Глава 6. Наука умеет много гитик

Хорригор с таинственным и важным видом держал театральную паузу. Начальник экспедиции пожирал иргария глазами и, казалось, готов был вцепиться ему в глотку.

– Что мы может узнать? – повторил Аллатон. – Не томи, Хор!

– Странно, что это пришло в голову только мне, – с напускным недоумением произнес Хорригор. – Это же очевидно.

– Но не для меня! – вскричал Лойх Гасан. – Вероятно, у нас разные подходы!

– Да тут и подходов никаких не надо, – продолжал выкаблучиваться бывший глава силы Ирг. Наверное, таким способом отыгрывался за свой несложившийся роман с поварихой. – Ответ же на поверхности.

– Понял, – сказал пандигий. – Мы может узнать, куда уходит это излучение, или что оно там такое.

– Ну что ты суешься, куда не просят? – проворчал Хорригор, наплевав на логику.

– Это и все? – с разочарованием протянул Гасан. И добавил, с упреком глядя на иргария: – Что-то вы совсем уж о нас плохого мнения, господин маг. Куда уходит излучение… Тоже мне бином Ньютона и парадокс близнецов Эйнштейна! Мы давным-давно выяснили, куда оно уходит.

– И куда же? – с интересом повернулся к нему Аллатон.

– В газово-пылевое облако, расположенное в ста сорока трех парсеках отсюда по направлению к ближайшему спиральному рукаву Галактики, – отбарабанил ученый. – Ничего, кроме газа и пыли, в этом облаке нет, проверено. Типичная темная туманность. Можно сказать, типичнейшая.

– Хм-м… – Аллатон с задумчивым видом двинулся дальше, туда, где продолжали стоять в ожидании подчиненные Гасана. Парочка с борщом уже присоединилась к ним. – Ничего нет… То есть вы считаете, что излучение там и рассеивается, или вступает в какую-то реакцию, или что-то там еще, и на этом и все? А если оно просто протыкает это скопление и уходит дальше?

– Проверяли, – ответил начальник экспедиции. – По моему запросу. За облаком пусто, могу показать материалы…

– Не надо, – мотнул головой Аллатон. – Значит, ваши приборы ничего не увидели…

– А как можно увидеть то, чего нет? – возразил ученый и вдруг вцепился пальцами в бороду. – Или вы полагаете, что уровень нашей аппаратуры не позволяет…

– Нет, – перебил его пандигий. – Я полагаю другое. Не знаю, как мой коллега, – он мельком взглянул на насупленного Хорригора, – но я в ходе наших усилий взломать защиту уловил крайне слабый, но все-таки отличный от нуля магический фон.

– Я тоже уловил, – буркнул иргарий. – Ничего странного: остаточное явление выброса, а выброс, понятное дело, связан с магией. Иначе все давно бы уже стало ясно.

– Вот-вот, – согласился Аллатон. – Излучение имеет магическую составляющую, а ваши приборы ее не унюхивают. Обычный, скажем так, компонент излучения служит лишь оболочкой для магической начинки. Именно оболочка и рассеялась в облаке.

– Вы хотите сказать, – Гасан оставил бороду в покое, – что эта магическая составляющая ушла дальше, к объекту Икс? – как истинный ученый, он не ломал голову над тем, чтобы придумать какое-то красивое определение, а ограничился самым расхожим.

– В точку, – кивнул пандигий. – Иначе вся затея этих древних неизвестных теряет смысл. Во всяком случае, мне именно так представляется. И мы с коллегой попробуем след этой магической составляющей отыскать. Да, Хор?

– Только не в ближайшее время, – брюзгливо ответил иргарий. – Ты забываешь, сколько мне лет. Мне нужно хорошенько отдохнуть, подзарядиться, привести себя в порядок, эмоционально настроиться, восстановить водно-солевой баланс, кислотно-щелочной баланс, провести бинауральную стимуляцию головного мозга, мозжечковую стимуляцию…

– Давай, поедем ко мне, – предложил пандигий, прервав это грозившее затянуться монотонное перечисление. – У меня там есть все условия. И, кстати, очень хорошие специалисты… и специалистки.

– На самом деле, что ли? – недоверчиво спросил Хорригор. – Или, как ты часто проделывал раньше, выдаешь желаемое за действительное?

– Вот сам и сможешь оценить, – усмехнулся Аллатон. – Хотя что-то я не припомню, чтобы занимался приукрашиванием.

– Значит, у тебя проблемы с памятью, – буркнул иргарий. Ему явно хотелось поскандалить.

Но руководитель пандигиев пикироваться не стал. Никак не отреагировав на шпильку Хорригора, он обратился к начальнику экспедиции:

– А вам, ученым, если мы найдем след, предстоит установить, какое космическое тело находилось в то время в том месте, где он обрывается. С учетом тогдашнего положения Можая в пространстве. Не в пустое же место ушло излучение! Посильная задача?

– Ну, это же не отсутствующую черную кошку искать в темной комнате, – ответил Лойх Гасан. – И не решать задачу Мозера о перемещении дивана. Мои коллеги постараются. Магия, конечно, сильная штука, не спорю – о ваших способностях информации сейчас море разливанное… Но и традиционная наука, уверяю вас, умеет много гитик!

– Вот и чудесно, – сказал пандигий. – Значит, договорились: мы с Хором своими гитиками займемся, а потом будет видно. И моя вам категорическая рекомендация: не вздумайте лупить по валам из энергопушек и уж тем более сбрасывать бомбы. С защитой не справитесь, но ответная реакция может быть убийственной в прямом смысле слова. Причем для всей планеты.

– У нас в планах такого нет, – заверил начальник экспедиции, почему-то пряча глаза. – Разве что пощупать немного…

– Лучше девок щупайте! – вдруг грубо вмешался Хорригор. – Ни в коем случае не лезьте туда!

Борода Гасана встопорщилась сама собой, и лицо его начало наливаться багрянцем.

