Глава 13. Смотритель и Основа

Посреди просторного круглого помещения без окон возвышалось серое цилиндрическое сооружение с покатой приборной панелью.

– Вот он, наш Смотритель, любуйтесь! – торжественно и благоговейно произнес лысый координатор, приблизившись к сооружению. – С помощью своих рабочих органов он фиксирует все перемещения граждан и все разговоры и, кроме того, является создателем иллюзий. Всегда можно узнать, где находился тот или иной член общества в то или иное время.

– Ты смотри, и тут контроль… – пробормотал стоящий рядом с Тумбергом Дасаль.

– И кто осмелится в таких условиях предпринимать какие-либо преступные действия? – риторически вопросил лысый. – Да, на первом этапе бывало всякое, но наказание за совершение любого правонарушения было одинаковым и предельно жестким: смертная казнь. Теперь такой проблемы нет.

– Ничего себе… – Умелец аж передернулся. Видимо, представил, что было бы с ним, если бы так же поступали и в Межзвездном Союзе.

– Оригинальный подход! – изумленно заметил Хорригор.

Шерлок поглаживал свои усики, обдумывая услышанное. Ему представлялись здешние синие конусы.

А Аллатон недоверчиво спросил:

– Вы хотите сказать, что каждый шаг любого нигдянина находится под постоянным контролем?

Координаторы с довольным видом переглянулись, и лысый нежно погладил приборную панель.

– Да, все действия членов нашего общества непрерывно контролируются. И это еще одна составляющая нашего благополучия. В сущности, система проста, как все истинно гениальное. Вся территория разделена на зоны контроля. В каждой зоне работают элементы Смотрителя, в достаточном количестве. И каждый гражданин может беспрепятственно получить информацию о перемещениях любого другого гражданина. В этом мы все абсолютно равны. Каждому новорожденному вживляется пластинка-маячок, – лысый приложил палец к затылку, – и новый гражданин нашего общества получает свой личный код, по которому можно отыскать его с помощью Смотрителя. Живи и радуйся! И трудись на благо общества!

– То есть и распорядители, и координаторы тоже с пластинками? – спросил Аллатон.

– Конечно, – подтвердил лысый. – Все без исключения!

– А если кто-то спрячет ребенка, не захочет подвергать его контролю? – поинтересовался и Хорригор.

Координаторы вновь переглянулись, и на их лицах проступила легкая растерянность.

– Какой-то странный вопрос, – сказал лысый. – Зачем кому-то прятать ребенка? Не понимаю…

– И никто не протестует против такого общества, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Тумберг.

Координаторы в очередной раз обменялись взглядами и воззрились на него, и в глазах их отразилось не просто непонимание, а искренняя жалость к пришельцам, которые не могут уразуметь таких простых вещей.

– Зачем же протестовать? – мягко протрубил лысый. – Зачем протестовать, если каждый счастлив?

– И никто ни разу не пытался уничтожить эти элементы Смотрителя, – уже совсем утвердительно сказал Тумберг.

Теперь координаторы взглянули на него как на недоумка, а распорядитель, оставшийся у двери, за спинами гостей, тихонько фыркнул.

– Мы заняты другими делами, – еще мягче произнес лысый. – Не разрушением, а созиданием на благо общества. Созиданием!

Некоторое время все молчали, а потом Аллатон повторил то, что раньше сказал Хорригор:

– У вас весьма своеобразное общество. Пожалуй, контактировать нам действительно ни к чему.

– Своеобразное, справедливое и счастливое! – громыхнул лысый так, что в цилиндре загудело.

Ни соглашаться с этим утверждением, ни возражать Аллатон не стал.

– Общее представление друг о друге мы получили, – не сразу сказал он, – взаимных претензий не имеем. Теперь хорошо бы окончательно разобраться с Металищем… с Основой, и больше ничто нас здесь вроде не задерживает.

– Вот и прекрасно, – лысый чуть растянул губы, изображая улыбку. – Основу вам сейчас покажут, – он стрельнул глазами в распорядителя, и тот выученно кивнул. – А мы с коллегой попрощаемся с вами прямо здесь. Дела, знаете ли, каждый день – куча дел. Чтобы все вокруг были счастливы, нужно постоянно жертвовать собой. Сгорать, светя другим. В этом наше предназначение! И, поверьте, совершенно не жалко отдавать все свои силы и способности ради счастья трудового народа. Это самопожертвование не угнетает, а окрыляет. Мы желаем вам, товарищи, удачно покинуть нашу планету и добиться такого же процветания, какого уже добились мы.

Лысый обвел пришельцев торжествующим взглядом и вместе с бородатым направился к двери.

– Постойте! – Дасаль шагнул ему наперерез. – Есть такое неписаное правило: хозяева вручают гостям какой-нибудь небольшой подарок. Чисто символически. Не могли бы вы подарить нам вот эту штуку, – он показал пальцем на пластину, висящую на груди у лысого. – У вас же наверняка есть запас, а нам будет приятно. Опять же, память. Светлая и добрая.

Лысый координатор некоторое время смотрел на груйка, словно не понимал, чего тот хочет, а потом прикрыл пластину ладонью и сухо произнес:

– Это должностная атрибутика, она на строгом учете и не передается посторонним лицам. Единственное, что мы можем вам подарить, это хорошее настроение!

