Глава 13

Дом, к которому накиб Марон привез волкодавов, был его собственным штабом, хотя разведрота обычно такового не имеет. Штаб вместе с начальником – это привилегия как минимум батальонного уровня.

Рядом с этой постройкой стояла другая, точно такая же, заметно углубленная в землю. В ней волкодавы и поселились. В доме создавалась определенная иллюзия прохлады. Но стоило оставить дверь открытой на десять минут, как это обманчивое ощущение таяло и в помещении становилось по-настоящему жарко.

Волкодавы убедились в этом, когда переносили в дом ящики и коробки с трейлера. Роботов они разместили во дворе, укрыли их тентами и поторопились закрыть дверь. Но прохлада, даже очень относительная, вернуться не торопилась.

Таир Марон во время разгрузки был здесь же, в доме. Он сидел рядом с Лесничим за столом, накрытым вместо скатерти какой-то старой картой, заклеенной прозрачной липкой пленкой.

Сергей Ильич обратил внимание на ножки стола. Они были изящно инкрустированы ценными породами дерева, красиво изгибались и вообще представляли собой настоящее произведение искусства.

Лесничий поднял старую карту, чтобы посмотреть на столешницу. Она была выполнена в том же стиле, что и ножки, и несла на своей поверхности тонкий растительный орнамент.

– Откуда такая роскошь? Нас не обвинят в мародерстве?

– Хозяин этого дома делал такие прекрасные вещи. Когда здесь стояли игиловцы, отряд бандитов под названием «Снежный барс», они приказали ему сработать красивый стол для своего командира. Хозяин трудился с чистой душой. Он изобразил на столешнице стилизованную голову снежного барса. Думал угодить своим постояльцам, борцам за чистоту веры. Они за это отрезали ему голову. Коран запрещает изображать людей и животных. Но стол боевики забрали с собой. Не побрезговали нарушением заветов священной книги. – Марон замолчал и поверх старой карты положил новую, из числа тех, какие он выделил Лесничему.

В доме было темновато. Суматоха еще не подсуетился, не завел дизельный генератор, привезенный с собой, хотя уже распаковал его. Свет в помещение попадал только через небольшое окно без стекол.

Сергей Ильич глянул в него и увидел высоту, господствующую над всем тылом сирийских армейских позиций. Карта показала ему, что там проходит линия окопов правительственной армии.

На этой же высоте располагалась минометная батарея, имеющая возможность обстреливать всю нейтральную полосу. Но условные обозначения показывали, что это была батарея легких восьмидесятидвухмиллиметровых минометов. Они были способны остановить наступающую пехоту, но никак не могли обрушить подземные ходы.

Тактика подземной войны появилась и начала развиваться в глубокой древности. Подобные методы ведения боевых действий широко применялись до сих пор.

Такая тактика была особенно по душе террористам. Через эти подземные ходы они выходили в тыл правительственным силам и стреляли в спину бойцам сирийской армии. Исламисты часто выпускали на такие действия снайперов с винтовками, снабженными глушителями.

Высота, которая располагалась неподалеку, была хорошим прикрытием для тыловых подразделений. Но она не являлась господствующей на всем данном участке фронта. Такие же высоты располагались слева, справа и напротив, на позициях террористов.

Они тоже разместили на своих возвышенностях минометные батареи и имели возможность вести обстрел всех подразделений правительственных войск, в том числе и тыловых. Такая ситуация была очень даже опасной для обеих сторон.

Куда надо стрелять, вычислить было совсем не трудно. Противники имели на вооружении беспилотники, способные не только указывать цели, но и корректировать стрельбу.

Правда, у террористов не было средств радиоэлектронной борьбы. Эти приборы способны не только лишить беспилотники возможности передавать информацию минометчикам. Вдобавок они могут не дать противнику управлять этими птичками, просто посадить их, а то и разбить о скалы.

У правительственных войск такие средства были. Но, как объяснил Лесничему Таир Марон, стороны, не сговариваясь, как-то сами собой перестали обстреливать друг друга из минометов. Террористы в этом случае опасались за свои последние беспилотники, а правительственные силы боялись при обстреле попасть в склады, где, как они считали, хранилось химическое оружие. Это грозило бы страшной гибелью жителям целой деревни, в основном женщинам и детям.