– Мой коллега имеет в виду, что не стоит добиваться результата любой ценой, – попытался смягчить резкость иргария Аллатон. – Это как раз тот случай, когда результат никого не обрадует… а сами экспериментаторы даже не успеют его осознать. Я обязательно подниму этот вопрос перед господином Дышкелом.

– В свое время великий Ньютон не побоялся подставить голову под яблоко! – воскликнул раскрасневшийся Гасан. – Великий Эйнштейн с необычайный терпением переносил уроки матери, обучающей его играть на скрипке! – Он махнул рукой и добавил с горечью: – Э-эх, мельчают естествоиспытатели! Как скучно мы живем! В нас пропал дух авантюризма! Мы перестали лазить в окна к любимым женщинам!

– Но заливную рыбу по-прежнему умеем превращать в гадость, – заметил Хорригор, демонстрируя наличие знаний о шедевральных творениях Темных веков. – Извините за некоторую неделикатность, вырвавшуюся у меня… Просто вы, господин Гасан, еще не до конца, наверное, представляете, что может натворить настоящая магия. Не только разводить сады, укрощать тайфуны и создавать розовых коз в желтую полоску. И лучше туда не встревать. Без обид, договорились? Вот разберемся с этим излучением… если разберемся… и будем знать, что делать дальше.

– И обязательно вас проинформируем, – подхватил Аллатон.

Краска чуть сошла с лица Гасана, и он со вздохом сказал:

– Ладно, пока ничего тут трогать не будем. Навалимся на другое: попробуем выяснить принципы расположения валов, определить закономерности их конфигурации. Здесь есть где развернуться! Например, имеется одна образованная валами фигура, очертаниями и расположением относительно сторон горизонта очень напоминающая гробницу Илча Нетленного на Симбири. А пятый вал повернут относительно шестого на знаменитый угол альфа, что наводит на размышления…

– Вот и размышляйте, только ничего не трогайте, – обрадованно произнес Аллатон. – Борщиком подзаправьтесь – и за умственный труд, – он покосился на Хорригора.

– Можно и без борщика, – буркнул тот. – Еда отупляет.

– Ну не скажите, – почти весело возразил ученый. – Без борща жизнь тоща! Значит, объявляю коллективу начало игр чистого разума и жду от вас известий.

На том и порешили.

За магами прибыл серебристый летательник Аллатона, и древние мутанты отправились на базу пандигиев, расположенную в Большой Одинокой горе. Там Хорригор смог в полной мере оценить умение пандигийских специалисток по релаксации и реабилитации, почти перестал ворчать и ни одним словом не упоминал о борще и обаятельной поварихе. В процессе воспроизводства жизненной энергии он отдал должное великолепным винам из подгорных закромов и, кажется, совсем оттаял. Кстати, вина эти созерцатели-пандигии употребляли не в чистом виде, а только в качестве ингредиентов коктейлей, соусов и прочего. Хорригор же дул их стакан за стаканом, и вид у него при этом был весьма довольный. Аллатон в этом деле ему не препятствовал, но компанию составлять не стал. На призыв иргария охотно откликнулся полковник Лалеков, и процесс винопития все набирал и набирал обороты. Руководитель же пандигиев посетил своих подопечных роомохов – те уже вовсю изучали материалы о прелестях жизни в Межзвездном Союзе, которыми их снабдили представители Управления по контактам, – а также имел разговор с сотрудником союзной Академии наук Стимсом Дышкелом. Маг отчитался о проделанной работе и ближайших планах и предупредил о недопустимости каких-либо активных действий ученых в Тагаре Багаре. Дышкел тут же связался по параллельной линии дальсвязи с начальником экспедиции и строго-настрого запретил любую самодеятельность. Только наблюдать! Лойх Гасан заверил его, что ни он, ни его подчиненные даже и дышать не будут в сторону валов. И попутно сообщил, что напряженная работа по изучению валов Можая буквально полчаса назад принесла еще одно интересное открытие: как оказалось, соотношение протяженности пятого, семнадцатого и сорок второго вала удивительным образом совпадает с идеальным соотношением объема груди, талии и бедер у молодых, эктоморфного типа телосложения женщин народа куянко – автохтонов планеты Аничебе, что в системе Куяте… Дышкел пожелал Гасану новых открытий и, в ответ на просьбу начальника экспедиции, пообещал дополнительные поставки труженикам науки картофеля, капусты, моркови, лука, петрушки, укропа, чеснока, свеклы, сметаны и разных видов мяса. По этому перечню можно было сделать вывод, что речь идет о десяти источниках – десяти составных частях борща, что столь умело готовила Светик Ринагу.

Процесс релаксации и реабилитации растянулся на трое суток, а на четвертые Аллатон осторожно намекнул бывшему узнику авалонского кармана, что пора бы и приступить к делу. Размякший душой и телом иргарий ничего против не имел, однако совместные усилия по поиску следов генерируемого валами Можая излучения могли оказаться тщетными, поскольку в голове, крови и прочих элементах организма Хорригора продолжал гнездиться алкоголь. Поэтому весь день иргарий провел в бане, вылезая из парилки только для того, чтобы ложками поглощать активированный уголь. Полковник Лалеков с ведерком отменного вина крутился поблизости, но в баню не совался – ему-то вовсе незачем было выводить из себя алкоголь.

Принятые меры помогли, и на пятые сутки, с самого утра, древние маги-мутанты взялись за работу. Им хватило двадцати минут, чтобы обнаружить уходящий из газово-пылевого облака след. Как и предполагалось, излучение лишилось в темной туманности своей оболочки, а магическое содержание устремилось дальше, в глубины звездной системы Млечный Путь. И исчезло в какой-то точке галактического пространства. О результате Аллатон незамедлительно сообщил Гасану и Дышкелу. Теперь дело было за учеными – им предстояло вычислить и отыскать объект Икс, где заканчивало свой путь излучение.

И ученые тоже не подкачали. Увидев радостное лицо Стимса Дышкела на экране ДС-комма, Аллатон понял, что все в порядке. Хорригор и полковник Лалеков сидели прямо на полу у него за спиной – мебели в комнате пандигия было маловато. Уже часа два они стаканами черпали вино из ведерка и рассуждали о причинах победной поступи велозийской футбольной команды «Гимли».

