29. Книговеры, крючья и наездники
Мои догадки оказались верными. Храмовники действительно атаковали конденсаторы целенаправленно, точно зная, где именно они находятся. Обычные, старые купола для сбора воды пострадали мало – их керамометаллические стенки отразили большинство стрел, направленных в них. Лишь один временно вышел из строя, получив пробоину.
Намного более ощутимой была потеря большого лопастного конденсатора – чуда инженерной мысли механиков Конструкта. В те дни холодного полуцикла, когда воздух был просто-таки наполнен влагой, а туманное марево Ничто поднималось из бездны заметно выше, эта машина давала воды больше, чем несколько обычных конденсаторов вместе взятых.
Еще в небе, глядя, как храмовые птицы таранят колесо, я подумал, что восстановить это не удастся. На земле это стало понятно окончательно в тот самый момент, когда я вышел на широкую площадь Созерцания Восхода Солнца. Несколько лопастей лежали рядом, будто скомканные и выброшенные огромной рукой, а сам круг конденсатора безнадежно накренился и подмял одну из опор.
Вряд ли все это подлежало восстановлению. По крайней мере, в ближайшее время. Слишком много забот появилось у механиков в последние луны, но даже если бы у нас хватало специалистов, среди них не было тех, кто создал этот конденсатор. Те, кто придумал эту машину, уже давно отправились в Ничто. Вместе с островом.
Зевак на Площади было немного, но и их оказалось вполне достаточно, чтобы почувствовать, что уныние буквально витает в воздухе. Люди бесцельно ходили вокруг изувеченной машины, а какой-то старик уселся прямо на камни и о чем-то сокрушался, то поднимая руки вверх, то снова их опуская.
– Преимущество в силе до сих пор на их стороне. Но у нас есть преимущество важнее – желание защитить себя и свой уклад! – с жаром говорил Мику-ра, вышагивая по умме Закона. Я слушал его, сидя на ковре. Тут же был Бхад-ра, какой-то юный наездник со слегка ошарашенным видом и двое законников – Сог-ра и полная его противоположность, добродушный мужчина преклонных лет с кипой таблиц в руках.
– Защищаться на своей земле легче, чем нападать на нее с неба! – продолжил Мику-ра.
– Слова, слова… – вяло протянул пожилой законник, раскладывая таблицы перед собой. Чувствовалось, что к новому лидеру он относится снисходительно. – У них все еще много механических птиц, и они решительно настроены…
– И что теперь? – набросился на него Мику-ра. – Сидеть и ждать, пока они все тут разрушат? Дожидаться, пока Тиа-ра отправится к Началу, а потом признаться, что мы тут все ошибались?
– Нет-нет, я это не имел в виду… – пошел на попятную его оппонент, не ожидая такого напора.
С опаской он покосился на меня – так, будто я уже отправился к Началу, но по какому-то нелепому стечению обстоятельств до сих пор сижу здесь.
– Я просто сказал, что защищаться так же трудно, как и нападать. Или даже труднее, ведь есть что терять… А защищаться нечем… Или почти что нечем.
Еще несколько дней назад такой разговор вызвал бы у меня бурю эмоций. Но не сейчас. Я слушал законников вполуха, не придавая всему этому избыточной важности. Сколько было разговоров? Сколько еще их будет?
В таком темпе происходящего мне осталось только успевать отмечать про себя беседы с законниками и полеты, каждый из которых может стать последним. Все это двигалось по кругу быстрее и быстрее. И чем быстрее, тем больше притуплялось чувство опасности. Наверное, я стал живым оружием на самом деле. Но если такое оружие уже не сомневалось перед тем, как отправить к Началу очередного храмовника, то терять кого-то из близких было тяжело… Невыносимо тяжело, я бы сказал.
– Нечем? – снова впившись взглядом в пожилого законника, многозначительно переспросил Мику-ра. – Ты это сказал?
Несмотря на внушительную разницу в возрасте, тот уже успел почувствовать себя неуютно. Еще минуту назад он смотрел на Мику-ра добродушно и снисходительно, а теперь искал, куда спрятать взгляд. Как провинившаяся новая жизнь, которую поучают.
– Ты забываешь, что сражаться могут не только наездники на механических птицах! – наконец громко сказал Мику-ра, не дождавшись ответа.
И это было неожиданно. От удивления его собеседник даже оторвался от своих таблиц, а юный наездник приподнялся на своем коврике. Да и сам я вопросительно посмотрел на Мику-ра, ожидая пояснений.