Лысый вновь изобразил улыбку, теперь уже более отчетливую, и неторопливо зашагал дальше.

– Ну вы и фрукт, Дасаль! – раздраженно процедил Тумберг сквозь зубы.

– Я, может, и фрукт, а они самые настоящие жлобы, – пробурчал Умелец. – Жлобяры!

Координаторы удалились, и распорядитель сказал от двери:

– Прошу за мной, товарищи. Поедем к Основе.

Гости вышли из помещения с серым цилиндром и по длиннющему коридору направились назад, к залу, где состоялась их встреча с членами Координационного Совета. От шагающего впереди распорядителя их отделяло метров десять.

– Не хотел бы я тут жить, – негромко сказал Дасаль. – Повернутые они тут все какие-то, да еще и под надзором. Не, у нас тоже на этот счет не очень, но чтобы так… – он помотал головой и зачем-то посмотрел вниз, на свою левую ногу. – Маячки младенцам… Отпад! Если, конечно, они нам туфту не гнали. Но жлобы редкостные, однозначно: даже поляну не накрыли. Можно подумать, к ним каждый день делегации прилетают!

– Туфту не туфту, но рассказали, я думаю, далеко не все, – уже без раздражения заметил Тумберг. – Но сейчас это обсуждать не стоит.

– Совершенно верно, – поддержал его Аллатон. – Надо еще разобраться с этой Основой. С Металищем. Как мог этот их Латес, не владея магией, что-то там проделать с излучением?

– Или же он все-таки владел магией, но об этом предпочли умолчать, – вставил Хорригор. – М-да-а, то, что они здесь устроили, просто в голове не укладывается… А с другой стороны – живут же, процветают… И думают, что счастливы…

– Вопрос в том, что считать счастьем, – изрек Тумберг.

– Позвольте вмешаться в ваш разговор, – донесся из подмышки Аллатона голос Спинозы. – Хотелось бы предложить вашему вниманию одну довольно длинную цитату из рассказа Алькора «Средство для счастья». Мне давно хотелось с вами поделиться, но никак не мог найти подходящего момента. Это из его сборника «Нигде и никогда», издательство «Андронум».

– Неужто Алькор действительно додумался до такого средства? – с иронией спросил Хорригор.

– Тут дело в другом, – ответил Спиноза. – Вы послушайте – и поймете, к чему этот отрывок. Речь в рассказе идет о разведчиках-землянах, прилетевших на другую планету и пообщавшихся с представителями местной администрации. Цитирую:

«Луис всматривался в их лица и видел, чувствовал, понимал, что говорят они искренне, что они на самом деле верят в привалившее им подлинное счастье. Он подумал, что, конечно же, поначалу протестовали; протестовали люди того поколения, которому выпало жить в период внедрения Великой Идеи, то бишь создания Великой Системы Надзирателей, не могли не протестовать; пусть не все, но ведь протестовали же, потому что были разумными существами… Но не дремали карательные органы, и меч пришедших к власти сторонников Великой Идеи беспощадно обрушивался на бунтарей, и множилось число погибших, и оставшиеся в живых, устрашась репрессий, затихли и покорились, и дали жизнь новому поколению, поколению с датчиками в мозгу и личным кодом, поколению Эры Великой Системы Надзирателей, всевидящих, всезнающих и всепомнящих, наблюдающих за каждым шагом каждого гражданина от рождения до смерти. Новое поколение не было способно бунтовать, оно не знало уже другой жизни и искренне считало себя счастливым и даже не помышляло ни о каком другом счастье. Оно не знало, что такое протест против существующего положения дел, но если бы даже кто-то и попытался хоть что-нибудь переменить – его быстро бы усмирили бесстрастные парни в черных мундирах.

Луис понимал, что эти чиновники, с сочувствием глядящие на него, тоже представители нового, совсем другого поколения, и они искренне, искренне верят… И ничего они не знают о прошлом, о том, что было до Эпохи Великой Идеи».

– И еще, – почти без паузы продолжал Спиноза. – Из того же рассказа:

«Медведев вдруг подумал, что эти машины когда-то могли быть созданы совсем с другой целью: например, для контроля за уличным лвижением. Или для наблюдения за неблагонадежными элементами. Или для изучения пассажиропотоков. Или для учета миграции населения. Или для чего-нибудь еще. Но пришла ведь кому-то в голову поистине Великая Идея, и ее поддержали там, наверху, во Дворце, – и родилось и покрыло планету Исора Общество Всеобщего Благоденствия…» Конец цитаты.

– Ох, ничего себе! – воскликнул Дасаль. – Этот Алькор – голова! Головища! Даже название общества у него такое же, в натуре!

– Да-а… – подхватил Аллатон. – Тут невольно задумаешься вот о чем: а не реализуются ли тексты писателей в других мирах?

– От этого предположения всего лишь один шаг до другого, – с усмешкой заметил Тумберг. – А именно: не являемся ли мы сами и весь наш мир выдумкой какого-нибудь писателя прошлого?

– Эк вы хватили, Шерлок, – на ходу покосился на следователя Хорригор. – Уж не Алькор ли нас придумал? Вряд ли у кого-либо хватило бы воображения для того, чтобы нафантазировать такую уникальную личность, как я! Да и название планеты совсем другое. Исора и Нигда: есть разница? По-моему, есть. Кроме того, если бы нас придумал Алькор, это было бы написано в его книгах. Бенедикт, есть у Алькора такие книги?