– Мы добились выдающегося достижения! – торжественно произнес Дышкел. – Наука сделала очередной уверенный шаг вперед! Финишный объект определен – это третья планета в системе звезды, пока собственного имени не имеющей, но в общегалактическом каталоге значащейся. Пока мы тут, посоветовавшись, решили называть эту звезду «объект Игрек».

– Замечательное решение, – оценил Аллатон.

– З-звучит очень даже поэтично, – добавил с пола Хорригор.

А полковник Лалеков ничего говорить не стал, потому что как-то обозначать позицию по данному вопросу не входило в его служебные обязанности. Он уже не пил и даже, тяжело поднявшись с пола, уселся в кресло.

– Можно было бы назвать ее и «объект Икс», – продолжал Дышкел, – но такое название, по предложению Гасана, уже закреплено за самой планетой. Временно, конечно, до заседания нашей комиссии по наименованию небесных тел. Планета земного типа, среднее расстояние до светила – чуть больше астрономической единицы, угловое движение неплохое и скорость – тридцать два… Эксцентриситет орбиты просто замечательный, альбедо великолепное… Сплюснутость не очень, зато наклон экватора к орбите меньше двадцати…

– Вы так ее р-расписываете, словно мы намерены ее купить, – с пьяноватой бесцеремонностью прервал Хорригор разошедшегося ученого. – Еще скажите, что гравитационное ускорение меньше единицы.

– Именно так, – подтвердил Дышкел, и его узкое лицо чуть расползлось от улыбки. – Ноль восемьдесят девять. Никаких техногенных признаков не обнаружено. Купить не купить, но все ученое сообщество и лично я были бы очень рады, если бы вы, уважаемые маги, согласились отправиться туда в научно-исследовательских целях. Разумеется, финансирование экспедиции мы берем на себя, предоставляем транспорт, аппаратуру, группу сопровождения, а также выплачиваем суточные. Кроме того, участникам экспедиции предоставляется возможность внеплановой публикации в нашем «ВАНе»…

– Что за Ваня? – вскинулся Хорригор, расплескав содержимое своего стакана на себя и на пол.

– «Вестник Академии наук», – пояснил Дышкел. – Солидное периодическое издание с очень приличными гонорарами.

– Гонорары – это хорошо, – оценил сообщение бывший узник авалонского кармана, слизывая с пальцев вино. – И су… суточные, говорите, выплачиваете?

– Причем повышенные, – с нажимом заметил сотрудник главного научного учреждения Межзвездного Союза. – Плюс надбавка за непредвиденные условия работы.

– А как можно определить, непредвиденными ли были эти условия? – полюбопытствовал Аллатон.

– Такая надбавка выплачивается по возвращении, – вновь растолковал Дышкел. – Если таковое возвращение состоит… – он осекся. Покашлял и продолжил: – А определяет непредвиденность условий одна из наших специальных комиссий. Там, уверяю вас, работники опытные.

– Н-не сомневаюсь, – подал голос Хорригор.

– Но разве это главное? – вернулся к патетическому тону ученый. – А сама возможность побывать на переднем крае, прикоснуться к неизведанному, сорвать покровы с тайны, заглянуть в кладовые природы, внести свой вклад, обеспечить себе золотые буквы, которыми ваши имена будут вписаны в науку и выбиты на скрижалях истории? Очень многие ждут своего звездного часа годами, но так и уходят, не дождавшись… А тут вот он, ваш звездный час, в системе объекта Игрек! И не вы его ждете, а он вас дожидается! Аж пищит! Наука – самое важное, самое прекрасное и самое нужное в жизни! Наука – сила! Наука – живой организм, которым развивается истина!

– Ну да, ну да, – понимающе покивал пандигий. – Наука умеет много гитик…

– Ска… скажите, а каков годовой бюд… бюджет вашей организации? – состроив многозначительную мину, поинтересовался Хорригор.

– Точные цифры назвать не могу, – после паузы произнес Дышкел. – Но вы ведь должны понимать, что наша организация некоммерческая. Нет, какие-то деньги мы, безусловно, приносим, однако нам очень далеко до какой-нибудь корпорации… Да что там – небо и земля! Я понимаю, уважаемый господин Тронколен, подоплеку вашего вопроса, но и вы тоже меня поймите. Экспедиция на объект Икс – внеплановая! Да, есть у нас отдельная статья расходов, как раз для таких случаев, но ведь последний квартал идет, что там можно наскрести?

– Так дождитесь следующего года, – предложил Хорригор.

– Как это?! – просипел высокопоставленный сотрудник Академии наук. Видимо, у него от слов иргария перехватило горло. – Стоять, можно сказать, на пороге тайны и переминаться с ноги на ногу вместо того, чтобы сделать шаг к открытию?! Я такое себе даже представить не могу! Мы же с вами ученые, мы же передовой отряд! Мы же… мы же… – он не мог подобрать слов и просто тряс своей высоколобой, выбритой до блеска головой. И вдруг обвел магов и полковника Лалекова пронзительным взглядом: – А если кто-то другой нас опередит? Кто-то чужой? Потенциальный враг завладеет сверхсекретом – и что мы тогда будем делать? Как сдерживать агрессора?

Полковник Лалеков мгновенно протрезвел и попытался, сидя в кресле, принять боевую стойку. Хорригор поперхнулся вином, а руководитель пандигиев неопределенно повел плечом и сказал:

– Если бы где-то в Галактике были чужие – я имею в виду, могущественные чужие, – то они давно бы уже обозначили свое присутствие. Короче, так, господин Дышкел: вы это очень хорошо сказали насчет передового отряда и золотых букв, и мы с коллегой готовы отправиться на объект Икс. И потом, нам, конечно же, интересно узнать, что там такое. – Он повернулся к иргарию: – Так, Хор?

– Интересно, – подтвердил Хорригор и икнул. – Только я не готов.

