Впрочем, не слишком умен и не слишком осторожен, если дал себя пристрелить.
Влада напомнила себе, что она вдова и обязана всеми силами пытаться найти убийцу.
Кто мог желать Егору смерти? Илюша Мансуров? Илья желал наверняка и наверняка ни разу об убийстве даже не подумал. Это даже ей ясно, полиция тоже едва ли станет Мансурова подозревать.
Ревнивый муж какого-нибудь Цыпленка? Тоже маловероятно, из ревности убивают только в книжках. В жизни убивают ради денег. Ради больших денег.
Инна уверена, что смерть племянника связана с архивом Максима Ильича. Влада не верила, что Егор не понимал опасности, связанной с архивом. Болтуном муж не был, но и спецагентом не был тоже, и случайно проболтаться, особенно подвыпив, мог. А значит, и мотив для убийства мог быть.
Мотив имелся у многих, полиции придется хорошо поработать.
Жаль, что самый веский мотив был у нее, и менты не могут этого не понимать.
Влада сунула руку в карман пальто, нащупала новые ключи от квартиры, которые перевесила на старый брелок. От мысли, что Степа оставил ее одну после того, как в ее квартиру кто-то проник, стало противно до тошноты, но сейчас не время для обид.
Наконец, Влада, проехав под шлагбаумом, остановила машину.
В секретарской сидела только Милада. Заметив Владу, дернулась, как будто встать хотела, и тихо поздоровалась.
— Здравствуйте. — Влада даже не посмотрела на нее.
Компьютер Юли был выключен. Оно и понятно, девочка работает на полставки, должна приходить не каждый день.
Заходить к Савельеву Влада не стала, отперла кабинет Егора.
«Нужно потребовать от Савельева финансовую отчетность», — вяло подумала она. Разбираться в отчетности не хотелось. Влада бросила сумку на стул, повесила пальто в шкаф, села за компьютер, покачалась в кресле.
В дверь осторожно постучали, и Влада совсем не удивилась, увидев заглянувшую Миладу.
— Владислава Игоревна, вам что-нибудь нужно? — И этому Влада не удивилась.
— Нет, — почала она головой. — Спасибо.
Милада признала в ней хозяйку и явно выразила готовность служить, но Владу это не радовало. Сейчас ее могло обрадовать только одно: чтобы Степа смотрел на нее так, как на врачиху. А на врачиху чтобы не смотрел вовсе.
Дверь закрылась. Влада подошла к окну, потрогала пальцем землю в стоявшем на подоконнике растении. Растение было похоже на пальму, и названия его Влада не знала, она плохо разбиралась в комнатных цветах. Земля оказалась влажной.
С Миладой стоило сойтись поближе и поскорее. Офис-менеджер — не дурочка Юля, если Влада хочет быть в курсе дел фирмы, лучшего источника информации не найти. А быть в курсе Влада хотела. Ей нравилась роль хозяйки.
Влада равнодушно посмотрела на улицу внизу, отошла от окна и сразу вернулась — метрах в десяти от офисной стоянки прижалась к тротуару коричневая машина.
Влада решительно отпрянула от окна, не хватало еще докатиться до мании преследования.
Она опять принялась рассматривать фотографии, потом догадалась посмотреть служебную почту Егора. Ничего интересного не обнаружила, письма в основном были от Савельева.
Милада опять заглянула ровно через час. Влада едва не рассмеялась, глядя на волнующуюся девицу.
На этот раз Влада от ее услуг отказываться не стала.
— Кофе мне сделайте, пожалуйста, — улыбнулась она.
Иметь дело с Миладой было удовольствием, не то что с придурковатой Юлей. Девушка понимала ее с полунамека, и Влада понимала Миладу с полуслова. Меньше чем за час Влада узнала столько, сколько даже не рассчитывала узнать.
Милада попала в фирму через двоюродную сестру Нелю. Нелька работала здесь долго, несколько лет. Нелька, хоть нехорошо так говорить, все-таки она Миладе сестра, но девка вредная, противная. Жутко непорядочная. Все время к Егору Максимовичу подкатывала…
Милада вопросительно посмотрела на Владу, Влада кивнула — продолжай.
Короче, Егор Максимович пристроил Нелю в другую фирму…
Это на Егора было похоже. Во-первых, он за девками никогда не гонялся, сами лезли. А во-вторых, держать любовницу на работе действительно не стал бы, умел отделять развлечения от дела.
Милада говорила осторожно, подыскивая слова, но Влада понимала ее правильно. Неля оставалась любовницей Егора до самого конца. Цыпленком.
