Глава 15

– Не опоздал? – спросил накиб с порога.

– Машинки еще до места не добрались. Как там, снаружи, дела? «Смерчи» не прибыли? – поинтересовался Лесничий, который хотел обезопасить своих роботов, не дать противнику обстрелять их из минометов.

– Наши ждут. Беспилотник для них готовят. Как только прибудут, дрон запустят. Пока «Смерчи» будут разворачиваться в боевое положение, беспилотник уже окажется над высотой.

– Успеют? «Смерч» разворачивается за три минуты. – Сергей Ильич ориентировался по российским нормам.

– У нас на это уходит пять-шесть минут, – проговорил Таир Марон. – Место им отведено на площадке под высотой. Близко, но дальше не будет прикрытия. Придется снимать кого-то из окопов. А вдруг из-под земли эти черви обкуренные выберутся?! Для противника они останутся невидимыми. Сама площадка от высоты удалена на полтора километра. Для стрельбы дистанция минимальная, но уже подходящая. Специально рассчитывали, чтобы ракета не залетела в деревню, не ударила по складу. При перелете она будет уходить левее. Заряды термобарические. Они могут натворить немало бед.

– Лучше бы правее, – подсказал Лесничий. – Тогда была бы вероятность случайного попадания по позиции с тяжелой гаубицей. «Смерч» в состоянии сжечь ее.

– Для такой стрельбы нет удобной площадки.

Все время этого разговора накиб не отводил взгляда от мониторов, рассматривал картинки, передаваемые на них с камер. Однажды ему показалось, что Иващенко ведет своего робота чересчур рискованно. Накиб шагнул вперед, хотел что-то сказать, поднял руку, чтобы коснуться плеча волкодава. Но он сдержался, понимая, что в его подсказках специалисты не нуждаются, и руку опустил.

«Нерехта» между тем на скорости миновала опасное место. Ей оказался нипочем крутой уклон, который мог бы стать губительным для любого автомобиля. В том числе и внедорожника, который имеет высокий центр тяжести. А у робота он был расположен низко. Эта машинка могла спокойно ездить под сильным уклоном и скорости при этом нисколько не снижать.

Сперва на свою огневую позицию выехал робот под управлением Кравченко. Потом прибыл на заранее выбранную площадку и второй.

– Включаю индикатор оптической активности, – объявил Кравченко.

– Я свой уже включил на подходе к месту, – проговорил Виктор Юрьевич.

Его робот первым обнаружил цель и сразу дал ей вербальную характеристику. Тут микрофон «Нерехты» передал какой-то звон. В корпус машины попала пуля, отскочила от него и заверещала, кувыркаясь в воздухе. Снайпер бандитов решил, видимо, проверить, насколько крепка броня робота.

Виктор Юрьевич ткнул пальцем в сенсорный монитор, выбирая цель. Индикатор оптической активности тем временем уже нашел вторую. Первую свою мишень засекла и «Нерехта» Кравченко. Цели начали накапливаться. В итоге робот Иващенко набрал четырнадцать объектов обстрела. Машина Кравченко насчитала шестнадцать прицелов снайперов противника и один прибор ночного видения.

За окном уже несколько минут стояла почти полная темнота. Во время поиска, производимого индикатором оптической активности, никто на это не обратил внимания. Но снайперов с дневными прицелами вскоре должны были сменить их коллеги с ночными приборами.

Таир Марон напомнил об этом.

– У снайперов скоро смена, – проговорил он.

– Вот хорошо было бы сразу обе уложить, – размечтался Иващенко.

Тем не менее он, человек сугубо практичный, дал роботу команду на отстрел всех зарегистрированных целей. Микрофон «Нерехты» сразу же передал гулкий звук пулеметной стрельбы. Кравченко молча повторил это действие.

Операторы склонились над мониторами и наблюдали за результатами стрельбы роботов. Тепловизионные камеры работали синхронно со стволом и показывали попадания.

Виктор Юрьевич вдруг застучал пальцами по клавиатуре. Он явно добавлял к боевой задаче какую-то новую составляющую. Это заметили все.