– Ничего, подготовишься, – заверил его Аллатон. – В баньку сходишь – и все дела. Но будет у нас одно условие…

– Хоть и два, только в пределах возможного, – с готовностью сказал ученый. – И не по финансовой части.

– Нет, это по части состава экспедиции, – успокоил Дышкела пандигий. – Нужно, чтобы с нами отправился супертанк Бенедикт Спиноза вместе с экипажем. И с вооружением. Он и информацию поможет собрать и защитит, если что. Хотя мы с коллегой и сами не беспомощные младенцы, но опора не помешает. И передвигаться на нем удобно.

– Думаю, этот вопрос мы решим, – с облегчением сказал ученый. – Возьмем в аренду. А с вами договор заключим. И уж что-что, а красиво оформленное благодарственное письмо от Академии наук я вам обещаю. Даже два!

– Так это же в корне меняет дело! – вяло воскликнул Хорригор и обессиленно распластался на спине, раскинув руки. – Надо было именно с этого и н-начинать… с бла… благодарственного письма… За всю свою длинную ж-жизнь я н-не получал ни одного бл… бл… – тут глаза его закрылись, и иргарий замолчал.

– Ну надо же! – растрогался Дышкел. – Кто бы мог подумать? Тогда мы тут с коллегами посоветуемся и еще что-нибудь сообразим. Какой-нибудь сувенирчик.

– А меня, пожалуйста, золотыми буквами на скрижали истории, – попросил Аллатон. – Если там, конечно, местечко найдется.

– Расчистим! – с легким сердцем пообещал ученый. – Вы только результат привезите.

– А я по своей линии просигнализирую, чтобы туда фрегат направили, – вдруг заявил сосредоточенный и трезвый полковник Лалеков. – Дабы дать отпор любым чужакам!

Очередной вечер после очередного дня службы Дарий и Тангейзер вновь проводили в кабаке «Место встреч». Редкими глотками пили все то же пиво, лениво похрустывали все теми же вялеными ухвичками. Бармен протирал посуду и смотрел футбол, причем это была прошлогодняя запись, когда за местный «Лург» еще играл неувядающий Тимо. Дарий думал о том, что надо бы наведаться к себе домой, в уютный Верт, – хоть пыль протереть в пустой квартире. Тангейзер просматривал в комме присланные мамой горные пейзажи – Маркасса вместе с Уиром Обером отправилась на Бриндию, где обнаружилась еще одна община пандигиев.

Комбат Милица уже осуществил задуманное – вся территория воинской части теперь была утыкана искусственными цветами, а на танках красовались веночки. В принципе, воинская часть не стала от этого выглядеть хуже, только отовсюду так и лезли в глаза таблички с придуманными Спинозой надписями. Да и они, в общем-то, не мешали, и более того – внесли элемент веселья в казарменный быт. А все потому, что некое неустановленное лицо (или лица) в первую ночь после появления табличек переделало надписи на некоторых из них. Например, надпись у штаба: «Помни, боец: комбат – верный друг и брат!» приобрела следующий вид: «Помни, боец: комбат – черный друптикрат!» Всем было известно, что друптикрат – это один из смазочных материалов для «трицеров», и черным он становится только при попадании в кормовую трубку, которую на армейском жаргоне именуют «анусом». На другой табличке «танки» преобразилось в «титьки». Досталось и еще одному изречению: «Разбегайтесь, остолопы: танк найдет любые тропы!» Там в слове «тропы» буквы «т» и «р» были заменены на букву «ж»… И так далее. Милица рвал и метал, но сделать неустановленное лицо установленным пока не смог.

Подняв взгляд от бокала, Дарий вдруг громко скрежетнул зубами, и смугловатое лицо его побелело.

– Ты чего? – недоуменно спросил Тангейзер.

Силва поставил бокал и, шумно дыша, начал подниматься из-за стола. Он смотрел куда-то в сторону двери, пальцы его сжались в кулаки, и вовсю забегали желваки на скулах. Тангейзер повернул голову и увидел, что у входа стоит, оглядывая немногочисленную публику, довольно высокий плотный мужчина с короткими светлыми волосами, одетый в штатское, но с явно военной выправкой. Заметив вставшего Силву, он удовлетворенно кивнул и почти строевым шагом направился к столу танкистов.

– Кто это, Дар? – задал новый вопрос Тангейзер. – Что-то мне лицо твое не нравится…

– Это капитан Вайринен, – глухо процедил Силва. – Тот самый тип, из-за которого я угодил на Пятку.

– Ага… – озадаченно протянул Тангейзер, посмотрел на приближающегося мужчину и с беспокойством перевел взгляд на Дария. – Только ты это… держи себя в руках, соблюдай субординацию… А то опять туда угодишь.

– Видно будет, – неопределенно сказал Силва.

Координатор полка связи войск ПВО планеты Фаунзея капитан Вели Вайринен присутствовал на суде в качестве потерпевшего и особых претензий к Дарию не имел. По его словам, он не помнил, что к кому-то там приставал у кабака, а вот что нос ему сломал именно Силва – помнил. Впрочем, это подтверждали и случайные свидетели инцидента, имевшего место в фортицком парке имени Вакко и Санцетти. Девушки же, которую тащил в кусты перепивший капитан, на суде не было – она юркнула в кусты и исчезла еще до того, как Силва проверил на прочность физиономию старшего по званию. И те самые свидетели не видели, что капитан к ней приставал. Вместе с тем, Вайринен не отрицал, что теоретически мог обозвать Дария «грязным флоризякой» и предположить, что тот причастен к трагическим событиям в Сирмаргии. Ведь всем известно, что кровопролитие там устроили именно флоризейские военные. А поскольку, как оказалось, Дарий Силва в этом побоище не участвовал, он, капитан Вайринен, не сторонник того, чтобы Силве впаяли максимальный срок по этой статье. Минимальный – да, в чисто воспитательных целях. Потому что, причинив телесные повреждения, Силва нарушил закон, а нарушение закона должно караться в обязательном порядке. И самое главное – Силва поднял руку на старшего по званию, а это совершенно недопустимо! В данной ситуации, сказал Вайринен, дело даже не столько в сломанном носе, сколько в попрании самих основ армейских взаимоотношений. Если каждый начнет поднимать руку на старшего по званию, то что же это будут за вооруженные силы? О какой дисциплине и порядке может в таком случае идти речь?