Плотный минометный обстрел нейтральной полосы начался, как и обещал Таир Марон, через сорок минут. Изначально он велся по той ее части, которая прилегала к позициям террористов, потом постепенно начал сдвигаться в сторону траншей, занятых сирийскими войсками. Тяжелые мины большого калибра с воем разрывали горячее сирийское небо и расчетливо ложились в шахматном порядке. Взрывы основательно перепахивали почву, очень сухую, слежавшуюся за много веков.

Сергей Ильич видел, что используются не самые обычные осколочно-фугасные мины. Они явно были какие-то особые, глубинные, видимо, предназначенные для уничтожения бетонных бункеров противника.

Со двора дома, где разместились волкодавы, был виден только небольшой участок нейтральной полосы между двумя высотами. Но то же самое, должно быть, происходило сейчас и на других участках. Наблюдать Сергею Ильичу приходилось в бинокль с расстояния больше двух километров. Поэтому рассмотреть что-то конкретное было довольно сложно.

Над самой нейтральной полосой высоко в небе кружили два беспилотника. Куда они отсылали сигнал, Лесничий не знал. Поэтому он не поленился посетить штаб сирийских спецназовцев, чтобы выяснить такую любопытную деталь.

Накиб Марон сидел за столом. Перед ним стояли два включенных ноутбука. Лесничий сразу увидел, что беспилотники передавали свои данные именно на них.

Накиб обернулся, глянул на командира волкодавов и сказал по-русски:

– Я рассчитывал, что там не менее четырех тоннелей, а взрывы уже обрушили шесть. Подземные ходы расходятся веером. Но боевиков там, к сожалению, не было. Не успели, видимо, туда забраться. А землекопы уже далеко вперед ушли. По моим расчетам, они где-то под нами должны быть. На глубине метра три. Обычно так они и копают. Ночью попытаются уйти к себе. У выходов я их накрою своими силами, если ты, Середжетдин, снайперов отстреляешь. Или они будут выбираться наверх здесь же. Этот вариант куда более вероятен. Ты ведь и сам чувствуешь, как трясется земля от разрывов. Больше половины галерей наверняка должно было обвалиться. Выходы из них теперь завалены. Не исключено, что нам следует ждать и того, и другого. Некоторые бандиты попытаются вернуться, остальные будут выбираться здесь. Они сразу заявят, что хотели сдаться, бежать к нам, для того и рыли галереи. В первые годы войны мы таких типов отпускали по домам. Но только до той поры, пока они не начали попадаться повторно. Тогда уже мы пленных брать перестали. – Глаза накиба помрачнели. – Я по себе знаю, как трудно стрелять в людей, которые руки подняли. Но это необходимо.

– Я с тобой соглашусь, – сказал Лесничий. – У нас такая же ситуация на Северном Кавказе. Какой-то негодяй сдается, а потом попадается в другой банде. Потому мы и получили негласный приказ пленных не брать. Меня вот что интересует. На ваших позициях что за часть стоит?

– Пехотный батальон нашего корпуса. Тесный контакт с его командиром поддерживает раид аль-Самхад.

– Но люди там надежные, обстрелянные?

– У нас в армии необстрелянных не бывает. Да и резерва как такового нет. Все воюют. Тоже по необходимости. А что тебя волнует?

– Как только минометный обстрел кончится, нужно будет искать позиции для наших роботов. В батальоне есть человек, который даст совет?

Таир Марон передернул плечами и ответил:

– Наверное, найдется такой. Но лучше обратись ко мне. Я сам с тобой пойду и покажу нужные места. Я там все вдоль и поперек на брюхе облазил. Еще до того как бандиты сюда снайперов пригнали. Мы четыре раза к ним в темноте в окопы забирались и командиров уносили. После этого им ночные прицелы и привезли. Видимо, командиры боевиков посчитали наши действия опасными.

– А склады тогда уже были?

– Были. Они появились довольно давно, когда террористы прямо вот здесь стояли. Только потом эти ребята оттуда сперва какое-то имущество вывезли, а потом нечто другое туда доставили. Тебя сильно эти склады волнуют?

– Конечно. Мы же с тобой сегодня уже говорили об этом.

– Да, помню. Еще до того как бандиты на склады что-то новое завезли, их командиры начали носить с собой противогазы. Сейчас они уже у многих есть, но не у всех. А у тех, кто на складах служит, – поголовно.

