38. Внутривидящий
Политическая жизнь последних дней по ночам бурлила еще сильнее, чем в дневное время. Как только на Архипелаг опускалась темнота, становились видны вспышки светоспиралей, а значит – вступала в свои законные права ночная дипломатия. Та, что лишь в некоторых случаях заканчивается дневными официальными визитами, а обычно обходилась и без них.
В эту ночь служители на башне приняли сразу два важных известия.
Во-первых, группа законников, взявшая на себя временную власть на Белом острове, приняла решение отложить выборы еще на один день из-за исключительной опасности для народа. Видимо, угрозы Храма возымели действие, а рисковать они не захотели.
Очевидно, что эта пауза играла на руку противнику, который, если и не мог вернуть себе власть, то хотел как можно дольше сохранять ощущение нестабильности и беззакония. Пока оно сохранялось, ни о каком полноценном союзе против Храма речь идти не могла.
Во-вторых, (и это было особенно неожиданно), впервые за все последние луны на связь вышел сам Храм. Без посредников и оговорок. Сообщение было коротким: они предупреждали о намерении прибыть на Огненный остров с официальным визитом.
Событие было таким важным, что Мику-ра в очередной раз разбудили посреди ночи. Почти без раздумий он дал согласие на эту встречу.
Известие о визите храмовников быстро облетело остров. О нем говорили даже те, кто не интересовался политикой. Все ждали полудня с нетерпением. С нетерпением и злостью.
Когда-то Тода-ра говорил о кульминации – развязке, после которой история меняет свое направление и начинает двигаться к финалу практически по прямой. Тогда я не придал этому большого значения, но в последнее время думаю о его словах все чаще. И если кульминаций может быть несколько, то сегодня – одна из них. Совершенно точно.
Я не буду пересказывать всех разговоров и сплетен, которые звучали на каждом углу, а особенно – в умме Закона. Все это уже не так важно. Главное, что эта встреча состоится. И Мику-ра настоял, чтобы на ней присутствовали не только законники (напротив, почти всем законникам, кроме одного, он отказал в этом праве). Вместо них на переговоры был приглашен я сам, Тот-ра, Сина-ра и даже одна старейшая мать – мудрая и авторитетная представительница крупнейшего женского рода на острове.
Не знаю точно, зачем нужен был этот жест. Возможно, таким образом он хотел продемонстрировать храмовникам новую политическую формацию, которой трудно противостоять. А может, просто предчувствовал тяжелые последствия и хотел заручиться поддержкой профессиональных и общественных лидеров – распределить ответственность за непопулярные решения между всеми ними.
К заметному разочарованию Мику-ра старейшая мать все-таки отказалась, но все остальные, включая меня, пришли в умму Закона в назначенное время. Там, на небольшом открытом пространстве у круглой и очень старой постройки, собрались и другие люди.
Я думал, просто зеваки, но нет. Они были другими.
– За барьер! За барьер! – в унисон кричали несколько молодых людей. – Верховного – за барьер!
Увидев меня, они показали открытые ладони резкими, рубленными движениями. Кто-то потянулся к моей руке. Я сдержанно ответил на их жесты, деликатно увернулся и ускорил шаг.
Другие вели себя тише, но были настроены не менее радикально. Довольно много женщин разного возраста – матери, потерявшие своих новых жизней, подруг и множество знакомых мужчин. Кое-кто плакал и что-то беззвучно требовал. На фоне агрессивных молодых людей – почти что беззвучно.
Я подумал: где вы были, когда молчаливые книговеры ценой своей жизни сбивали храмовых птиц? Где? Прятались по уммам?
– Прячься, Мику-ра, если не сделаешь этого! – заревел один из них, крупный парень со светлой бородой. – Отправь Верхового за барьер или отправишься туда сам!
– Эй, Тиа-ра! – выкрикнул другой. – Ты уж проследишь, чтобы отмщение состоялось, а?!
Они принимали меня за своего, а я… ничего не ответил. Странное зрелище, дикое, невероятное прежде.
Как раз в эту минуту в арке уммы Закона появился сам Мику-ра. Быстро окинул взглядом площадку и махнул кому-то невидимому. Из боковых проходов тут же появились несколько тайных служителей и принялись оттеснять толпу с площадки. Толпа зашумела еще сильнее, но повиновалась – скорее, от неожиданности.
Здоровяк со светлой бородой толкнул служителя в маске и получил неожиданно сильный толчок в ответ.