Дарий в глубине души был согласен с капитаном. И не стал убеждать судей в том, что повредил Вайринену физиономию только из-за того, что он, Вайринен, обвинил военнослужащих Флоризеи в причастности к сирмаргийским событиям. Силва и сам-то толком не знал, как там все было в действительности, он руководствовался лишь слухами, которые бродили в его воинской части. Точнее, судьям он причину своего поступка изложил, но те не сочли ее основанием для противоправных действий.

У трагедии, случившейся на Фаунзее, в портовой Сирмаргии, была своя предыстория. Все началось в другом городе, Термане, где местный футбольный клуб «Терман» проиграл сирмаргийскому «Вирелу». Терманские фанаты, взбешенные послематчевым ликованием приехавших на игру болельщиков «Вирела», затеяли потасовку, которая охватила прилегающие к стадиону кварталы. Полиции удалось локализовать стычки и развести противоборствующие стороны, не прибегая к помощи армии. Но это не значило, что проблема решена.

Вообще, драки между футбольными фанатами ежегодно с огромным отрывом лидировали в графе чрезвычайных происшествий, имевших место в Межзвездном Союзе. Эта была одна из проблем, что существовали еще в Темные века, но, в отличие от других, она решению никак не поддавалась. Футбольные фанаты представляли собой некую промежуточную стадию между младенцами и взрослыми. Они были совершенно дикими, зашоренными, неспособными на критическую оценку собственных действий, агрессивными и готовыми уничтожить все и вся по команде своих вожаков. Они были до исступления преданны своим клубам и люто ненавидели таких же неистовствующих фанатов других клубов. И часть их так и оставалась неадекватами на всю жизнь. Переубеждать их было бесполезно – речь могла идти только о сдерживании их яростного пыла. С применением силы и медикаментозных успокоительных средств. Впрочем, седативные средства начали применять уже после случившегося в Сирмаргии. Дарию с Тангейзером уже не раз приходилось этим заниматься. Дабы избавиться от этой проблемы, кое-кто предлагал вообще запретить футбол… но такое предложение практически не имело шансов на реализацию. К тому же проблема просто перешла бы на другие игровые виды спорта.

На матч второго круга в Сирмаргии фанаты «Термана» начали прибывать заранее. Несколько дней происходили мелкие стычки на улицах, а за два часа до игры, несмотря на все усилия полиции, возле стадиона началась настоящая битва с погромом всего, до чего смогли дотянуться руки фанатов. Встревоженные размахом побоища городские власти поспешили объявить о том, что матч при такой обстановке не состоится. Но это ничуть не остудило горячность тех, кто уже был нацелен на драку и, собственно, забыл о футболе. Полицейские были смяты и отступили, а безумствующие толпы растеклись по городу, продолжая калечить друг друга и ломать все вокруг. Из магазинов и кабаков растащили все спиртные напитки, и явно не с целью борьбы с алкоголем…

И вот, когда уже стемнело, на улицах Сирмаргии появились легкие маневренные боевые машины с опознавательными знаками вооруженных сил Флоризеи – ближайшей соседки Фаунзеи по космосу. В то время обе планеты находились в фазе великого противостояния, и их разделяло всего два с лишним десятка миллионов километров – короткий путь для быстроходных военных кораблей. Флоризейские боевые машины в одиночку и группами раз за разом врезались в скопления беспредельщиков, не разбирая, кто есть кто. Ослепляли фарами, сбивали с ног, давили шипастыми колесами, размазывали по стенам… Машины гонялись за перепуганными фанатами, брали в кольцо, теснили к центральной площади. А потом принялись утюжить ее вдоль и поперек, утрамбовывая истошно вопящую человеческую массу.

Точное число погибших в тот страшный вечер не мог назвать никто…

А наутро правительство Фаунзеи обвинило флоризейских военных в том, что они устроили кровопролитие на улицах города.

В батальоне же Дария и Тангейзера буквально в тот же день пошла гулять иная версия. Мол, флоризейские военные действительно были переброшены на Фаунзею по просьбе тамошней администрации, но к делу приступить не успели. А бойню запланировали сами фаунзейские власти, решив таким жестоким образом раз и навсегда избавиться от проблемы фанатских разборок. Это можно было проделать в любом городе, команда которого играла в высшей лиге. Опознавательные знаки вооруженных сил Флоризеи нанесли на местную боевую технику заблаговременно и ждали только подходящего случая, чтобы пустить ее в ход. И случай представился в Сирмаргии. Поэтому армия Флоризеи тут ни при чем. Заодно фаунзейское правительство выставило в самом черном цвете администрацию соседей по космосу. И это, опять же, по слухам, имело следующее объяснение: таким образом правящие верхи Фаунзеи решили отомстить руководству Флоризеи за переманивание трудовых ресурсов.

Вайринен приблизился к столу, и Тангейзер напрягся, собираясь удерживать Дария, если тот вновь ринется ломать связисту нос. Вероятно, капитан еще издалека определил намерения Силвы, потому что, не поздоровавшись, сказал, глядя на танкиста:

– Дарий, я тебя искал, чтобы принести свои глубочайшие извинения.

Обращение на ты, по имени и сами слова капитана подействовали на Силву отрезвляюще. Он прищурился и после паузы, продолжая стоять, очень недружелюбно спросил:

– А не опоздали, капитан? Годика эдак на два с лишним?

– Так я только недавно узнал! И сразу принялся тебя разыскивать.

– И что же вы такое узнали? – поза Силвы стала чуть менее напряженной.

– Я узнал, кто устроил кровавую баню в Сирмаргии! – выпалил Вайринен.

Дарий опять напрягся и, помедлив, спросил:

– И кто же?

Тангейзер сидел, стиснув пальцами пивной бокал и приоткрыв рот, и только переводил взгляд со связиста на Силву.