– Что пленники про склады говорят?

Марон нервно передернул плечами и ответил:

– Мы по неопытности своей всегда старались захватить командиров. Оказалось, что зря. Они ведь знают, что их все равно расстреляют, и не пытаются жизнь выторговать, молчат.

– А о складах?..

– Тоже ничего не говорят. Да их туда и не пускают. Там какой-то американец всем заправляет. Очень важный и длинный.

– Да, он только на сантиметр ниже нашего Иващенко, тебе известного. Это некий полковник Хорхе Джонстон-младший. Раньше он служил в ЦРУ, сейчас офицер Госдепартамента США по особым поручениям. Он мне нужен. Захват Джонстона живым – это гарантия того, что мы сможем крепко прижать хвост америкосам. Даже если Джонстон ничего нам не сообщит, это уже станет большой победой. Госдепартамент не будет знать, раскололся он или нет, но начнет опасаться обвинений в развязывании химической войны и не посмеет ничего предпринять против Сирии.

– Значит, это жизненно важно и для нас!

– Да, Таир, для твоей родной страны это намного важнее, чем для моей. Если провокация америкосам удастся, то они начнут бомбить Сирию точно так же, как раньше Ирак и Ливию. Да не одни, а вместе со своими союзниками.

– Тогда я, конечно, с твоего разрешения, займусь этим делом. Надо будет обговорить все с раидом аль-Самхадом. Он, правда, больше интересуется, откуда у террористов взялись «Стингеры». Слишком уж часто они стали наши вертолеты сбивать.

– Скорее всего, «Стингеры» вынуты из того же самого кармана. Полковник Джонстон-младший, будучи еще капитаном, занимался поставкой «Стингеров» моджахедам во время нашей войны в Афганистане. Думаю, и здесь без него не обошлось.

– Мы возьмем его тепленьким, если ты снайперов уберешь. Я даже знаю, как можно это сделать.

– Как же?

– Если не будет снайперов, то мы не дадим бандитам времени на раздумья и обеспечение собственной безопасности. Сегодня же ночью через какой-нибудь их же подземный ход выйдем на ту сторону. Если есть желание, пойдем вместе, двумя группами.

– Договорились, – проговорил Лесничий сразу же, так, словно на слове накиба поймал. – Снайперов мы уберем. Наши роботы это сделают. Винтовки у них, как ты же мне и сказал, в основном СВД, не так ли?

– Да. Я в бинокль наблюдал. Есть, кажется, пара парней с винторезами, но для этого ствола тут дистанция великовата. Бандиты пользуются СВД. С наших захваченных складов, я думаю. Только прицелы у них какие-то другие. Кто-то им их поставляет. Скорее всего, те же самые американцы.

– Возможно. Но сейчас давай о другом, о насущном. Когда минометчики работу закончат?

– Мою команду ждут. Да, правильно. Нам же тоже выход на ту сторону нужен. Нельзя обрушивать все тоннели. Ты это хотел сказать?

– И это тоже. Дай им отбой.

Таир Марон, не вставая с табурета, высунул в окно руку с ракетницей и выстрелил. Сигнал был принят. Минометный обстрел завершился уже через несколько секунд.

– Отлично. Тогда пойдем позицию для роботов выбирать.

– Куда хочешь? На высоту?

– Конечно. Ты же туда звал.

– Снайперы ее постоянно на прицеле держат.

– Что предлагаешь?

– У меня два беспилотника в небе. Смотри, выбирай. – Накиб пододвинул один из ноутбуков к Сергею Ильичу и развернул монитор так, чтобы тому была хорошо видна картинка.

На каждого из них в данном случае практически работал отдельный беспилотник. Ноутбуки давали людям возможность управлять дронами с помощью стандартных кнопок, как в компьютерной игре. Операторы могли под разными углами рассмотреть какое-то место, вроде бы удобное для выставления там робота «Нерехта». Такое наблюдение было даже куда более результативным, чем изучение местности из окопа в бинокль.

Правда, Сергей Ильич тут же уменьшил высоту полета дрона, чтобы получить возможность видеть все в самых мелких деталях. Мешало ему только то, что беспилотники были самолетного типа. Они, конечно, летали по кругу, но все же слишком быстро. Изображение на мониторе менялось так стремительно, что местность трудно было запомнить и оценить.