– Таких книг нет, – отозвался Спиноза. – Но это можно объяснить. Допустим, что всем мы придуманы. Тогда мы узнали бы об этом лишь в том случае, если бы сам Алькор написал об этом в своей книге. Значит, он не написал.

– А мне так все равно, придумал меня кто-то или нет, – заявил Дасаль. – А хоть бы и придумал! Вот он я, с руками, ногами и мозгами, на свободе, здоровый и всем довольный. Что еще нужно для счастья?

– Пластинку в мозг еще нужно, – пробурчал Хорригор. – Рассказываем тут друг другу сказки, понимаешь…

– Оказывается, вы вполне свободно можете говорить без этих ваших блатных словечек, – с легкой усмешкой сказал Умельцу Тумберг. – Я приятно удивлен.

– Я сам в акуе, начальник! – осклабился груйк. – В натуре!

Тумберг только руками развел…

Распорядитель поджидал их у выхода.

– Вы знаете, – сказал он, когда гости приблизились, – я все обдумывал информацию о вашей жизни и понял, в чем ваша ошибка. Вы слишком растянутая, разбросанная по разным местам цивилизация. В таких условиях трудно добиться благоденствия. Приходится тратить очень много сил и ресурсов. Вам бы разделиться на компактные сообщества, и жизнь ваша будет гораздо лучше.

– Мы обсудим ваше мнение, – вежливо сказал Аллатон.

– И хотел бы подчеркнуть еще одно обстоятельство, – продолжал нигдянин. – Мы действительно сможем успешно существовать, даже если Великий Поток прекратится. У нас для этого есть все необходимое. Да, мы используем Великий Поток, но он для нас не имеет жизненно важного значения.

– Да не беспокойтесь вы, – усмехнулся Хорригор. – Мы не намерены его перекрывать. Живите спокойно, мы вас тревожить не будем.

Взгляд нигдянина потеплел.

– Мне очень радостно это слышать, – сказал он и открыл дверь, ведущую на площадь.

И оказалось, что площадь преобразилась. Над ней разносился громкий ритмичный стук, и под эти звуки синхронно подпрыгивали на месте возле клумб и фонтанов какие-то фигуры, непрерывно что-то дружно выкрикивая.

– Что это? – удивленно спросил Хорригор. – Вечерняя гимнастика?

– Нет, – ответил распорядитель, направляясь к лимузину. – Просто такой обычай. Ежедневно в это время здесь собирается молодежь и прыгает.

– А зачем? – продолжал допытываться иргарий.

– Такой обычай, – повторил нигдянин. – Есть мнение, что совместные прыжки усиливают у юношей и девушек чувство гордости за принадлежность к Обществу Всеобщего Благоденствия. Вот они и подпрыгивают. Причем во всех населенных пунктах. Думаю, это идет им только на пользу.

– Они сами придумали такой ритуал? – поинтересовался Тумберг. – Или им порекомендовали?

– Разумеется, эту тему подняли средства массовой информации, – объяснил распорядитель. – Но никакого принуждения не было! Просто исподволь направили присущую молодежи энергию в нужное русло. В этом обряде присутствует и еще один мощный идеологический компонент: участвуя в нем, молодежь противопоставляет себя Той Стороне и, опять же, проникается чувством гордости за то, что живет не там, в ужасных условиях, а здесь, где перед ними открыты все пути.

– А что они кричат? – задал вопрос и Дасаль. – Что-то я никак не разберу.

– «Кто на Той Стороне – жизнь проводит в говне!» – улыбаясь, ответил нигдянин. И с гордостью добавил: – Это они уже сами придумали. Талантливая у нас молодежь! С такой молодежью можно горы свернуть!

– Остается только порадоваться за вас, – постаравшись сделать бесстрастное лицо, произнес Тумберг. – Совместные вечерние поскакушки – это верный признак незаурядных умственных способностей.

– Спасибо, что оценили! – расцвел нигдянин.

Хорригор и Дасаль забрались в танк, Аллатон с Шерлоком вслед за распорядителем уселись в лимузин с тут же вышедшим из дремоты водителем (второго автомобиля на площади уже не было), и отправились в путь к Основе. А толпа продолжала подпрыгивать и кричать, кричать, кричать…

Танкисты находились под впечатлением всех этих услышанных с помощью воздушного разведчика разговоров с нигдянами. Организация здешнего общества сначала повергла Дария и Тангейзера в изумление, а потом породила жалость к местным жителям. Хотя, казалось бы, военных должно было только радовать подобное положение дел: все ходят чуть ли не строем, выполняют свою работу да еще и радуются такому образу жизни. Спиноза же никакого мнения на этот счет не высказывал, ограничиваясь ролью добросовестного исполнителя поставленного задания. Ярила Мурманский время от времени выходил на связь, и Дарий кратко информировал его о происходящем. Вот и сейчас, когда площадь осталась позади и потянулись по бокам красивые здания, в башне раздался голос командира транспортника:

– «Грендель», тут наш Ивица интересуется, можно ли у местных разжиться продовольствием. В плане благотворительности. Ну, там, крупами всякими, тушенкой, спиртом для протирки, фруктами свежими, овощами, опять же… Он мне тут целый список набросал. Может, и приправы у них есть какие-то, и сальцо-маслецо…

– А красиво ли это будет – оттяпать кусочек чужого счастья? – вопросил Дарий. – И потом, где нигдяне, а где благотворительность? Пусть ваш Ивица сам с ними разговор ведет. А еще лучше – не просить у них ничего. Вон, Дасаль уже попросил… И получил от ворот поворот.