– Что там? – спросил Лесничий.

– Драку заказывали? Вот и получите!.. Рядом со снайпером появились еще два человека. Один с винтовкой. Видимо, ночной сменщик пришел. И какой-то командир, которому первый снайпер показывал в сторону «Нерехты». Вот теперь порядок! Все трое уничтожены. Работаем дальше.

Александр Аркадьевич тут же без всяких объяснений повторил то, что сейчас делал Виктор Юрьевич. Никто не спросил его ни о целях, ни о результатах стрельбы. Короткие промежутки между очередями говорили о том, что робот еще не успел далеко повернуть ствол и поражал те цели, которые видел прямо перед собой.

Но Таир Марон успел заметить, что Кравченко на один раз больше Иващенко ткнул пальцем в монитор и нажал клавишу «Enter». Данный факт подсказал командиру роты сирийского спецназа, что этот оператор уничтожил на одного врага больше, чем его товарищ.

Стрельба длилась недолго. Операторы не давали роботу договорить до конца фразу «Прошу разрешения на открытие огня на поражение». Едва он произносил первое слово, они нажимали клавишу «Enter». Сразу следовала короткая очередь.

Александр Аркадьевич чуть приостановился только один раз. Накиб посмотрел на его монитор и увидел, что робот расстреливает стену из саманного кирпича, выложенную между двумя каменными столбами. Стена разлетелась в пыль. Камера показала тело, распростертое на земле и лишенное головы.

Крупнокалиберная пуля никогда не давала работы медикам и не оставляла раненых. Если она попадала в руку или в ногу, то отрывала ее. Человек очень быстро умирал от потери крови. Если пуля попадала в шею, то напрочь сносила голову. Ни один бронежилет не был в состоянии выдержать такой удар.

– Задача выполнена, – доложил Кравченко.

– Задача выполнена, – повторил Иващенко.

– Ждем ночную смену, – заявил Сергей Ильич. – Индикаторы оптической активности не выключаем.

Ждать, впрочем, пришлось недолго. Минуты не прошло, как «Нерехта» оператора Кравченко сообщила, что засекла оптический инфракрасный прицел, и даже назвала модель.

– Английская штучка, – определил Сергей Ильич по названию. – Значит, поставки из Саудовской Аравии. У них на вооружении стоят именно такие прицелы.

– Если будут французские, скажите. Мне как раз такой нужен, – сказал снайпер Величко. – Они поставляются в Кувейт. Матрица там лучше нашей, хотя оптика несравненно хуже. Я попробую из двух один собрать.

– Если будет, сообщу, – коротко отреагировал Иващенко.

Хакер волкодавов все это время сидел в стороне, склонившись над своим ноутбуком, и никакого участия в обсуждении действий против снайперов не принимал.

Но потом он обратился к Сергею Ильичу:

– Командир, хочешь по скайпу пообщаться с полковником Джонстоном-младшим? Я нашел его адрес. Он сейчас в Сети. Можно организовать беседу.

– Против полковника работаю я! – напомнил хакеру накиб Марон. – Давай-ка я скажу ему пару слов.

Суматоха посмотрел на своего командира.

– Пожалуйста, – отреагировал на желание сирийца Лесничий.

– Он понимает по-арабски? – спросил накиб.

– Я с ним даже по-русски не разговаривал, – заявил Сергей Ильич.

– Понимает, – подсказал Суматоха. – Он только что общался с кем-то, как я понял, в Эр-Ракке. Разговаривал по-арабски. – Оперативный хакер постучал пальцами по клавиатуре, набрал адрес, потом щелкнул мышью, повернул монитор в сторону накиба Марона и сказал: – Говори. Он ответил. Камера на тебя смотрит.

Накиб Марон вежливо поздоровался с собеседником. Это поняли даже волкодавы, знающие по-арабски лишь «ас-салям». Потом он стал говорить быстро и зло, делая рукой сердитую отмашку.