Лесничий привык к работе с дронами вертолетного типа, не столь скоростными и управляемыми куда лучше. Но вертолетный дрон время от времени умудрялись подстрелить снайперы. Тогда как в самолетный, даже при том, что он описывал одинаковые круги, попасть из-за скорости полета им никак не удавалось. Хотя стреляли они часто, особенно в самом начале, как только эти дроны появились на данном участке боевых действий.

Позже исламисты пытались даже сбить беспилотник «Стингером», когда он снимал военные склады, построенные в деревне. Но высота полета дрона и его скорость оказались для «Стингера» запредельными. Ракета ушла в неизвестном направлении, потому что ее следует использовать с умом. Сама она не будет искать цель. А правильно высчитывать упреждение боевики не умели. Их просто никто этому не учил.

Точно вычислить параметры пуска при стрельбе по скоростному беспилотнику самолетного типа бывает по силам только компьютеру. Но, как говорит практика, в голове стрелка этот аппарат содержится далеко не всегда. Компьютер умеет высчитывать траекторию полета больших летательных аппаратов. Но ставится он только на сложных системах ПВО, решающих чаще всего стратегические, а отнюдь не тактические задачи.

Сергей Ильич пару минут глядел на изображение, передаваемое камерой дрона, и в конце концов выделил несколько мест, где можно было бы расположить «Нерехты». Там они имели бы отличный обзор. А самое главное состояло в том, что туда можно было добраться практически незаметно для противника.

– Таир, ты нашел что-нибудь? – поинтересовался он.

– Для роботов?

– Да.

– Я пока другим делом занят. Ищу вход в галерею, которой можно воспользоваться, где наименьшие разрушения.

– Понял. Тоже дело нужное, – сказал Сергей Ильич, вытащил одну из карт, предоставленных ему накибом еще на аэродроме, и нанес на нее два маршрута выдвижения роботов на передовую позицию.

Он проложил их по картинкам, передаваемым с беспилотника.

Таир Марон тоже перенес что-то на свою карту. Но Лесничий помнил, что накиб, как и волкодавы, при проведении боевых операций ею не пользуется. Не зря этот сириец закончил Рязанское десантное училище. Он просто в деталях помнил местность, на которой работал. А перенесение данных с монитора на карту – это только идеомоторный акт, закрепляющий запоминание. Точно так же делали и сами волкодавы.

Да, накиб хорошо знал эту местность, а Сергей Ильич только-только познакомился с ней через камеру дрона. Поэтому ему пришлось все-таки посоветоваться с сирийским офицером.

Тот рассмотрел отметки Лесничего на карте, согласился с его решением и проговорил:

– Впечатление такое, словно не я, а ты эту землю своим животом ощупывал.

Это была, конечно же, лесть, привычная восточным людям, чуть грубоватая, но все же она не заставила Сергея Ильича расслабиться. Он и сам отлично знал, что с памятью у него сложилось.

Теперь Лесничему осталось только познакомить с маршрутом Иващенко и Кравченко. Им предстояло выводить роботов на точки наблюдения и оценивать дорогу, намеченную командиром. Он позвонил им и позвал к себе.

Оба прибыли быстро, через полторы минуты. Кравченко получил от командира чистый экземпляр карты для себя, посмотрел на командирскую и сразу заявил, что путь выбран правильно.

Иващенко же воспользовался тем, что беспилотники сирийской армии все еще находились в небе. Он попросил разрешения как следует рассмотреть местность. Таир Марон согласился.

Виктор Юрьевич занял его место и стал весьма бесцеремонно управлять летательным аппаратом. Он заложил пару крутых виражей, от которых профессиональный оператор схватился бы за сердце. Дрон на высокой скорости проносился почти вплотную к скалам.

– Нормально! – заявил Виктор Юрьевич, наконец-то поднял беспилотник на безопасную высоту и отодвинул ноутбук от себя. – Это мне подойдет.

– А что ты высматривал? – задал вопрос Лесничий. – Были сомнения?

– В двух местах. Сначала между скалами. Проход мне показался слишком узким. Теперь убедился, пройдет там моя «Нерехта». Дальше три воронки от мин, все рядом расположились. Еще там какая-то сильно глубокая яма.

