33. Тот, кем он был на самом деле
Обсуждать с Мику-ра ничего не пришлось.
Утром, едва проснувшись, я узнал, что этой ночью Тода-ра лишили жизни. Прямо в своей постели.
Говорят, на его шее была тонкая, но глубокая резаная рана. Рана от тонкого и очень острого ножа. Говорят, там было много крови – ею была пропитана вся постель. Трудно сказать, страдал ли Тода-ра. Во всяком случае, он так и не сдвинулся с места, а все вещи остались нетронутыми. Никаких следов борьбы. Никаких признаков, которые могли бы рассказать о том, что произошло на самом деле.
Суровый рудокоп, который жил в соседней умме, плакал, как новая жизнь, и дрожал от страха. Но его бессвязных стенаний оказалось достаточно, чтобы понять: к Тода-ра он зашел по обыкновению, чтобы пойти вместе за водой, а вот ночью не слышал ровным счетом ничего подозрительного.
Поток обстоятельств, фактов и слухов оглушал, ослеплял, тащил за собой, но потом, как только я остановился спустя, наверное, час или два, вдруг осознал отчетливо и ясно – Тода-ра лишили жизни. Те логические конструкции, которые казались правдоподобными еще вчера вечером, рушились на глазах. На их руинах рождались другие пугающие истины – Тода-ра не имел ничего общего с внутренней угрозой. Тик-ра не был предателем. Возможно, он имел какое-то отношение к внутренней угрозе, но нет никаких оснований считать, что она ослабла в тот день, когда несчастного живьем сбросили в шахту. А сам предатель… становится еще более опасным, чем прежде. Сегодня ночью он перешел от вредительства к насилию – холодному, расчетливому и безжалостному.
Все вместе это значило только одно: мы так же далеко от устранения внутренней угрозы, как и в ту ночь, когда она проявила себя впервые. И сейчас – именно в эти дни, – все это в разы опаснее, чем нападение храмовых птиц.
А еще – Тода-ра больше нет. Неизвестно, будут ли книговеры выступать на нашей стороне дальше, но я – не законник. Я – просто человек, который совсем недавно познакомился с Тода-ра, а потом с недоверием, но не без интереса слушал его странные речи. И теперь его нет, а я все еще жив.
«Сейчас намного больше следует бояться мне, ведь Персонажей второго плана Автор жалеет редко. Их жизнь закончится тогда, когда Ему покажется удобным принести ее в жертву», – повторил я про себя.
Жесток Автор, который вынуждает страдать новые жизни и лишает жизни невинных. Стоит ли того эта История? Понимает ли Он степень своей жестокости? И кто определяет степень этой жестокости – сам Автор или тот Читатель, для которого эта История и создается?
Эти вопросы были бы хороши, если бы не один факт. Обращаются они к никому и звучат нигде. Тода-ра верил во все это, но помогает ли вера выжить? «И теперь его нет, а я все еще жив» – как звон на башне, отмеряющий солнечные шаги, снова прозвучало в голове. Нужна ли такая бесполезная вера? Мне – точно нет.
Возможно, в другой жизни, в другой оболочке, на другом острове я бы мог стать книговером. В их странном миропредставлении было нечто притягательно-эфемерное. Но здесь и сейчас я не мог себе этого позволить.
В полдень Тода-ра столкнули вниз с барьера. Впрочем, это не имело уже никакого значения. Его крупная оболочка была самым маленьким из того, кем он был на самом деле.
А потом, уже после полудня я, наконец, зашел в свою умму – впервые со вчерашней встречи с Тода-ра. Одной секунды хватило, чтобы увидеть или, скорее, почувствовать следы постороннего присутствия. А потом в глаза начали бросаться улики – одна за одной они словно подсвечивались в тесном пространстве комнаты, в которой все слишком хорошо изучено и знакомо.