Не желая этого видеть дольше, я проскользнул внутрь.
Удивительно, но Тот-ра тоже был здесь. В его отказе я был почти что уверен. Главный механик явно чувствовал себя неуютно, но это вполне естественно. Больше тревожило то, как он выглядел и как смотрел.
С тех пор, как я заметил его увядание впервые, Тот-ра осунулся еще больше, а взгляд, раньше такой тяжелый и мудрый, стал бегающим, неспокойным, испуганным. В какой-то момент я посмотрел на главного механика снова и с содроганием обнаружил, что его выражение лица, взгляд и даже жесты все сильнее напоминают Безумного камнеискателя. Того, которого из жалости держат на цепи и кормят насильно.
Случались дни, когда Тот-ра выглядел лучше – он смотрел ясно и двигался почти так же легко и уверенно, как прежде. В такие дни он работал, не покладая рук. Делал перерывы только для того, чтобы, например, нейтрализовать предателя, буквально впечатав его в камень.
Но прямо сейчас, в умме Закона, он выглядел плохо. Смотрел плохо.
Легко списать это на потерю Мак-ра. На переутомление. На немолодой уже возраст. Но я уверен – что-то разрушало его изнутри. Выедало тело и разум. Только вот что?
Точно в назначенное время на площадке рядом с уммой Закона приземлились две механические птицы. Лапы лязгнули по камню не громче, чем обычно, но услышав этот звук, я вздрогнул. Вздрогнул и сразу же ощутил то странное постороннее присутствие. Как тогда, на Библиотечном острове, когда Верховный прошел мимо в нескольких шагах от меня.
И сейчас – это тоже он. До последнего момента не было уверенности в том, что Верховный прилетит лично, но… Вот он – под аркой уммы Закона, в сопровождении лишь одного законника. На глазах – все та же повязка, которая не помешала всем присутствующим почувствовать направленный на них взгляд. На каждого в отдельности и на всех одновременно.
В остальном… Я снова хочу описать Верховного и снова не могу подобрать точных слов. Только те слова, которыми можно описать кого угодно. Совершенно обычный серый хартунг без красных лент на рукаве. Аккуратная борода. А еще – отсутствие какого-либо выражения в складках губ и линиях подбородка. Ни улыбки, ни напряжения, ни хотя бы даже чувства превосходства. Совсем ничего.
Мику-ра жестом пригласил Верховного на ковер, и через пару секунд тот мягко опустился на землю посреди уммы. Его примеру последовали все остальные, включая меня самого. Всего три шага. Три шага до того, кого мы считали источником зла. Всего зла, с которым столкнулись в этот трагический холодный полуцикл.
Я прислушался к себе и… не испытал ненависти. Может быть, интерес. Может быть, страх. Но не ненависть.
А потом я особенно отчетливо ощутил чужую волю, незримо присутствующую в моем сознании. Так, будто этот взгляд, направленный одновременно на каждого, уже освоился и удобно расположился в моем уме, и я стоял перед ним, совершенно обнаженный и открытый. Ментально и физически.
Он не мешал, не диктовал свою волю – просто присутствовал. И к этому надо было привыкнуть, чтобы не поддаться растерянности, агрессии или даже панике.
Похоже, то же самое испытывал Мику-ра: он заметно побледнел и говорил не так связно, как обычно. То и дело терял мысль на полуслове и начинал заново. Его красноречие куда-то пропало, но постепенно возвращалось по мере того, как каждый из нас в отдельности учился бороться или мириться с этим непрошенным внутренним наблюдателем.
Что-то бормоча, Сина-ра вскочил на ноги, мотнул головой. Хотел что-то сказать всем, но просто отмахнулся и неуверенной походкой вышел из уммы. Казалось, ни Верховный, ни его помощник даже не заметили этого.
Тем временем Мику-ра и Верховный уже обменялись стандартными приветствиями и осторожно прощупывали друг друга в отвлеченной беседе об Архипелаге. Вопреки опасениям многих, главный законник Храма не был ни груб, ни агрессивен. Напротив, его речь была предельно дипломатична, а голос звучал твердо, но без лишнего нажима. И без посторонних эмоций.
Круг за кругом, подобно тому, как встречаются в схватке два опытных наездника, законники изучали позиции и двигались к тому главному, ради чего и была задумана эта встреча. Краем глаза я то и дело посматривал на Мику-ра. Кажется, он уже полностью вернул себе самообладание и самоконтроль. И был хорош в своей стихии, на своем месте.