– Подземный ход взрывы мин обрушили, – объяснил командир сирийского спецназа.

– Да, видимо. Было у меня сомнение в возможности маневра. Скорость там придется сбросить, но все препятствия я преодолею. Опыт есть. Я на нашем полигоне через такие места проезжал. Специально искал что-то в этом роде.

– Когда это ты успел? – поинтересовался Лесничий.

– На «Уране» ездил. А там центр тяжести намного выше, и сама машина в три с лишним раза тяжелее. «Нерехта» лучше управляется. Она тем более справится. Да и камеры у нее удобно стоят. Все видно. Короче, годится маршрут. Когда выезжаем?

– Когда у них группы снайперов меняются? – спросил Лесничий Марона. – Дневные на ночные.

– Через час после наступления темноты.

– Значит, выступаем двумя часами раньше, – определил Сергей Ильич. – Чтобы отработать и дневную смену, и ночную.

– За час справимся? – осведомился сириец. – Мы уже три недели от них потери несем. Только в моей роте один убитый и четверо раненых. А сколько в пехотном батальоне, я и не знаю. Наверное, целый взвод на кладбище и по госпиталям отправили.

– Справимся, – за командира ответил Иващенко.

Волкодавы быстро подготовились к работе. Они около часа сидели в полной амуниции и ждали, когда за ними зайдет накиб Марон.

Тот пока был занят. Он вместе с раидом аль-Самхадом пошагово и поминутно рассчитывал свои действия, распределял обязанности между командирами взводов. Заодно командир сирийской роты просчитывал и действия группы волкодавов, которая должна была пойти вместе с его спецназовцами за линию передовых окопов.

Иващенко с Кравченко тоже желали отправиться туда вместе с товарищами, но командир приказал им отвести «Нерехты» за линию окопов. Там они должны были ждать возвращения основной группы под прикрытием взвода сирийского спецназа. Тот обязан был перейти линию окопов собственной армии и занять позицию на нейтральной полосе.

При этом операторам следовало иметь в виду, что волкодавам и сирийцам, уходящим на ту сторону, может понадобиться помощь. Роботы должны быть готовы оказать ее в любой момент.

Кроме того, предполагалось, что землекопы, которые застряли в тоннелях, попытаются выйти назад, к своим. Делать это они будут, естественно, ночью, чтобы не попасть под убийственный расстрел с высоты, из окопов сирийской армии. Возникала опасность того, что отряд Марона или группа волкодавов столкнутся с противником. Взвод спецназа обязан был отслеживать все выходы из галерей и уничтожать всех, кто попытается выйти на поверхность.

Накиб Таир Марон был уверен в том, что значительная часть боевиков постарается тихонько вернуться на свои позиции. Но среди них могут быть и отчаянные фанатики, которые характером ближе к самоубийцам, чем к простым бандитам, или круто обкуренные, что тоже часто бывает среди боевиков. Такие герои будут пытаться выбраться наверх прямо среди врагов и наброситься на них.

Командир взвода, остающегося на нейтральной полосе, присутствовал при работе накиба и раида. Он отметил у себя на карте все выходы из тоннелей, открытые минометным обстрелом.

Там же сидели Виктор Юрьевич Иващенко и Александр Аркадьевич Кравченко. Их направил туда Лесничий, чтобы согласовать действия с сирийцами.

Вскоре операторы боевых роботов вернулись. Потом они еще полчаса ждали, когда за ними и за другими волкодавами придет Таир Марон.

– Пора? – спросил Кравченко накиба, когда тот появился.

Командир роты сирийского спецназа кивнул и пояснил:

– Пора роботов выводить. Через час стемнеет.

На востоке стояли горы, в которых жили сирийские курды. Оттуда по утрам и выходило солнце, сначала освещавшее Турцию. Оно поднималось быстро, рассвет здесь был стремительным. На западе, за рекой Эль-Аси, тоже стояла горная гряда, отделяющая пустынные земли от моря. Вечером солнце садилось за эти горы, которые были едва различимы на самом горизонте. Темнота приходила так же быстро, как наступал рассвет.

Иващенко и Кравченко встали, взяли свои большие ноутбуки и одновременно шагнули к столу. На нем они и открыли приборы управления.