Всегда закрытый (и редко используемый) ящик с вещами – открыт. Постель – в таком же беспорядке, что и обычно, но сдвинута в сторону на гибких деревянных ламелях. Скамья для гостей, которая слишком велика для моей уммы и поэтому немного выступает во входную арку, – придвинута к стене сильнее, чем обычно. К этой неудобной скамье я давно привык и теперь инстинктивно огибаю угол даже с закрытыми глазами, чего не скажешь о моих нечастых гостях – даже при свете дня они регулярно натыкаются на него, уходя. Тому, кто был здесь ночью, было еще сложнее заметить препятствие, и, конечно, он случайно толкнул скамью к стене.
Нетрудно догадаться – укрывшись от вымышленной угрозы, я спас себя от угрозы реальной. Не знаю, должен был я лишиться жизни вместо Тода-ра, или эти ночные визиты – часть одного общего плана. Но факт остается фактом. Я не могу чувствовать себя в безопасности. Никто не может…
Как всегда неожиданно за спиной появился Кир-ра, и я вздрогнул от его голоса.
– Может, время нанести визит Храму? – сказал он таким тоном, будто предложил посидеть и попить отвара где-нибудь на живописной террасе.
– Визит Храму? – рассеянно переспросил я, продолжая блуждать взглядом по умме.
– Несколько дней прошло. Они слабы сейчас. Я думаю, стоит потревожить их на их же острове.
– Не уверен, что сейчас подходящее время, – отмахнулся я, устало опустившись на лавку для гостей. – Враг на самом острове сейчас не менее опасен. Сегодня ночью я, похоже, чуть не лишился жизни.
Кир-ра ничего не ответил, только сел рядом.
– Ты не принес воды с собой? – только спросил он.
– Нет, – говорю, – не принес.
И тут же думаю: а почему он уверен, что я не сходил за водой утром, как это обычно и делают? А еще у меня могла остаться вода в кувшине со вчерашнего дня. Может, он знает, что я не ночевал в умме, а мой кувшин сухой, как камни на Площади в жаркий полдень?
Тут же взгляд скользнул в сторону и… В кувшин и правда кто-то заглядывал. Крышка упала за него и разбилась – этого не было видно с порога. В нынешние времена даже предатель не может не думать о жажде.
Я молчу, и Кир-ра молчит. Кажется, он ничуть не удивлен новостям. Но, может, это только кажется.
А маятник в голове раскачивается все сильнее. Кто такой вообще Кир-ра? Как много значит он для моей истории, и как мало знаю я о нем на самом деле? Да, он сражается с храмовниками, но сражается не так, как другие. Он не защищает Огненный остров – для него это не родина, а убежище. Я чувствую, что его мотивы совсем другие, он хочет уничтожать храмовников. Не потому, что они атакуют нас, а потому, что они такие, как есть.
Но почему тогда Кир-ра не может быть предателем? Даже скорее – не предателем, а одиночкой, который примерил на себя роль вершителя судеб и разрушителя существующего порядка. Почти в ту же секунду я вспомнил, как он рассказывал о «Группе восстановления справедливости», в которой участвовал еще на Солнечном острове.
Быть может, его война не закончилась до сих пор?
– Жаль, что нет воды, – спокойно сказал Кир-ра. – И об атаке на Храм подумай. Сегодня день хороший для полета.
– Ты не хочешь ничего спросить о том, как я чуть не лишился жизни? – я попытался говорить ровно и спокойно.
– Но ты ведь жив сейчас, верно? – ответил Кир-ра, уходя. – Значит, война наша пока не окончена. Рано возвращаться к Началу.
«Если ночной гость – это Кир-ра, то почему он не совершил задуманное раньше?» – спросил я сам у себя и тут же получил правдоподобный ответ: «Ему нужна птица». Ему просто нужна птица. Теперь и именно теперь он может получить ее, если меня не станет. Кто же, если не он – один из героев последних лун? Тот, кто знает Ши-те почти так же хорошо, как я сам.