Немолодой человек с вытянутым и костлявым, каким-то лошадиным лицом отвечал ему спокойно и насмешливо, блистая ярко-белыми вставными голливудскими зубами. Эта манера вести беседу явно выводила накиба из себя. Он выпучивал глаза, когда говорил, но не напугал этим Джонстона-младшего. Тот приветливо помахал рукой, зло улыбнулся и отключился, не дослушав фразу Марона до конца.

Командир роты сирийского спецназа скрипнул зубами.

– Что ты ему сказал? – спросил Сергей Ильич.

– Я сказал, что лишу его сна. Начиная с сегодняшней ночи, он будет ждать моего прихода. Я приду, выбью ему его вставную челюсть и без нее уведу в плен. Он сделал вид, что не боится меня, даже звал прийти побыстрее, потому что ночами ему бывает скучно. Вот и все. В общих чертах.

– Он тебе явно не понравился.

– Я с удовольствием выбью ему его вставную челюсть, как и обещал. А потом раздроблю ее прикладом у него на глазах.

– Главное, не забудь, что его следует захватить живьем. Если не получится, то необходимо будет вынести труп, чтобы создалось впечатление, что полковник захвачен.

– Я готов к работе! – громко сообщил Кравченко. – У меня смена прошла.

– У меня тоже заканчивается, – сообщил Иващенко.

В это время в воздухе завыли мины, сразу несколько штук. Микрофоны роботов передали звон осколков по броне.

– А кого мы ждем? – спросил операторов Лесничий.

На участке Иващенко снайперы еще не сменились, а Кравченко уже начал обстрел. У его «Нерехты» было больше противников.

Снайперы боевиков, видимо, не очень опасались быть замеченными. Ведь солдаты пехотного батальона сирийской армии не имели ночных прицелов. Бандиты рассматривали роботов и иногда даже постреливали в них. Удары пуль по звуку сильно отличались от попаданий легких звенящих осколков.

Виктор Юрьевич не обращал никакого внимания ни на пули, ни на осколки. Он знал, что они не могли повредить его машину, и начал отстрел снайперов.

Минометы дали второй залп. В этот раз мины взорвались гораздо дальше от позиций роботов, ближе к сирийским окопам.

– А где же «Смерчи»? – спросил, глянув на накиба, Лесничий.

Словно в ответ ему небо вдруг осветилось. Грянул гром, заходящий в дом из другого окна. А потом стали видны мощные разрывы на высоте, противостоящей позиции сирийцев. Даже не на ней самой, а чуть дальше, именно там, где стояли минометы.

Где-то в небе, невидимый с земли, летал беспилотник сирийцев. С него-то, видимо, корректировщики огня и получили данные. Они сразу позвонили накибу Таиру Марону и доложили о результатах обстрела.

Тот убрал трубку и сообщил всем:

– Минометная батарея боевиков уничтожена первым же залпом «Смерчей». Вся позиция объята пламенем. Взорвался запас мин!..

Лесничий стоял прямо, как телеграфный столб. Потом он повернулся к командиру роты сирийского спецназа. Тот посмотрел на него, ожидая вопроса.

– Еще один залп по позициям бандитов они дать смогут? – осведомился командир волкодавов.

– Куда? Зачем? У нас термобарические заряды для «Смерчей» дороже золота. Каждая ракета на счету. Мы же их не производим. А из России возить – очень уж дорого получается. Больше в Ираке покупаем.

– Пусть попробуют сделать нам коридор в передовых позициях бандитов. От термобарической ракеты в окопе не спрячешься.

– А подземный ход? Разве этого мало? – возразил Марон. – И туда, и обратно под землей.

– Я опасаюсь за «Нерехту». Виктор Юрьевич переставит оборудование, как только его робот вернется. Он заменит боевой модуль на грузовую платформу, чтобы мы могли вывезти тела наших офицеров. На себе их тащить далеко и тяжело. Роботу придется дважды переезжать через окоп – туда и обратно. Боюсь, бандиты смогут остановить его выстрелом из гранатомета. Взрыв просто трак порвет, и этого хватит. Тогда наш робот достанется противнику. Кому это надо! – Лесничий не стал говорить, что «Нерехта» в таком случае будет без боевого модуля и системы управления.