А месяц назад Миладина сестра поняла, что беременна…
Что-то подобное Влада и предполагала, когда слышала: «Все будет хорошо. Я обещаю».
Неле очень хотелось женить на себе Егора, но даже она понимала, что это проблематично. Поэтому парня, который ухаживал за ней несколько лет, от себя не отпускала. Сейчас они собираются пожениться, аборт-то делать поздно уже…
Неля ошибалась, у нее вполне могло получиться женить на себе Егора. Покойный муж во всем старался походить на отца, а свекор бросал очередную семью ради следующей, как раз когда у новой бабы на стороне намечалось прибавление.
— Покажи мне ее, — попросила Влада.
Милада кинулась к компьютеру, Влада подвинулась вместе с креслом, освобождая ей место. Сразу стало ясно, что Милада, в отличие от Юли, доступа к компьютеру хозяина не имела, фотки годовой давности она искала долго.
Цыпленок Неля оказалась примерно такой, какой Влада ее представляла. Брюнеткой, немного похожей на Миладу, но настолько неинтересной, что лицо ее забывалось раньше, чем на него переставали смотреть.
У свекра было все то же самое, каждая последующая жена здорово не дотягивала до предыдущей. Влада свекровь не любила, но понимала, что тетка она умная, интеллигентная и для своих лет очень красивая. А следующие совсем не то.
Вообще-то, у Максима Ильича мозгов хватало, чтобы гарем в полном составе не собирать. Он даже детей от разных жен не знакомил. Но и тайн особых не устраивал, и фото его семейств Егор и Влада видели. У Инны видели, тетка поддерживала отношения со всеми женами Максима.
Влада выпроводила Миладу, посидела, обдумывая услышанное, и спустилась к машине. Стоит ли у стоянки коричневая иномарка, она не заметила. Влада про нее забыла.
Только ближе к вечеру она почувствовала, как подкрадывается тяжелый страх. Она поняла, чем ее так напугала коричневая машина и как это связано с Ильей Мансуровым.
Накануне вечером Таня несколько раз звонила к Инне Ильиничне в дверь, но ей никто не открыл. Конечно, женщина могла быть где угодно, к тому же ночью Тане показалось, что соседская дверь тихо хлопнула, но все равно было неспокойно.
Утром она будить Инну не рискнула, а после работы сразу позвонила к ней. На этот раз соседка открыла, и Таня вздохнула с облегчением.
— Заходи, Танечка, — обрадовалась Инна Ильинична. — Заходи, я тебя сейчас ужином накормлю.
— Спасибо, — улыбнулась Таня. — Не надо ужина. Я просто так, на минутку.
— Ну хотя бы чаю.
— Нет, спасибо, — отказалась Таня, сняла куртку, измерила женщине давление, помялась и наконец спросила: — Инна Ильинична, припомните точно, что вы ели и пили перед тем, как попали в больницу?
— То же самое, что несколько дней до этого. — Соседка внимательно посмотрела на Таню. — Я дня три до больницы не ходила в магазин.
— Вы говорили, что сделали себе коктейль, — напомнила Таня. — Коктейль был алкогольный?
Женщина молча поднялась, прошла на кухню, Таня отправилась за ней. Инна Ильинична распахнула дверцу одной из кухонных полок и растерянно замерла.
Таня уже понимала, что произошло. И почему-то не удивилась.
— Бутылки нет?
Женщина подвинула стоявшие на полке оригинальные коробки с чаем. Их можно было не двигать, любая бутылка за коробками была бы видна.
— Что было в бутылке? — Таня подвинула себе стул, села.
— Коньяк, — Инна опять потрогала коробки с чаем, закрыла дверцу и стала поочередно осматривать другие полки.
Потом хозяйка открыла и осмотрела холодильник. Таня терпеливо ждала.
— Вы не могли случайно выбросить эту бутылку?
— Нет, — помотала головой женщина. — Мне привез ее Егорка, и я бы ее не выбросила.
Наконец, Инна перестала обыскивать кухню, села напротив Тани, задумалась.
— Мой приступ был вызван отравлением?
— Допускаю, — осторожно призналась Таня.
— И доказать уже ничего нельзя, — печально констатировала Инна Ильинична.
Таня кивнула.