– Безусловно, мир изменился, – говорил Верховный. – Безусловно, баланс нарушен. Возможно для многих и безусловно для мистиков силы новые проснулись. Вероятно, они будут разрушать и крушить мир привычный, пока баланс новый не обретен будет.
– Возможно, силы эти не есть данность, а воля осознанная – человеческая. Быть может, так, как буря эта возникла, она прекратиться может. Определенно, мы говорить можем о том, что нужно для того, чтобы буря прекратилась, – Мику-ра плавно склонял разговор от абстрактных высказываний, в которых был не силен, к предметной дипломатии.
– Определенно, воля одного не есть императив для народа. Несомненно, воля моя не есть воля Храма, но воля Храма – моя воля, – Верховный изящно дистанцировался от ситуации, переложив всю ответственность на «народ». – Уверен, я не могу прекратить бурю, будь на то воля моя. Но, несомненно, мы можем найти баланс новый, при котором буря прекратится в умах и душах народов всех и наездников всех.
Трудно было сказать наверняка: лукавил Верховный или он действительно не принимал решения единолично. Многие из нас слышали о таинственных Созерцателях – немногочисленной группе духовных лидеров Храма, чье влияние распространялось и на политику. Были в сложной иерархической структуре Храмового острова и другие силы, на которые мог и должен был опираться Верховный в своих решениях.
Но были ли они определяющими? Имел ли он волю прекратить все то, что происходит? Этого не знал никто. Пока что, прямо сейчас, разговор казался слишком абстрактным и ощутимо двигался к требованиям Храма. Для этого он и был начат.
Еще несколько выпадов Мику-ра Верховный мягко, но уверенно погасил, оставаясь в нейтральном поле. Упомянул он и о Вмешательстве:
– Возможно для многих и безусловно для мистиков баланс лежит вне воли отдельных людей. Определенно, он есть воля коллективная народа, которая суть есть Непознанное. Вероятно, причины могут называться разные, но, несомненно, именно так и выглядит Вмешательство.
– Вероятно, народ Храма видит путь, как вернуть баланс этот, – сдался Мику-ра, прямо запросив условия иллюзорного перемирия.
– Несомненно, Непознанное остается непознанным, а Запретное – запретным. Но, определенно, воля коллективная народа Храма жаждет единения с островами другими.
– Несомненно, единение это насильственное.
– Определенно, баланс мира есть баланс силы, – жестко и достаточно прямо ответил Верховный.
– Определенно, раньше этого не было никогда.
– Несомненно, баланс такой всегда был. Определенно, строился он на равновесии Храма и Конструкта, мистиков и технократов. Определенно, Вмешательство началось, и Конструкт уничтожен был силами Запретного. Возможно для многих и безусловно для мистиков это – начало эпохи Храма и эпохи мистиков, положенное не нами, но нам данное. Уверенно народ Храма принял этот сигнал Запретного и строит новый баланс там, где буря грозит разрушить все.
В этот момент молодой служитель принес поднос с несколькими сосудами воды и раздал всем в умме. Воспользовавшись небольшой паузой, я проговорил про себя последние слова Верховного еще раз. Благо, это было нетрудно – слова словно висели в воздухе до сих пор, отражаясь от стен и лиц присутствующих. Из их множества проступала и обретала объем очевидная идея, и она же – причина всего, что происходит. Храмовники искренне верили в то, что не просто могут обрести власть на Архипелаге, а обязаны это сделать. В мире, в котором они жили, эта безумная на первый взгляд идея обрастала смыслами, пускали корни в их веру и толкала на решительные действия.
Можно ли спорить с такими? Можно ли убедить и прийти к соглашению? Только с позиции силы, и никак иначе.
– Несомненно, народ Огненного острова не хочет единения такого. Вероятно, то, что происходило в небе нашем, было достаточным тому доказательством, – чуть более горячо, чем следовало, сказал Мику-ра.
Верховный помолчал немного. Ни одна мышца не шевельнулась на его гладком лице, но я чувствовал, как его взгляд скользит по умам, словно отыскивая слабые места.
– Должно быть, и это тоже – часть Вмешательства, – медленно проговорил Верховный. – Уверен, народ Храма должен уважать если не взгляды ваши, то силу вашу. Несомненно, нам следует сделать шаг друг другу навстречу, чтобы обрести утраченный баланс.
– Несомненно, это есть выход единственный, – ответил Мику-ра.
Надежда – именно то, что я почувствовал тогда.