Противник сможет использовать такой трофей только в качестве трактора. Если, конечно, научится пользоваться им.

Но накиб такой возможности испугался еще до того, как сумел вникнуть в суть вопроса. Может быть, он просто не слишком понимал, что такое робот вообще и без боевого модуля в частности. Но иметь противником технику, которую только что наблюдал в действии, сирийский офицер явно не хотел. Поэтому он без дальнейших разговоров вытащил телефон и стал кому-то звонить.

Разговаривал накиб, естественно, по-арабски, и волкодавы его не понимали.

Тем временем операторы обеих «Нерехт» закончили работу. Волкодавам пора было выступать, а накиб Таир Марон все разговаривал по телефону.

Через минуту он вытащил карту, взмахом руки подозвал к себе Лесничего и Иващенко и другим жестом потребовал показать место, где роботы могли бы пересечь линию окопов боевиков. Иващенко сделал это.

Марон сразу передал координаты куда следует, после чего убрал телефон и сказал:

– Сейчас ударят. Роботы возвращаются?

– Возвращаются, – подтвердил Виктор Юрьевич. – Я пока грузовую платформу подготовлю. Александр Аркадьевич, за моим ребенком тоже посматривай. Он пока не очень разумный. Там будет одно сложное место. Сам увидишь. Скорость сбрось, и он без проблем проедет. Можешь слегка направлением поиграть.

К ним подошел Редька и сказал:

– Я помогу грузовую платформу подготовить.

– А я помогу роботу благополучно домой вернуться, – проговорил Суматоха, встал и подошел к ноутбуку Иващенко.

Свой девайс он убрал в рюкзак, не рискуя оставить его на столе в доме, из которого всем вскоре предстояло убраться.

Только Кравченко, отправлявшийся с сирийским взводом на нейтральную полосу, ноутбук решил оставить здесь. Накиб Марон обещал выставить у дома часового.

Иващенко должен был свой агрегат забрать с собой. Он тоже отправлялся вместе с Кравченко на нейтральную полосу, чтобы совмещать там обязанности оператора и бойца прикрытия, которое должно запереть выходы из подземных галерей.

«Смерчи» ударили мощным залпом. Они посылали на позиции боевиков одну ракету за другой.

Ракетчики попали в линию обороны противника значительно правее того места, которое им указывали. Сказывалась неопытность личного состава расчетов реактивных установок.

Этот факт зафиксировали камеры беспилотника, которого совершенно не было видно на темном небе. Даже если он и закрывал свет звезд, то только на долю секунды. При этом невозможно было понять, в какую сторону летит этот аппарат. Размерами дрон был невелик, а высоту держал солидную. Беспилотники-разведчики всегда отличаются небольшими размерами, поэтому они малозаметны.

Другое дело – боевые беспилотники, несущие на себе значительную бомбовую нагрузку. Те увидеть несложно, особенно с помощью приборов.

Но боевых беспилотников в сирийской армии не было. Все вооружение у нее российское, а наша страна сама ощущает дефицит боевых летательных аппаратов.

Накиб Марон знал, что беспилотник-разведчик для того и запущен, чтобы корректировать стрельбу «Смерчей». Командир сирийской роты даже не стал звонить ракетчикам, чтобы сообщить им о неточности удара. Он не ошибся.

Скоро раздался новый мощный залп. Все двадцать четыре ракеты одна за другой легли точно по линии вражеских окопов. Стена высокотемпературного пламени затекала в каждую щель, в любой окоп и блиндаж.

Температура при взрыве термобарической ракеты превышает тысячу градусов. Все живое в таких условиях погибает за доли секунды.

И еще в месте взрыва полностью сгорает кислород, что нарушает баланс атмосферного давления. Это дополнительное условие, делающее выживание невозможным. Никакое укрытие не спасет человека. Воздушная взрывоопасная взвесь распространяется всюду за секунды до детонации.