Мысли снова путались, спорили друг с другом, рождали правдоподобные аргументы и опровергали их. Может, страх и подозрения сводят меня с ума, и я готов видеть предателя в каждом? Может, и так, но где-то внутри я чувствовал неприятную дрожь: сегодняшняя версия была значительно больше похожа на правду, чем вчерашняя – разрушенная так быстро и трагически.
«Нож» – мелькнуло в голове. Наверняка, тот самый, которым перерезали горло Тода-ра. Тонкое и невероятно острое лезвие. Нож Кир-ра. Тот, которым он уже лишал жизни когда-то.
Единственное, что рушило эту версию – попытки уничтожить Ши-те. Сначала попытавшись вывести из строя один из ее узлов, а потом – наведя на нее вражеские птицы. И то, и другое Кир-ра смог бы сделать лучше других. Да, он хорошо знал машину. И да, он мог бы легко поджечь факел рядом с ее площадкой. Он – наездник, его отсутствия на Площади никто бы не заметил.
Но почему? Почему, если его цель – эту самую птицу заполучить? В чем могут быть его мотивы – в том числе, в его персональной войне с храмовниками? Что-то не складывалось, и в этом еще предстояло разобраться.
Но… Как разобраться? Что делать? Куда прятаться, кого бояться, кому доверять?
Я не нашел идеи лучше, чем отправиться к Мику-ра. Какими бы противоречивыми не были наши отношения сейчас, уж он точно не был предателем. Ведь точно – не был?
«А вдруг это все нужно было Мику-ра для того, чтобы…» – вдруг шевельнулось где-то в глубине сознания, но было решительно задавлено на корню. Слишком много подозрений, слишком много. Кому-то НАДО доверять. И пусть этим кем-то окажется Мику-ра.
В тот момент, когда я вошел в умму Закона, он как раз слушал доклад Сина-ра. Казалось, сейчас законник был готов на что угодно, лишь бы прервать этот монотонный перечень проблем и несчастий, свалившихся на остров и требующих срочного решения. Главный служитель как раз говорил о том, что Большой конденсатор, видимо, уже не починить, а воды для теплого полуцикла набрали только половину. Между тем самые холодные луны уже позади – воздух становится все более теплым и сухим. Имеющейся мощности исправных конденсаторов едва хватает на текущие потребности острова – отправить еще что-то до потепления в подземные хранилища уже вряд ли удастся. А значит – Большая жажда в теплый полуцикл почти что неизбежна.
Внешне Сина-ра выглядел совершенно спокойно, но даже поверхностного знакомства достаточно, чтобы понять: это спокойствие – следствие безупречной внутренней дисциплины.
Несколько рассеянно Мику-ра задал несколько вопросов, после чего поднялся с ковра, давая понять, что встреча окончена. С изяществом грузоподъемной тали Сина-ра отпустил в сторону главного законника легкий кивок, вскользь поздоровался со мной и покинул умму. Отправился на свою собственную войну, не такую заметную, но, пожалуй, не менее важную для людей Огненного острова.
Мику-ра выглядел уставшим, но, кажется, был даже рад меня видеть. По крайней мере, он сразу же согласился поговорить и предложил пройтись по Площади – подальше от посторонних ушей и угрюмых стен уммы Закона. К счастью, на Площади действительно было пусто, свежо и необычайно тихо.
Я подробно рассказал о своих подозрениях, а Мику-ра выслушал меня внимательно, но на удивление хладнокровно. По мере того, как я систематизировал и облекал в слова те аргументы, которые существовали в моей голове в виде смутных догадок и клубков мыслей, они начинали казаться еще более убедительными. И тем не менее вопрос Мику-ра поставил меня в тупик:
– Ты уверен в том, что говоришь?
– Уверен? Не знаю, не могу сказать… Просто рассказал тебе о своих подозрениях, – стушевался я.
– Нет, – беззлобно, но твердо ответил Мику-ра. – Ты пришел для того, чтобы переложить это решение на меня. Я не хочу сказать, что это твое дело. Это наше общее дело, и оно важно для меня не меньше, ты знаешь. Но кто может знать Кир-ра лучше тебя? Кто может знать, что он делал и говорил?