— Егор заехал в пятницу по пути на дачу. Ему кто-то из знакомых привез для моей приятельницы лекарство из-за границы, он отдал лекарство, посидел, чаю со мной попил и оставил мне бутылку коньяка. Я люблю коньяк в кофе добавлять. — Женщина тяжело вздохнула. — Ну а дальше ты знаешь. Приятельница должна была приехать за лекарством, но не смогла. И я от досады сделала себе коктейль. Коньяка там была капля совсем. Неужели мне хватило?
— Я не уверена, — повторила Таня. — Но могло быть и так.
Инна Ильинична опять задумалась, и Таня спросила:
— У кого есть ключи от вашей квартиры?
— Ни у кого, — сразу ответила соседка. — Степа взял мои ключи, когда я в больнице лежала, но он их уже вернул. Я все собиралась Егорке запасные ключи дать, только не успела.
Она плотно сжала губы и посмотрела мимо Тани.
— А запасные ключи у меня пропали.
— Что? — замерла Таня. — Когда?
— Когда пропали, не знаю. Я это заметила уже после больницы. Еще подумала, вы со Степой могли взять.
— Я не брала.
— Понимаю. Степа тоже не брал, я у него спрашивала. Ключи лежали в тумбочке. В ящике. Я могла долго не замечать, что их нет.
— Инна Ильинична, во сколько вы вчера приехали? — спросила Таня, внимательно глядя на соседку. Было тревожно, противно, и казалось, что она упускает что-то важное.
— Я приехала сегодня, — вздохнула женщина. — Утром, часов в одиннадцать. Вчера была у невестки, у матери Егора. Осталась там ночевать. Очень мне ее жалко. Мне плохо, а уж каково матери…
— Я слышала, как ночью хлопнула ваша дверь.
— А ты не ошиблась? — равнодушно спросила соседка.
Казалось, ее мало волновало, что кто-то мог беспрепятственно заходить к ней в квартиру.
— Могла ошибиться, — согласилась Таня и напоследок поинтересовалась: — Кто-нибудь знал, что Егор оставил вам коньяк?
— Если Егор кому-то не рассказал, то никто. Я никому об этом не говорила.
Почему-то Таня в этом не сомневалась.
Она поднялась, стала прощаться, Инна Ильинична ее не задерживала.
Когда Таня закрыла соседскую дверь, тревожное чувство усилилось.
Приехав накануне от Влады, Дробышев сел за компьютер, даже не поужинав, и просидел почти до утра. Фамилия арестованного ворюги-мэра недаром показалась ему знакомой, в архиве Максима Ильича информация на мэра была. Мэр свои доходы, как установил Максим Ильич, скрывал. И жена его скрывала. Впрочем, железных доказательств у журналиста не было.
Еще мэр покрывал рейдерские захваты успешных предприятий, а скорее всего, сам в них участвовал, но весомых доказательств и тут не было.
Вообще-то, сказать однозначно, что сейчас кто-то использовал архив Максима Кривицкого, было нельзя. Кое-что в Сети совпадало с архивом, чего-то недоставало, кое-что было новое. Дробышев не решился бы утверждать, что покойный журналист Кривицкий сыграл в несчастьях мэра ключевую роль.
«Убийство Егора и арест мэра едва ли связаны», — подумал Дробышев, выключая компьютер. Он решительно не понимал, зачем кому-то убивать Егора, даже если информация о деятельности мэра из архива Максима Кривицкого была использована.
Еще меньше Дробышев понимал, какого лешего он сам лезет во все это.
В результате он здорово не выспался, на работе еле соображал и, возвращаясь домой, мечтал только о том, чтобы завалиться спать.
Татьяну он увидел сразу, как только открылись двери лифта. Девушка отпирала свою дверь, обернулась, и Дробышев зачем-то шагнул к ней, а не к собственной квартире.
Вид у соседки опять был усталый, как несколько дней назад, когда он впервые ее пожалел.
— Здравствуйте, — вежливо сказал Дробышев и добавил уж совершенно идиотское: — Как дела?
— Спасибо, — усмехнулась она, подумала и констатировала: — Так себе.
Больше сказать ему было нечего, но он продолжал стоять рядом с ее дверью, переминаясь с ноги на ногу. Татьяна взялась за ручку двери, замерла, отпустила ручку и повернулась к нему.
— У Инны Ильиничны пропала бутылка коньяка. Бутылку ей подарил Егор, она добавила этот коньяк в коктейль и попала в больницу. Еще у нее пропал запасной комплект ключей от двери.
— Ч-черт, — прошипел Дробышев, подтолкнул Татьяну в открытую дверь и шагнул за ней следом.