– Жаль… – упавшим голосом проронил командир транспортника. – Я бы сальца с удовольствием навернул! Да под водоч… э-э… под чаек!

– С чайком пряники хороши, – мечтательно протянул Тангейзер. – Эх, помнится, Уля меня такими пряниками угощала!

– А водку рекомендуется закусывать соленым огурцом, – изрек Спиноза.

Из динамиков раздался страдальческий рык Ярилы Мурманского.

– Так, – деловито сказал Дарий. – В общем, мы движемся к Металищу. Маги посмотрят, что там к чему, и мы попрощаемся с местными чудаками. – Он помолчал и добавил: – Не может быть, чтобы у вашего Ивицы не нашлось соленых огурцов. Наверняка припрятал для подходящего случая.

– Сейчас я его поспрашиваю, – плотоядно заявил Мурманский. – С пристрастием! Конец связи.

А Спиноза подумал-подумал и выдал:

– А они тут и без водки счастливы, – заметил Силва.

– А разве мы интересовались, есть ли тут водка? – возразил Тангейзер. – По-моему, так прыгать, как это делает здешняя молодежь, можно только на пьяную голову.

– Или при отсутствии таковой, – усмехнулся Дарий.

– Стоит ли осуждать чужие обычаи? – подал голос Хорригор. – Я в свое время такого навидался…

– У нас в Ручейках тоже прикольная традиция была, – сказал Дасаль. – Сейчас, может, ее и нет, а тогда… Если с утра попадешь струей с крыльца в бородавчатую плячку, то день будет удачным. А она прыгучая и зубастая, и запросто могла откусить твой стручок!

Так, за разговорами, столица осталась позади. Городские улицы сменились прямой лентой дороги, ведущей через холмистую равнину. Уже совсем стемнело, облака рассеялись, и на небе было полным-полно звезд. Две самые крупные висели почти в зените – транспортник и фрегат. Вдоль обочины стояли все те же столбы с конусами.

– Как получилось, что первое поселение возникло рядом с Основой? – спросил Аллатон, глядя на проносящиеся мимо лимузина невысокие кусты. – Переселенцы что-то знали об этом объекте?

– Трудно сказать, – ответил нигдянин. – Никаких свидетельств на этот счет не сохранилось, а есть только легенда. Мол, Основа светилась так ярко, что была видна из космоса. Поэтому наши предки совершили посадку неподалеку от нее. Но это именно легенда – Основа не светится, да и нечему там светиться. Нет, света там хватает, но это уже потом позаботились. Скоро сами увидите.

– Вот вы говорите о счастье, о процветании, о всеобщем благоденствии, – начал Шерлок, так и не сумев справиться с привычкой выяснять все до конца. – А что такое счастье в вашем понимании?

– В нашем понимании? – удивленно повернулся к нему нигдянин. – Как-то вы неправильно формулируете вопрос. У счастья нет разных толкований, оно одинаково для всех и неизменно.

– Допустим, – не стал спорить Тумберг. – Так в чем же заключается счастье? И имеет ли смысл стремиться к нему, если принять утверждение об иллюзорности мира, о которой вы говорили?

– Во-первых, это не утверждение, а предположение, – с обиженным видом ответил распорядитель. – Во-вторых, иллюзорен ли мир или нет, это не имеет никакого отношения к счастью. И в-третьих, понятие «счастье» настолько, как я уже говорил, однозначно, что тут и обсуждать нечего. Спросите любого товарища, и он вам четко расставит основные вехи. В его изложении это будет звучать так: пожрать, потрахаться, поразвлечься. И поработать, дабы без проблем осуществлять предыдущие пункты. Впрочем, мы уже давно добились того, что и всякая работа вызывает только чувство удовлетворения.

– Пожрать, потрахаться, поразвлечься, поработать… – задумчиво повторил Тумберг. – Это относится только к вашим товарищам?

– Нет, это относится ко всем! – заявил нигдянин. – Жизнь любого общества укладывается в эти четыре пункта.

– А отдохнуть? – спросил Аллатон.

– Отдых можно считать разновидностью развлечения, – без заминки ответил распорядитель. – Кстати, то, что для одного является работой, для другого может быть развлечением. Даже если имеется в виду пункт второй.

– То есть вся жизнь – это движение по кругу, – констатировал Шерлок.

– Но круг этот, с каждым проходом по нему, приобретает новые свойства, – заметил нигдянин. – Новая, все более вкусная еда, все более изощренный секс, невиданные ранее развлечения. Да и производственная деятельность не имеет навсегда застывших форм. Хотя, как я уже говорил, любая работа для нас и так в радость. И фантом Той Стороны Нигды делает эту радость еще насыщеннее. По-настоящему совершенным может быть только общество, замкнутое само на себя. Оно пропитывается собственным счастьем, и концентрация счастья все повышается и повышается.

– А что произойдет, когда этот раствор станет перенасыщенным? – с едва заметным оттенком ехидства поинтересовался Аллатон. – Прямо под ногами будут валяться кристаллы счастья? Или как?