– Что, прямо здесь работать будете? – с удивлением спросил Марон.

– Сколько отсюда до ваших передовых позиций? – авторитетным басом спросил Виктор Юрьевич.

– Полтора-два километра, если по прямой. Разница получается за счет того, что линия окопов ломаная. Она где-то далеко вперед выходит, в других местах, наоборот, углубляется в нашу территорию.

– Плюс семьсот метров нейтральной полосы, – заметил Кравченко. – Дистанция управления – пять километров. Мы легко сможем работать прямо здесь.

– Посмотреть можно? – поинтересовался сириец.

Операторы одновременно посмотрели на командира, словно спросили у него разрешения.

– Бога ради, – сказал Лесничий. – Я не думаю, что ты помешаешь.

Командир роты сирийского спецназа и правда никому не мешал. Он скромно встал в стороне, но так, чтобы хорошо видеть оба монитора.

А операторы на накиба внимания не обращали. Один и другой нажали на клавиши и завели электродвигатели роботов.

Лесничий выглянул в окно и сообщил им:

– Поехали ваши машинки.

– Видим, – ответил Иващенко.

Операторы действительно все видели. Экран монитора автоматически разделился на четыре части. На них выводилось изображение с передних камер.

Кравченко так и продолжал пользоваться четырьмя камерами. Виктор Юрьевич предпочел оставить в работе одну головную. Он видел примерно то же, что и водитель машины через лобовое стекло.

– Я что-то двигателей не слышу, – сказал Таир Марон.

– Электрические, – одним словом объяснил Александр Аркадьевич.

– Питания хватает надолго?

– На наш век хватит, – ответил Иващенко. – Если аккумуляторы подсядут, включится внутренний дизельный генератор. Он их быстро подзарядит. Но сначала лучше проехать без шума. А когда эти малышки начнут стрелять, разницы не будет, слышно моторы или нет.

– Середжетдин! – обратился накиб к Лесничему. – Ты говорил, пули роботу нипочем.

– Это проверено. Броня крепкая.

– А если бандиты будут из минометов поливать?

– Осколков машинки тоже не боятся. Если только фугасная прямым попаданием угодит, тогда не знаю. Или рядом взорвется. Может опрокинуть. Но это, в принципе, редкость. Какие у них на высоте минометы?

– Восемьдесят два миллиметра.

– Не самые страшные. Тем не менее хорошо бы их заранее накрыть.

– Раид говорил, ему два «Смерча» обещали в прикрытие. Сейчас узнаю, когда они прибудут. – Марон вытащил трубку и позвонил.

Разговаривал он при этом на арабском языке, и никто из волкодавов его не понял.

Через минуту командир роты сирийского спецназа убрал телефон и объяснил:

– Уже выехали. Через час прибудут. Так и запланировано было, чтобы в темноте появились. Иначе их обстрелять могли бы по дороге. Она с той стороны накрывается минометами. Раид просит для них беспилотник подготовить. Я сбегаю, распоряжусь и быстро вернусь. – Он не спрашивал разрешения, а просто ставил союзников в известность.

При этом сирийский офицер оставлял за собой возможность вернуться, чтобы наблюдать работу роботов. Накиб Марон уже убедился в том, что зрелище это весьма впечатляющее. Он не так давно видел в деле танки без экипажа «Уран-9» и легких роботов-автоматчиков.

Тогда применение российских роботов сыграло значительную роль в резком падении настроения противника. В штабах говорили, что на четверть увеличилось количество переходов боевиков со сдачей оружия.

Прежде враг назывался «Джебхат ан-Нусра», сейчас он именует себя «Джебхат Фатех аш-Шам». Но сущность этих нелюдей осталась та же самая. Новое название не могло помочь бандитам и террористам в противостоянии с российскими боевыми роботами.

В прошлый раз Таир Марон наблюдал бой роботов издалека в бинокль и на мониторе ноутбука, куда транслировали свою съемку беспилотники. Сейчас он находился ближе к месту действия и мог видеть то же самое, что и роботы.

Накиб, от природы любопытный, как всякий восточный человек, не желал пропускать этого зрелища. Поэтому он торопился, не просто пошел, а побежал, желая как можно быстрее отдать распоряжения. Сирийский офицер успел вернуться на место до того, как «Нерехты» вышли на свои огневые позиции.