Она потянулась повесить куртку, которую держала в руках, он перехватил ее одежду, аккуратно повесил на плечики. Собственную куртку бросил на стоявший рядом стул, по-хозяйски прошел в комнату, сел в кресло.
— Инна Ильинична допускает, что ключи взяли вы. — Татьяна уселась в кресло напротив, вытянула ноги.
— Я не брал.
Мужчина со стены строго на него смотрел, Дробышев отвернулся.
— Мне ночью послышалось, что открывалась ее дверь. — Татьяна закрыла глаза, потерла пальцами веки. — А Инна Ильинична приехала только утром.
— Бутылка пропала ночью?
Сейчас глаза Татьяны казались не зелеными, а темными, и Дробышеву захотелось наклониться к ней и получше рассмотреть, какого же они цвета.
— Инна Ильинична не знает. Она только сейчас при мне заметила, что бутылка пропала.
Он задумался и спросил совсем неожиданное:
— Вы пиво пьете?
Она с удивлением на него посмотрела, пожала плечами, отчего-то нахмурилась.
— Пью. Только редко.
— Пойдемте в пивной ресторан. Там отличное мясо, а я есть хочу.
— Спасибо, — улыбнулась Таня. — Не хочется. Я устала.
Он отчего-то был уверен, что она не откажется. Ему казалось, что они связаны не только наглым убийством во дворе, но чем-то еще, неясным и непонятным. От изумления и обиды Дробышев растерялся, но тут же поднялся с кресла и потянул Татьяну за руку.
— Пойдемте! Это недалеко, и я не буду вас утомлять.
За руку он тащил ее сильно, и руку сжал сильно, и знал, что не выпустит, пока она не согласится.
Татьяна вздохнула и покорно встала, и недоумение и обида, которые только что мешали ему воспринимать мир привычно, сразу куда-то пропали.
На улице заметно потеплело, ветра почти не было, и до ресторана они шли медленно.
Год назад Дробышев часто заходил сюда с девушкой. Девушке ресторан нравился, а Дробышеву нравилась девушка. Они познакомились случайно, у выхода из супермаркета. Шел нудный мелкий дождь, у девушки не было зонта, а курточка была короткая и на вид абсолютно бесполезная. Дробышев пожалел девушку и вызвался проводить.
Потом всю прошлую зиму он считал себя почти женатым человеком. Девушка приходила к нему почти каждый вечер, и выходные они всегда проводили вместе. Она не слишком надоедала ему болтовней, не приставала, когда он садился за компьютер, не требовала подарков и могла бы стать идеальной спутницей жизни. Жаль, что им абсолютно не о чем было разговаривать.
Исчезла девушка легко и тихо, и Дробышев очень этому радовался. То есть радовался не тому, что исчезла, а тому, что исчезла абсолютно безболезненно для них обоих.
Зал оказался почти полным, но им повезло, освободился столик в углу, и негромкий шум чужих разговоров совершенно не мешал.
— Вы слышали, что арестовали очередного мэра? — наконец спросил он, когда мясо было почти доедено.
— Нет, — покачала головой Татьяна.
— Арестовали, — подтвердил он. — Я вчера посмотрел в Интернете, там много чего пишут.
— Воровство, коррупция? — улыбнулась Таня.
— Ясное дело, что воровство и коррупция.
— А доказательства в архиве брата Инны Ильиничны? — не то спросила, не то констатировала она.
— Не совсем, — осторожно сказал Дробышев. — Совпадает не все.
Она задумалась, он осторожно ее разглядывал. Ему нравилось на нее смотреть. Так бы и сидел до утра.
— В полицию не хотите сообщить?
— Влада сказала, что полиция забрала комп Егора. Сами разберутся.
Она помолчала, он тоже. Молчать с ней было легко.
— Неплохое мясо, правда? — Дробышев дожевал последний кусок, положил вилку в тарелку.
— Отличное, — кивнула она.
Неожиданно Дробышев пожалел, что кусок мяса был огромным, съесть что-то еще просто невозможно, и придется встать с мягкого кресла и больше не видеть напротив ее лица.
Домой они шли медленно. Воздух казался уже по-настоящему весенним, и было жалко, что идти всего несколько минут.
Влада появилась так же неожиданно и так же ниоткуда, как и вчера. И так же, как вчера, Татьяна быстро скрылась в подъезде, Дробышев даже не успел ее задержать.
Это он потом понял, что вышла Влада из подъезда. Наверное, заходила к Инне.