– Да, конечно, но…
– И теперь я должен спросить тебя: чего ты хочешь? Если ты полностью уверен в том, что говоришь – только скажи. Я отправлю тайных служителей для того, чтобы изолировать Кир-ра.
– Изолировать? – удивленно переспросил я.
– Изолировать. Ограничить его волю, раз уж эта воля – злонамеренная.
– Разве… Разве Закон это позволяет? И что это за служители такие?
Мику-ра недобро усмехнулся и посмотрел на меня взглядом, каким старейшая мать смотрит на наивную новую жизнь.
– Закон превращается в бесполезные слова после того, как люди переходят некую грань. Мы об этом говорили не раз. А тайные служители… Это особая группа – доверенные люди, готовые действовать уверенно и жестко. Так, как необходимо сейчас. Впрочем, не об этом речь, – тут же осекся Мику-ра. – Мы говорили о внутренней угрозе, и я спросил тебя: ты уверен, что предатель – это Кир-ра?
– Нет… – признался я, представив неких загадочных людей, которые пришли к Кир-ра для того, чтобы его «изолировать». Представил и тут же почему-то почувствовал себя очень неуютно на огромном пустом пространстве, среди отполированных множеством ног каменных плит.
– Тогда чего ты хочешь от меня?
– Если это возможно, я хотел бы получить помощь в сборе сведений… Которые помогли бы выяснить правду. Мы ведь ничего не знаем про Кир-ра. В тот момент, когда мне понадобился наездник, не было времени разбираться. Кир-ра предложил себя, а я согласился, так как выбора не было. И ты знаешь, что он не раз проявил себя с лучшей стороны.
Но теперь я думаю – не все так просто… Самое время для того, чтобы узнать о нем больше. Нужно поговорить с теми, кто занимался его аварией, кто принимал решение о постоянном пребывании Кир-ра на острове. Возможно, это откроет какие-то новые факты.
– Я понимаю, о чем ты говоришь, – смягчившись, ответил Мику-ра. – Ладно, я пошлю за ним доверенного человека. Мы поговорим с ним с позиции Закона и узнаем о нем больше. Думаю, если предатель именно он, то это наверняка застанет его врасплох. Этот же человек в течение двух-трех дней соберет больше информации и понаблюдает за Кир-ра предельно внимательно.
– Может, не стоит говорить с ним… раньше времени?
– Стоит. Люди, которые будут говорить, знают, что делают.
– Но, знаешь, я не хотел бы, чтоб…
– Твое имя фигурировать не будет.
– Ладно… Хорошо, – выдохнул я с облегчением. Наверное, Мику-ра все-таки прав: отдав свои подозрения в чужие руки и переложив на них же ответственность за окончательное решение, я почувствовал себя лучше.
– Сегодня, кстати, на остров пожалуют бывшие сородичи Кир-ра, – сменил законник тему разговора и не удержался от довольной ухмылки – иронической и недоброй.
– Как это? – удивился я, не сразу поняв, о каких сородичах вообще идет речь.
– Делегация с Солнечного острова сегодня будет здесь. Повод – условия возврата солнечного камня, когда-то переданного нам решением Аракорат-мару. Камень, конечно, им никто не вернет, да и прилетают по этому поводу они уже не первый раз. Они и сами понимают, что камня им не видать.
– Но зачем тогда?
– Визит негласно указывает на то, что Солнечный остров снова готов говорить. Хотя бы о чем-либо. Хотят восстановить дипломатические отношения. Учитывая то, что Солнечный остров находится под прочным протекторатом Храма, причины может быть две: Храм теряет влияние, и протекторат уже не такой прочный, или через свои марионетки храмовники проверяют возможность восстановления прямой дипломатии с нашей новой властью. Со мной.
По тому, что Мику-ра посчитал нужным ввести меня в курс событий, а еще по тому, как увлеченно вибрировал его голос на последних словах, нетрудно было догадаться: главный законник доволен тем, как развиваются события и еще более доволен своей ролью в них. Соблазн похвастаться ею старому товарищу слишком велик.