– Сейчас возьму водки и расскажу, – пообещал Вайринен и направился к стойке, на ходу расстегивая легкую светлую куртку.

Дарий, глядя ему вслед, медленно опустился на стул. Желваки у него на скулах больше не шевелились, но лучезарным лицо подкапитана назвать было никак нельзя.

– Надо бы закуски… – спохватился Тангейзер.

Он повернулся к официанту, который сидел возле двери ведущего на кухню коридора, и поднял было руку, но Силва одернул его:

– Подожди, Тан. Я еще не знаю, что этот кап будет тут расписывать.

– Но он же с извинениями…

– Подожди, я сказал! Как бы эта водка не полетела ему в табло…

– Дар, если он с извинениями, то понимает, что запроторил тебя не по делу, – Тангейзер знал, за что Силва угодил на Пятую Точку. – Ты же слышал, что он сказал?

– Посмотрим, – хмуро проронил Дарий.

Вайринен вернулся с литровой бутылкой «Фортицкой особой с хренцем» и тремя стаканчиками. Сел, сноровисто распределил напиток по емкостям и поднял свою посудинку:

– Ну, за то, чтобы всякие недоразумения не осложняли нашу жизнь!

– Вы бы сначала пояснили, в чем недоразумение, – холодно заметил Дарий, не притрагиваясь к своему стакану. Тангейзер тоже поддерживать связиста не спешил, только шевелил ноздрями, вдыхая острый запах хренца.

Вайринен осторожно, чтобы не расплескать, поставил наполненный водкой сосудик на стол и подался к Силве.

– Дарий, срок ты получил за дело, и тут я не извиняюсь. А извиняюсь за то, что я на тебя наехал по поводу Сирмаргии… вообще на вас, флоризейцев, наехал. Не буду уточнять, как да что, но я теперь абсолютно точно знаю: тех пацанов давили коробочками не ваши, не флоризейские. Наши это были, особая команда, с вашими метками на коробках. Сто процентов! Только, естественно, говорить им об этом запрещено.

– А они все-таки сказали, – усмехнулся Дарий. – Тоже преступление, между прочим.

– Никто мне ничего не говорил! – замотал головой Вайринен. – Просто наткнулся кое-где на запись тогдашних переговоров. Не искал – я выполнял совсем другое задание, – а именно наткнулся! Сам знаешь, как у нас в армии иногда бывает, к сожалению: списать списали, а утилизировать забыли. Или руки все никак не могут дойти. Запись реальная, без дырок и вставок, я проверял… Вот и выходит, – капитан откинулся на спинку стула и развел руками, – что ваши к этому никаким боком! И поэтому – прости и зла на меня не держи. Я же был не в курсе, я же искренне верил, я же…

Тут в нагрудном кармане повседневного черного кителя Силвы забренчал комм, заставив Вайринена замолчать. Дарий вытащил плоский аппаратик, посмотрел на экран – это звонил дежурный по штабу. Силва приложил комм к уху.

– Слушаю!

– Господин подкапитан, господин командир батальона приказал передать вам информацию.

– Готов принять, – уныло произнес Дарий, не ожидая узнать ничего радостного.

Но когда он выслушал то, что распорядился передать ему комбат Милица, лицо его просветлело.

– Понял, выполняю, – сказал Силва и убрал комм. Взглянул на насторожившегося Тангейзера и перевел взгляд на Вайринена. – Вы знаете, капитан, получить срок – не та штука, которая обязательно должна быть в жизни каждого. Но тут такое дело: из-за вас… благодаря вам, скажем так, я приобрел напарника и друга, – он повел головой на Тангейзера. – Получил прекраснейшую боевую маши… то есть даже не машину, а какой-то супер… Побывал в таких местах, где никогда не удастся побывать вам… Короче, много было всякого интересного, – Дарий взял рюмку. – И будет, потому что нам предстоит работать по линии Академии наук!

Вайринен поднял брови, а Тангейзер восхищенно прошептал:

– Карабарас!.. Лепота-а…

– Вот за это и выпьем, – закончил Силва.

Он чокнулся с капитаном и напарником и, как и они, залил в рот пахучую «Фортицкую особую». Занюхал рукавом кителя и встал.

– А как же это? – Вайринен растерянно пощелкал пальцем по бутылке.

– А это допивайте сами, капитан, – ответил Дарий. – Считайте, что ваши извинения я принял… но пить с вами не настроен. Идем, господин постлейтенант, – повернулся он к Диони. – Надо собираться в дорогу и Спинозу подготовить.

Тангейзер поспешно допил пиво и тоже поднялся из-за стола. Танкисты, по-уставному вытянув руки по швам, одновременно, коротким кивком, попрощались со старшим по званию и направились к выходу. Вайринен озадаченно смотрел на бутылку.

– Надеюсь, капитан, вы больше по пьяни не пристаете к девчонкам, – обернувшись, сказал Силва.

Вайринен сделал вид, что ничего не услышал.

Уже у выхода Тангейзер поинтересовался:

– И куда нас направляют-то, Дар?

– В систему объекта Игрек, для исследования объекта Икс, стрелять-попадать!

– О как… То-то Беня обрадуется!

– А, пожалуй, Ал, винцо твое не хуже коньяка «Арарат», – задумчиво сказал Хорригор, разглядывая на свет бокал с нежно-желтым содержимым. – И даже лучше в некотором отношении – не бьет по мозгам, а поглаживает. Словно массаж делает всем извилинам.

– Оно, может, и так, – поднял голову от своей тарелки Аллатон, – но если хлебать его, не переставая, то может возникнуть зависимость.

– Это кто это хлебает, не переставая? – вскинулся иргарий. – К чему такие намеки? И вообще, не вижу, почему бы благородному магу не испить стаканчик-другой винишка, если есть такая возможность!

– О! – раздался голос Бенедикта Спинозы. – И не сыграть в кости там, где благородному магу хочется.

– Что за дикость? – опять возмутился Хорригор. – С чего это я буду играть чьими-то костями?

– Кости – это древняя земная игра, – пояснил Спиноза. – А вообще я просто почти процитировал не менее древнюю книгу.