Она ждала Степу в подъезде, поднявшись на пол-этажа, но это было неважно. На самом деле ей совсем не нужно было приезжать, своим приставанием Влада только все портит, но оставаться одной ей было страшно. Жаль, что и с ним ей не стало легче.
— Степа! — Влада тронула его за рукава куртки, он постарался высвободиться, но сразу замер, когда увидел, что она по-настоящему напугана.
— Что случилось? — Он все-таки поерзал рукой и слегка отодвинулся.
— Я не буду больше к тебе приставать, — сказала она то, чего он меньше всего надеялся услышать. — Ты не бойся.
Владе было сейчас ни до чего, даже не до Дробышева, но он этого не знал.
— Я не боюсь, — заверил Дробышев и на всякий случай спросил: — Что-нибудь еще случилось?
Она замялась, и он понял — случилось.
— Что случилось, Влада? — уже совсем другим тоном, серьезно и требовательно, спросил он.
Она молчала, и он поторопил:
— Влада!
Пожалуй, он за нее волновался, но радости это не прибавляло. И все-таки она решилась, сама она могла не справиться.
— Ты знаешь, я не истеричка…
Это он знал. Помнил. Влада всегда была исключительно трезвомыслящей.
— Влада, говори!
— Сегодня за мной все время ехала машина.
— Какая машина?
— Джип, — вздохнула она. — Коричневый.
— Пойдем. — Он помолчал и потянул Владу к ее машине.
Машина стояла совсем рядом. Удивительно, что ей удалось так удачно припарковаться, ему так везет редко.
Он подождал, когда Влада отопрет машину, сел на пассажирское место. Лучше было подняться с ней в его квартиру, но делать этого ему решительно не хотелось.
Влада села рядом, подержалась за руль и повернулась к Дробышеву.
— Степа, я тебе совсем чужой человек? — жалобно спросила она, заглядывая ему в глаза.
— Нет, — честно ответил Дробышев. — Не чужой. Говори четко, что случилось?
Он будет последним подлецом, если сейчас ее бросит.
Происходит действительно что-то странное. Влада никогда не была истеричкой, а Инна Ильинична тем более. Если Владе еще могло просто показаться, что к ней в квартиру проникали, то Инне Дробышев полностью доверял.
Черт, как некрасиво вышло с Татьяной.
— За мной весь день ездила машина. — Влада снова положила руки на руль и крепко его сжала, словно руль мог чем-то ей помочь. — Утром я поехала к Егору в фирму, стояла в пробках, поэтому и заметила, что за мной впритык едет коричневый джип. Потом поехала домой, и опять за мной ехала эта машина. Правда, я заметила ее не сразу. Я понимаю, это глупо, и… мне могло просто показаться.
— А потом? — спросил Дробышев. — Когда ты ехала сюда, машина была?
— Нет. — Влада покачала головой и посмотрела на него как-то по-новому, как будто впервые его видела. — Степа, я боюсь.
— Номер запомнила? — Он пытался придумать, что делать с Владой, а думал о том, что соседка Татьяна теперь справедливо на него обидится.
— Нет.
— А марку?
— Не разобрала.
— Влада, — опешил он, — почему ты вообще решила, что за тобой следят? Почему ты решила, что машина около тебя та же самая? Номера не знаешь, марки не знаешь. Мало ли кто мог за тобой ехать!
Влада положила голову на лежавшие на руле руки, и он понял, что она плачет. Кажется, он ни разу в жизни не видел ее плачущей.
— Почему ты решила, что машина та же самая? — стараясь говорить помягче, повторил он. Помедлил и тронул ее за волосы.
— Машина та же самая. — Она посмотрела на него заплаканными глазами.
Заплаканная Влада перестала быть красивой и от этого почему-то сразу стала ему близкой. Как сестра, попавшая в беду. Сестры у Дробышева не было, но, наверное, к ней он испытывал бы похожие чувства.
— Коричневая.
— Сейчас полно коричневых машин.
— Машина та же! — крикнула Влада, замолчала и заговорила уже спокойно: — Только не предлагай звонить в полицию. Я перед тобой как идиотка, а они меня вообще за чокнутую примут. Номера не знаю, марки не знаю…
— Больше ничего необычного не произошло? — Он не представлял, что с ней делать, и сидел в тупом оцепенении. Татьяна точно на него обидится и больше никогда никуда с ним не пойдет. — Какие-нибудь подозрительные звонки?
— Нет. Ничего такого не было.
— Может, тебе пока у мамы пожить? — предложил он, не представляя, что еще предложить. Можно было предложить пожить у него, но об этом не хотелось даже думать.