– Уверен, народ Храма сможет примириться… – прервалось на неопределенной ноте, балансируя между еще большей надеждой и каким-нибудь предательским «но» или «если», – …в том случае, если вы прекратите дипломатические контакты с островами другими. Безусловно, в случае этом мы гарантируем безопасность торговых связей сейчас и в будущем, а также контроль полный над всеми наездниками.
Суть сделки стала ясной, как день. Предсказуемой, как утренний рассвет, хоть и не предсказанной нами. Храм предлагал мир в обмен на весь остальной Архипелаг. На то, чтобы безраздельно влиять на более слабые острова, снова навязывать им своих главных законников.
Уже не приходилось сомневаться: они боялись потерять то господство, которое удалось захватить так быстро и безболезненно. Теряя машины, теряя время и инициативу, они могли стать слишком слабыми, чтобы угрожать и диктовать. Могли, но пока не стали.
Только сила позволила нам отстоять право на самоопределение. Но только дипломатия могла сейчас закрепить это право. Только какой ценой?
– Определенно, право на дипломатические контакты есть право неотделимое народа любого, – Мику-ра сделал попытку уйти от безальтернативного выбора.
– Говорят, когда поднимается буря, трудно любоваться цветами, – бесцветным голосом повторил Верховный древнюю поговорку.
– Уверен, что народ Огненного острова сможет принять решение на ближайшем Оту-мару, – Мику-ра не терял надежду потянуть время.
– Уверен, что решение может быть принято сейчас или не принято никогда, – спокойно ответил Верховный. А потом добавил: – Говорят, силы реакционные готовы использовать оружие новое невероятной силы. Сожалею, что это произойдет, ибо не будет больше народа такого, как народ Огненного острова.
Переход от миролюбивого тона к оглушительным угрозам оказался настолько стремительным, что у всех просто перехватило дух, и даже Мику-ра нервно заерзал на своем месте. «…ибо не будет больше народа такого…» выходило за рамки всего, что можно было предположить и чего можно было ожидать.
В голове пульсировало. Странно, но я не испугался, а просто внезапно… устал. На несколько секунд закрыл глаза и тут же где-то на задворках сознания неожиданно заговорила Сущность.
«Огонь» – отпечаталось в уме знакомым образом. Точно так же, как тогда, перед налетом огненных жуков. А потом – «Прямая дорога». И «Выбора нет». Последний образ не был чем-то конкретным, выбранным в моем уме. Это был… символ. Символ, который я бы не понял, если бы не сталкивался с ним раньше.
Он выглядел как… Кольцо с точкой посредине. Ум почему-то рисовал его каждый раз иначе, но значило это одно и тоже.
В этот же самый момент я вдруг понял, что прямо сейчас с закрытыми глазами ощущаю присутствующих, как подвижные сгустки энергии с протянутыми во все стороны щупальцами. Так, как было уже однажды – в бытность новой жизни. В день, когда я впервые узнал о Сущности.
Сгустки вокруг меня имели цвет и отличались друг от друга визуально. Алый, подвижный, с глубокими темными тенями и многочисленными отростками – Мику-ра.
Сгусток Тот-ра – почти потухший, я его увидел не сразу. Бледно-голубой, с тонкими, полупрозрачными нитями, раскинувшимися вокруг. Эти нити вибрировали, и если бы не эта вибрация, то Тот-ра я мог бы и не заметить – здесь, в этом пространстве.
Где-то за стеной в десятке шагов мерцал молодым оранжевым огнем какой-то служитель. Я не мог его видеть обычным зрением – через стену. Я даже не знал, что он там. Но здесь, за закрытыми веками, не было никаких стен. И это было… потрясающе. Как в тот вечер, когда я почувствовал Сущность впервые. Тогда, как и теперь, я видел людей с закрытыми глазами – нет, не их физические оболочки. А людей – то, чем они были на самом деле.
Прямо сейчас я – внутривидящий. Такой же, как просвещенные храмовники.
А еще здесь был Верховный. Его сфера – практически неподвижная, но объемная и яркая, с приятным оранжевым оттенком. Она казалась очень горячей, но я понимал, что в том измерении, в котором нахожусь, энергия не может быть горячей или холодной.
Видел я и самое главное в этом сгустке – его щупальца, невероятно длинные и подвижные. В отличие от всего окружающего, эти нити двигались совершенно осмысленно, обвиваясь вокруг других сфер и словно удерживая их на привязи. Совершенно ясно я видел, как сразу два светящихся отростка все сильнее стягивали Мику-ра, а еще один протянулся ко мне и касался оголенного, ничем не прикрытого Сознания.