Хоть супертанк находился и не в корабельной столовой, а в трюме транспортника, но мог принимать участие в разговоре при помощи одного из своих воздушных разведчиков. Темный диск разведчика прилепился к потолку над столом, за которым сидели маги и танкисты.

Хорригор вяло отмахнулся, прикрыл глаза и с видимым наслаждением приложился к стакану. Тангейзер, глядя на это, невольно сглотнул и покосился на Дария, сидящего наискосок от него, по другую сторону стола. Тот сделал строгое лицо и чуть заметно помотал головой: мол, и не думай. Еще перед отправлением на Землю командир экипажа предупредил подчиненного насчет спиртного: не пить ни капли! Безалкогольное поведение может стать залогом того, что ученые вновь прибегнут к их услугам – а ведь это же гораздо интересней, чем торчать среди искусственных цветов воинской части в окрестностях Фортицы.

На Землю танк и экипаж переправились на попутном военном судне. А на космодроме «Вознесенск», расположенном неподалеку от столицы Межзвездного Союза Лисавета, их уже ждал транспортник Академии наук, доставивший сюда обоих древних магов. Точнее, корабль был арендован у Службы дальней разведки – не имело смысла гнать в систему объекта Игрек крупное научно-исследовательское судно при такой малочисленной экспедиции. Два мага, два танкиста и сам танк – это был и весь ее состав. А обслуживало экспедицию чуть ли не втрое больше народу: экипаж транспортника плюс команда фрегата сопровождения. Получив напутствие Стимса Дышкела, поддержанное его бородатыми коллегами по Академии, члены экспедиции погрузились в транспортник, и тот взял курс за пределы Солнечной системы.

Но путь их лежал не в систему объекта Игрек – сначала корабль должен был посетить планету Боагенго в системе Крилис. Там, в космопорте «Зааха», предстояло забрать у представителей местного завода доработанный очень важный прибор, именуемый наводчиком. При подлете к Дыре такой прибор нацеливал корабль на нужную планетную систему, обеспечивая прибытие транспортного средства по назначению. Но это касалось привычных, наезженных маршрутов внутри Межзвездного Союза. Когда же речь шла о необходимости попасть к новой звезде, у кораблей Службы дальней разведки случались промашки. Дело в том, что в конечной точке перехода через Серость никакой оборудованной Дыры, разумеется, не было – корабль попадал туда, пользуясь пробойником подпространства. И в успешном осуществлении этого прыжка главную роль играл наводчик. Малейшая неточность целеуказателя давала на выходе отклонение в десятки, а то и сотни парсеков. Кстати, именно из-за такой неточности была открыта планетная система Мурму, совершенно Межзвездному Союзу ненужная.

Так вот, специалисты заахского завода «Точприбор» изготовили усовершенствованную модель наводчика, который должен был гарантировать экспедиции как минимум девяностосемипроцентное попадание в систему объекта Игрек. (У прежней модели этот показатель был чуть выше девяноста процентов.) Военным тоже предлагали оснастить фрегат модифицированной версией, но те отказались, заявив, что могут попасть в нужную точку и вовсе без приборов и с закрытыми глазами. Мол, для них это обычное дело – если поставлена такая задача.

Вот так и получилось, что транспортник ушел к Боагенго получать прибор, а фрегат должен был потом встретить его у Дыры в системе Крилис. Чтобы оттуда совместно отправиться в систему объекта Игрек.

Едва корабль стартовал с Земли, как практичный Тангейзер предложил проверить качество продуктов, которыми снабдили экспедицию. Продукты оказались хорошими. Проверку произвели еще раз, и еще, и вот теперь, когда корабль был уже недалеко от Боагенго, все участники экспедиции вновь сидели за столом. (Корабельная команда – командир, пилот, бортинженер и каптенармус – питалась отдельно.)

– Если вы не возражаете, господа, я вам процитирую кое-что еще, – вновь взял слово Спиноза. – Вернее, перескажу. Это может касаться предмета предстоящего исследования – объекта Икс.

– Давайте, Бенедикт, – кивнул Аллатон, а Хорригор в очередной раз причмокнул, продолжая наслаждаться вином.

И супертанк коротко изложил содержание тех разговоров, что состоялись в предыдущей реальности, когда его вместе с компанией мотало по разным временам и пространствам. Он рассказал о том, что между Авалоном, валами Можая и еще одним объектом существует некая связь. И в эту схему нужно включить и объект Икс. Возможно, данными объектами схема не ограничивается, предположил Спиноза, возможно, элементов гораздо больше и определить их – дело будущего. И все эти объекты призваны обеспечить существование Вселенной. Или же, если не так глобально – вылечить какую-то отдельную часть ее тела, то есть Галактику. Возможно, подобный комплекс объектов имеется в каждой такой звездной системе, а может, – через одну, две или десяток. Сюда же можно присовокупить и смертельный Северный Ветер. Жизнь-то он на планетах уничтожает, но – лечит. И космовороты, возможно, не возникают ни с того ни с сего, а играют свою роль в этой схеме, целенаправленно перемещая планеты из одного конца Галактики в другой.

– И кого же это вы нам цитировали? – осведомился Хорригор, рассматривая на просвет свой теперь уже пустой стакан.

– Есть такой неизвестный широкой общественности документ: «Речи Увидевшего», – с некоторой заминкой ответил Спиноза. Ему очень не хотелось, чтобы его, как в прошлый раз, посчитали свихнувшимся, поэтому правду он говорить не стал. – Точнее, отрывки документа. А еще точнее, были такие отрывки, но рассыпались от неосторожного обращения. Там говорится о «Днище Вселенной», и из контекста понятно, что имеется в виду Авалон. Упоминается там и некий «Исцеляющий котел» – я склонен считать, что речь идет о валах Можая. Далее – «Металище зелья». Возможно, это о нашем объекте Икс. И еще в «Речах Увидевшего» есть такой термин: «Огненный источник»…

– Что?! – одновременно воскликнули Аллатон и Хорригор.