— Не хочу, — поморщилась она и вздохнула. — Ладно, извини. Загружаю тебя своими проблемами. Вылезай, Степа, я поеду домой.
Ему очень хотелось уйти, но он понимал, что этого не сделает.
— Давай местами поменяемся, — предложил Дробышев. — Я поведу.
Он видел, нервничала она сильно, в таком состоянии лучше за руль не садиться.
Она послушно пересела, Дробышев стал медленно выбираться из двора.
У подъезда своего дома Влада поздоровалась с немолодой парой, Дробышев тоже кивнул ее соседям. Наверное, плохо, если люди видят ее с мужчиной сразу после смерти мужа, причем почти ночью, но Владу, похоже, это не слишком волновало.
Она не плакала, пока они ехали, равнодушно и печально смотрела по сторонам, а дома слезы опять потекли, и она опять принялась вытирать их платком.
— Ты иди, Степа, — сунув ему свое пальто, снова предложила она. — Ты иди.
Она хорошо его знала, он не уйдет, когда ей угрожает реальная опасность.
Дробышев повесил ее пальто на вешалку и снял свою куртку.
— Ты не знаешь, где Егор покупал спиртное?
— Спиртное? — удивилась она. Прошла в комнату и снова повернулась к Дробышеву. — Какое спиртное?
— Ну… вообще спиртное. Коньяк, водку. Виски.
— Не знаю, — пожала она плечами. — Понятия не имею. В магазине, наверное. А что?
— Да так. — Ему не хотелось говорить, что соседка-кардиолог предполагает отравление у Инны. Ему было неприятно говорить о Татьяне с Владой. — У Инны пропала бутылка коньяка, которую ей подарил Егор.
— Бред какой-то!
— Бред, — согласился он.
— Она уверена, что не сама выбросила бутылку? Все-таки возраст…
Инна не производила впечатления выжившей из ума, но Дробышев согласился:
— Все может быть.
Все может быть, но, если кто-то залез и в квартиру Влады, и в квартиру Инны Ильиничны, хорошего мало.
— А когда это произошло? Когда залезли к ней в квартиру?
— Не знаю. Влада, — Дробышев сел на диван, вытянул ноги, — подумай, что могли у тебя искать?
— Я все время об этом думаю, — вздохнула она, прислоняясь к стене напротив Дробышева.
Прямо над ней висела картина — мокрый город, неясные силуэты прохожих. Дробышев никогда бы не подумал, что Влада может повесить дома такую картину. Ей скорее подошли бы какие-нибудь японские цветы.
— Я понятия не имею, что искали в моей квартире!
Она больше не плакала, снова стала чужой и красивой.
Хорошо бы посмотреть почту Егора. Не сразу же в него выстрелили, сначала должны были что-то потребовать, угрожать.
— У меня дома нет ни оружия, ни наркотиков, ни бриллиантов! То есть бриллианты у меня есть, но их немного, и их не взяли. — Влада покачала головой, отошла от стены, забралась с ногами на диван рядом с ним. — У Егора был пистолет, меня полиция об этом спрашивала. Но я понятия не имею, где он его держал.
Едва ли в квартиру полезли за пистолетом. Достать пистолет для преступников не проблема.
Искать могли только информацию.
— Егор смотрел почту через телефон?
— Ну конечно. — Вопрос ее почему-то разозлил. — Как же еще?
— Планшет у него был?
Дробышев опять посмотрел на картину. Домой хотелось до смерти.
— Планшет? — Влада задумалась, как будто не знала, что бывает такой гаджет. — Был, конечно.
Планшетов у Егора было с десяток, но дома Влада нашла только один.
Она неохотно поднялась, вышла куда-то, вернулась с десятидюймовым планшетом и зарядкой. Гаджет оказался разряжен, Дробышев подключил его к розетке.
— Давай я приготовлю ужин, — предложила Влада.
— Спасибо, я сыт, — отказался он, поднимаясь с дивана. Подошел к окну, посмотрел на желтые пятна уличных фонарей внизу. — Влада, я поеду. Я возьму планшет, ты не возражаешь?
— Бери, — голос у нее дрогнул.
Дробышев отвернулся от окна. Влада стояла совсем рядом.
— Степа. — Она опять заплакала и робко положила руки ему на грудь. — Не уходи, я боюсь.
Конечно, после этого он остался, она делает все правильно.
«Как некрасиво получилось с Татьяной», — опять с тоской подумал Дробышев, понимая, что не сможет бросить плачущую и действительно испуганную Владу.