– Приходи сегодня к умме Закона за два-шага-до-заката. Думаю, тебе это тоже будет любопытно, – добавил Мику-ра, когда мы уже шли к арке над одним из выходов с Площади.
Я пожал плечами и подумал о том, как легко новый главный законник обращается с дипломатическим этикетом. Моту-ра скорее бы отказался от своего поста, чем сам пригласил бы на встречу постороннего зрителя. Тем более наездника без права голоса. Не знаю, хорошо это или плохо – не мне об этом рассуждать. Просто факт.
– Хорошо, я приду, – отвечаю после непродолжительной паузы.
Мику-ра кивнул.
Через некоторое время, уже перед тем, как попрощаться, Мику-ра вдруг спросил:
– Как Миа-ку?
Спросил прямо, без колебаний, но чувствовалось, что спрашивать об этом ему нелегко, а больше не у кого. Каким бы он ни был в роли законника, ему никогда не хватало умения сохранять непробиваемое спокойствие в любой ситуации – того, чем в совершенстве владел Моту-ра. И когда дело касалось Миа-ку или его собственного самолюбия, это чувствовалось особенно отчетливо. А когда и того, и другого одновременно, то и подавно. Но не спросить он не мог.
– Хорошо, – ответил я и тут же уточнил, – держится. Тами-ра еще плох, но я думаю, все будет в порядке.
– Они ни в чем не нуждаются?
– Нет, не думаю. Их приютил женский род Пари-ма-ку – женщины помогают с водой и едой. Конечно, со временем им понадобится своя умма, но пока думать об этом не время.
– Я мог бы помочь с этим, но, полагаю, ты будешь не рад такой помощи от меня? – криво усмехнулся Мику-ра.
– Поговорим об этом в свое время, – уклончиво ответил я.
Конечно, мне бы не хотелось, чтобы Мику-ра участвовал в жизни Миа-ку хоть как-либо. Но накалять разговор тоже не стоило.
– Ладно, – только и сказал законник, свернув в боковой проход.
Что значило это «ладно»? И значило ли что-то вообще? Но свое обещание он, кажется, исполнил. И это не могло меня не радовать.
В назначенное время я был возле уммы Закона. Надо сказать, первый за время изоляции официальный визит (пусть и такой второстепенной политической силы как законников Солнечного острова) вызвал нешуточный ажиотаж – на площадке перед уммой собрались несколько десятков зевак. Одному из служителей даже пришлось попросить их отойти поближе к проходам, чтоб механическая птица гостей могла приземлиться без помех.
В какой-то момент среди собравшихся прокатился шепот, что законники опаздывают уже почти на солнечный шаг, и, видимо, встреча не состоится. Но почти сразу с башни на закатной стороне послышался одиночный удар, разрешающий полет в проекции острова. Через несколько минут над краями умм показалась и сама механическая птица делегации.
Это была довольно грузная и неуклюжая машина с короткими крыльями – такие делали очень давно, когда эйфория после открытия небесных камней полностью затмила воздушную механику как науку. В те солнечные циклы изобретателям казалось, что птицам вовсе не обязательно хорошо планировать, ведь небесный камень может утащить вверх даже молоток. В отличие от Ши-те, такой экземпляр рухнул бы камнем на землю, если бы силовая спираль, питающая камень, вдруг отключилась.
К счастью, в этот раз ничего не отключилось, и машина тяжело, но без аварии приземлилась на все свои четыре опоры. Почти тут же в сторону откинулась изогнутая боковая панель позади крыла, обнажив три наполовину утопленных в корпусе тесных пассажирских седла. Законники с Солнечного острова сошли на землю. Одному из них было нехорошо – его сильно укачало, и теперь он бессмысленно озирался мутными глазами, пытаясь стоять ровно и не продемонстрировать собравшимся остатки своего обеда.