Кажется, я вскрикнул или взвыл, когда попытался вырваться из этих пут. Чувствуя и осознавая их, я мог сделать это без особого труда, но разорванная нить причинила какую-то особую боль. Не физическую, но от этого не менее острую.
Открываю глаза, но перед глазами все еще стоит символ, постепенно угасая – «Выбора нет».
Младший законник – помощник Мику-ра – смотрит на меня удивленно, но другие как будто даже не заметили мой возглас. Мику-ра говорит что-то, а Верховный молча слушает.
– Соглашения не будет, – громко говорю я и сам удивляюсь своему голосу.
Мику-ра замолкает и оборачивается ко мне. В его глазах – туман и легкая поволока безумия. Верховный продолжает сидеть неподвижно.
– Определенно, главный законник говорит от имени народа. Определенно, таков Закон, – произносит он.
Где-то там, за закрытыми глазами, я чувствую, как тянутся ко мне ярко-оранжевые щупальца и словно сверлят черепную коробку, доставляя нестерпимую боль. Как новая жизнь, которая учится ходить, пытаюсь научиться двигаться там. Двигаться, чтобы освободиться. Наши с Верховным нити связываются в узлы, удерживают друг друга, сплетаются в какой-то странной борьбе.
– Что… происходит? Почему не будет… соглашения? – непривычно медленно и невнятно говорит Мику-ра и тут же сжимается от сильной боли.
– Выбора нет, – говорю я отчетливо.
– Уверен, выбора нет, – сходу перехватывает мою реплику Верховный. – Если не считать таковым выбор между жизнью и ее отсутствием уже завтра.
– Что вообще происходит?.. – проскрежетал Мику-ра, обхватив голову руками.
Спиной я почувствовал, как поднялся на ноги Тот-ра.
– Несомненно, вы должны решить сейчас: баланс новый или буря новая. Уверен, решение это в руках ваших, – продолжал говорить Верховный. – Определенно, наездник не может отвечать за судьбы народов, не сумев ответить за судьбу единственной новой жизни.
Внезапный удар был адресован мне лично. Не знаю, откуда он знал, но этого оказалось достаточно, чтобы одно из щупалец проникло в незащищенную область моей сферы и вонзилось в нее. В пульсирующем, обнаженном мозгу вспыхнула и исчезла на удивление трезвая мысль: там, за закрытыми глазами он ищет и находит слабые места духа. Приоткрывает их словами, провоцирует сомнения, находит и наносит удар. Одно без другого невозможно.
Кажется, я могу потерять сознание.
– Я не знаю, что происходит, но это – не переговоры, – прорычал Мику-ра, к которому вернулась способность соображать. – Оставьте остров немедленно. Мы не будем заключать никаких соглашений…
Возможно, Верховный попытался бы атаковать дух главного законника снова, но буквально в нескольких шагах замер в нервном ожидании Тот-ра. Даже в таком состоянии я чувствовал, как его едва заметная голубая сфера вибрирует, меняет формы и очертания, выбрасывает во все стороны флюиды, в которых голубой цвет внезапно темнел до синего, наливался красным до темно-фиолетового и растворялся в пространстве.
В тот момент, когда Верховный выдернул из моего сознания свою нить, я и вправду его потерял. Провалился в черную дыру и там отчего-то видел самого себя. Или… Свою точную копию. Копия одобрительно улыбалась, а я (кто я?) зачем-то кивнул ей в ответ.
Кажется, отсутствовал недолго. Минуту или две. По крайней мере, когда чувства начали возвращаться (холод камня под правой ладонью, чей-то голос, который пока трудно понять, нарастающая боль в висках…), я увидел, как над краем стены уммы поднимается вверх и уходит на закат механическая птица Храма.
Чуть позже смог сесть и выпить пару глотков воды, любезно принесенной служителем. Все бы неплохо, если бы не эта головная боль.
– Надеюсь, ты мне объяснишь, что это было? – с металлическими отзвуками раздражения в голосе спросил Мику-ра.
Он сидел на ковре в паре шагов от меня. И да, у него тоже болела голова, а из носа текла кровь, которую он пытался остановить куском ткани. Его борода, аккуратно связанная в узел под подбородком, приобрела глубокий багровый цвет.
– Думаю, еще пара минут – и ты бы перестал быть собой, а соглашение было бы подписано. Вот, что произошло, – ответил я.