– Не только наездники?..
– Да. Каждый из нас, жителей острова, может противостоять угрозе с неба. Если у него в руках будет то, чем противостоять.
– Но… Но это противоречит Закону. Дело наездников – это…
– Вся эта война противоречит Закону! – снова взорвался Мику-ра. – Все, что происходит между нами и Храмом, противоречит Закону. Но это происходит, и нам нужно что-то делать! И не смейте говорить мне про дело наездников, потому что события давно перестали быть делом наездников, а касаются каждого из нас. Это перестало быть делом наездников, как только первая стрела была выпущена в толпу над Площадью!
С ним уже никто не спорил, но Мику-ра было не остановить:
– Я знал одного достойного человека, который слишком много думал о том, ЧТО противоречит Закону, а что – нет. Ты его тоже знал – его звали Моту-ра. Так вот теперь Моту-ра нет. И меня уже могло не быть. Не надо говорить про то, чье это дело. Надо говорить о том, какое еще оружие у нас есть!
– Постой, – я вмешался в разговор, – давай успокоимся. Расскажи лучше о том, что конкретно ты хочешь предложить. Ничего такого прежде не было.
– Такой войны прежде не было, – скорее по инерции огрызнулся Мику-ра, уже повторяясь.
– Можешь не говорить это лишний раз. Я это знаю лучше других.
– Да. И именно поэтому нужно, чтобы к борьбе подключились не только наездники. Или даже больше, – один единственный наездник.
– Что конкретно ты предлагаешь сделать? – произнес Сог-ра. Он не разбрасывался словами, а если и спрашивал что-то, то только самую суть, без излишеств.
– Всегда есть то, что можно сделать. У нас есть один самострел, снятый со сбитой Камо-те. В конце концов у нас есть камни и веревки. Намного сложнее найти тех, кто готов взять все это в руки и применить так, как должно. Все это – впервые. Уже то, что они проголосовали за меня, многие считают высшим актом смелости. А теперь они просто сидят по уммам и ждут, что я избавлю их от храмовых птиц.
– Ты прав, но в данном случае слова ничего не изменят, – развел я руками, и в ту же секунду меня вдруг осенило. – Но у меня, кажется, есть идея! Есть те, кто может помочь.
Мику-ра едва заметно улыбнулся, и я тут же понял, что эта идея возникла в его голове еще задолго до разговора. Возможно, даже не сегодня. Возможно, главной целью этой встречи и была идея, которая бы родилась в моей голове как будто сама по себе. Такое уже бывало.
– «…каждый из нас готов помочь в твоей борьбе. ЧЕГО БЫ ЭТО НИ СТОИЛО. Тебе достаточно только сказать мне об этом…» – с расстановкой повторил я слова Тода-ра, сказанные от имени всех книговеров.
– …и это то, что нам нужно сейчас, – подвел итог Мику-ра.
Я почувствовал на себе вопросительные взгляды старшего законника, Бхад-ра и даже Сог-ра. Но мы с Мику-ра друг друга поняли.
– На земле будут сражаться книговеры, – коротко пояснил я и поднялся с ковра. – Когда это окажется необходимым. По крайней мере, они попытаются это сделать.
– К ним примкнут все, кто этого захочет. И необходимым это окажется уже завтра, – тут же эхом отозвался Мику-ра.
– Завтра? Откуда такая уверенность?
– Я знаю это наверняка, – хмуро отозвался главный законник. – Нам удалось наладить связь с доброжелателем с Белого острова. Как мы уже убедились, он не врал вчера. И нет оснований думать, что соврет в этот раз. Завтра будет… нечто очень важное. Возможно, решающее. Храмовники бросят все силы на то, чтобы подавить сопротивление.
Это особенно важно теперь – пример Огненного острова показывает жителям других земель, что они слишком уж поторопились признать силу Храма и отдать ему всю власть. Там все больше говорят о том, что противостояние возможно. Все случится завтра, – снова повторил Мику-ра, – и нам надо спешить. Сегодня мы были не готовы, но еще раз это не повторится!
Книговеры согласились, как и обещали. Не буду описывать в деталях и диалогах весь последующий оборот солнца, но это было… Это было время большого подъема и больших ожиданий. Был страх, но теперь еще и азарт, а где-то даже призрачная вера в возможность победы. Стряхнуть с себя оцепенение и начать действовать – то, что было нужно многим.