Остальные два – высокий (видимо, самый главный) и низкий – были в порядке. Единственным, что бросалось в глаза, был уродливый шрам на лице того, что пониже ростом. Из-за этого шрама его лицо казалось злобным и непропорциональным. В остальном… Люди, как люди – мужчины средних лет, которых можно было бы встретить в проходах Огненного острова и принять за каких-то местных механиков.
Осмотревшись и встретив глазами Мику-ра, который по традиции встал в арке уммы Закона, Высокий широкими шагами двинулся навстречу. Двое его спутников засеменили следом.
И ничего бы не нарушало официальную церемонию встречи, если бы по странному стечению обстоятельств именно в этот момент из узкого бокового прохода рядом с уммой Закона не вынырнул Кир-ра со своим угрюмым сопровождающим – видимо, из числа тех самых тайных служителей. Вопреки всем негласным правилам приличия на острове нижняя половина лица служителя была закрыта тканевой маской в цвет хартунга.
Логично было бы предположить, что, столкнувшись с делегацией и осознав свою несвоевременность, Кир-ра и его сопровождающий тут же ретируются, оставив беседу до более подходящего момента. Именно так и поступил тайный служитель, виновато попятившись спиной обратно в проход. Но Кир-ра… С ним произошло нечто странное и с первых секунд совершенно необъяснимое.
Находясь в каких-то десяти шагах, я точно видел: только появившись на площадке, Кир-ра был совершенно спокоен. Так, будто за его спиной и нет таинственного субъекта, настоятельно сопровождающего его на беседу в умму Закона. Но только увидев делегацию, наездник вдруг остановился, как вкопанный, и побледнел. Побледнел! Столь растерянное выражение лица я видел у Кир-ра впервые.
Удивительно, но таким же образом, заметив Кир-ра, остановился и законник со шрамом. Через секунду он уже резко окликнул Высокого и что-то два раза крикнул ему гортанным голосом, бесцеремонно показывая пальцем на Кир-ра. «Гру-Восс», «Гру-Восс» – говорил он что-то совершенно непонятное посторонним, и потом еще какое-то имя – «Буду-ра». Высокий тут же повернул голову в указанном направлении и сузил глаза, словно пытаясь рассмотреть объект получше.
По непонятной мне причине до смерти напуганный Кир-ра сделал несколько шагов назад, но неловко наткнулся на своего сопровождающего, который из любопытства тоже остановился в арке прохода и наблюдал за разворачивающейся сценой.
– Уверен ты? – довольно громко спросил Высокий у своего безобразного спутника.
– Точно уверен! – рявкнул тот, еще раз показав пальцем на Кир-ра.
Я вдруг вспомнил то, что мне было давно известно: Кир-ра – уроженец Солнечного острова, и он, по его словам, не мог туда вернуться, так как разбил птицу. Но в этом ли была причина такого странного поведения гостей и самого наездника?
Высокий еще раз пронизывающе взглянул на Кир-ра и уверенно сделал последние несколько шагов навстречу Мику-ра.
– Возможно, вы прибыли на Огненный остров, как друзья, – несколько растерянно проговорил наш главный законник стандартную дипломатическую формулу приветствия.
– Возможно, я прибыл на Огненный остров, как друг, – ответил гость.
– Возможно, ваша птица летела в чистом небе.
– Определенно, наша птица летела в чистом небе. Наши намерения есть чистые, как небо, в котором наша птица летела.
Едва закончив протокол вежливости, Высокий заговорил спокойным, но требовательным тоном:
– Безусловно, человек этот покинет остров с нами вместе. Воля его на то или нет.
– Безусловно, воля человека на то и воля, чтобы решать самостоятельно, – холодно отреагировал Мику-ра на том же дипломатическом языке, пытаясь понять, куда дует ветер.
– Определенно, человек этот совершил зло и должен наказание понести. Закон предписывает нам сделать это во имя народа Солнечного острова и отношений с островом вашим.
– Закона нет, чтобы волю человека нарушить, – спокойно ответил Мику-ра. В области знания Закона переиграть его было невозможно, и он сам это отлично знал.