– Вот теперь нам обеспечен хороший коридор, – отметил Лесничий. – Когда «Нерехты» туда доедут, уже все остынет, и ничто им не помешает. Некому будет это делать. Таир, поблагодари ракетчиков. Я бы и сам сказал им спасибо, да языка не знаю.

– Потом позвоню и поблагодарю. Сейчас выходить пора. – Накиб высунулся в дверь, посмотрел в сторону соседнего двора и сказал: – Да, идем. Моя рота уже готова. Ждет.

Переход через сирийские окопы выдался трудным. Все солдаты пехотного батальона видели эффективную стрельбу роботов, за несколько минут уничтоживших снайперов противника. Поэтому каждый боец желал что-то сказать русским спецназовцам, которые пришли им на помощь.

В окопах началось столпотворение. Солдаты бежали к тому месту, где проходили русские, и тянули к ним руки. Волкодавы пожимали их на ходу, одним касанием, чтобы не задерживаться. Накиб Марон что-то строго крикнул пехотинцам, и они неохотно рассеялись по своим позициям.

Дальше волкодавы и сирийские спецназовцы шли через нейтральную полосу, тянувшуюся между скал и высоких холмов. Там они тоже старались передвигаться скрытно, не показать себя.

Да, снайперов и минометной батареи у противника уже не было. Но где-то в стороне могли находиться люди с приборами ночного видения. Они способны были усмотреть, куда движутся сирийские спецназовцы и российские волкодавы.

Не зря же именно здесь, на этом самом участке фронта, было выставлено усиленное охранение из снайперов, ныне покойных, но не просто так, видимо, собранных тут в таком большом количестве. Русским и сирийским бойцам лучше было на глаза никому не показываться, чтобы не нарваться на засаду, устроенную противником где-нибудь в собственном тылу.

Боевую группу волкодавов в этом случае выручила бы экипировка «Ратник». Такой костюм делает бойца невидимым ни в инфракрасном, ни в тепловизионном режимах, но не имеет тропического варианта. Поэтому волкодавы шли на операцию, позаимствовав у «Ратника» только шлемы с интегрированной системой связи и сами коммуникаторы «Стрелец», которые ее обеспечивают. В том числе и внутри группы.

Значит, волкодавы оставались заметными для приборов ночного видения боевиков, хотя из-за шлемов и безголовыми. Если у противника есть вполне современные оптические прицелы, работающие в полной темноте, то куда более простые приспособления у них должны быть обязательно.

Но при переходе через нейтральную полосу Сергей Ильич Лесничий все же больше смотрел, как передвигаются бойцы сирийского спецназа, чем наблюдал за волкодавами. Он убедился в том, что скрываться сирийцы умеют, и остался доволен их действиями. Накиб Марон готовил своих людей так же тщательно, как его самого когда-то обучали в школе, созданной еще в советские времена.

В сирийских спецназовцев и волкодавов никто не стрелял. Видимо, после применения роботов и «Смерчей» в передовых рядах противника царили неразбериха и паника. Лесничему интересно было, дошли ли они до его тылов. Это обстоятельство вот-вот должно было выясниться.

Удар по противнику и в самом деле был нанесен весьма впечатляющий. Сергей Ильич даже задал себе вопрос: а зачем, собственно, они везли сюда «Нерехты» и уничтожали снайперов, если тех можно было накрыть залпами двух «Смерчей»? Но он сам себе ответил. Война здесь идет сирийская, а оружие испытывается российское.

Именно так – испытывается. Создателям робота необходимо знать, как поведет себя их детище в боевой обстановке. Именно поэтому «Нерехты» прилетели сюда. Дома их испытывать было практически негде. На Северном Кавказе использование таких машинок весьма ограничено наличием гор, часто неприступных для них.

В Сирии же рельеф совсем не такой. Конечно, настоящие горы здесь тоже кое-где есть, но место испытания роботов находится далеко от них.

– Вот один из проходов, – проговорил накиб Марон и спрыгнул в воронку, созданную взрывом крупнокалиберной мины. – Сверху мне казалось, что здесь все открыто. Первый взвод, ко мне! Раскопать немедленно!