В сущности, нас было не так уж много – всего около полутора сотен человек. Не все книговеры согласились бороться. В их числе были женщины, новые жизни, старики и просто слабые, немощные люди. Но даже то количество, которое удалось организовать Тода-ра за каких-то два солнечных шага – это большая сила. Сила, способная что-то изменить.
Остаток дня, большую часть ночи и даже утром на острове кипела работа – работа, в тени которой постоянно находился Интерпретатор. Наблюдательную башню у закатной бухты наспех укрепили металлическими щитами и установили на нее турель с самострелом. Проходя мимо, я услышал бодрый звон молотов и увидел несколько книговеров, столпившихся вокруг кого-то или чего-то. С интересом подошел поближе и увидел… Кир-ра. В эту минуту он как раз показывал рукой траекторию полета стрелы, а другой ладонью, судя по всему, изображал летящую Камо-те.
На секунду мы встретились взглядами. Он кивнул. Я ответил. Наверное, нам стоило поговорить, но я знал, что этот разговор может подождать. В любом случае этой секунды мне хватило, чтобы понять: Кир-ра будет в седле завтра. Не знаю, что он чувствовал на самом деле. Угрызения совести за свой демарш? Гордость от ощущения собственной незаменимости? Или не чувствовал вообще ничего? Но я уверен, завтра он полетит. Кир-ра не упустит возможности сразиться с храмовниками.
У Полукруга большая группа книговеров делала самое примитивное оружие, которое можно было изготовить в такой ситуации в достаточном количестве – длинные веревки с крючьями. После нескольких лун блокады веревки и тканные ремни, которые обычно привозили с Белого острова, стали необычайно редким и ценным товаром. Поэтому сейчас у мастерских в ход шло все, что можно было применить. В пестрых лентах, разложенных на площадке, легко рассмотреть даже темно-зеленые и синие ремни для хартунгов, сплетенные с какими-то старыми веревками. Все, что было добыто всеми правдами и неправдами. Быть может, даже извлечено книговерами из собственных сундуков для одежды.
Как сбить тяжелую летающую машину с помощью крюка, выброшенного всего на десять-пятнадцать шагов вверх? Пожалуй, что никак. Но это лучше, чем ничего.
Словно опровергая мои слова, высоко над площадкой взмыл довольно увесистый крюк, замер в верхней точке, а потом медленно, словно нехотя, полетел вниз, увлекая за собой веревку. Присмотревшись, я увидел между людьми прыжковый механизм, хитроумно переделанный для метания предметов. Тут же рядом оказался Тот-ра. Его фигура легко выделялась в любой толпе не только размерами, но и какой-то особой пластикой движений – порывистых, но точных и четко выверенных.
Я уверен, ему тяжело – Мак-ра незримо присутствует здесь в каждой детали, у каждого механизма на Полукруге. Но когда речь заходила о работе, боль и переживания уходили на второй план. По крайней мере, временно. Таким был и сам Мак-ра…
Впрочем, лишний раз попадаться главному механику на глаза мне не хотелось, и я поспешил дальше.
На площадке меня ждала еще одна хорошая новость. Мику-ра не соврал: завтра в небо согласились подняться Бхад-ра и даже юный Сола-ра. Последнего я даже попробовал отговорить, но, скорее, просто, чтобы успокоить свою совесть.
Сола-ра не поддался на мои уговоры, но и совесть не успокоилась. Даже сейчас, стоя на площадке в полной безопасности, он мелко вздрагивал, то и дело косился на свою хрупкую птицу, которая совсем недалеко ушла от учебных. Пожалуй, ее отличали только более широкие крылья да хороший небесный камень внутри.
Как давно он прошел Испытание? В прошлом солнечном цикле? Два солнечных цикла назад? Уж точно не больше. Совсем еще новая жизнь – худые, тонкие руки, слишком большой хартунг без красных лент и ясный, но слишком испуганный взгляд.
Что они с Бхад-ра смогут сделать завтра в небе без самострелов, без умения выживать? Пожалуй, ничего. Но если оружия дать я им не мог, то для того, чтобы научить их выживать, у меня еще было немного времени.
«Слишком поздно все это…» – вдруг предательски пронеслось в голове. Эти жалкие крючья на веревках, этот лишний самострел на башне в руках людей, которые никогда из него не стреляли, эти механические птицы без оружия и опытных наездников… Если бы раньше! Если бы мы начали готовиться раньше…
Мику-ра был прав. Если не во всем, то во многом. И к завтрашней решающей битве мы не готовы по-настоящему – слишком слабы и беспомощны. Но что нам остается делать? Отступать поздно.