Вместе с тем гость однозначно связал некое зло, совершенное Кир-ра, и будущие отношения между островами. А значит, надо было выяснить, о чем именно идет речь.
– Вероятно, есть причина весомая говорить о законе, которого нет, – иронично, но в то же время вопросительно сказал Мику-ра.
– Безусловно, есть причина весомая, – ответил Высокий, пропустив мимо ушей иронию.
Казалось, он так и не скажет, в чем собственно дело, но так только казалось. После короткой паузы, во время которой все окружающие замерли в ожидании, Высокий медленно поднял руку и ткнул прямо в Кир-ра указательным пальцем. Конечно, тот находился в нескольких шагах, но об этом все-таки хотелось сказать «ткнул», а не «показал», например.
– Определенно, человек этот есть нарушитель Закона. На Солнечном острове он признан «лишившим жизни» и приговорен к наказанию, соизмеримому с деянием его. Несомненно, это деяние случилось и совершено было в одиночку. В момент последний перед свершением он сбежал от служителей, уполномоченных свершить наказание, и сбежал с острова на птице механической. Несомненно, воля народа Солнечного острова должна быть исполнена. Вероятно, мы не встретим сопротивления со стороны вашей и обсудим то, что намечено было, как друзья.
– Вероятно, «сбежал» есть слово не самое подходящее для наездника, ибо единственное, что движет им, есть воля его, – отреагировал Мику-ра, использовав неустойчивое «вероятно». Все мы почувствовали то, что Высокий говорит правду. А я знал, что он говорит правду. По крайней мере, я знал часть этой правды.
– Наездник? Вероятно, народ Огненного острова ошибается. Буду-ра не есть наездник и не был им никогда. Безусловно, Буду-ра есть житель Солнечного острова и служитель по призванию.
– Кто есть Буду-ра? – только и спросил Мику-ра, заранее зная ответ на свой вопрос.
– Несомненно, он есть Буду-ра, – и Высокий снова ткнул пальцем в том же направлении. – Он есть служитель Солнечного острова. Он есть «лишатель жизни», не понесший наказания за деяния свои.
История Кир-ра, которую я знал, стремительно рушилась на глазах, а на ее месте рождалась новая история. И, глядя на лицо обвиняемого сейчас, не приходилось сомневаться: уж эта история – правильная.
Кир-ра (или Буду-ра, как его звали на самом деле) действительно лишил жизни механика Солнечного острова – своего соотечественника. Он на самом деле сделал это сам. Хладнокровное лишение жизни, совершенное в одиночку, жесткое и спланированное заранее.
Не знал и не мог знать я другого – деятельность этой самой «Группы восстановления справедливости» не осталась безнаказанной. Все ее члены были выявлены и подвергнуты наказанию. Для большинства из них этим наказанием был шаг за барьер – очищение Началом.
Избежать этого удалось только Кир-ра: в последний момент он просто покинул остров на чужой механической птице, которой научился управлять ранее, и сумел добраться до берегов Огненного острова – как можно дальше от родной земли. Не будучи наездником по призванию и не имея таких навыков, посадить птицу он не смог. Никакой неисправности не было – Кир-ра просто разбился, но чудом не пострадал.
А потом… Потом просто придумал себе другое имя, сочинил убедительную историю и остался здесь – неузнанный и избежавший справедливого наказания.
Все это вдруг стало понятным, очевидным, как история, рассказанная на ночь старшей матерью. Все в ней было ясно, кроме одного и, возможно, самого важного – был ли Кир-ра предателем?
– Вероятно, народ Огненного острова не растопчет дружбу нашу ради «лишившего жизни», – прервал молчание Высокий и вопросительно посмотрел на Мику-ра.
Время от времени он на всякий случай бросал взгляды в сторону Кир-ра, будто боясь, что тот снова сбежит. Впрочем, ничто того не предвещало. Раскрытый и разоблаченный лже-наездник просто стоял, опустив голову, покорный любому решению.