Солдаты сирийского спецназа рьяно принялись за работу. Они копали землю маленькими саперными лопатками, которые были заточены на тот же манер, что и у российского спецназа, и всегда могли применяться в ближнем бою как чрезвычайно опасное рубящее и режущее холодное оружие. А в бытовой обстановке они вполне заменяли топоры.

Остальные бойцы залегли вокруг и взяли оружие на изготовку. Они надежно охраняли своих товарищей.

Солдаты первого взвода работали слаженно и быстро. Они встали парами. Пару минут интенсивно работала первая из них. Потом она вставала в конец своеобразной очереди, а ее место занимала следующая.

Уже на четвертой смене работа была завершена. Проход открылся, и первым в него нырнул накиб Марон. Он подсвечивал себе тактическим фонарем, закрепленным на автомате на планке Пикатини, а не носимым в руке.

Такое действие было вполне оправданным. Если бы фонарь выцепил где-то впереди в галерее фигуру человека, то сразу последовала бы очередь, которая наверняка угодила бы в цель.

Следом за Таиром Мароном в проход пробрались пятеро волкодавов во главе с Сергеем Ильичом. За ними двинулись сирийские спецназовцы, уважительно уступившие место русским боевым товарищам.

Проход был рассчитан на людей среднего роста, и тому же Виктору Юрьевичу Иващенко было бы затруднительно передвигаться здесь. Но он остался на нейтральной полосе. Остальные волкодавы склоняли головы, но не были вынуждены идти гусиным шагом.

Бойцы передвигались достаточно быстро. Они спешили, потому что галерея была прямой. Если бандиты догадались поставить где-то там, впереди, скажем, пулемет, то волкодавам и сирийским спецназовцам будет просто некуда спрятаться от губительных очередей.

В этом случае вся надежда была на быстроту реакции накиба. Он светил вперед на всю дальность, какую покрывал тактический фонарь, то есть двести метров, и обязан был дать точную очередь на поражение раньше, чем пулемет начнет стрелять.

Сначала впереди шел Марон. Потом его сменил Лесничий. Оба считали свою реакцию подходящей для такого случая, стрелять прицельно с пояса умели очень даже неплохо и все равно спешили.

Как оказалось, не зря. Пулемет впереди Сергей Ильич заметил сразу. Следом за Лесничим шел снайпер Величко, который тоже увидел оружие, выставленное для встречи непрошеных гостей. Сергей Ильич встал на одно колено.

Емельян Герасимович положил ствол своей винтовки ему на плечо, прильнул глазом к ночному прицелу и доложил:

– Там никого нет. Только пулемет стоит.

Величко убрал винтовку, а Лесничий побежал вперед. За ним устремились и другие бойцы. Все они хотели преодолеть дистанцию как можно быстрее.

В пяти метрах позади пулемета галерея заканчивалась. Рядом был только ход вбок и вверх. Возле него стояло дощатое дверное полотно, облепленное листовым пенопластом, поверх которого, видимо на слой клея, была насыпана земля. Дверь ровно входила в нишу, должна была, по идее, маскировать ее, делать в темноте и даже в полумраке совсем незаметной.

Лесничий осмотрел эту дверь и удовлетворенно хмыкнул. Маскировка была выполнена отлично. Не стой дверь в стороне, проход видно не было бы.

Как раз в тот момент, когда Лесничий подступил к повороту, из бокового выхода шагнул человек с пиалой в руке. Под землей было прохладно, как часто случается в ночной Сирии даже на поверхности земли. Пиала парила. В нее было налито что-то горячее, скорее всего зеленый чай, традиционный здесь.

Лесничий прыгнул вперед, ударил бандита по руке и выплеснул горячий напиток ему в лицо. Тот коротко взвизгнул и затих после резкого и точного удара в челюсть. Бить так, чтобы отключить противника, Лесничий умел очень даже неплохо.

– Это пулеметчик, – сделал вывод Сергей Ильич, освещая фонарем тело, распростертое на земле. – Замерз, бедняга, поднимался наверх за чаем. Но уже не согреется. Да и мерзнуть больше не будет.