– Счастья никогда не бывает слишком много, – спокойно отреагировал нигдянин. – Сегодня вы вполне счастливы, а завтра вам уже чего-то не хватает. Так что кристаллы валяться не будут. Жизнь достаточно коротка для того, чтобы каждый хлебнул счастья с излишком. И вообще, есть темы, которые не принято затрагивать. Заметьте, не запрещено, а не принято. И станут ли члены общества счастливее от того, что будут вести разговоры о счастье? К чему такие разговоры? Впрочем, никому и в голову не придет заниматься подобным.

«А если вдруг и придет, то такие мысли из головы быстренько выбьют», – подумал Тумберг.

Ему расхотелось продолжать этот разговор, и он, подавшись к окну, принялся провожать взглядом столбы и кусты. Но его не оставляло одно неясное ощущение: здешняя цивилизация представлялась следователю какой-то не совсем натуральной. Было в ней нечто неестественное.

«Пародия, – наконец подобрал определение Шерлок. – Вот на что это похоже. Мы словно попали в пародию, написанную каким-нибудь Алькором…»

Лимузин свернул направо и помчался по ответвлению от главной дороги туда, где над горизонтом разливалось сияние. Вскоре фары выхватили из темноты длинное высокое здание без окон.

– Трансформаторная, – пояснил нигдянин. – Кабели проложены под землей, они ведут от Основы к столице и окрестным поселкам.

Еще через несколько километров впереди показалась серая стена с распахнутыми воротами. Рядом стояло невысокое строение – похоже, это была будка охранников. За воротами виднелось обширное пространство, залитое светом фонарей. Там располагалось сооружение серовато-коричневого цвета, видом своим напоминающее часть вкопанного в землю шара.

– Вот она – наша Основа! – торжественным тоном произнес распорядитель. – И добавил уже потише: – Она имеет форму огромной перевернутой капли и уходит глубоко под землю. При ее обнаружении никакого ограждения тут не было, Основа стояла прямо посреди равнины. А забор наши предки построили позже, на всякий случай. Вернее, сначала возвели вокруг Основы каменную стену, а уже в новые времена камень был заменен другим материалом.

Лимузин въехал во двор и затормозил неподалеку от внушительного сооружения. Следом за ним остановился и танк. Все, кроме второго нигдянина и танкистов, вышли на ровное покрытие, окружающее Основу, и принялись разглядывать ее однородную поверхность без каких-либо признаков окон и дверей. И уж тем более лоджий или, к примеру, аркатуры.

– А вход тут есть? – поинтересовался Тумберг.

– Есть, – распорядитель зашагал к Основе, показывая рукой куда-то туда, где бурая выпуклая стена уходила под покрытие площадки.

Все направились за ним и оказались на краю квадратной ямы глубиной метра три. Уходящие вниз ступени вели к проему в стене Основы, за которым начинался освещенный коридор.

– Что, тут ничего не закрыто? – удивился Аллатон. – Или это уже вы постарались?

– Изучение Основы началось далеко не сразу, – сказал распорядитель. – У первопоселенцев хватало других забот. Тем более что никакого намека на вход в той части Основы, которая находится выше уровня земли, не было. И лишь при глубинном просматривании обнаружили вот этот проем. Без створа. Докопались до него и пробрались внутрь.

– Как-то странно и несолидно, – пробормотал Хорригор, вглядываясь в очертания проема. – Кто-то воздвиг здесь такое высокотехнологичное сооружение и вместо двери с десятком суперзамков просто пробил дырку в стене – метр на полтора. Может, до настоящего входа вы так и не докопались, а эту брешь проделали не создатели Основы, а ваши же предки?

– Нет, проем проделали не предки, они только обнаружили его, – ответил распорядитель. – Причем с внешней стороны Основы он был перекрыт каменными блоками. Мы предполагаем, что когда-то проем вместе с блоками находился над поверхностью, но потом произошли какие-то сдвиги, проседание грунта. И вход оказался под землей.

– Еще более странно! – воскликнул Хорригор. – Что за примитив? Не могли создатели Основы пойти на такое первобытное решение. Может, какое-то местное племя постаралось?

– Никаких племен на Нигде не существовало, – терпеливо сказал распорядитель. – Наши предки к этому отношения не имеют. И откуда здесь этот проем, нам неизвестно.

– Тут можно выдвинуть кое-какие версии, – задумчиво произнес Тумберг. – Но для их проверки потребуется время.

– Например, какой-нибудь древний страшно голодный зверь дырку прогрыз, – вступил в разговор Дасаль. – Понял, что ничего съедобного там нет, от досады нарубил хвостом камней и завалил дырку. Древние звери – они такие, они могут! Или какие-нибудь дикие роботы…

– Или мелкие грызуны, – усмехнулся Шерлок. – Всем скопом набросились и ну зубами работать!

– Ведьма посмотрела вверх и увидела Ивашку, – подключился к разговору и Спиноза. – Бросилась она грызть дуб – тот самый, где сидел Ивашко, грызла, грызла, грызла – два передних зуба выломала и побежала в кузню. Прибежала и говорит: «Ковалику, ковалику! Скуй мне железные зубы, а не то я тебя съем!» Коваль сковал ей два железных зуба. – Спиноза сделал паузу и объявил: – Это из народного творчества Темных веков. Сказка такая. Но в каждой сказке есть доля правды!