– Огненный источник, – невозмутимо повторил Спиноза, будто и слыхом не слыхивал, что это словосочетание магам знакомо. Ведь именно туда перенесло когда-то их беременных матерей, и на свет родились не простые смертные, а маги, да еще и мутанты. В прошлой реальности маги эту тему обсуждали, в этой – тоже. Только уже не в полете к проходу, ведущему в Авалон, а в одной из бесед у комнаты спящей Изандорры Тронколен.

– И что там говорится об Огненном источнике? – с любопытством спросил Хорригор.

– Увы, на этом месте «Речи Увидевшего» обрываются, – вновь выдал импровизацию Спиноза. – Цитирую: «И трудно мне подобрать такие слова, чтобы описать Огненный источник». Конец цитаты.

– Так-так-так… – с сосредоточенным видом зачастил Аллатон, потирая ладони. – Весьма интересные сведения, Бенедикт! Я был оч-чень прав, когда рекомендовал вас в состав экспедиции. Не знаю, как там наука, а вы действительно умеете много гитик! И каких гитик! – Он замолчал, еще более сосредоточившись. Хорригор задумчиво скреб ногтем голову, а танкисты сидели тихонько, не вмешиваясь в разговоры интеллектуалов. – Как вы там говорили, Бенедикт: «Металище зелья»?

– Именно так, – подтвердил Спиноза.

– Ага! Вот как я понимаю весь процесс, – Аллатон возбужденно заерзал на привинченном к полу стуле. – Во всяком случае, часть процесса. Если не затрагивать философские вопросы, а сосредоточиться на чисто практических вещах, то мы имеем следующую картину: некто или нечто – в данном случае, не суть важно – сотворило «Исцеляющий котел» на Можае. То есть генератор, как-то связанный с «Днищем Вселенной», то есть Авалоном. Возможно, генератор запитан от Авалона. Продукция этого генератора поступает на объект Икс, где находится «Металище зелья». Там продукция концентрируется и в какой-то момент разбрасывается по всей Галактике. Каким боком сюда лепится Огненный источник, я сказать пока не готов, это можно обсуждать.

– И какая же это продукция? – скептически поинтересовался Хорригор. – Для чего ее разбрасывать по всей Галактике? У меня сразу невольно возникает ассоциация с известной пахучей субстанцией, которую лопатой подбрасывают на вентилятор.

Аллатон медленно выпрямился на стуле и воззрился на иргария с таким видом, словно тот изрек какую-то невероятную вселенскую истину.

– Вот-вот-вот… – после нескольких секунд молчания прошептал он. И торжествующе воскликнул: – Это оно! Чувствую, вроде какой-то знакомый запашок, но вроде и незнакомый… Думал, это борщ такую линию дает… А борщ просто наложился, понимаешь? И практически забил!

При слове «борщ» Хорригор дернулся, а танкисты недоуменно переглянулись.

– Ты о чем? – сердито спросил иргарий. – На что наложился, когда? Что за косноязычие? Привыкай изъясняться внятно, а не через пень-колоду!

Оставалось только гадать, откуда Хорригору известен такой замшелый фразеологизм.

– Сейчас, Хор! – Аллатон сделал несколько сосредоточенных вдохов-выдохов. – Когда мы с тобой там, на Можае, пытались совместно зашиту взломать, на меня повеяло едва уловимым запахом. Ну, не в прямом смысле, конечно, а…

– Это понятно, – раздраженно перебил его иргарий. – Не тяни!

– Там только отдельные нотки были, – не отреагировал на реплики пандигий. – И я решил, что это съеденный нами борщ так преломляется…

– Да ты скажешь, наконец, чем пахло, или нет?! – взорвался Хорригор и грохнул кулаком по столу.

– Северным Ветром, – приглушенным голосом ответил Аллатон. – Так же пахло на моих погибших планетах, только гораздо сильней. В излучении, идущем с Можая к объекту Икс, присутствуют компоненты Северного Ветра.

– Ах вот как… – пробормотал бывший «темный властелин», потирая ушибленную о столешницу руку. – То-то мне какая-то подгоревшая баланда представлялась… Я думал, это ингредиент защиты. А тут, оказывается, дело в Ролу Гоне.

– Именно, – кивнул Аллатон. – Генератор перебрасывает на объект Икс порции или полуфабрикаты Северного Ветра. Там они накапливаются в «Металище зелья» и, возможно, как-то перерабатываются, обогащаются… А потом придет пора, когда Северный Ветер вновь начнет носиться по Галактике, уничтожая все живое. Вот тебе и объект Икс!

– Так это тогда не объект Икс, а самый настоящий Грендель! – выпалил Тангейзер, вспомнив, как он с Дарием сидел в кабаке «Место встреч».

– Что такое Грендель? – недоуменно повернулся к нему Хорригор.

– Ну, типа хмырюга такой здоровенный, людей на куски разрывает и заглатывает в сыром виде, – пояснил танкист. – Чудовище, короче, типа взводного.

– Это древняя земная поэма «Беовульф», – добавил Спиноза. – В одном месте автор характеризует Гренделя как «духа богомерзкого», а в другом описывает более подробно. Вот, цитирую:

– Ну я же так и говорю: хмырюга здоровенный, – заметил Тангейзер. – Губитель живого.

– В нашей мифологии упоминаются пожиратели миров, – задумчиво сказал Хорригор, теребя ворот своей туники цвета утренней зари. – Может, Ролу Гон уже не раз уничтожал все живое?

– А космовороты – это как бы отдаленные отзвуки Северного Ветра, – с глубокомысленным видом изрек Дарий Силва, дабы не выглядеть хуже младшего по званию. – По-моему, это «Металище зелья» нуждается в хорошей ракете из арсенала Бенедикта. Или двух.

– Грендель получит пендель, – незамедлительно срифмовал супертанк.

– Боюсь, не так-то просто будет навешать ему пенделей, – пресек эти шапкозакидательские настроения Аллатон. – Как бы нам самим хороших пенделей не получить от Гренделя…

– Наука умеет много гитик, а магия – еще больше! – самоуверенно заявил Хорригор.