Луч фонаря метнулся влево, в проход, и осветил земляные ступени, ведущие вверх. Кто-то работал тут предельно аккуратно, со старанием и, видимо, довольно долго. Эта галерея явно была не новой. Землекопы трудились в ней неторопливо и весьма основательно.

– Прикажи упокоить этого типа, – сказал Лесничий накибу и шагнул на лестницу.

Командир роты сирийского спецназа посветил фонарем в лицо пулеметчику, лежавшему на земле без сознания, отдал какое-то распоряжение командиру взвода, который оказался поблизости, и пошел на лестницу вслед за пятью волкодавами, не пытаясь их обогнать. Он даже не посмотрел, как просвистела в воздухе малая саперная лопатка. Оставлять в живых у себя за спиной вражеского пулеметчика не было ни малейшего смысла.

Все бойцы понимали ситуацию и соблюдали полную тишину. А обстановка была напряженной и опасной. Если кто-то наверху услышит подозрительный звук, то этот тип может просто приподнять крышку люка или открыть дверь, в зависимости от того, как замаскирован вход в галерею. Потом он бросит на лестницу одну за другой пару гранат. Этого хватит на всех тех бойцов, которые поднимаются по ней первыми.

Но волкодавы и сирийские спецназовцы, идущие за ними, умели ходить неслышно. Все они прекрасно понимали опасность своего положения даже без всяких объяснений.

Выслать вперед группу захвата было сложно, поскольку Лесничий не знал, сколько противников находится за выходом. Волкодавы привыкли не считать противников даже в рукопашной схватке, тем не менее Сергей Ильич не хотел рисковать, ставить под сомнение успех всей операции.

Да и не он здесь командовал. Волкодавов, по сути дела, просто взял в состав своей роты накиб Таир Марон. Хотя он и не возражал, когда они составили передовую группу.

Сам он двигался сразу за ними и при этом вспомнил слова, сказанные ему Лесничим в прошлый его приезд в Сирию: «Если ты сам слышишь свои шаги, то и враг может их услышать». Это было, конечно, легким перебором, потому что свои шаги человек обычно не столько слышит, сколько ощущает. Провести тонкую грань между этими понятиями можно не всегда. Не каждый человек на такое способен.

Тем не менее это было то, к чему следовало стремиться. Марон шел позади волкодавов, переставлял ноги с одной ступеньки на другую и прислушивался.

Сирийский офицер не умел проводить грань между звуком и ощущением. Но если бы его шаги было слышно, то Лесничий наверняка сделал бы какой-то предупреждающий жест. А он шагал спокойно. Значит, накиб шел хорошо, правильно.

Лестница не была ни крутой, ни пологой. Идти по ней было не сложно, если не считать того, что бойцам постоянно приходилось пригибаться. Земляной потолок так и просил, чтобы кто-то из них боднул его лбом.

Скоро лестница вывела бойцов на другую, почти такую же, только еще более старую. Стены здесь были укреплены досками, а потолок – деревянными щитами, в нескольких местах имеющими подпорки.

Теперь волкодавам и сирийцам предстояло подниматься по новой лестнице. Накиб Марон догадался, откуда она выходила. Снизу шел легкий запах чего-то кислого. Это был типичный погреб. Точно такие копали жители сирийских деревень для хранения своего немудреного урожая.

Говоря честно, накиб Марон рассчитывал, что лестница выведет их в какой-то дом, где будут находиться противники, на которых непременно потребуется напасть и уничтожить без звука или так же тихо захватить. Хорошо было бы, если бы это оказался бандитский штаб с каким-нибудь командованием. Уничтожение руководителей боевиков – одна из первых, самых важных задач для спецназа сирийской армейской разведки.

Накиб давно уже знал, что многие отряды бандитов держатся только на авторитете своих командиров, на их жесткости и постоянном присмотре. А не станет командиров, боевики разбегутся по домам или перейдут на сторону правительственных войск. Такое уже случалось не раз и не два.