Распорядитель не знал, что это говорит танк. Иначе, наверное, очень удивился бы.

– Ну что за ерунда? – нахмурился Аллатон. – Давайте не будем устраивать дискуссию и нести всякую чушь, а займемся делом. В конце концов, это второстепенный вопрос. А главный вопрос: представляет ли угрозу то, что находится внутри Основы?

– Да нет там никакой угрозы, – поморщился нигдянин.

– Вот мы и разберемся, – сказал Аллатон и начал спускаться по ступеням, держа в руке диск воздушного разведчика.

Короткий коридор привел в помещение с высоким куполообразным потолком. Хотя света здесь хватало, оценить размеры помещения было трудно, потому что его загромождало множество самых разных вещей. Тут и там на разных уровнях тянулись сплетения каких-то разноцветных труб, на полу стояло множество разнокалиберных тумб, усеянных кнопками и рукоятками. С потолка свисало нечто похожее на сети с крупными ячейками. Кое-где из этих ячеек высовывались блестящие стержни, изогнутые самым невероятным образом. В отдалении просматривались парящие прямо в воздухе пластины, отливающие серебром. Между тумбами топорщились остриями решетчатые конструкции, подобные соцветиям репейника. Было здесь и много всякого другого, не поддающегося никакому сравнению с известными предметами.

– Ну тут и наворочено, – покачал головой Хорригор, обшаривая помещение заинтересованным взглядом. – Хоть в прятки играй!

– Возможно, у тех, кто монтировал здесь все это оборудование, были свои представления о порядке, – заметил Шерлок, по привычке следователя стараясь ничего не трогать руками. – И в любом кажущемся беспорядке есть своя система, нужно только ее определить.

– Кое-что тут добавил великий Латес, – сказал нигдянин. – Сюда ведь кабель подвели, и пришлось устанавливать кое-какие приборы.

– Так, – деловито произнес Аллатон, выпустил диск из руки и шагнул на свободный пятачок у тумбы, смахивающей на перевернутое ведро. – Хор, иди сюда, будем работать.

Иргарий, стараясь ничего не задеть, приблизился к нему. Маги уставились друг на друга и, обмениваясь короткими репликами, принялись за свое магическое дело. Нигдянин стоял у стены и поглядывал на них с легкой насмешкой и сожалением, явно считая пандигия и иргария жертвами заблуждений. Дасаль с видом вышедшего на охоту зверя устремился в глубины помещения, обшаривая жадным взором все вокруг и явно прикидывая, какую ценность может представлять каждая деталька. Тумберг же, осмотрев царящий внутри Основы-Металища кавардак, отошел к стене и начал изучать какие-то изображенные на ней схемы – а их там было немало.

Магам даже не пришлось тратить много сил для того, чтобы определить наличие магии. Магия витала вокруг, ею было пропитано буквально все. Однако она коренным образом отличалась от того излучения, которое отправляли в космос валы Можая. Она была не жесткой, а мягкой и не таила в себе смертельной опасности. Тщательная проверка показала: если при входе в Основу излучение можно было охарактеризовать знаком минус, то внутри этот минус загадочным образом превращался в безусловный плюс. Нетрудно было сделать вывод: какое-то устройство, находящееся здесь, внутри Основы, коренным образом меняет характеристики излучения. Именно об этом и сказал Аллатон, закончив совместную с Хорригором работу.

– И что же из этого следует? – вопросил иргарий. – Предположение о том, что тут концентрируется сила, направленная на уничтожение жизни в Галактике, не подтверждается? Тогда нам придется искать иное объяснение назначению валов Можая. И намерения их создателей предстают совсем в ином свете.

– Выходит, так, – подтвердил Аллатон. – Есть над чем подумать…

– Мы же говорили, что тут нет ничего опасного! – торжествующе заявил распорядитель. – Общество Всеобщего Благоденствия – самое безопасное общество во Вселенной!

Шерлок задумчиво пощипал усики и вновь отвернулся к схемам. Дасаль бродил среди оборудования, и глаза его полыхали алчным огнем. А из диска воздушного разведчика, зависшего метрах в трех над полом, донесся напевный голос Бенедикта Спинозы:

Распорядитель изумленно округлил глаза. Умелец встрепенулся, услышав знакомую мелодию. А Шерлок вдруг ткнул пальцем в крайнюю схему и сдержанным голосом, в котором все-таки нет-нет да и проскальзывали радостные нотки, задал вопрос:

– Господа, вот эта штуковина вам ничего не напоминает? Она тут показана в разрезе.

Нигдянин и оба мага подошли поближе, Дасаль же таращился издалека, поглаживая пальцами рукоятки на боку пирамидальной тумбы.

– Силы первичные! – потрясенно выдохнул Хорригор. – Это такой же переключатель, что мы забрали у парня с дальнолета капитана Макнери! Точь-в-точь!

– Верно, забодай меня макор! – воскликнул Аллатон и, порывшись в кармане плаща, вытащил диковинку Элвиса Косты. – Просто копия!