Следующие несколько солнечных шагов до самого заката я рассказывал Бхад-ра и Сола-ра все, что сам знал о противостоянии в небе. Я говорил, как выходить из-под атаки храмовой птицы, как спасаться под островом, как вообще вести себя в воздухе. Несколько раз во время рассказа я взбирался в седло Ши-те и показывал, какую роль во время тех или иных маневров играют рычаги управления оперением хвоста и крыльев.
Сола-ра слушал внимательно, а вот Бхад-ра казался несколько рассеянным. Его взгляд блуждал, редко концентрируясь на том, что я показывал прямо сейчас. В какой-то момент он ушел, но через несколько минут вернулся – еще более отвлеченный, чем прежде. Постоял немного рядом и вдруг громко сказал, перебив меня на полуслове:
– И зачем все это?
– Я думаю, тебе лучше знать, – спокойно отвечаю ему. – Я не рассказываю тебе, ЗАЧЕМ лететь, я говорю, что делать, если ты сам решишь лететь.
– А, да, это все Мику-ра. Ты здесь не при чем.
На секунду я опешил от этой внезапной агрессии. Бхад-ра я знал плохо, тем не менее внутренне приписывал ему самые лучшие качества. С чего бы?
– Если не хочешь завтра быть там, – показываю пальцем в небо, – то не стоит. Я могу помочь только в том случае, если на это воля твоя.
– Я хочу, – с нажимом ответил Бхад-ра, столкнувшись со мной взглядом. Его глаза были серыми – таких почти не встретить на нашей земле. – Я хочу, но что я смогу сделать? К Началу отправиться безо всякой пользы?
– Кажется, ты уже делал это однажды. И до сих пор здесь.
– Да, я делал это, и быть мишенью мне не понравилось.
– Я не предлагаю тебе отправиться к Началу. Храмовники не знают, есть у тебя оружие или нет. Но это не значит, что тебе надо будет подставляться. Прямо сейчас я пытаюсь тебе рассказать, как быть ТАМ, но не подставляться.
– Это глупо! – отрезал Бхад-ра. – Мы ничего не сможем сделать, если храмовников будет действительно много.
– Когда-то ты говорил иначе, помнишь? Когда-то ты сам вызвался подняться в небо перед угрозой вторжения храмовых птиц. А теперь вдруг говоришь, что это все «безо всякой пользы».
– Тогда – другое. Закончилось время демонстраций. Теперь – лишать жизни или лишаться жизни. Мы все должны остаться на земле, – внезапно подытожил Бхад-ра.
– Это воля каждого, – резко отвечаю.
– Я полечу, – как-то неуместно резко вмешался Сола-ра, но было видно, он напуган еще сильнее. Бравада передо мной – все, что у него осталось.
– Как хотите… Если так, то и я полечу. Как и обещал Мику-ра. Только плохо это закончится все, – отмахнулся Бхад-ра, как-то неожиданно зло посмотрел на юного наездника и ушел. Дослушивать мои поучения он не стал.
Кем был для меня этот странный молодой человек? Никем. Я не надеялся на него и ничего от него не ожидал. Полетит он или нет – почти что все равно.
И все же, с чего это он? Наверное, просто испугался.
В свою постель я попал уже глубокой ночью, совершенно опустошенный и измотанный. «Я снова не сходил к Миа-ку!» – вонзилось куда-то под грудную клетку. И тут же перед глазами материализовался образ Тами-ра. Странно, вспомнил о Миа-ку, а представил себе свою новую жизнь. Не виделся с ним уже… Сколько? Давно. Наверное, две луны. А может, и больше.
В том мире, куда я попал, стало трудно понимать, что произошло вчера, а что – две луны назад. Слишком много событий, эмоций, разговоров, страхов, надежд и… полетов. Даже полетов слишком много.
В любом случае я давно не видел Тами-ра и скучал по нему. Не меньше, чем по Миа-ку. Завтра я должен их увидеть. Вот завтра – уж точно!
«ОГОНЬ» – сообщила Сущность. «ОГОНЬ. НЕБО. ЖУК-В-ЦВЕТАХ».
Этой ночью Сущность была на удивление разговорчивой, хоть все эти образы мне казались хаотичными и никак не связанными друг с другом. Но связь ведь есть – ее не может не быть. Пытаясь сопоставить между собой предложенные мне понятия, я провалился в глубокий, но беспокойный сон.