– Откуда тебе это известно?
– Это трудно объяснить…
– Знаешь, мне сейчас непросто говорить и повторять вопросы по нескольку раз… Так что ты все-таки попробуй, – огрызнулся Мику-ра и перевернул окровавленный платок на другую сторону.
– Верховный имеет силу… которой нет у нас. Он может проникать в сознание и…
– Читать мысли? – нервно перебил законник.
– Нет… Вряд ли. Я не уверен. Скорее, просто чувствовать слабые места, сомнения, страхи и уже через них – влиять на человека. Сковывать его сознание, манипулировать…
– Он влиял на меня?
– Думаю, ты сам это чувствуешь сейчас. Знаешь… Я даже не уверен, что в этом соглашении был какой-то смысл. Возможно, это было нужно только для того, чтобы заставить тебя сомневаться – создать точку… точку проникновения.
– Ты не уверен? Но ты ясно сказал: «Выбора нет». Что это вообще значит?..
– Скорее всего, имели место два плана – зацепиться за твой ум и действительно заключить такое соглашение. Но только для того, чтобы выиграть время и вернуть себе контроль над островами. После этого все бы продолжилось… Наша война продолжилась бы.
Мику-ра помолчал немного, с тоской посмотрел на ткань, насквозь пропитавшуюся кровью, и выговорил:
– Я не хочу сейчас об этом спорить, анализировать… Мне, кажется, даже думать больно. Хочу знать только одно: откуда ты все это знаешь?
– Мне помогает Сущность, – честно ответил я.
– Сущность?! – Мику-ра даже подпрыгнул на месте. – Ты что… тоже? Такой, как они?
– Сущность не делает меня таким, как они. Она просто помогает мне… в сложных ситуациях. Не спрашивай, я не знаю, почему это происходит.
– Только этого не хватало, – выдохнул он, массируя виски. – И что… Что твоя Сущность еще нам хочет подсказать?
– Ничего. Я просто получил знак о том, что выбора нет, и на время обрел способность видеть… не глазами.
– И ты мог бы ходить с завязанными глазами, как эти сумасшедшие храмовники?
– Нет… То есть, наверное, да, но только в тот момент. Я не управляю этой способностью и вообще сегодня пользовался ею впервые. Сейчас я этого не могу.
– Безумие… Какое-то сплошное безумие. Война, оружие, книговеры со своими бредовыми идеями, храмовники, которые ходят с закрытыми глазами и копаются в твоих мозгах, товарищ, который, оказывается, тоже внутривидящий… Знаешь, если захочешь найти что-то в моей голове, просто спроси об этом. Мне кажется, еще от одного такого визита моя черепная коробка просто расколется.
– Хорошо, – снова улыбнулся я и тут же добавил, – ничего такого не будет.
Мику-ра помолчал немного и поднялся на ноги. Едва не потерял координацию, но устоял, придерживая голову. Так, словно в любой момент она может отвалиться.
– Знаешь, мне все равно, – сказал он. – Сущность так сущность. Мне все равно, как ты это делаешь. В конце концов, механические птицы для меня такое же волшебство, как и… это все. Я только надеюсь, что это все правда. Так ведь?
– Да, это правда, – смутился я, будто Мику-ра обвинил меня во лжи. – Я мог бы и не вмешиваться вообще-то. Но… Разве не ты говорил, что мне надо брать на себя ответственность?
– Я имел в виду несколько другое, но… Все равно благодарю. Прости, но пальца я тебе уже не дам. С тобой такая щедрость опасна, – сказал Мику-ра, пройдя где-то по границе шутки и неприкрытой правды.
– Это и не нужно.
– Конечно, не нужно. Все, что тебе нужно, ты уже получил. Но дело не в этом, – тут же осекся он. – Кажется, у нас есть проблемы посерьезнее, верно?
– Да уж… Если Верховный не лгал, то скоро нам придется столкнуться с чем-то более серьезным.
– Не скоро. Уже завтра. Так он сказал. И я не думаю, что он лгал. Так что будь готов к худшему. Как бы это не выглядело. И я… постараюсь подготовиться, – проскрежетал Мику-ра сквозь новый приступ головной боли и неуверенной походкой зашагал к арке.
Моя же головная боль почти прошла. Только легкий туман и нервы, вздрагивающие от каждого прикосновения – физического или ментального.
Ну, что ж, самое время готовиться к худшему. Только как?..