– А теперь посмотрим вот сюда, – Шерлок, уже не скрывая удовлетворения, показал на другую схему. – Кажется, я разобрался правильно, да здесь, собственно, и нет ничего сложного. Вот тут, вверху, – он постучал пальцем по чертежу, – широкое конусовидное углубление. Излучение, идущее от валов Можая, попадает туда и проходит через вот эту систему то ли фильтров, то ли отражателей, не суть важно. Затем продолжает движение вниз вот по этому каналу, тут еще какие-то приспособления… Вот здесь еще какой-то узел, а ниже – внимание! Вход в квадратную камеру с обилием деталек. И канал в обход камеры, по периметру. А на входе стоит переключатель, такой же, как наш, – следователь кивнул на тумблер в руке у Аллатона. – По-моему, эта камера является трансформатором. При фиксировании переключателя в верхней позиции излучение не попадает в трансформатор, сохраняет свои свойства и движется дальше, вот в этот накопитель. При фиксировании переключателя в нижней позиции излучение направляется в трансформатор, теряет свои смертоносные свойства и уходит в тот же накопитель. Поскольку излучение, как утверждается, не приносит никакого вреда, то можно сделать вывод: переключатель находится в нижней позиции! – Шерлок обвел слушателей победным взглядом.

Некоторое время в помещении царило молчание, а потом Аллатон с задумчивым видом произнес:

– Интересно получается… Некие древние умельцы строят на Можае передатчик – этакую машину смерти. И они же, надо полагать, строят здесь, на Гренделе, приемник. А потом фиксируют переключатель в позиции, лишающей излучение смертоносных свойств. И в чем смысл подобных действий?

– Может, на Можае строили одни, а здесь – другие? – предположил Дасаль, не отходя от тумбы.

– Или концепция поменялась, – добавил Хорригор.

Нигдянин в разговор не вступал, но слушал с интересом. И лицо его было слегка озадаченным.

– Знакомая ситуация: вопрос есть, ответа нет, – заметил Шерлок. – Зато мы выяснили, для какого устройства была изготовлена эта штуковина, – он повел подбородком на переключатель, который Аллатон продолжал держать в руке. – Вероятно, про запас. Другое дело – почему она оказалась в космосе, но тут можно только гадать. А нам, чтобы поставить финальную точку и обрести окончательную уверенность, нужно посмотреть, в каком положении сейчас находится переключатель. И надеяться на то, что местные жители не будут менять его позицию, – он выразительно посмотрел на распорядителя.

– Разумеется! – встрепенулся тот. – Мы примем все меры для того, чтобы никто не смог даже прикоснуться к нему! Не сомневайтесь! Это ведь в наших же интересах, интересах Общества Всеобщего Благоденствия!

– Вот и отлично, – сказал Тумберг и цепким взором стал оглядывать все, что попадало в поле его зрения. – Остается найти здесь эту камеру…

– Вон там труба идет вертикально, – Дасаль махнул рукой куда-то в гущу разношерстных конструкций. – И на ней квадратное утолщение.

– Отлично! – воскликнул теперь уже Аллатон.

Он спрятал тумблер в карман и, подобрав полы плаща, стал пробираться в ту сторону, куда показал Умелец. Хорригор, Шерлок и распорядитель последовали за ним. Дасаль оторвался, наконец, от тумбы и направился туда же.

Да, в этих джунглях действительно обнаружилась толстая черная труба. На уровне груди Аллатона она превращалась в куб, и снизу из этого куба выходили уже две трубы потоньше и исчезали в полу. Пандигий, цепляясь плащом за всякие обступающие трубу предметы, начал обходить вокруг нее – и вдруг замер, приоткрыв рот. Судя по его крайне удивленному лицу, что-то там, на противоположной стороне камеры, было не так.

– Ал, опасность? – обеспокоенно спросил Хорригор и попытался ускорить шаг, но споткнулся обо что-то и чуть не упал.

– Похоже, у нас не запасной переключатель, – произнес пандигий, рассматривая невидимую другим стенку камеры. Потом вновь извлек из кармана выловленный в космосе дядюшкой Микусом тумблер и потряс им. – Похоже, именно вот этот экземпляр и вытащили отсюда. Точнее, срезали.

Остальные кое-как добрались до Аллатона и, тесня другу друга, уставились на стенку камеры. В ней имелось продолговатое углубление, и там, внутри, серебрилась узкая полоска. Аллатон протянул туда руку с переключателем, и пластина, похожая на половинку восьмерки, безукоризненно подошла к этой полоске. Не оставалось сомнений в том, что переключатель именно срезан. Часть его осталась в щели, в той позиции, которая обеспечивала прохождение излучения через трансформатор и лишала льющийся с Можая поток смертоносной силы. И изменить эту позицию было невозможно.

– Вот так дела… – протянул Аллатон и обвел всех изумленным взглядом. – И кто же это мог так постараться? Голыми руками сделать такое невозможно.

Он выжидающе уставился на озадаченного распорядителя, и тот расправил плечи и рубанул рукой воздух:

– Мы к этому совершенно непричастны!

– А ваш великий Латес? – прищурился Хорригор. – Он же, вы говорили, здесь копался, кабель подключал…

– Великий Латес не стал бы это скрывать! – твердым голосом заявил нигдянин. – Да и зачем ему было бы держать все в секрете? Это же неоценимое благодеяние!

– И то верно, – кивнул Хорригор.