В этот момент Мику-ра вдруг посмотрел прямо на меня – глаза-в-глаза. Этот взгляд не был рассеянным, озлобленным или укоряющим. В нем было только одно – вопрос. Да или нет. Я надеялся ошибиться, но главный законник продолжал смотреть, и недипломатичная пауза затягивалась. Гость, которого я про себя назвал Низким, очевидно занервничал, осмотрелся по сторонам, что-то громко зашептал Высокому в спину.
Да или нет. Да или нет?
Мику-ра нетерпеливо мотнул головой, продолжая смотреть прямо на меня. Принимать быстрые решения, если это не касалось полетов, я не умел и не любил. Но сейчас, похоже, выбора просто не было. В голове стремительно пронеслась история грандиозной лжи Кир-ра, и весы внутри качнулись в сторону «Да». А потом… Я вдруг вспомнил, как мы сажали на грядки поврежденную птицу, как мы смеялись потом от счастья быть живыми, и весы остановились. И дальше – первая стрела, выпущенная с Ши-те, первый восторженный крик победителя, нечастые, но какие-то особенно пронзительные разговоры по душам… Как бы то ни было, мне было его жаль.
«Сопереживание – то, что отличает человека от огненного жука. Иногда кажется, что не только это, но на самом деле сопереживание, и ничего больше» – когда-то говорила моя старшая мать.
А еще… Я не мог отпустить его вот так. Я не мог отпустить его сейчас, не узнав, почему он делал то, что делал. Почему – вот, что меня волновало больше всего.
Я отрицательно мотнул головой и тут же, ни секунды не обдумывая мое решение, Мику-ра сказал коротко, но совершенно определенно:
– Принявший землю нашу, как свою, есть гражданин Огненного острова. Не по крови, но по воле своей. Несомненно, человек этот останется здесь, пока не захочет иного.
Высокий как-то судорожно и неловко сделал шаг назад, словно собираясь уходить, а потом снова двинулся к Мику-ра и проговорил, теряя остатки дипломатичности. Так, что тот рефлекторно отступил назад внутрь уммы.
– Несомненно, у вас шанс был. Вероятно, вы не знаете, кто ждет результатов встречи этой, – проскрежетал гость и почему-то указал длинным пальцем вверх. – И тем хуже, если знаете это. Но результатов не будет, как не будет мира. Определенно, не будет мира с теми, кто ради него не готов пожертвовать даже «лишившим жизни».
После этого Высокий эффектно развернулся и зашагал обратно к механической птице. По пятам последовал по-настоящему разъяренный Низкий и третий их спутник, который, казалось, был готов на переговоры на любых условиях, лишь бы снова не садиться в седло.
Через минуту неуклюжая машина была уже едва различима на фоне заходящего солнца. А потом и исчезла вовсе.
– Посадите его в яму, мы разберемся с ним позже, – устало скомандовал Мику-ра и скрылся в умме Закона.
Тайный служитель, сопровождавший Кир-ра, осторожно взял последнего под локоть, как ценный и хрупкий сосуд. Еще один человек в маске, появившийся через секунду, был менее деликатным – безвольного Кир-ра поволокли куда-то в проход.
Люди вокруг негромко переговаривались и постепенно расходились. Мало кто из них понял, что произошло на самом деле, но уже увиденного было достаточно для того, чтобы понять – ничем хорошим встреча не закончилась.
Через какую-то минуту или две я остался на площадке один. Как ничего и не было. Из бокового прохода появился куда-то спешащий механик и снова скрылся в другом коридоре.
Пустота, тишина и необъяснимое ощущение того, что сегодня я поступил правильно.
А вечером того же дня Кир-ра действительно «изолировали» – закрыли в неглубоком коридоре одной из Старых шахт с небольшим запасом еды и воды, приставив для наблюдения служителя. В складках его одежды нашли нож с хорошо затертыми, но все еще различимыми у рукояти следами крови. Практически одновременно с этим в его умме обнаружили шар из сухой травы. Той самой дымной травы.