– Не забывайте, что срезанный переключатель каким-то образом оказался в космосе, – заметил Шерлок. – Как Латесу удалось бы его туда забросить? И не просто вывести на орбиту, а придать третью, если не ошибаюсь, космическую скорость. Это в том случае, если щит периодически отключается…

– Или вообще односторонний, – добавил Хорригор. – Кстати, хорошо бы проверить. Запустить ракету и…

– Это мы потом обсудим, – прервал его Аллатон, бросив взгляд на распорядителя, который с любопытством слушал, как пришельцы обмениваются репликами. – Вы когда-нибудь в космос пытались что-либо вывести? – задал ему вопрос пандигий.

– В космосе нам делать нечего! – отрезал тот. – Счастливую жизнь нужно строить на собственной планете! Под мудрым руководством Координационного Совета!

– Эк вас клинит-то… – участливо пробормотал Аллатон. И, спохватившись, добавил: – В смысле, долдоните свое… Ну, то есть я имел в виду – не отступаете от своих идеалов.

– Мы никогда не поступимся нашими идеалами и пронесем их через всю нашу жизнь, отданную борьбе за счастье народа! – отбарабанил нигдянин. И со все возрастающим пафосом продолжил: – Солнце, лучами брызни с чистого небосвода! Цель нашей бурной жизни – счастье всего народа!

– Да поняли уже, поняли, – проворчал Хорригор. – Не писаете, не какаете, только за счастье боре… – он осекся и деланно закашлялся.

– Итак, этот вопрос остается открытым, – тут же сменил его Шерлок, – но зато со стопроцентной очевидностью решен главный вопрос. Совершенно точно установлено, что объект, именуемый Металищем зелья, или Основой, не представляет угрозы для жизни в Галактике. И это очень хорошо!

– Я знаю, кто это мог сделать! – вдруг заявил Дасаль. И, выдержав эффектную паузу, выпалил: – «Черные археологи»! Зуб даю! Тихонько прилетели сюда, просверлили дырку в стенке и отбили самую красивую цацку. А на обратном пути напоролись на шмон, вот и пришлось от цацки избавляться.

– Ну, это, пожалуй, из области фантастики, – возразил Шерлок. – Про щит запамятовали?

– Да что «черным» какой-то щит? – гнул свое Умелец. – Уж я-то их знаю. Они на Фурте сквозь Мертвую топь сумели пробраться, без снаряжения. Потому что со снаряжением их местные враз повязали бы. Небось, слыхали о такой? Гиблое место! Шансов – ноль и даже меньше! Там же десятками пропадают!

– Слыхал, – кивнул Тумберг. – Мертвая топь на Фурте действительно есть. Но не так уж она страшна, как о ней рассказывают всякие байки. Я когда-то с этим сталкивался, лет пять назад. Мне один подозреваемый тоже пел… Только фальшивил изрядно, – Шерлок усмехнулся.

– Мертвая топь, она же – Ырибейрыри, – поведал Спиноза, не упустив возможность покопаться в базе данных. – Последние сведения двухлетней свежести. Погибших за год – трое, пропавших без вести – один. Или одна.

– Ага, – состроил скептическую мину Дасаль, – так они правду и скажут! Да я собственными ушами слышал… А, ладно! – он махнул рукой.

– Может быть, это действительно сделали те, кто соорудил Металище, – задумчиво изрек Аллатон. – Вернее, какие-то противники Северного Ветра. Повернули переключатель в нужное им положение, верхнюю часть срезали и на обратном пути выбросили в космос.

– Гадай не гадай, толку никакого, – буркнул Хорригор. – Тут и следователь не поможет. Так что давайте-ка, господа, с переключателя переключимся на более насущные дела. Я имею в виду расставание с планетой. Торжественных проводов, как я понимаю, не будет.

– У нас это не принято, – сказал нигдянин, хотя слова иргария и не звучали как вопрос.

– Тогда будем выбираться отсюда, – решил Аллатон и осторожно зашагал к выходу, вновь приподняв полы плаща.

За ним потянулись Хорригор, Шерлок и нигдянин. Дасаль же, напротив, забрался еще глубже в нагромождение оборудования и вцепился в витиеватую рукоятку на очередной тумбе, похожей на покосившийся холодильник.

– Дайте хоть что-то отсюда унести! Хоть вот эту цацку! Понтовая же вещь и древняя! Тут же их много, и никому они нахрен не нужны… А мне память будет!

Эта горячая проникновенная речь заставила всех обернуться.

– Что вы делаете, Дасаль?! – сердито воскликнул Тумберг. – Сейчас же прекратите портить имущество!

– Я не порчу… я хочу сувениром разжиться, – пропыхтел груйк, пытаясь отломать рукоятку.

Нигдянин с отвисшей челюстью смотрел на такую невероятную дикость. Хорригор с осуждающим видом проворчал что-то ругательное, а Аллатон досадливо хлопнул себя по бедрам.

– Прекратите! – повторил Тумберг и ринулся к продолжающему бороться с рукояткой груйку.

Но не успел.

Рукоятка, поддавшись напору любителя раритетов, со звонким щелчком повернулась – и Аллатон издал громкое восклицание. Смотрел он при этом почему-то не на Дасаля, а на нигдянина. Груйк разжал пальцы и ошалело уставился туда же. Хорригор аж присел, словно получил по голове. Тумберг остановился и обернулся, дабы посмотреть, что так ошеломило Умельца. Увидел – и тоже оторопел…